Вторник 13.10.20
Лишь несколько минут назад звон колокола оповестил о наступлении обеденного перерыва, а огромный беломраморный вестибюль уже наполнился пчелиным гудением сотен студенческих голосов. Попивая противный кофе из пластикового стаканчика, Гром расслабленно прислонился плечом к одной из гигантских белых колонн, поддерживающих потолок, и внимательно наблюдал за лестницей, ведущей, как он знал, в учебное крыло представителей самого высшего общества. Там, среди прочих затянутых в дорогущие одежды тел, должны были быть и студенты социально-политического факультета. Факультета, на котором учились детки жиреющих политиков, чтобы усадить свои и без того обеспеченные задницы на золоченые кресла обогащающих должностей. Гром уже собирался поднять с пола свой потрепанный рюкзак и пойти в сторону выхода, как его взгляд зацепился за маленькое миленькое солнышко, появившееся в толпе благородных выскочек. Гром замер. А сердце Грома сбилось с обычного ритма и принялось вытанцовывать джигу. Девушка спускалась по лестнице, держа в руках стопку учебников и тетрадей. Стопка была столь большой, что бедняжке приходилось вытягивать шею в попытках рассмотреть ступеньки под ногами. А шедший за ее спиной герцог Мрийский даже не додумался предложить леди помощь! Придурок высокородный! Бросив стаканчик в урну и подхватив рюкзак, Гром двинулся навстречу своему солнышку, пробиваясь сквозь потоки студентов, текущие в разных направлениях. Резко открылись входные двери (скорее даже ворота). Порыв холодного октябрьского ветра тут же ворвался в студенческие потоки, вызывая смуту, визг и смех. Гром успел заметить, как ветер взметнул каштановые пряди, выбившиеся из аккуратной косы его солнышка, качнул короткую юбочку ее бежевого платьица, а потом на самого Грома налетел рыжий ураган. — Здорова, Громище-Погромище! — растягивая губы в щербатом оскале толкнул Грома в плечо Рыжий. — Я тебя уже обыскался! Ты чё здесь забыл? — Кофе пил, — буркнул Гром. Его солнышко скрылось в неизвестном направлении. — Эти помои? — Угу. А у тебя другие помои имеются? — Если бы… — мечтательно протянул Рыжий. — Я сейчас от пивка бы не отказался. — Я бы тоже, — вздохнул Гром, осматриваясь без особой надежды. — Или еще чего покрепче. — Ого! Тяжелый день? Парни стали продвигаться к выходу. — Да… литераторша мне весь мозг выебала. — Гром изобразил высокомерное выражение на лице и противным визгливым голосом произнес: — «Я совершенно не понимаю, как, доучившись до третьего курса, вы продолжаете вместо анализа текста приносить мне его пересказ. Исправьте работу до понедельника или к зачету допущены не будете». Вот ты мне скажи, — уже своим обычным прокуренным басом пророкотал Гром, — какой идиот включил литературу в обязаловку для охотников? Я что, блядь, при встрече с василиском читать рассказы Тургенина должен? — Ага, — заржал Рыжий, — и защищаться от волколаков стихами Пушкарева! — Угу, чтоб они от скуки передохли. А, к черту это все… Сегодня тренировка как обычно в шесть? Как там Вайда интересно… — Ага… Если ему Груша ногу сломал, то на гексы он в пятницу точно не сможет выйти. Как думаешь, кто его заменит? — Хер его знает. Может граф, как там его… Белобрысый этот. — Думаешь, белобрысый хорошо играет? — Вроде норм… Разговор был внезапно прерван грохнувшимся прямо под ноги Грому учебником «Введение в политологию». — О! Прошу прощения! — раздался звонкий голосок из-за стопки расползающихся учебников. — Вам помочь? — спросил Гром, наклоняясь за книгой. Сердце снова устроило дикие пляски. — О, спасибо за предложение, но я вынуждена… — девушка попыталась поднять учебник самостоятельно, однако тут книжная башня совсем развалилась и грохнулась на пол. Учебники и листочки, исписанные каллиграфическими строчками, разлетелись по белому мрамору. — …вынуждена согласиться. Она устало вздохнула и, изящно присев, принялась собирать разбросанные по полу вещи. Гром активно помогал ей в этом, то и дело украдкой поглядывая на милашку. Так близко он видел ее всего во второй раз и потому старался рассмотреть как можно больше. В прошлый раз-то было не до