Судьба

      Лекарство подействовало.       И после того, как первые самые тяжёлые симптомы заражения пропали, Асока быстро пошла на поправку. Миновало много дней, с того момента, как Дин вернулся с противоядием, и Тано, почти полностью восстановившаяся и абсолютно адекватная, сейчас вновь могла передвигаться и заботиться о себе самостоятельно.       Совершенно бодрая и воодушевлённая, в данный момент она восседала на небольшом диване в «гостиной» своего корабля, а Джарин, как уже было заложено по привычке, осматривал её спинной лекку. Аккуратно сняв бинты, мандалорец положил их рядом с тогрутой и посмотрел на то место, где раньше зияла огромная рана, сейчас от неё там уже не осталось и следа. С облегчением вздохнув, Дин довольно улыбнулся, невольно задерживая взгляд на гладкой, с плавными изгибами и изящными сине-белыми узорами поверхности. Почему-то именно сейчас, именно в этом миг, они показались Джарину невероятно замысловатыми и интересными, привлекательными настолько, что вновь захотелось прикоснуться, на сей раз не в медицинских целях, а просто изучая.       Недолго думая, мандалорец легко пробежался подушечками пальцев по гладкой округлой поверхности, как будто ощупывая каждый миллиметр нежной яркой кожи, от чего Асока аж невольно вздрогнула, тем самым вновь заставляя почувствовать их обоих то, первое смущение, которое было ещё в начале их знакомства.       Понимая, что сделал что-то не то, Дин резко отдёрнул руку и тут же взволнованно спросил:       — Больно?       — Нет, — весело улыбнувшись, ответила Тано, — Просто ты впервые дотронулся до моих лекку просто так. И это… Приятно.       Как бы в подтверждение своим словам, женщина на мгновение мягко прикрыла глаза и глубоко вздохнула, не произнося больше не слова.       Нечего было ответить и Джарину. Ситуация откровенно сбивала с толку, никто из них не был уверен в том, что делает, до конца, однако, почему-то, хотелось продолжать. И мандалорец не остановился на достигнутом. После слов Асоки о том, что это доставляло ей удовольствие, Дин чисто интуитивно, неуверенным, но более настойчивым жестом руки коснулся бело-синей поверхности, чуть интенсивнее проводя по ней пальцами, и Тано громко вздохнула.       Следующее движение Джарина оказалось абсолютно уверенным, а дальше… Остановиться было уже невозможно.       Мандалоцу и самому начинало казаться, что ситуация была настолько же невероятно странной, насколько заманчиво-возбуждающе-увлекательной, впрочем, тогрута, аж невольно закусившая нижнюю губу острыми зубами от невероятных ощущений нового нежного прикосновения, была с ним абсолютно солидарна.       Лёгкое поглаживание, ещё один томный вздох, Дин улучил удачный момент, когда Асока слегка повернула голову к нему, и резко ухватив её, незамедлительно поцеловал в губы.       Тано не сопротивлялась. Впрочем, несмотря на всю спонтанность и настойчивость, этот поцелуй не был грубым и жёстким. Он был одновременно страстным, пылким, дерзким и нежно-заботливым, таким, каких у тогруты ещё не было ни с кем.       Почему-то именно с ним, именно с этим мужчиной, Асока действительно чувствовала себя женщиной, такой слабой, утончённой, нуждающейся в поддержке и защите, и одновременно именно с ним она ощущала себя в абсолютной безопасности.       Тонкая оранжевая кисть мягко легла на щёку Джарина, ласково проводя по грубой коже, другая плавно обвила шею мандалорца, помогая своей хозяйке охотно отвечать на поцелуй. Тогрута не думала, что она делала в этот момент, ей не хотелось думать, но почему-то женщина всеми сердцем и душой чувствовала, что она не совершает ошибку.       Продолжая и продолжая целовать Асоку, Дин более настойчиво гладил тогруту по лекку, уже не просто прикасаясь ради лечения или изучая, а откровенно лаская её в самых чувствительных зонах, заставляя Тано сквозь соприкосновение губ томно вздыхать и вздрагивать всем телом, словно она снова была неопытной девчонкой в руках умелого ухажёра.       Желание, наслаждение, возбуждение росло, желание обладать друг другом и отдаваться друг другу без остатка. Поцелуи стали глубже и интенсивнее, прикосновения, скользящих по разным частям тела пальцев грубее и настойчивее, и вот в какой-то момент Дин, полностью взяв инициативу на себя, резко уложил Асоку прямо на пол, крепко прижимая её обеими разгорячёнными лопатками к холодному гладкому металлу и похотливо, но не грубо, стаскивая с Тано верхнюю часть одежды.       Оказавшись под ним, тогрута лишь томно вздохнула, слегка откидываясь назад и, бросив на мандалорца побуждающе-позволительный к дальнейшим действиям взгляд, лишь вожделенно прикрыла глаза, подставляя под новые и новые поцелуи тонкую оранжевую шею.       