Нам было...

- Нам было... Кроули молчит. Кроули пытается вспомнить. Как это когда свет вторгается в темноту, разрушает темноту, плавит темноту до тихого судорожного вздоха, до крови под ногтями, до вскрика. Кроули молчит. Азирафаэль тоже молчит. Он режет кокетливо свернутый трубочкой блинчик на тонкие слайсы, на ломтики, сочащиеся кремом. Нож его отточен до бритвенной остроты. Не пылающий меч, но все же, но все же. - Ну? - поторапливает ангел, закидывая в рот очередной кусочек. Сахарная пудра - обильно. Сироп, крем, тонкое, кружевное тесто на эко-желтках. Кроули молчит и глаза его за темными стеклами больные. Желтые от желчи, которая разливается в воздухе. Или просто желтые. Кто разберет. За очками то. Кто их снимет. Решился один такой - сгорел. А раньше их не было. Дыхание, рваное, дрожащее в расплавленном от жары воздухе. Было. Песок дерет локти, дерет колени, но все равно сладко, сладко, сладко, ну... еще, сволочь. Было. Звери - лев с ягненком, тающее журчание ручья, тихий смех, вдвоем, стон, один. "Где ты оставил меч?". Было. - Ничего, - говорит ангел, и его руки двигаются неторопливо и мерно - не было. Мы не друзья, Кроули. Просто ангел и демон. Все очень, очень просто. - Но, - молчит Кроули, молчит и цедит нескончаемый бокал шампанского и от пузырьков в горле изжога, в горле, в подвздошье, в желудке холодный пузырящийся ком бабочек с обломанными крыльями, - но апокалипсис. Ангел улыбается. Щурится сыто. Промокает губы салфеткой. Откидывается на спинку кресла. Апокалипсис был. Кроули чувствует как мысок чужого ботинка... Очень аккуратного, старомодного ботинка. Округлый. ...скользит по щиколотке, по голени, комкая и пачкая брючину. Упирается в колено. Глаза Кроули за стеклами очков темнеют до расплавленного, плавленного, янтаря. Апокалипсис был. Возможно. - Сука, - говорит Кроули и губы его двигаются неуверенно, будто вновь приучаясь, приручаясь, при... - какая же ты сука, Ази.