разглядываний. Она тоже то и дело поглядывала на него с плохо скрываемым любопытством. Гром отметил, что глаза у нее удивительные: серые с янтарной звездочкой у зрачка. Грому очень хотелось что-нибудь ей сказать, но в голове царила радостная пустота, так что он продолжал аккуратно собирать ее вещи с пола и возвращать их хозяйке. Обалдевший от внезапной галантности друга Рыжий тоже поднял пару книг. — Мне, право, очень неловко перед вами, господа! — лепетала девушка. — Простите, что вам приходится тратить свое время из-за моей непредусмотрительности! Видите ли, мне нужно было взять сумку побольше, но, поскольку она не подходила к этим туфлям, леди Софи убедила меня взять ридикюль… Совершеннейшая глупость, на самом деле, ведь сочетать сумочку с обувью по цвету немодно уже года два… Тут она замолчала, быстро окинув взглядом потрепанные куртки и застиранные джинсы своих собеседников: видимо поняла, что модные тенденции их едва ли волнуют. — Ну да, — глубокомысленно поддержал разговор Гром, отдавая ей последнюю из упавших книг. — Еще раз прошу прощения за доставленные неудобства и благодарю за помощь! Приятного вам дня, — любезно, хотя и немножко нервно проговорила леди и скрылась из виду. Гром как-то запоздало сообразил, что собирался помочь ей донести книги, но и предложить этого не успел, так быстро она умчалась. — Не, ну ты видел… — заржал Рыжий. — Сумка не подходит к туфлям! Ха-ха! Ты видел эти каблучищи? Как они в этом ходят? — Не знаю. Парни продолжили пробираться к выходу. — И она, судя по учебникам, учится на политическом! — возмутился Рыжий. — Угу. — Не, ну ты представляешь, какой из нее получится политик? Вот придет такое чудо в этот, как там его, законодательный парламент? Или в палату лордов? Не важно, короче, вот она туда придет и какие законы будет издавать? — тут он приложил указательный палец к щеке, изображая миленькую девочку, и тоненьким голосом продолжил: — «Предлагаю рассмотреть законопроект о том, чтобы белые бантики носить только с белыми колготками» или «Давайте утвердим законность ношения сумочки, несоответствующей туфлям по цвету». Гром усмехнулся: — Главное, чтобы не обязала всех без исключения в туфлях разгуливать. — Ага. С нее станется, а мы потом на заводе будем ухреначиваться по двенадцать часов в сутки на вот такенных каблучищах! — Не-е-е, я на завод не вернусь, спасибо, наработался. Мне там и без каблуков геморроя хватило. — Ага, а бегать по лесу в поисках чудовищ прям намного лучше! — Может и не лучше, зато платят больше. — Это да… Хотя-я-я… У тебя первый учебный рейд на следующей неделе? — В понедельник. — То есть в пятницу игра, на выходных ты работаешь, а в понедельник уже… - Восстановиться-то успеешь? — обеспокоенно спросил Рыжий. — А у меня выбор есть? — усмехнулся Гром, подергав тоннель в форме загнутого когтя, вставленный в правое ухо. Парни вышли на улицу. Октябрьский холод тут же забрался им за шиворот, а ветер растрепал и без того взлохмаченные волосы. — Дождь что ли будет? — угрюмо произнес Рыжий глядя на сурово-серое небо. — Скорее снег, — пробасил Гром, доставая трубку и пакетик табака из внутреннего кармана куртки. Забил трубку. Запалил огоньком из пальца. Закурил. — Снег? Октябрь же! Только бы не снег, у меня ботинок зимних нет. И денег тоже нет. — На бухло меньше тратить надо было. — Ой, кто бы говорил… Бля, надо было той дурочке с политического услуги носильщика предложить! Может, хоть на теплые носки бы заработал. — Кому предложить услуги? — Ну, той леди на каблучищах! У которой книги упали. Чё там за трава у тебя ядреная, если ты забыл уже! — загоготал Рыжий. — Нормальная трава, — задумчиво ответил Гром, выдыхая плотную струю дыма в серое небо. Какое-то время шли молча. Гром размышлял о девушке, за которой издалека наблюдал уже почти месяц, а Рыжий прикидывал в уме, у кого бы занять денег. Он уже собирался спросить у Грома, нет ли у того на примете богатенького и щедрого знакомого, как Гром заговорил сам: — А ты думаешь, женщина обязательно должна быть умной? — Э-э-э… Нет. Зачем? Ну, конечно, как тетя Зуля со склада тоже быть не надо… Парни