Сквозь пальцы

Под самыми сводами Хогварца, в пустынной башне, было холодно и сыро, как в склепе. Вверх и вниз от полукруглого уступа уходили пролеты винтовой вестницы, по которой студенты поднимались в чулан над классом прорицаний, если Трелони нуждалась в какой-нибудь специфичной атрибутике. А поскольку в искусстве провидения профессор была не так сильна, как рассказывала ученикам, в забытую башенку перед чуланом в основном приходили прогульщики, желающие поскучать в одиночестве и такие, как Вильма, — растерянные, одинокие в своих страхах и знающие, что за хлипкой дверью есть чем поживиться расшалившимся нервам. Наколдовав себе плед, Вильгельмина устроилась на крошечном каменном подоконнике и сквозь узкую арку окна с отсутствующим витражом наблюдала за перипетиями на квиддичном поле. В руке слизеринка сжимала трубку ведовского нергиле, который использовался прорицателями для усиления их магических способностей. Парадоксальным образом о существовании курительного шара знали многие студенты, посещавшие занятия в южной башне, но никак не сама Трелони. Заклинание на латыни, нацарапанное тут же, на шершавой стене, позволяло любому начинающему магу наколдовать себе неискрящих угольков и дурманящий отвар по настроению: с бадьяном, если ломило мышцы, со смоковницей, если хотелось улучшить настроение, дремоносным растением, клещевиной и другими изысками из области травологии. Нужно было лишь принести с собой ключевой ингредиент, предварительно сорвав его в лесу или в теплицах госпожи Стебль. Сегодня Вильгельмина выбрала для себя валериану. Потому что иначе тяжело было слушать разочарованные возгласы одноклассников, доносящиеся с квиддичных трибун. Слизерин проигрывал, в этом не оставалось никаких сомнений. Семеро игроков в зеленых мантиях мелькали над полем, с остервенением сражались за мячи, но даже с почтительного расстояния, на котором сейчас находилась Белби, было заметно, что матч складывается не в их пользу. «Не удивительно», — подумала Вильгельмина, сделав очередную затяжку. — «С ними нет сердца — капитана, который одним своим финтом вселял в товарищей уверенность». Как раз накануне матча Драко вдруг сделался больным, но напрочь отказался проследовать в покои Помфри. Сопровождаемый разочарованными взглядами однокурсников, парень исчез в кабинете Снейпа после завершения уроков и не появлялся в гостиной до самого ужина. Вильма могла только догадываться о предмете столь длительной беседы между профессором и учеником, но итог разговора получился довольно любопытным: всегда строгий декан с извиняющейся улыбкой объявил факультету, что предстоящий матч команде придется провести без капитана и настоял на том, что причины такого решения — более чем весомые. В глубине души Вильгельмина в этом не сомневалась и даже хотела составить компанию Драко во время матча, но блондин внезапно исчез. Просто так, ни с кем не попрощавшись и не поделившись планами с друзьями. Его не наблюдалось ни в покоях Слизерина, ни в совятне, ни в заброшенном туалете плаксы Миртл. Белби знала, поскольку обежала почти весь Хогварц, разбрасываясь поисковыми чарами. Малфой пропал. А сердце сжималось от одной упрямой мысли, что Драко отправился по делам Темного Лорда, и Снейп по неведомой причине ему помогал. Но не только пропажа «любимчика» беспокоила Вильму, в замке тоже творилось что-то неладное. Она чувствовала нарастающий градус тревоги перед балом, видела озадаченное лицо Поттера, который воровато шнырял по этажам, замечала вечное отсутствие Дамблдора, как бы ни старались профессора скрыть сей малоприятный факт от студентов. А недавно… Недавно она и сама стала свидетельницей странных и пугающих событий. Вильма затянулась дымом валерианы еще раз и постаралась