Среда 20.01.21
«Что я делаю?» — думала Элирина, собираясь утром на пары. — «Я не должна так себя вести! Не должна! Я поступаю как отвратительная свинья!» Это было странное ощущение: разумом Элира понимала, что любое общение с Лесьяром только укрепляет его чувства к ней. Но вместо того, чтобы ограничить это общение, вместо того, чтобы вести с ним исключительно деловые разговоры о тренировках, она болтает с Громовым в неформальном стиле и учится готовить бутерброды, чтобы доказать… что? Что она хочет доказать? Что сможет научиться жить, как простолюдинка? Рядом с ним? А как же парламент? Как же реформы? Как так вышло, что равноценными оказались возможность стать девушкой неотесанного чурбана и цель всей жизни? Глупость какая-то. С точки зрения разума. А с точки зрения ее гормонов, мечтающих размножить Элирины гены, все просто прекрасно. Можно отдаться Лесьяру хоть сегодня вечером! И рожать потом отпрысков в нищете. После чего, вероятно, остаться вдовой, поскольку семейство де Беллатор едва ли одобрит такой союз и оставит их в покое. Хотя… отец же любит ее. Может быть, он поймет? И, если не благословит такой брак, то хотя бы не станет препятствовать? Стоп, что? Брак? Какой еще, к черту, брак?! У Лесьяра на уме едва ли столь далекие планы. А у нее на уме ПАРЛАМЕНТ! Все. Точка. Никаких больше заигрываний и бутербродов. Исключительно деловые отношения по мере необходимости. Да. Именно так. Вот только сможет ли она все прекратить? Верилось в это плохо. Застонав, Элира взяла сумку с тетрадями и направилась в обеденный зал. По пути она столкнулась со своей соседкой леди Агнес. — А где же леди Софи? — спросила у нее Элира. — Прогуливается со своим новым кавалером. Вы не знали, что она теперь в отношениях? — Нет, как-то упустила из виду. Слишком много дел навалилось! Нужно будет обязательно ее поздравить! — Не думаю. — Почему? — Она встречается с графом Робертом. — С Робертом Олеумом? — Да. — О! Что ж, надеюсь у них все сложится более удачно. И как теперь себя вести? Странная ситуация: с точки зрения окружающих подруга Элиры увела у нее кавалера, но с точки зрения Элиры, милая Софи просто подарила недалекому, но все-таки неплохому человеку ту любовь, которую Элира подарить ему не смогла. Почему-то Элира испытала прилив счастья, осознав, что Роберт нашел ей хорошую замену и что сама она, похоже, перестала сердиться на него за тот позор, на который он ее обрек неудачно выбранным моментом для разрыва отношений. Ну, почти перестала сердиться. У дверей обеденного зала Элирину ожидала еще одна встреча. — Здравствуйте… ваша светлость, — поклонился ей Лесьяр. — Доброе утро, господин Громов. Я чем-то могу вам помочь? — Да, я хотел… Но, я, наверное… Вы завтракать… отвлекаю… Черт! — Господин Громов, что случилось? — Я не люблю просить о помощи, — он вздохнул. — Леди Элира, мне нужен репетитор по этикету и по литературе. И я не знаю, к кому еще обратиться. — К вашей сестре, например? — улыбнулась Элира. — Она пыталась и у нее не вышло, кроме того не хочу отвлекать ее лишний раз от учебы: судя по всему, из нас троих — меня, Рыжего и Сои — у нее больше всех шансов не вылететь из универа, не хочу их уменьшать, — ответил Гром, а про себя добавил: «И я хочу проводить больше времени с тобой!» — Тогда почему бы вам не обратиться к князю Андрею? — К Андрею? — Уверяю, его светлость весьма хорошо образован и воспитан. Он сможет вам помочь. — А вы? У нас с вами ведь был уговор? — Господин Громов… я думаю, нам нужно меньше проводить времени вместе. Ваши чувства… — Все нормально с моими чувствами. — А с моими ненормально! — после этих слов Элира прикусила язык. Громов недоуменно посмотрел на нее. Элира взяла себя в руки. — Господин Громов, давайте поговорим в спокойной обстановке. Вы правы, сейчас я иду на завтрак и здесь не очень удобно обсуждать подобные вещи. Может быть, встретимся сегодня после пар и все обсудим? — После пар я иду на работу в архив, но вечером свободен. Так что мы можем встретиться в библиотеке? — О, нет! Только не в библиотеке! Громов не выдержал и усмехнулся ее яростному протесту. Она же, подумав, предложила: — Давайте встретимся в семь часов вечером. У входа в лабиринт? — Предлагаете немного прогуляться? — Да. — С удовольствием. Тогда до встречи? — До вечера. И, господин Громов. По поводу князя Андрея я не шутила. Поговорите с ним.***