усмехнулись. — …но, — продолжал Рыжий, — так, чтоб чутка поглупее меня была. А что? — Да, так. Подумал просто: например, моя мама. Я не помню, была ли она сильно умной, но вот то, что она была доброй и ласковой я помню хорошо. Может, в женщине ум — не главное? — Э-э-э… — обеспокоенно протянул Рыжий. — Да женщины вообще не особо-то умные! Зачем им мозги напрягать? Я вот сильно умных в принципе и не припомню… — В смысле! — возмутился Гром. — А Соя?! — А, ну так… Соя — это Соя! Мечта любого здравомыслящего мужчины! Идеальная девушка! Хотя и у нее есть один здоровенный недостаток, — хитро усмехнулся Рыжий. — Это какой? — грозно спросил Гром. — Это ее придурочный брат, который никому за ней ухаживать не дает! — Со смехом толкнул Грома в плечо Рыжий. — Достойный кандидат найдется — позволю. — И кто ж, по твоему мнению, ее достоин? Лорд Абиет? А, не-е-е… Королевич Александр? — Ни тот, ни другой. Оба высокородные выскочки. Рыжий расхохотался. — Вот то-то и оно. Умрет бедная Соя в девках по твоей милости. — Уж лучше так, чем нарожать семерых рыжих спиногрызов и каждый день ждать, когда ты полудохлый приползешь с завода. — А я-то тут причем? Я на твою сестру не претендую уже лет с пятнадцати. Я и в тот раз прекрасно понял твою позицию, а зубы и ребра мне еще пригодятся! — Вот и молодец! Умный мальчик, жаль только, что не настолько умный, как Соя… — А что? — Сделал бы мне анализ для литераторши! А так опять Сою просить придется. А я ей еще за прошлый раз должен. Парни скрылись за дубовыми дверями студенческого общежития для представителей социально необеспеченного слоя населения.***
Элирина устало остановилась и аккуратно положила свои книги на мраморный подоконник. Разноцветное витражное стекло огромного окна почти не пропускало свет: день был очень пасмурным. А вот в те дни, когда солнце светит ярко, на стенах коридора, ведущего из учебного корпуса в жилой, играют красивые блики. Вздохнув, Элирина принялась складывать книжки и тетрадки в аккуратную стопочку. Вот только думала она совсем о другом. Нет, ну надо же быть такой дурой! Мало того, что она не взяла с собой нормальную сумку, так еще и додумалась вести разговоры о дамских туалетах с мужчинами! Молодец, Элира, нечего сказать! Еще бы об оттенках помады с ними поговорила или о коррекции бровей… Хорошо хоть леди Софи и леди Агнес куда-то пропали, а то еще увидели бы эту сцену… Как она, — Элиринаа де Беллатор! — опозорилась перед простолюдинами! И кстати! Это же были самые настоящие представители социально необеспеченного слоя населения! И она упустила такую возможность познакомиться с ними! Элира еще раз прокрутила в голове сцену, произошедшую в холле. А с чего она взяла, что эти молодые люди социально необеспеченные? Может быть, это просто стиль у них такой… поношенный? Вещи, правда, не очень-то на дизайнерские походили. А что если они из разорившихся дворян? У того брюнета внешность весьма примечательная: высокий рост, мощное телосложение, черные волосы и голубые глаза, такие прозрачные с темным ободком. Напоминают глаза северных собак. Ой! Человека с собакой сравнила! Нельзя же так… Хотя было в этом парне что-то звериное… Элира поежилась, вспоминая его жутковатый взгляд. А вот борода совсем неухоженная. Да и прическа так себе. Ему явно стоит сходить к цирюльнику, как бы выразился дедушка. И ей показалось или у него в ушах торчали клыки? Это какая-то модная тенденция, о которой Элира не знает? А вот товарищ брюнета, рыжий и лохматый, походил на рок-звезду старой закалки: тощий, волосы торчком и серьги по всему лицу: и в ушах, и в носу, и в губах, и в бровях. Она когда-то тоже проколола бровь… Влетело ей за это… Да с таким внешним видом этим ребятам путь в высшее общество закрыт. А значит они, если и не принадлежат к социально необеспеченным, все же ближе к ним, чем она, и такое знакомство могло бы быть полезным. А она, как настоящая тупица, упустила такую возможность познакомится! Элира чуть ногой не топнула от досады, но вовремя взяла себя в руки и сделала пару успокоительных вдохов. Леди не должна показывать свои чувства на публике. Леди