А завтра засияет со-о-лнце, И ты-ы-ы достигнешь цель.
Гринграсс, Белби и еще десяток студентов шли по коридорам после дополнительного занятия по Чарам, а рядом, как верный гиппогриф, парил Пивз, донимавший блондинку уже на протяжении двух недель. Вильма едва уловимо ухмыльнулась и посмотрела на подругу. Каким-то чудом Гринграсс умудрилась завалить итоговый тест по Трансгрессии и стала одной из главных сенсаций Слизерина. Ее повторное испытание было назначено на завтра, поэтому затейник-полтергейст от души издевался над лучшей ученицей потока и не давал ни малейшей передышки ее измотанным нервам.Но завтра, все завтра, Ты знаешь, до завтра-а, Остался всего-о-о ли-и-ишь день!
— Пивз, заткнись Салазара ради! — возмутилась Дафна, замахнувшись палочкой на надоедливого призрака. — Что ты прицепился ко мне с этой песней. Главный проказник Хогварца ловко увернулся от запущенного в него Ступефая и продолжил с еще большим энтузиазмом:А завтра, а завтра, Подумай о завтра…
Блондинка покраснела от злости, швырнула в Пивза чернильницей и взвыла, по недоразумению выронив из сумки половину своих пергаментов. Одноклассницы за ее спиной громко захихикали. — Он не равнодушен к тебе, Гринграсс, — выкрикнула Паркинсон, пробегая мимо со своей свитой. — Блейз, должно быть, переживает. — Если бы, — буркнула в ответ Дафна и жестом попросила Вильму остановиться, — знать бы вообще, где он. Белби не выдержала и снова усмехнулась, слишком уж непривычной была ситуация. Забини, блестяще освоивший Трансгрессию, без помарок сдал экзамен и теперь наслаждался своим успехом, напрочь позабыв об остальных тестах. По крайней мере, мулат не удостоил своим присутствием ни одного дополнительного занятия, которые профессора проводили ближе к концу года, считая, что теперь он неуязвим для ловушек магической науки. О том, что он обставил свою девушку, Блейз напоминал ежедневно, а иногда даже подпевал Пивзу в особо удачных куплетах. — Ты только представь, ни слова поддержки, — возмущалась блондинка, теперь уже поведением Блейза. — У меня завтра пересдача, а он не хочет даже лишний раз проверить мои навыки. Ох, хорошо тебе, Вильма. Твой экзамен случится не раньше июля месяца. — Сомнительное везение, — покачала головой Вильгельмина. — Все равно придется встретится с мистером Двукрестом, и мне, и Драко, только чуть позже. А ты не волнуйся, тест пройдет отлично. Две недели тренировок не могут пропасть даром. Что касается Забини, — девушка вздохнула, не зная, как оправдать поведение одноклассника, — он просто не хочет, чтобы ты перегорела. Но если ты все еще стесняешься своей неудачи, вспомни на секунду, что я вчера чуть не схлопотала Тролля по зельеварению. У Слизнорта. У того самого профессора, который без ума от талантов моего отца и априори уверен, что способность к зельям у меня в крови. Гринграсс невольно улыбнулась, вспомнив фиаско подруги. — Действительно, как подобное могло случиться? — ответила Дафна, подражая голосу Горация. — С дочерью великого зельевара! — Не начинай даже, — махнула рукой Вильгельмина, помогая подруге собрать последние пергаменты. — Привыкла повторять все манипуляции за Драко. Он всегда был хорош в искусстве приготовления эликсиров, а мне и в голову не пришло, что мой ненаглядный не в себе последнее время. Вместо зелья радости мы слаженно приготовили нечто склизкое, агрессивное и, вероятно, ядовитое. Повезло еще, что эта бетонообразная субстанция не укусила Слизнорта, когда он склонился над моим котлом. Дафна расхохоталась и вытерла проступившие на глазах слезы. Ее настроение явно улучшилось, и Белби искренне обрадовалась произведенному эффекту. — Кстати, а