оживить воспоминания. Уютный свет мастерской вновь замерцал в ее сознании. Воздух заполнился привычным запахом красок, вернулось короткое ощущение триумфа, когда Вильма закончила пейзаж с изображением Хогварца. Но… Как быстро наступила темнота. Изображение на холсте ожило, стоило девушке нанести крошечный финальный мазок. Живописное небо почернело. Над стенами взметнулись колючие языки пламени, а многовековые стены стали осыпаться, словно их крушили из катапульт. Если бы картины могли звучать, Вильгельмина бы ни капли не удивилась, услышав выстрелы, взрывы и рев невидимых чудовищ. Напротив пылающего полотна стоял портрет Малфоя, тот самый, который очень хотел обернуться и взглянуть в глаза своему создателю, но пока не получил разрешения. Сглотнув, Вильгельмина приблизилась к нему и дрожащей рукой нанесла последний штрих. Факелы на полотне вспыхнули. Девушка в ужасе отпрянула, потому что рисованный образ Драко оглянулся, блеснул металлом из-под нахмуренных бровей, обнажил зубы в яростном оскале. Рука юноши в черном костюме взметнулась вверх, указав на то место, где секундой ранее стояла Вильгельмина, а теперь дышали пожарами руины Хогварца. Кончик иллюзорного древка блеснул зеленоватым огоньком, и блондин ухмыльнулся, с глубоким удовлетворением наблюдая за разрушениями в замке. Он наслаждался. Яркий свет пламени играл на светлой коже, пальцы сильнее сжимали палочку. Телом Малфой устремился вперед, словно хотел спрыгнуть с мольберта и завершить начатое. Потом сложил руки на груди, опять отвернулся к нарисованным коридорам школы и замер. Картина покрылась привычным маслянистым блеском и тоже застыла, словно вообще не была волшебной. Вильме поплохело. Она знала, что ее творчество никогда не отражало веселые картинки, но ведь созданные ей ужасы сбывались. Не в буквальном смысле, но магия говорила с ней, подсказывала, что случится непоправимое. И настырно уверяла, что Малфой — ее Малфой! — виновен во многих будущих бедах. Пытаясь побороть приступ паники, Белби накинула белый ситец на мольберты и побежала к выходу. Но не успела дернуть за медную ручку, как Выручай-комната зашептала. Навалилась на нее отдаленными заклинаниями, обрывками фраз, беспокойным дыханием. Наполнилась шагами. Приглушенными, словно кто-то бродил по комнате в параллельной реальности. Слышались звуки падающих предметов и скрип старинной мебели. Спустя мгновения — слабые ругательства, крики и снова грохот. На этот раз — металла, который со звоном обрушился на пол. Уверяя себя, что это галлюцинации на нервной почве, Вильгельмина коснулась древних стен и постаралась призвать магию. Сама Выручай-комната представляла собой огромный, замысловатый артефакт, поэтому девушка ни капли не удивилась, почувствовав ее; уловив чужое присутствие промеж стен, настолько явно, словно незваный гость проник в ее родовое поместье. Прошептав несколько слов на латыни, Белби отпрянула от созданных комнатой иллюзий. Исчезли мольберты, картины, изящные канделябры со свечами. Помещение погрузилось в полумрак. В одно мгновение Вильгельмина оказалась не в своей миниатюрной мастерской, а в безразмерном, пропахшем пылью хранилище, заваленном тайнами Хогварца. Хлам, копившийся здесь веками, образовывал целые горы. В лабиринте забытых и потерянных вещей Белби на ощупь кралась вперед, влекомая звуками убегающих шагов, голосами потревоженных призраков. Но нагнать незнакомца не успела, он так и остался невидимкой. Шорохи исчезли, шаги тоже. Лишь перепуганное дыхание Вильгельмины разносилось эхом в дрожащей тишине. Кого или что она преследовала в лабиринте, осталось загадкой. Но секрет этот точно не таил в себе хорошего. Вдруг это был Драко? Сопоставив произошедшее и увиденное на картинах, Белби