Сквозь пальцы

Мягкие хлопья снега кружились в вечерних сумерках, укрывая холмы, замерзшее озеро и ершистые макушки Запретного леса все новыми и новыми покрывалами. Рождество приближалось, а вместе с ним — долгожданные, наполненные ароматом мандаринов и волшебства каникулы. Уже завтра студентам предстояло пройти к платформе Хогварц-экспресса, откуда они на всех парах отправятся по родным домам: украшать елки, покупать подарки, баловаться праздничными фейерверками. Большинство учеников, предвкушая рождественские удовольствия, с энтузиазмом паковали сундуки и хотели пораньше пойти спать, чтобы не томиться в ожидании утра. Большинство, на далеко не все. Были и те, кого наступление праздничных каникул совсем не радовало. Например, детей маглов, многие из которых вынуждены были оставаться в замке в целях безопасности; подростков, повздоривших с родителями в силу гормонов и возраста; или двух студентов Слизерина, которые содрогались от неизвестности при мысли о возвращении домой. Вильгельмина и Драко ни разу не задумались об опасности своего положения, пока находились в Хогварце, под защитой Снейпа и Дамбдора. Пока были вдвоем и крепко-накрепко держались за руки. Но уже завтра им по одиночке предстояло вернуться в реальность, где Малфоя дожидались Пожиратели, перепуганная Нарцисса и мрачный, озлобленный мэнор. А Белби… Вильма боялась даже представить, что увидит в своем родовом поместье. Писем от отца с ней не случалось уже целую вечность, и оставалось догадываться, в чем заключалась причина затяжного молчания. То ли за Дамоклом непрестанно следили, то ли угрожали, то ли вообще заколдовали Империусом. Одно предположение было страшнее другого, и теперь, накануне отъезда, волнение ощущалось как никогда сильно. Драко и Вильма старались друг друга успокоить, но твердо решили держать связь во время каникул. Поэтому в темноте сумерек, когда половина Хогварца уже готовилась разойтись по кроватям, а уставшие мракоборцы задремали, слизеринцы, вооружившись палочками, прокрались на опушку леса и принялись отрабатывать сложный магический ритуал. — Попробуй еще раз, — произнесла Вильгельмина, поглядывая на далекий огонек в хижине Хагрида. — Не может быть, чтоб у тебя не нашлось ни одного счастливого воспоминания. — Они есть, — отозвался Драко, стряхивая снежинки с рукавов и вытирая проступившие на висках капельки пота. — Больше, чем ты думаешь, только ощущения давно притупились. Не знаю, как тебе это удается, Вильма, — всколыхнуть в себе радость по первому требованию, — парень отошел на десяток шагов, сосредоточился и нацелил древко в ночное небо. — Ладно, попытаюсь снова. Экспекто Патронум! Из палочки Малфоя вырвалось серебристое свечение, рассыпалось по поляне туманом, стремясь обрести форму, но быстро растворилось, словно не будучи способным противиться лунному свету. — Бесполезно, — покачал головой блондин и рухнул в ближайший сугроб. — Нам нужно придумать другой способ передавать друг другу сообщения. Помимо этого дурацкого заклинания. — Какой, интересно? — поспешила к нему Вильма. — Почту просматривают, каминная сеть отпадает — не могу даже представить, что у тебя будет шанс ею воспользоваться, учитывая ситуацию в мэноре. А патронус — отличный вариант, ни один Пожиратель не почувствует и не услышит твоего послания, если только, — она сделала паузу, пытаясь подобрать слова, — если ты сможешь его отправить. — Говори, как есть, — я бездарность в плане эмоциональных заклинаний. Почему бы не оставить меня в покое? — сказал Драко, приподнимаясь на локтях. — Уверен, за две недели ничего случится. — У меня плохое предчувствие, — ответила Вильгельмина, палочкой вырисовывая узоры на снегу. — Отец не пишет, твоя метка то и дело пульсирует. Забыл, что случилось перед визитом к Слизнорту? Нет, Малфой не забыл. На вечеринку они должны были пойти вместе, но темный череп на руке Драко так разыгрался, что слизеринец едва нашел в себе силы не завыть от боли и лишь с помощью Блейза добрел до кровати, чтобы