through the universes

— Ехать через Шервудский Лес неразумно! — рычит Тобио сквозь сжатые зубы. Слуги с опаской косятся на зажатый в его руках кубок. — В нынешнем месяце там разграбили семь графских экипажей и три торговых повозки! Неужели нет других дорог до Брокстоу? — Есть, — невозмутимо отзывается мужчина, игнорируя злость в голосе сына. — Именно поэтому мы обязаны пустить одну из карет через Лес. Так шансы доставить груз в целости и сохранности высоки, как никогда. Кагеяма закатывает глаза. Очаровательно! Просто прелестно! Отправить кого-то на верную гибель в лапы мерзких разбойников, не обращая внимания на голос совести, так в духе его отца. Неужели ему действительно настолько плевать на своих подданных? Неужто безымянный груз ценнее человеческой жизни? — Как скажешь, отец, — резко поднимаясь из-за стола, припечатывает Тобио. — Только знай, что в этой карете поеду я! — и допив залпом доверху наполненный вином кубок, покидает обеденную залу, не забыв громко хлопнуть дверями.

***

Колеса тихо поскрипывают осями, сливаясь с мерным топотом конной четвертки. Под их тяжелыми медными подковами беспрестанно хрустят дубовые ветки и мелкие камешки, то и дело перебивая жалобное завывание ветра с шелестом пожухлой листвы. Осень нынче выдалась холодная. Кагеяма зарывается затылком в пушистый лисий мех, кутается в полы темной мантии и устало прикрывает глаза. Как же хочется домой... Закрыться в библиотеке, оставшись один на один с бесчисленным множеством книг. Потеряться в глубине дворцового парка, где за ним не будет вечного присмотра. Где не нужно будет думать о том, кто ты, как выглядишь, что говоришь и какие вольности себе позволяешь. В детстве с этим было проще. В детстве рядом всегда была Мива — единственная родственная душа, принимающая его таким, какой он есть. Воспоминания о сестре горчат во рту кислой медью, и Тобио невольно сжимает в кулаке граненый медальон. Разлука с Мивой всегда дается ему не просто. Даже с годами боль не становится меньше. В сердце по-прежнему ноет, тянет, заставляя ежедневно оставлять пометки в дневнике. И какое счастье, что до будущей встречи оставались считанные недели. Воздух неожиданно вспарывает громкое ржание лошадей, грубый окрик погонщика и визгливый взмах хлыста. Кагеяма распахивает глаза и замирает от беспокойного предчувствия. Что-то не так. — Останови карету! — кричит громко, стуча по стенке кулаком. Погонщик послушно сбавляет темп. Не дожидаясь, пока экипаж полностью остановится, Тобио выпрыгивает на промерзлую землю. Прислушивается. — Что такое, господин? — Слышишь? — оглядываясь по сторонам, шепчет юный граф. — Птицы не поют. Лес будто замер в тревожном ожидании. А это не могло предвещать ничего хорошего. Желудок сдавливает от растущего беспокойства. В висках набатом громыхает кровь. Не может быть так тихо днем, даже в таком месте, как это. Кагеяма, как маленький зверек, шевелит ушами, вылавливая мельчайшие шорохи. И на неуловимую долю секунды ему чудится отчетливый звук натягиваемой тетивы. — Берегись! — вопит он, бросаясь к слуге и придавливая того к земле всем своим весом. А сам смотрит через плечо, как в стену повозки оглушительно вонзается стрела. «Выходит, не почудилось». Быстро вскакивая на ноги, Тобио выхватывает из ножен меч. Теперь ему нет дела до погонщика, тот кажется упал в обморок от страха. Все внимание направлено вдаль. Сквозь плотное кружево темных веток, по предполагаемой траектории полета. Кагеяма был опытным стрелком, хоть и отдавал предпочтением другому оружию. Ему хватило лишь секунды для оценивания обстановки. Наконечник вонзился под углом сверху вниз. Да еще и не так глубоко, как мог бы. Выходит, стреляли с близкого расстояния, но гораздо