Изящные женские пальцы тем временем изучающе скользили по широким мускулистым плечам Дина. Без брони он не был менее мужественным, чем в ней. Асока никогда не понимала этой привязанности мандалорцев к доспехам, впрочем, наверняка, как и многие из них не понимали маленькие фетиши тогрут. И тем не менее, за отсутствием брони, Тано всё равно было что снять с Джарина. Отчего женщина, уподобляясь своему мужчине, тоже начала стягивать с него рубашку, обнажая для её похотливого взора его идеальное мускулистое тело.       Получив больше свободы и пространства для действий, Дин не переставал осыпать Асоку страстными поцелуями, при этом параллельно изучая всё новые и новые её чувствительные зоны.       Левая кисть мандалорца властно скользнула от шеи вниз и прикоснулась к округлой груди. Казалось, Джарин хотел этого с того самого дня, как Тано сказала, что трогать её леку подобно сему действию. На ощупь грудь тогруты была ещё более мягкая и приятная, нежели отростки на голове. Мягкая, приятная и чувствительная, вздымающиеся вверх тёмными сосками от каждой новой стимуляции всё сильнее. Однако, мандалорец жаждал на этот раз изучить все чувствительные зоны тогруты и, вдоволь раздразнив партнёршу, он гладящим движением руки по животу соскользнул ещё дальше, туда, за край широкого пояса её брюк, проникая под эластичную ткань трусов и раскрывая подушечками бутон яркого оранжевого цветка.       Почувствовав прикосновения его пальцев у себя между ног, такие умелые, такие ласковые, Асока, вся аж сгорая от желания, крепко впилась губами Дину в шею, острыми коготками до крови царапая его спину, при этом прижимаясь к мандалорцу как можно ближе, в нетерпении стала срывать них обоих остатки одежды.       Оказавшись абсолютно обнажёнными друг перед другом, Джарин и Тано, похотливо поглаживая руками почти идеальные тела, задевая и стимулируя самые чувствительные зоны, уже не могли остановиться, все преграды перед ними рухнули окончательно, уступая путь пьянящему безумству. Тогрута возбуждённо прильнула к мандалорцу тазом, обвивая его при этом стройными ногами, интенсивно, изнемогая трясь своей промежностью о его твёрдый член.       Оставалось лишь, мгновение, которое разъединяло пару от полного слияния, и мандалорец решился нарушить сей невидимый барьер.       Крепко целуя Асоку в губы, Дин вошёл в неё, погружаясь во всю длину. Тано выгнулась Джарину навстречу, позволяя, как можно глубже проникнуть в себя, и слегка закусила его губу, не больно, не жёстко, не до крови, нежно и игриво.       Мандалорец полностью взял инициативу и начал двигаться, ловко и умело скользя в партнёрше, при этом доставляя им обоим невероятное наслаждение. С каждым разом, когда Дин всё сильнее вжимал её в пол, Асока всё сильнее вдавливала пальцы в его мускулистые плечи, в его массивные лопатки. Так хорошо ей небыло давно. А, может… И вообще никогда?       Джарин целовал её в губы, в шею в лекку, при этом не переставая ласкать пальцами мягкую чувствительную грудь, играть с сосками, каждым новым движением усиливая возбуждение тогруты. Женщина в свою очередь, жадно гладила его по спине, одной рукой поднимаясь чуть вверх, по затылку и тонкими оранжевыми пальцами вплетаясь в волосы на голове, второй, спускаясь чуть ниже, и нагло жмякая за ягодицу, притягивала к себе всё ближе.       Похоть била через край, и настал момент, когда уже Тано забралась на Джарина, одним лёгким движением переворачивая их и укладывая его на обе лопатки. Угол проникновения изменился, как и изменились ощущения, став ещё более чуткими и насыщенными.       Руки мандалорца опустились тогруте на бёдра, мягко лаская их, немного заходя за спину поглаживая и сдавливая округлые, упругие ягодицы, и дразня цепляя пальцами кончик спинного лекку. Дин столько настрадался из-за него ранее, теперь же он был полностью вознаграждён за все свои невзгоды.       Активно двигаясь на Джарине, Тано похотливо гладила его лицо, шею, мускулистую грудь, низ живота, время от времени, наклоняясь и целуя в губы, скользя своими тёмными набухшими от возбуждения сосками по его коже, кладя свои ладони поверх сильных грубых ладоней мужчины и вдавливая в них пальцы. Асока вела и властвовала какое-то время над мандалорцем, но, какой бы сильной и своевольной ни была она, каким бы мягким по характеру ни казался Дин, властвовать было в крови мандалорцев.       Вдоволь насладившись активностью партнёрши, Дин вновь перевернул её на спину, подминая под себя, стараясь двигаться теперь уже чуть грубее, интенсивнее, чтобы показать, что получил полную свободу действий.       