всю ночь пролежала без сна, а наутро решила поделиться своими тревогами с Блейзом. — Ты перегрелась, Белби, — сказал ей тогда мулат. — Тебе почудилось. Каждый, кто знает о Выручай-комнате, прекрасно осведомлен, что в ней обитают призраки. Да и причем здесь Драко? У него все поместье завалено магическими примочками. Причем заметь, надежно припрятанными. У парня нет необходимости ковыряться в пыли своими аристократическими ручками. Если задумает преступление — найдет способ пронести в Хогварц что-нибудь из арсенала отца, Малфои мастера во лжи и конспирации. Слова друга немного успокоили Вильгельмину, но она все равно сжималась от страха и неизвестности, пытаясь разобраться: у нее и вправду поехала крыша или незнакомец существовал на самом деле. Был из плоти и крови и замышлял нечто, что поставит под удар школу или, что уже хуже, кого-то из учеников. А Малфой? Даже если это правда был не он, все равно жить не легче. Завтра состоится праздник, и наверняка кто-то из высоких гостей бала в курсе, что парень принадлежит к армии Темного Лорда. Если так, то ей крайне нежелательно появляться в его компании. Мерлин, там будет весь бомонд: верхушка Министерства, совет попечителей, мракоборцы. Вильма окажется под прицелом их внимания. Кто-нибудь обязательно донесет сплетни отцу. Или… Или ее возьмут на перо приспешники темной метки, и семейству Белби придется позабыть о спокойном существовании. Отец, о боги, если с ним что-нибудь случится, Вильма никогда себе этого не простит. Перспектива казалась безрадостной, как ни посмотри; будто выбираешь бладжер, который сломает тебе шею. Единственным разумным вариантом было, подобно Драко, сказаться больной и не ходить на праздник вовсе. У Вильмы оставалось совсем немного времени на раздумья. Завтра вечером пестрая толпа студентов достанет из сундуков свои парадные облачения, отправиться в большой зал и постарается провести вечер весело и с пользой. — Ура, победа! Поттер лучший! — раздалось над квиддичным полем. Кричали фанаты гриффиндора, и остальные факультеты подбадривали их свистом, радуясь, что ненавистный Слизерин повержен. «Сегодня мы проиграли, — подумала Вильгельмина, затушив курительный шар. — Не велика беда, если подумать, всего лишь одно поражение». По-настоящему она проиграет завтра. Сразу по-крупному, и, похоже, при любом раскладе. *** Главный зал Хогварца преобразился. Помещение украшали нарядные плакаты Министерства, эмблемы сообщества магов и множество крошечных сияющих огоньков, которые искрами парили в воздухе. Домовики постарались на славу, украсив фуршетные столы своими лучшими блюдами. Профессора оделись в парадные мантии; госпожа Стебль даже соорудила вечернюю прическу, опутав свои седеющие локоны скользкими лианами. Профессор Снейп остался верен черному, но на его груди сегодня поблескивал медальон, украшенный драгоценными камнями. Наверное, это было основное праздничное облачение. Студенты, разодетые в лучшие наряды, со всех лестниц стекались к распахнутым дверям зала, за которыми их дожидался непознанный мир колдовских профессий. Мракоборцы сражались в показательных дуэлях, умудренные годами зельевары устраивали шоу, заполоняя отведенный им уголок дымом ароматных эссенций. Шишки из Министерства устроились на возвышении и вели заумные дискуссии о политике с публикой. Прорицатели гадали на Таро, историки выкладывали загадки из рун, спецы по животным объясняли процесс дрессировки драконов, используя миниатюрные живые породы. Дамблдор в компании с Магконагалл восседали во главе зала и, прищурившись, наблюдали; то ли за развернувшимся действом, то ли за тем, чтобы никто из студентов не задумал выставить себя шутом. Компания со Слизерина мялась у дверей, решая, к какому из зрелищных