где Малфой? — переменила тему Гринграсс. — С Забини понятно, у него головокружение от успехов, но Драко? Он же всегда старательно посещал консультации. Ведет себя странно, вздрагивает от каждого шороха. Даже на Поттера не реагирует. Это не может быть из-за… — Дафна осеклась, поймав настороженный взгляд подруги. — В смысле, он здоров? — Проблемы дома, — неопределенно ответила Вильгельмина, не желая вдаваться в подробности. — Иди к нему, — уверенно сказала Гринграсс. — А я разыщу Блейза. Уверенность в себе не порок, но в его случае она грозит обернуться полной катастрофой на экзаменах. Если что — мы в библиотеке. Взмахнув золотистыми волосами, Дафна обхватила свою сумку и поспешила дальше по коридору. А Вильма направилась прямиком в подземелья Слизерина, не сомневаясь, что найдет Малфоя там, как всегда, погребенного под грудой книг и сомнительных артефактов. Со стороны казалось, что парень беспрерывно занимается ввиду предстоящих экзаменов, но Белби знала наверняка — его науки не имеют ничего общего с теми, что изучают в Хогварце. На протяжении последних недель Драко, как безумный, штудировал запрещенные энциклопедии, тренировал новые заклинания и упражнялся в артифакторике с единственной целью: починить злосчастный шкаф и материализовать из внешнего мира нечто, что по замыслу Темного Лорда просто обязано было попасть в недра Хогварца. Истинный смысл миссии Драко Вильгельмина не знала, но добром эта затея никак не могла закончиться. Прежде всего — для Малфоя. Девушка спешила вниз по лестнице, а перед глазами мелькало измученное лицо ее парня, его отрешенный взгляд и страшные кадры заседания Визенгамота, свидетельницей которой ей довелось быть минувшим летом. Хуже всего было осознавать, что спустя почти год она ни на йоту не приблизилась к решению проблем Малфоя, а лишь с горестью наблюдала, как он все больше отдаляется от друзей, замыкается и постепенно сходит с ума от гложущих его сомнений. Если бы только Белби удалось подтолкнуть его в нужную сторону, если бы получилось вызвать Драко на откровенность. Но слизеринец казался неприступным, как скала, и лишь изредка давал волю эмоциям. Пару раз Вильгельмина наблюдала, как он рыдает от бессилия в туалете Миртл, и сердце девушки сжималось от боли и отчаяния. Но Белби не выдавала своего присутствия ни единым шорохом. Откровения и нежность, которые когда-то позволил себе Драко под напором одноклассницы, у этих самых заброшенных кабинок, сейчас были вряд ли возможны. Малфой изменился. Вильма чувствовала в нем влияние черной метки, страх за жизнь своих близких, и ни за что на свете не рискнула бы приблизиться к его отчаянью. Тот мрачный Драко, которого она теперь регулярно созерцала на своих портретах, становился реальным. Вильма все больше узнавала его в любимых серых глазах и в какой-то момент вовсе перестала заглядывать в мастерскую, не брала в руки кисти. Собственные картины казались проклятыми, будто имеющими способность изменить сущность человека. И девушка поклялась, что не притронется к холстам, пока не научится управлять своими творениями. Если бы только ее решение хоть чем-то помогло Драко… Миновав извилистые пролеты, Белби добрела до гостиной Слизерина и произнесла пароль. Часть стены тут же отъехала в сторону, Вильма зашла внутрь просторной гостиной, но, не увидев возле камина Малфоя, сразу поспешила к комнатам мальчиков. — Кто там? — послышался встревоженный голос, после того как девушка робко постучалась в одну из спален. — Это я, Драко, — откликнулась Вильгельмина. — Можно войти? Ответа не последовало, но спустя мгновение дверь резко распахнулась и на пороге возникло встревоженное