тут же рухнуть в нее без чувств. Вильгельмина тоже помнила побелевшее лицо Малфоя, поэтому безжалостно сверлила его голубыми глазами и заставляла повторять упражнение. — Но боль же не помешала мне прийти на праздник, помнишь? — улыбнулся Малфой, запуская в подругу снежком. — Конечно, как можно забыть твое эффектное появление, — съязвила Белби. — Если бы не Снейп, Филч хорошо бы размялся с твоим наказанием. Повезло, что профессор вовремя вмешался. Кстати, зачем он тебя увел? Вы говорили о чем-то важном? Дыхание Вильмы участилось, губы задрожали от волнения. — В стотысячный раз повторяю, нет! — вспылил Драко и сжал в кулаке очередную горсть снега, пряча свой взгляд от собеседницы. — Ну конечно, — насупилась Вильма и отвернулась. — Какие тут могут быть тайны. Она так и не сказала Драко, что прекрасно слышала их разговор с деканом, поскольку выскочила из покоев Слизнорта следом за Малфоем. Как привидение, бежала за ним по коридору, ловила ускользающие тени и старалась приблизиться, насколько это было возможно. К несчастью, не она одна. Отогнав не нужные сейчас воспоминания, Вильгельмина подошла вплотную к Драко, протянула ему руку и помогла подняться. Встав за спиной парня, она сжала окоченевшее запястье Малфоя и направила его в сторону тропинки между деревьями. — Еще раз, — скомандовала Белби. — Малфой, я не отстану, пока не увижу твой патронус. Драко устало застонал, но подчинился. На этот раз из палочки вырвался сильный волшебный вихрь, на несколько мгновений обернулся пушистым зверьком и, задрожав в воздухе, опять растаял. — Все без толку, — опустил руку Малфой. — Я честно стараюсь, Вильма, но не выходит! — Честно, — пробубнила Вильгельмина и скрестила локти. — Мне кажется, ты уже забыл, что значит это слово. Парень застыл, окинув подругу строгим взглядом. Он явно требовал объяснений. А Вильгельмина не знала, что сказать. Что столкнулась в коридоре с Поттером, обернутым в мантию-невидимку? Что не только она, но и вездесущий гриффиндорец слышал каждое слово в их беседе со Снейпом? Помнится, Белби стоило громадных усилий удержать Гарри от опрометчивого шага. Она в страхе наболтала ему черт знает что: про неприятности, которые ожидали Драко в будущем, про суды над Пожирателями, про его свидетельство в пользу Малфоя. Вильгельмина говорила бессвязно, а Поттер смотрел на нее ошарашенными глазами и решил, вероятно, что девушка совсем спятила. «Помоги мне», — шептала тогда Вильма. — «Не трогай Драко». Гриффиндорец растерялся, ведь его умоляли о помощи. Попали в самое уязвимое место. Он не остался равнодушным к мольбам Вильгельмины, не побежал к Дамблдору, а просто подобрал свою мантию и удалился, ни проронив ни слова. Опасность для Малфоя миновала. Пока, по крайней мере. — Вильгельмина, поясни, будь добра, — напомнил о себе Драко. — Когда это я тебе врал? — Ты врешь мне постоянно, Малфой, — вскипела Вильгельмина. — А если не врешь, то не договариваешь! Я слышала твой разговор со Снейпом, ясно? Мерлин, как можно быть таким заносчивым идиотом, когда кто-то искренне старается предостеречь тебя от ошибок. Если бы ты знал, что знаю я, ты бы никогда… — И что же ты знаешь, Белби? — не остался в долгу Драко, повышая градус. — Расскажи мне наконец! — Не могу! — в отчаянии закричала девушка. — Говорила же, не могу. А ты обещал, что веришь и не будешь мучить вопросами! — Так кто из нас врет, Вильма? — раскраснелся от обиды Малфой. — Все говорят, что я в опасности, что мне не следует слушать Волан-де-Морта, но никто не раскрывает карт. А мне приходится действовать вслепую. Темная метка не дремлет, знаешь ли! Ты не представляешь, какие ужасные приказы я слышу в своей голове, какие угрозы звучат в адрес моей семьи. Черт бы вас побрал, благодетели! Не желаете помочь, так не мешайте. В порыве злости парень выкинул вперед руку и закричал в темноту: — Экспекто Патронум! Довольна? Экспекто Патронум! Изящное древко в руке Малфоя извергло серебристый свет и над поляной вдруг замерцал вполне