блюд прикоснуться в первую очередь. Гринграсс, одетая в бархатное платье винного цвета, шепталась с Блейзом. Ей явно не терпелось услышать любовное предсказание от известных ведунов. Крэбб с Гойлом прикидывали, как ухватить за раз побольше угощений. Нотт спорил с Паркинсон об искусстве ведения сражений, уверяя подругу, что наблюдать за дуэлью не менее интересно, чем за шоу Превращений. Не было только Драко. Вильгельмина не видела блондина со вчерашнего дня и теперь психовала, что Малфой решил бросить ее в одиночестве. Девушка без конца поправляла дымку из летящего лилового шелка, струившегося по телу, теребила тонкие нити украшений, ежилась от холода, кусавшего открытую спину, и пыталась укротить цветные пряди, обрамлявшие лицо. Минуты тянулись, одноклассники исчезали в водовороте праздничных искр, а Белби так и стояла на нижних ступенях парадной лестницы. Она почти что решилась вернуться в подземелья, понадеявшись, что сам Мерлин даровал ей шанс не навлечь беды, когда чья-то теплая, мягкая ладонь коснулась ее плеча. Обернувшись, Вильгельмина сразу потонула в аромате духов Драко. Он стоял совсем близко, игриво улыбался и выглядел, как начищенный до блеска галлеон. Платиновые волосы были аккуратно уложены гелем, черный фрак отливал глянцевым блеском, а безупречный воротничок с шелковой бабочкой казался таким белоснежным, что девушке резало глаза. — Привет, — произнес парень. — Не скучаешь? — Привет, — шепнула Вильма, растерявшись от сияния Драко. — Я думала, ты не придешь, думала, Снейп отправил тебя… — Тшш, — блондин приложил палец к ее губам. — Не загоняйся, Белби, мне просто потребовалось смотаться в мэнор, а профессор предоставил свой камин. И свою протекцию. — Для чего, интересно? — нахмурилась Вильгельмина. — Малфой, учти, я с места не сдвинусь, пока не расскажешь, какого соплохвоста ты забыл в мэноре. В голове так некстати шелохнулись слова Забини о темной сокровищнице. Но парень, похоже, веселился, наблюдая за ее негодованием. — Не смешно! — распалялась Вильма в ответ на ангельскую улыбку Драко. — Я рискую головой, отправляясь с тобой на бал. А ты… черт, Малфой, даже слов не хватает! — Прежде, чем нашлешь на меня все проклятия мира, — так же, с улыбкой, продолжил парень. — Посмотри, что я принес. Из внутреннего кармана он извлек маскарадную маску, украшенную серебристыми кристаллами. — Это тебе, — сказал Драко, протягивая праздничный аксессуар Белби. — Что, дурацкая маска? — опешила девушка, не находя слов. — В Хогсмиде таких не нашел? Надо было заставить друзей мучиться в неведении, упрашивать профессора Снейпа, устраивать тайны. Да и зачем, она все равно не подходит к моему платью! — Тебе не угодишь. Надень ее, Вильгельмина, — настаивал Малфой. — Это маска моей матери, на ней не меньше десятка чар. Все будут тебя узнавать, но никто не запомнит. Понимаешь? Никто из гостей не вспомнит, что ты пришла на бал со мной. Что ты вообще была на празднике. Ты будешь видимой и невидимой одновременно. До Вильмы медленно доходил смысл сказанного, пока она крутила в руках таинственный амулет. Видимой и невидимой одновременно. Мерлин, Драко только что решил все проблемы. Он защитил ее. Он мотался в мэнор, сговорившись со Снейпом. Ради нее. Он беспокоился. Его сердце не ледяное; парень просто думает головой, пока Белби захлебывается в эмоциях по поводу своего безвыходного положения. — Но как… Почему, Малфой? — выдавила из себя шокированная девушка. — Тебя могли обыскать. Ты же очень рисковал, протащив сюда эту безделушку. — Я привык, — ответил Драко, приподняв лицо Вильгельмины кончиками пальцев. — Когда близкие мне люди в опасности, я поставлю на карту что угодно. Весь гребаный Хогварц, весь мир, если нужно. Вильма замолчала. Она