выше человеческого роста. Осторожно ступая по шуршащей листве, Кагеяма сходит с дороги и всматривается в верхушки деревьев. «Он где-то рядом, я его чувствую». — Не меня ли ищешь? — в ответ на мысль, раздается звонкий голос прямо за спиной. Тобио вихрем разворачивается, упираясь взглядом в парнишку, ростом едва ли ему до плеча. Тот стоит, подперев дерево своим крошечным телом, руки перекрещены под грудью. За спиной болтается отполированный до блеска охотничий лук и потрепанный временем плащ. На вид ему лет 15, но вокруг ореховых, озорных глаз видны тонкие ниточки морщинок. — Ты чуть не пристрелил моего слугу! — игнорируя вопрос, цедит Кагеяма. Кончик меча предостерегающе упирается в чужое горло. Ровно под кадыком. Мальчишка устало закатывает глаза, не испытывая ни капли страха. Будто каждый прохожий при первой же удобной возможности направляет на него своего оружие. Что, вероятно, не исключено, учитывая место встречи. — Если бы я хотел убить вас, я бы это сделал. Уж поверьте, господин Кагеяма-младший. Лицо юного графа мрачнеет, превращаясь в нечитаемую маску. Несмотря на то, что ему крайне любопытно, откуда этот пройдоха знает, кто он такой, первое правило, данное отцом еще в детстве, всплывает как нельзя вовремя: никогда не ведись на провокацию соперника. — Я должен сказать спасибо? — не говорит, выплевывает. — Хм-м, — небрежно постукивая пальчиком по острию меча, хмурится стрелок. — Думаю, что это было бы очень мило с твоей стороны! — на лице расцветает самая, что ни на есть, невинная улыбка. Тобио на мгновение теряется. Боже, кто научил его так улыбаться?! Так открыто.. так красиво.. Так.. завораживающе? — Обойдешься! — хрипит Тобио, набирая дистанцию между ними. Карие глаза хитро щурятся. Руки медленно стекают по телу вниз. — Тогда как насчет небольшого поединка? Сразу же после этих слов в крошечной ладошке материализуется кинжал. Кагеяма не был готов к такому повороту событий, зато рефлексы сработали за него. Два металла схлестнулись в жаркой, неравной борьбе, в которой честь и достоинство встретились с хитростью и коварством. После каждого выпада, после каждой контратаки с лезвий сыпались искры, а по венам бежал адреналин. — А ты не плох, Кагеяма! — весело смеется рыжеволосый разбойник, каким-то неведомым образом сбивая графа с ног. И нагло пользуясь возникнувшей заминкой, он взгромождается сверху, приставляя к горлу кинжал. — Ты смухлевал! — шипит Тобио, с трудом глотая воздух ртом. Тяжесть одежды и чужой вес перекрывают доступ к желанному кислороду. Мальчишка беззастенчиво продолжает хохотать, глядя на него сверху вниз. Изучает внимательно от макушки до вздымающейся рвано груди. На ней же и застывает. В ореховых-топких загорается огонек. — Ой, а что это такое? — пальчики тянутся к медальону, ловко срывая цепочку со взмыленной шеи. — Не смей его трогать своими грязными лапами! — щерится Кагеяма, пытаясь отобрать драгоценную вещь. Только в ответ на попытку кинжал сильнее вгрызается в бледную кожу. — Заберешь его на обратной дороге из Брокстоу, — елейно тянет негодник, склонившись к лицу практически вплотную. — Это, кстати, тоже заберешь в следующий раз, — и он прижимается губами к приоткрытым губам Тобио, напоследок жадно мазнув по ним языком. Через мгновение его будто и не бывало. Кагеяма с трудом поднимается на ноги, стряхивая с себя ошметки грязи и сухой листвы. Вкладывает меч в ножны и угрюмо плетется к карете, приводить в чувство горе-погонщика. Только сейчас его настигает осознание, с кем ему довелось повстречаться в Шервудском Лесу. Хината Шоё — принц воров и разбойников собственной персоной. И мало того, что он отобрал у него горячо любимый медальон сестры, так еще и украл у него поцелуй. Первый.