различимый образ — пушистый хорек, который прыгал в воздухе и ждал указаний от своего создателя. — Драко! — захлебнулась радостью Вильгельмина. — У тебя получилось. Ох, пресвятой Салазар, как я сразу не догадалась. Тебе не нужно счастливое воспоминание, достаточно разозлиться. Вероятно, ты принадлежишь к тем редким магам, кто способен вызывать патронус с помощью других эмоций. Малфой, ты… ты такая злюка, оказывается! Слизеринцы разом засмеялись и никак не могли остановиться. Хрупкий патронус Драко растаял, но парень все равно подхватил Вильму, закружил в воздухе и вместе с ней повалился в снег. — Как ты меня иногда бесишь, Белби, — улыбался Малфой, глядя в глаза девушки. — Мне досталась самая вредная слизеринка на свете. — То же самое могу сказать и о тебе, — отозвалась Вильгельмина и присела к нему на колени. — Ты тот еще упрямый болван, Малфой. Белоснежные снежинки оседали на ресницах Драко, превращаясь в кристальной чистоты капельки. Легкий румянец проступал на щеках парня. Вильма не утерпела, коснувшись его кожи онемевшими пальцами, и тут же обожглась чужим теплом. — Мы, кажется, решили молчать вместе, когда сказать о чем-то нет возможности, — прошептал Малфой, склоняясь к устам Белби. — Давай не будем нарушать этих правил, а то поссоримся ненароком, и я вызову дюжину ворчливых патронусов. Но не бойся: я с тобой, Вильгельмина, нас по-прежнему двое, и я доверяю тебе. Вероятно, не должен, но доверяю. — Спасибо, Драко. О большем я и не прошу, — выдохнула Вильма и коснулась мягких губ Малфоя поцелуем. *** Рождественский ужин в поместье Белби был в самом разгаре. Дамокл пригласил в гости всех, кого только мог: дальних родственников, друзей, надежных коллег из Министерства, не забыл даже о семействе Забини, уверяя Вильгельмину, что им давно следовало поладить с соседями. Знаменитый зельевар словно пытался убедить всех вокруг, а прежде всего, собственную дочь, что опасность миновала. За ним пристально следили последние недели, но что с того? Сейчас праздничный стол ломился от угощений, в углу гостиной играла магическая скрипка, отовсюду слышался праздничный звон бокалов. — А твой старик прекрасно держится, — заметил Блейз, уплетая корейку из парного ягненка. — Столько всего навалилось на его плечи: проверки, обыски, твое расколотое ожерелье. Как думаешь, Вильгельмина, он правда поверил в историю с неудачным розыгрышем? — Вряд ли, — откликнулась Вильма, стараясь говорить как можно тише. — Сделал вид — может быть. Но судя по тому, сколько раз он колдовал над изумрудами и пытался их восстановить, отец понимает серьезность поглощенных им чар. Интересно все же, кто подстроил мое проклятие. — Иногда лучше не знать, — замялся Забини и отвел взгляд, сосредоточившись на других гостях. — Посмотри на мою матушку, как хорошо она спелась с твоей двоюродной теткой из Франции. Прознала что-то о богатых вдовцах на просторах Прованса, видимо, подбирает очередного мужа. — Не меняй тему, Блейз, — коснулась его руки Вильгельмина. — Ты что-то знаешь? По глазам вижу, что знаешь. Не хочешь мне рассказать? Дафна что-то выяснила о той истории? — Наверное, не я должен об этом говорить, — вздохнул мулат, понимая, что попался. — Моя девочка нашла кое-что, в сундуке Астории. — Что, что именно, Блейз? — Те самые конфеты, — покачал головой Забини. — Только не психуй, она обещала объяснить тебе ситуацию после каникул! — Не может быть! — почти вскрикнула Вильма, подпрыгнув на стуле. — Как давно? Вы что, сговорились, Забини? Как можно было оставлять меня в неведении. — Да тише ты, — приобнял ее друг. — Все всплыло не так давно, уже в поместье Гринграссов. Дафна взяла с меня слово, что это останется в секрете, пока она разбирается с сестрой. — Хорошенькое дело… — Вильма бросила многозначительный взгляд на отца, но решила не тревожить старика раньше времени. Кто знает, может Астория вовсе не хотела ей зла. И не настолько уж ей нравится Малфой, наверное. Малышку подставили, обманом подсунули ей отравленные