лицо слизеринца. — Что с тобой? — отшатнулась от неожиданности Вильма, но парень продолжал молчать. — Все в порядке? Я просто хотела поделиться с тобой лекциями Флитвика. Скоро экзамен и нам не помешает немного позаниматься. — Не сейчас, — оборвал ее Драко, притянул к себе и разом втащил в комнату. Под напором Малфоя Вильгельмина не устояла на ногах и, сделав пару неловких шагов, упала на кровать. Парень задернул балдахин и крохотное пространство внутри сразу наполнилось темнотой. — Люмос, — прошептал слизеринец и отбросил свою палочку на кровать, неопределенно глядя на Вильму. Поскольку в комнате больше не было ни души, Белби почувствовала себя крайне неуютно. Меньше всего ей хотелось попасться с поличным в мужской спальне, ведь кто-то из одноклассников мог заглянуть сюда в любой момент. Но Малфой, как оказалось, был совсем не настроен на бурные страсти. Напротив, его губы дрожали от напряжения, щеки по цвету сравнялись с простыней, а вся кровать была завалена старинными книгами и непонятными предметами. На подушке стояла распахнутая шкатулка, из которой в спешке выдернули все внутренности. Но Драко не обратил ни малейшего внимания на ошарашенный взгляд девушки и, прикусив перо, взялся за стопку пергаментов. — Что ты делаешь? — робко спросила Белби и уселась на кровати напротив Малфоя. — Пишу ответ матери, — с болью в голосе ответил Драко. И только Вильгельмина открыла рот, чтобы задать уточняющие вопросы (даже без малейшей надежды на ответ), как парня прорвало, — Она собирается организовать побег из Азкабана для моего отца. Думает, что тогда я смогу отказаться от своей миссии и передать ее Люциусу. Мама не понимает… Драко поднял полные ужаса глаза на Вильму. — Это ничего не изменит. Ни для меня, ни для него, ни для Темного Лорда. Он убьет нас обоих, а маму отправят за решетку. Я слышал, Министерство удвоило охрану пленников, лучшие мракоборцы день и ночь дежурят у стен тюрьмы. Ей не выбраться. Даже не знаю, как отговорить Нарциссу от этого безумия. Возможно, стоит написать тете Бэлле, она сможет убедить свою сестру не делать глупостей… — Драко, Драко! — воскликнула Белби и прикоснулась ладонью к его щеке. — Не вздумай, слышишь? Если письмо перехватят, что тогда? Напиши матери, что отказываешься от своих планов, что Снейп поможет тебе, не знаю. Сочини что-то. — То есть соврать? — резко ответил Малфой. — Думаешь, Нарцисса мне поверит? Вильма, ты плохо знаешь мою мать. Девушка промолчала, спустив свою руку на шею Драко. Она не знала, как помочь. Мысли о починке проклятого шкафа хотелось сразу отбросить в сторону. Коснувшись губами лба Малфоя, Белби потрепала короткие светлые волосы у парня на затылке и прошептала: — Попробуй, ладно? По крайней мере, выиграешь время, а я поговорю с Забини. Вдруг у него родится какая блестящая идея. — Это вряд ли, — едва уловимо ухмыльнулся Малфой. — Но, так и быть, попытаюсь. Передай мне чистый пергамент. Белби протянула парню новый листок и, пока блондин судорожно строчил строчку за строчкой, взяла в руки прозрачную сферу, которая лежала чуть в стороне на кровати Драко. — Что это? — спросила девушка, взяв в руки таинственный предмет и уже ощутив его магическую силу. — Сфера для предсказаний. Наподобие тех, что давала нам Трелони, только мощнее, — не отрываясь от письма, пояснил слизеринец. — Захватил из дома. — Посмотрим… — Вильгельмина закрыла глаза и сосредоточилась на своем будущем. Хрустальный шар ожил и внутри показались расплывчатые образы. Среди белого тумана девушка почувствовала нечто родное, любимое, но оно словно ускользало от ее глаз. Вильме вдруг стало невыносимо грустно. Она в