всегда собрана, сдержана, вежлива, в меру приветлива и мила. И все-таки… Она понимала, что анкетирование, которое проводят студенты соцполита для определения уровня жизни низших классов, не выдерживает никакой критики: опрашиваемые отвечают невпопад, а зачастую вообще противоположные вещи! Например, на вопрос «Нравится ли вам предоставляемая еда?» отвечают «Да», но на просьбу поставить оценку пище по шкале от нуля до десяти выбирают нули и единицы. Элира могла сделать два вывода: или социально необеспеченные студенты издеваются над интервьюерами, или просто ставят галочки куда попало, чтобы поскорее отвязаться от надоедливых аристократов, получить вознаграждение за участие в опросе и заняться своими делами. Однако если она хочет не просто занимать место в парламенте, а выдвигать и принимать действительно важные и нужные законопроекты, которые способны изменить текущее положение вещей и хотя бы немного поднять уровень жизни населения, то ей нужно точно знать, что этому самому населению нужно! Совершенно необходимо завести знакомство с кем-нибудь из них, чтобы узнать о проблемах из первых уст! Но как это сделать? Она все чаще думала о проекте… Создать нечто вроде кружка по обмену культурными традициями. Она могла бы рассказать о жизни в высшем обществе, а представители низов поделились бы своими проблемами и радостями… — Леди Элира! Мы вас потеряли! Вы умудряетесь преодолевать удивительно длинные расстояния за удивительно короткое время! — воскликнула леди Софи, поправляя и без того идеально уложенные белокурые волосы. — Прошу прощения за беспокойство, леди, — с кроткой улыбкой ответила Элира. — Ничего страшного, — ответила ей леди Агнес, весело сверкнув черными глазами, — мы и сами едва не разминулись. Дамы совместно направились в сторону элитного общежития. — Леди Элира, вы исчезли, так и не ответив на мой вопрос, — вновь заговорила леди Софи, — получили ли вы приглашение в клуб? — Нет, еще не получила, — Элира приложила все усилия, чтобы не выдать своей обеспокоенности этим вопросом. Она знала, что все молодые уважаемые леди, обучающиеся в университете, состояли в клубах. Как правило, приглашение в клуб приходило в течение первого месяца обучения. Вот леди Софи, например, вступила в «Белую лилию», а леди Агнес — в «Золотой лотос». Из ее однокурсниц, кажется, только Элира до сих пор не вступила ни в один клуб. Она никак не ожидала такого поворота событий, ведь принадлежность к семье де Беллатор и идеальная репутация должны били сыграть ей на руку. Элира предполагала, что уже на первой неделе обучения ей поступит сразу несколько приглашений. И такое продолжительное игнорирование ее персоны не могло не вызывать в ней беспокойства. — Как жаль… — вздохнула леди Софи. — У леди, состоящей в клубе, настолько больше возможностей! И столько приятных занятий! Например, мы в «Белой лилии» недавно участвовали в фотосессии для календаря на следующий год! — А это прилично? — забеспокоилась Элира. — Прилично, — улыбнулась ей леди Агнес. — Мы тоже участвовали в съемках. Это традиция университета. Ничего пошлого или вульгарного при этом не позволяется. И, кстати, я переговорила с леди Милли. Она была весьма удивлена тем, что вы до сих пор одиночка и выразила желание принять вас в «Золотой лотос», если, конечно, до конца этой недели вы не получите предложение из другого клуба. — Спасибо, весьма любезно с вашей стороны проявлять такое участие в моей судьбе, — ответила Элира. — Не стоит, мне приятно быть вам полезной, — улыбнулась леди Агнес. Продолжая вести светскую беседу, дамы поднялись на лифте до седьмого этажа, после чего распрощались и разошлись по своим покоям. Элире нравились ее соседки: милая, добрая, пусть немного простоватая и любящая прихвастнуть леди Софи сама завела с ней знакомство, пошла на встречу и не отшатнулась, когда оказалось, что Элира несколько более замкнута, чем принято в обществе. Более того, леди Софи умудрилась подружить Элиру с леди Агнес, которая, кажется, была полной противоположностью своей соседки, как внешне, так и по характеру. Белокурая и голубоглазая леди Софи