Хаотичные движения рук, жаркие поцелуи, неразрывное слияние тел. Окружающие пару предметы градом летели на пол, задетые их бурной страстью, и с грохотом и звоном раскатывались повсюду. Громче становилось и дыхание Дина, и стоны Асоки, горячее становилось от соприкосновения внизу живота. Возбуждение постепенно достигало своего пика, когда уже невозможно было контролировать ни свои чувства, ни свои ощущения, ни свои эмоции.       Тогрута буквально закричала, когда мандалорец вошёл в неё в последний раз, и прижалась к нему так сильно, как будто боялась отпустить и потерять навсегда, он же в ответ, крепко обнял её руками и поцеловал в пухлые карамельные губы, чуть грубовато сдавливая под спиной тот самый многострадальный сине-белый лекку пальцами.       Они оба тонули в буре наслаждения, так сильно, как будто это было у них в первый и единственный раз в жизни. Тот самый раз, который не должен был кончаться никогда.       И только Грогу, одиноко собирал на поляне цветы, увлечённо гоняясь за яркими бабочками, лишь искоса, мельком, поглядывая на корабль джедая.       Асока и Дин лениво лежали в постели каюты Тано, куда они и сами не помнили, как перебрались в потоке продолжающейся, уже после всего случившегося, страсти. Сил ни на что больше небыло, только вольготно обнимать друг друга отдыхать после такого урагана и в жизни, и в чувствах, навсегда изменяющего их судьбы.       Легко склонив голову, тогрута ласково поглаживала Дина по груди, думая о чём-то своём, Джарин тоже молчал, и это было женщине лишь на руку. Сейчас она стояла на распутье, ей следовало принять решение, но чувствуя и морально, и ментально, всю нежность и заботливость по отношению к себе этого мужчины, Асока уже знала, какой выбор она сделает. Таких, как он, в её жизни ещё небыло никогда.        Ещё раз глубоко вздохнув, Тано в последний раз провела по мускулистой плоти мандалорца рукой и подняла голову. Уловив её движение Дин тоже слегка поменял положение, чувствуя, что дальнейший разговор будет не из приятных.       — Всё, что произошло… — не став отдаваться на волю судьбы, первый начал Джарин, — Это была, вроде как, случайность. Ты жалеешь об этом? — слегка расстроенным голосом чётко уточнил он.       На что Тано, лишь, заметив его серьёзность, забавно ухмыльнулась.       — Ты уже давно перешёл грань, чтобы спрашивать меня о таком. Ведь за время вынужденного лечения ты ни раз трогал меня там, где посторонний мужчина не должен трогать тогруту. Считай, что у нас была некая интимная связь на протяжении всего этого периода, — абсолютно просто ответила ему лёгкой игривой шуткой на вопрос женщина.       Казалось, они оба оттягивали неизбежное и настойчиво игнорировали то, что должны были сказать, или, просто, не хотели говорить.       — Сейчас ты полностью здорова. Что ты будешь делать теперь, улетишь? — с плохо скрываемой, неподдельной досадой в голосе, всё же, решил поинтересоваться мандалорец.       Он старался держаться гордо и непоколебимо, но эмоции и интонации сами выдавали его реальное душевное расположение. Дин сожалел, сожалел обо всём случившемся, притом, совсем не в той манере, в которой нужно было бы сожалеть.       Как мандалорец он должен был досадовать от того, что просто так потерял свою броню, как «отец» Грогу он должен был бы досадовать от того, что потерял хорошего учителя для малыша, но, почему-то, его сердце больше всего изнывало досадой от другого. От того, что Дин больше никогда в жизни не увидит её.       Асока взглянула на Джарина, и её лёгкая игривая улыбка в миг сменилась серьёзным выражением лица. Она понимала, что должна была прервать обучение Грогу, она осознавала, что должна была покинуть Дина, их обоих, но она так хотела остаться. А что собственно ей мешало вообще?       Взгляды мандалорца и тогруты встретились, мгновение неловкого молчания, миг, подобный нескончаемой вечности ожидания, и женщина, наконец-то, собралась, чтобы огласить свой выбор.       — Я решила остаться с вами, видимо, того очень хотела Сила, и это судьба, но… — громко и чётко заявила она и, не давая мандалорцу ни секунды на лишние слова, пояснила, — Я собиралась отказать Грогу в обучении не только из-за своего бывшего учителя, а ещё и потому, что я хочу найти гранд-адмирала Трауна и спасти Эзру, друга, который тоже однажды спас мне жизнь. И я останусь с вами, только если вы поможете мне в этом.       Тогрута говорила безапелляционно, но мандалорец даже так мог ей отказать, однако… Он сам не хотел.       — Я согласен, — чётко и по-мужски заявил Джарин, без малейшей тени сомнения в голосе, что невольно заставило Тано улыбнуться, на этот раз уже не игриво, похотливо или шутя, а действительно счастливо, побуждая на дальнейшие слова.       — Значит, это точно была судьба.