страхе отбросила магическую побрякушку и поделилась увиденным, даже скорее прочувствованным, с Драко. Малфой посмотрел на нее с опаской и перестал орудовать пером. — Что? — задохнулась Белби, еще больше напуганная его реакцией. — Что это значит? — Скорее всего, разлуку, — нехотя ответил Драко. — С кем-то любимым. Но не бери в голову, предсказания та еще хрень. — С любимым? — не унималась Вильма. — С тобой?! Малфой, ты должен послушать свою мать, ты должен отказаться от своей затеи. Если ТЕБЯ отправят в Азкабан, что тогда? Я же видела твое будущее, и оно — не спорь — казалось очень реальным! — Не хочу. Ничего. О нем. Знать, — уверенно произнес парень и обнял Вильгельмину. — Если бы я верил в искусство предсказаний, съехал бы с катушек еще до поступления в Хогварц. Мама всегда увлекалась подобного рода вещами и после всякий раз пила успокоительное зелье, получив «смертельное» предсказания для меня или отца. Но как видишь, я жив-здоров и даже способен разумно мыслить. — Едва ли, — прошептала Белби, положив голову ему на плечо. — Ты закончил? — Сейчас, еще пара строк, — ответил слизеринец и снова заскрежетал пером. Когда послание увенчалось фирменной печатью Малфоев, Драко сорвался с места, схватил Вильму за руку и поспешил к двери. Резко распахнув створку, он едва не влепил по носу Паркинсон, которая вместе с Ноттом и Милисентой шпионили у порога. — Какого черта? — выругался Драко, заметив одноклассников и отпихнул Тео к стене. — Подслушиваете? — Конечно, хочется узнать, как у вас с интимной жизнью, — ухмыльнулся Нотт. — Судя по звукам, не очень. Засмеяться парень не успел, потому что ему в челюсть тут же прилетел смачный апперкот от Малфоя. — Фу, Драко, так по-магловски, — окрысилась Паркинсон. — Наверное, Белби чертовски хороша, раз ты перешел на кулаки. — Еще одно слово и прилетит тебе, — приблизилась к ней Вильма. Милисента ахнула, Пэнси отступила на пару шагов, но не перестала ухмыляться. — Ой, ой, как страшно, — гримасничала слизеринка. — Ты бы лучше об отце подумала, чем обжиматься по углам с парнями. Белби замерла. Она давно не получала новостей от папы, и предсказание в сфере вдруг обрело для нее новый смысл. — Что ты знаешь, Пэнси? — дрогнувшим голосом прошептала Вильгельмина и прижала Паркинсон к стене. — Говори сейчас же! — Я слышала, как Снейп говорил со Слизнортом, а тот узнал от бывшего ученика, — затараторила брюнетка. — В общем, у него проблемы в Министерстве. Если без шуток, то тебе стоит написать отцу, Белби. У многих на факультете неприятности дома. Люди исчезают через день, попадают под Империус и все в таком духе. — Я поняла, — выдавила Вильгельмина и, сглотнув ком в горле, побежала вслед за Драко в совятню. Ей тоже необходимо было отправить весточку и, желательно, поскорее. Держась за руки, пара слизеринцев пробиралась вверх по лабиринтам Хогварца. Мимо летели толпы веселых студентов, разномастные картины и лестничные пролеты, но все казалось неестественным, далеким, происходящим словно в отличном от их собственного мире. Как кто-то мог думать об экзаменах, квиддиче и сотне других мелочей, когда за стенами замка творились настоящие кошмары, никто из беглецов понять не мог. Драко сжимал в руке драгоценный свиток, который мог спасти жизнь его матери, а Вильгельмина на ходу сочиняла строки для отца, единственной целью которых было узнать, жив ли он, в добром ли здравии. Остальное теряло смысл. Для нее, для Малфоя, но не для остальных ребят, которые по-прежнему обсуждали предстоящие каникулы. Даже не задумываясь, что их планы могут измениться по щелчку пальцев. Пальцев того, кого до сих пор было опасно называть по имени.