сладости, заставили отдать их сокурснице… Чем дальше продвигалась Белби в своих рассуждениях, тем очевиднее становилось, что правда ей не понравится. Завистливые взгляды младшей Григрасс, ее ужимки, попытки поладить с Малфоем — все это бросалось в глаза на протяжении многих месяцев. Но знала ли она, что проклятие настолько сильное, что Вильгельмина чудом не угодила в Мунго? Вопрос не из легких. — Забини, лучше бы ты молчал, — поджала губы девушка. — Совершенно не умеешь хранить секреты. — Ну прости, сама настояла, — обиделся Блейз и с двойным усердием принялся за стейк. Разговоры за столом шли своим чередом, но Вильгельмина больше не вникала в светскую болтовню. В висках появилась тупая боль, и больше всего на свете девушке захотелось подняться, извиниться перед гостями и провести остаток вечера в своей комнате. Держалась она только ради отца. Он так старался создать атмосферу уюта, весело встретить Рождество, и все ради Вильгельмины. Чтобы у дочери и мысли не возникло, что в их жизни что-то изменилось. Но все действительно изменилось. Страх перед нависшей в мире угрозой затаился в воздухе, пропитывал стены гостиной, звучал в каждом волнительном вздохе. И когда гости, едва прикоснувшись к десерту, засобирались по домам, Вильгельмина ни капельки не удивилась. Никто не хотел покидать родные стены надолго, словно семейная магия могла защитить их своим дыханием. Мистер Белби удалился, чтобы проводить друзей. Гостиная опустела, в комнате остался только Блейз и подслеповатая тетушка Сьюзи, задремавшая в каминном кресле. — Белби, смотри, что-то светится на снегу, — указал мулат в сторону окна. — Это что, какое-то представление? Вильгельмина резко обернулась, следуя за жестом друга. В темноте, за окнами, показался серебристый туман и осветил морозную белизну вьюги. Присмотревшись, девушка распознала фигурку хорька — патронуса Драко — и со всех ног побежала на улицу, распугав гостей и домовых эльфов. Настывшая снежная корка хрустела под ногами, колючий воздух резал легкие, но Белби не замечала минусовой температуры. Она замерла перед магическим зверьком, готовая выслушать любое послание. Поздравление с Рождеством, глупые признания, что угодно, лишь бы успокоить нехорошее предчувствие. Но патронус Малфоя молчал. — Что случилось, Драко? — прохрипела Вильма, пока перепуганное сердце заходилось в галопе. — Скажи хоть что-нибудь, умоляю. Вместо слов в голове вспыхнули десятки образов, и один был страшнее другого. Нарцисса, оседающая на пол под напором заклинаний. Оскаленные лица в черных масках. Боль и страх, пульсирующие по венам, перекошенное лицо Драко, растерзанная елка. Кровавые синяки на светлой коже и мерзкие чужие губы, произносящие угрозы. Вильгельмина не слышала ни звука, но увиденного хватило, чтобы душу сковало ужасом. Малфоев предупреждали, возможно, пытали, требуя выполнять приказы. Требуя беспрекословного подчинения. Хрупкий патронус растаял, а Вильма так и осталась сидеть на снегу, уверенная, что уже подхватила простуду, но ее это нисколько не трогало. Она не почувствовала, как Блейз, рванувший вслед за нею в темноту, уже укрывал ее плечи колючим пледом. Не слышала голоса отца, который замер у дверей и пытался докричаться до дочери. Все мысли унесло в далекий мэнор. Что произошло, Драко, что я должна сделать? Чувствуя собственное бессилие, девушка заплакала и закрыла лицо руками. Секунды длились вечность. Когда она, шатаясь, поднялась на ноги и взмахнула палочкой, магического импульса едва хватило, чтобы вызвать собственного патронуса. Он возник в воздухе — прекрасный, величественный феникс, — но о чем Вильма могла его попросить? Только в который раз предостеречь Малфоя от опрометчивых решений. Хотя была уверена, что никакая сила в мире его больше не удержит. Черная метка взяла верх. А Драко… прислав ей вестника, Малфой не рассчитывал на помощь. Он извинялся перед Вильмой, за боль и страх, осевшие в ее сердце. За все свои будущие грехи, которые никто не в состоянии исправить.