чувствовала, как сердце переполняет страсть и бесконечная благодарность. Вместо ответа она встала на цыпочки и с жаром прижалась к губам Малфоя. Поцелуй остался безответным, но Белби не сдавалась. Стараясь пробить холодный панцирь, она снова прижалась к мягким губам, прильнула к Драко всем телом и отрывисто простонала: — Малфой… Малфой! Оборона слизеринца треснула. Он впился в Вильгельмину, жадно обхватил ее хрупкое тело и толкнулся языком в разомкнутые уста Белби. Мир обрушился. Драко Малфой действительно, действительно ее целовал. *** Праздник подходил к своей кульминации. Студенты Хогварца разбились на вальсирующие пары, звуки оркестра гремели под сводами, отовсюду слышались оживленные разговоры и хрустальный звон бокалов. Малфой оказался прав: почетные гости приветствовали Вильму, склонялись в почтительных поклонах и тут же забывали о ее существовании. За весь вечер никто из мракоборцев не задал ей ни одного подозрительного вопроса, хотя поводов было более чем достаточно. Драко всем и каждому продемонстрировал свои права на внимание Белби, держал ее за руку, не сводил восхищенных глаз. Но она, тем не менее, оставалась невидимкой. В отличие от Малфоя, к которому подходили гости всех рангов, прощупывали почву, присматривались, вели светские беседы, настолько тонкие, что Вильгельмине оставалось лишь догадываться, к какому лагерю принадлежал каждый заинтересованный визитер. Но Драко, казалось, чувствовал их игры и не разбрасывался словами. — Подозрительный тип, этот Сильвио Траттони, хоть и работает на Министра, — шепнула Вильгельмина, кружась среди других пар. — Он спрашивал о Том, кого нельзя называть? — Не спрашивал, — откликнулся Драко, обнимая партнершу крепче. — Пока, но думаю, еще спросит. Расслабься, Вильма, это мои заботы. Ты и твоя репутация в безопасности. Так и было, до определенного момента, потому что ненависть слизеринок никуда не делась. Пэнси Паркинсон постоянно крутилась рядом, но даже ее присутствие до поры не представляло опасности. Где-то до девяти вечера, когда девица окончательно потеряла контроль над своими словами и действиями. Белби знала, что одноклассница хорошо приложилась к алкоголю (который на празднике, кстати, запретили) и ожидала от нее любой подлости. Любой, но не такой, какую выдала Паркинсон. Пробегая мимо Вильгельмины в королевской мазурке, слизеринка больно ухватила соперницу за волосы и сорвала наполненную чарами маску. Вильгельмина успела лишь вскрикнуть, схватилась за волосы, но серебристый аксессуар исчез среди танцующих вместе с проворными когтями Пэнси. — Вот черт! — воскликнула Белби и уткнулась лицом в плечо партнера. — Что делать, Драко? Скажи, они смотрят?! Кто-нибудь смотрит на меня? Ответ был не нужен, Вильгельмина кожей ощутила, как по меньшей мере десяток пристальных взглядов впились ей в спину. Рука Драко напряглась, его сердце застучало чаще. — Что сказать, тебя заметили, — произнес Драко. — Если хочешь, можем разойтись, как только оркестр остановится. Проведешь остаток вечера с Забини и Гринграсс, я договорюсь с друзьями. Вильма задумалась, сделала пару глубоких вдохов, и вдруг осмелела, словно кто-то разрезал душившие ее канаты. — Нет, — покачала головой Белби. Что бы ни произошло после, пути к отступлению рухнули. — Мы будем танцевать. До последнего аккорда, с удовольствием, как полагается нормальным студентам в шестнадцать лет. А потом вернемся в подземелья, и больше никогда не будем бояться. Ты со мной? — С тобой, — ухмыльнулся Драко и чмокнул свою девушку в висок. Слизеринка гордо подняла голову, окинула гостей свирепым взглядом поверх мужского плеча и прижалась к бархатистой щеке Малфоя. Пусть все знают, что они вместе. И пусть сами гадают, по какой причине.