выглядела настоящим ангелочком рядом с черноглазой и черноволосой леди Агнес. Также леди Агнес отличалась великолепными манерами, острым умом и решительностью. Да, Элире нравились ее соседки, но все же она не могла избавится от некоторого чувства неловкости и от настороженности, словно все время ожидала от них подвоха. Почему в ней возникли эти чувства? Едва ли у них была объективная причина, скорее всего, дело в том, что она сама по себе не очень общительная? Леди Элира с наслаждением сложила свои книги на стол и, поудобнее усевшись на диване в гостиной, принялась просматривать почту, которую принесла ее компаньонка. С удовольствием, хотя и не без волнительного страха, Элира обнаружила приглашение на встречу с главой клуба «Лазурных птиц» Лаурой де Люсет. Этот клуб славился на весь университет своей идеальной репутацией и принципиальной непорочностью его участниц. Что ж, кажется, это наилучший для Элиры вариант, и его стоило ждать так долго. Почта в этот день порадовала Элиру не только приглашением в клуб, но и письмом от куратора по проектной деятельности: ее идея о кружке по обмену культурными знаниями понравилась леди Кетрин, так что можно было начинать разработку проекта и приступать к набору группы. Для начала она рассчитывала человек на десять-пятнадцать. Вот только где их взять? В раздумьях Элира взялась за учебники и весь остаток дня она посвятила учебе. С приближением ночи девушка устало вздохнула, отложила в сторону свои конспекты и выполненные учебные задания. Мышцы спины жутко затекли и позвоночник дергало от боли: многолетняя травма не забывала напоминать о себе. Леди встала из-за стола и с наслаждением потянулась, оглядывая свои владения. Уже полтора месяца прошло с тех пор как она тут поселилась, но до сих пор не могла до конца понять, что теперь эти три комнаты — ее жилище. Небольшая прихожая вела сразу в гостиную, из которой можно было попасть в спальню и ванную комнату. Была, правда, еще гардеробная, но это ведь не жилое помещение, так что не считается. Все здесь дышало уютом и домашним теплом пухлые кресла и диванчик, кофейный столик, уголок для выполнения домашних заданий, отгороженный от остальной комнаты книжным шкафом, заполненным учебниками, монографиями и философскими трактатами. Элире нравилось, как нежные бежевые оттенки сменялись насыщенными коричневыми. Взяв со стола конспекты, она прошлась по комнате и вошла в свою спальню. Эта комната была более светлой, меньшей по размеру, но столь же уютной. В ее центре стояла большая двуспальная кровать с прозрачным балдахином. Она так и манила прилечь и насладиться своей упругостью и комфортом. Элира не стала сопротивляться и с наслаждением растянулась на постели. Правда, вскоре она поднялась и подошла к окну. Пожалуй, больше всего в своих покоях она любила это окно. Элира распахнула створки и с наслаждением вдохнула освежающий морозный воздух затянутой тучами ночи. Девушка вдохнула свежий вечерний воздух и прикрыла глаза, стараясь освободить голову. Но в уставшем мозгу вновь возникли пронзительные голубые глаза. Внутри как-то все сжалось. Вот бы увидеть его еще раз, чтобы произвести правильное впечатление! Она представила, как сталкивается с голубоглазым господином где-нибудь на дорожке в парке и на этот раз заводит беседу о чем-нибудь, что ему близко. И он понимает, что она вовсе не глупая легкомысленная барышня, а разумная истинная леди. Вот только увидит ли она его еще раз? Так бы хотелось… Элира запрокинула голову к небу и позволила холодным прикосновениям ветра колдовать над ее лицом. Постояв так немного, она вновь взяла папку с конспектами, чтобы еще раз перечитать их перед завтрашним зачетом по политической географии. Облокотившись на подоконник, Элира неторопливо перелистывала страницы. Вдруг какой-то шорох заставил ее встрепенуться. Налетел порыв ветра, и папка вывалилась из рук, упав в растущие внизу кусты. Элира всплеснула руками: ну и денек! То книги роняет, теперь вот конспекты. И ведь не пойдешь их искать посреди ночи! Придется ждать утра. Со вздохом заперев окно, Элира отправилась готовиться ко сну.