Громов смотрел на звезды, прислонившись к фонарному столбу, стоящему у вечнозеленой извилистой стены лабиринта. Волк внутри взволнованно бегал и принюхивался, ожидая ее. А вдруг не придет? Забыла? Передумала? Может быть, это вообще просто шутка? Громов достал телефон, чтобы глянуть на время. 19:00. — Добрый вечер, господин Громов. Он не мог не улыбнуться, глядя, как она, выглядывая из-под капюшона коротенькой серой шубки, улыбается и поправляет браслет на запястье. Какой-то оберег? Элира немного поежилась, оглядываясь по сторонам. — Холодно? — спросил Громов, предлагая ей руку. — Нервничаю, — ответила Элира, легонько опираясь на его предплечье, и еще раз быстро осмотрелась: никого, кроме них. — Почему вы нервничаете? Они начали двигаться в сторону лабиринтовых зарослей. — Потому что я иду вечером с мужчиной одна. — Я никогда не сделаю вам ничего плохого. — Полагаю, маньяки и убийцы тоже говорят подобные слова. — Вам повезло, что я не маньяк. И людей не убиваю. Только монстров. — Остается надеяться на то, что я не монстр. Гром рассмеялся. Элира сильнее вцепилась в его плечо. — Господин Громов, вы поговорили с князем Андреем по поводу репетиторства? — Да, он предложил мне денег, чтобы нанять профессионала, но я отказался. Не люблю быть кому-то должным. — Вот как. Может быть, мне удастся уговорить кого-нибудь из «Лазурных птиц»… — А почему вы сами не хотите давать мне уроки? — Грому было дико неловко это спрашивать. Он не хотел ее уговаривать. Но и терять возможность чаще встречаться не хотел. — Вы знаете ответ, Лесьяр. — Нет, не знаю. — Вас тянет ко мне, а меня тянет к вам. Это нужно прекратить. Они дошли до маленькой зоны отдыха в одном из тупиков лабиринта. Фонарь, покрытый витиеватыми узорами, освещал небольшую деревянную скамейку, тоже украшенную резьбой. Элира отошла от Грома, встала под фонарем и продолжила: — Это нужно прекратить. Но я не знаю как. У меня не получается. Думаю, мы должны перестать общаться. — Вот только я ваш тренер по аэроболу, — произнося это, Гром старался не выдать какая паника охватила его. — И ваш проект… — Тренировки по аэроболу закончатся в марте. А проект… — Выгонишь меня? — Нет, но там много людей. Других людей. Мы не наедине и не обязаны разговаривать. — Но ты же сама несколько дней назад уговаривала тренера Клауса оставить меня твоим тренером! Тогда ты не была против общения со мной! Что изменилось? — Ничего. Просто ты был прав все это время. Гром вообще не понимал, в чем там он был прав. Он просто смотрел на нее, пытаясь хоть в чем-то разобраться. Что она за человек такой? Почему все нужно усложнять? — Лесьяр, я тебя… судя по всему, ты мне правда нравишься. Непонятно почему именно ты… Я восхищаюсь тобой, может быть в этом все дело… Ну, наконец-то она призналась, что он ей нравится! Лесь почти не слушал, что Элира дальше лепетала. Волк внутри взвыл от восторга, и парень просто попытался остановить поток бессмысленных для него слов, взяв Лиру за руки, но она отшатнулась и не давала даже прикоснуться к себе, заставляя его вслушаться в ее слова: — Нам нельзя быть вместе! Если о таком романе узнают… Я не смою позор до конца жизни! Понимаешь? О карьере в парламенте нужно будет забыть навсегда! Но нас тянет друг другу: ты говоришь, что любишь, а я… я просто дура! И я не могу этому сопротивляться, понимаешь? Ты даже не пытаешься, а я пытаюсь снова и снова, каждый раз все заканчивается тем, что я нарушаю все мыслимые нормы приличий: обнимаюсь с тобой и… и… тот случай в библиотеке… и то, что я наговорила тебе на качелях о себе… Это неприемлемо! И я решаю, каждый день решаю, что больше не совершу таких глупостей, думаю, что справлюсь, а потом учусь делать для тебя бутерброды и… думаю о таких вещах, что… Лесьяр, я не справляюсь. Я все время делаю глупости. И сейчас я делаю глупость. И мне страшно. Что с нами будет? Что будет с моей семьей? Что будет с тобой? Если мы будем вместе? Лесь уже не один день занимался изучением подводных камней Великих семейств, а потому у него имелись мысли на этот счет: — Насколько я знаю, де Беллаторы славятся своим демократичным подходом к вопросу о родовитости. Может быть, твои родные вовсе и не будут против. — Может быть. Но скорее всего будут. — А ты спрашивала? — Нет, конечно! Но судя по тому, что обсуждается в кругу моей семьи, они будут против. — Ты о чем? — Родители время от времени рассматривают варианты кавалера для меня. Поверь, ни одного простолюдина в списке претендентов нет. — Верю. Но ты сама чего хочешь? — Я хочу в парламент! — А чем я помешаю, если о нас не узнают? — Что? — Ты все время твердишь, что будет, если о нас узнают. А если не узнают? — Ничего не будет. — Ну вот. — Но мы же не сможем вечно скрывать наши отношения… — Элира прикусила губу, испуганно глядя на Грома. А он понимал, что девчонка просто сыпется на глазах. Будь он каким-нибудь прохиндеем, который хочет подурачится с богатенькой девочкой, вытянуть из нее денег, поразвлечься с ней, опорочить ее семью, то он в два счета уже мог бы это сделать. «Вы мне нравитесь», «Думаю о таких вещах…», «Вечно скрывать отношения» — все эти фразы ясно говорят, что она много об этом думала и не просто хочет встречаться с ним. Она хочет быть с ним долго. Похоже, Элира влюблена не на шутку. Или он просто ни черта не понимает в женщинах. — Лира, послушай меня. Я понимаю, о чем ты говоришь. И понимаю, чего ты боишься. — Он снова попытался взять ее за руки, но Элира отдернула ладони. Лицо ее при этом болезненно исказилось. — Милая… Хорошая моя… Я думаю, мы должны попробовать. — Почему? — А что будет, если у тебя не получится попасть в парламент? — У меня получится! — Ну, давай представим, что в стране случилась революция, король захватил всю власть и установил абсолютную монархию, а парламент отменил. Это просто гипотетическая ситуация для примера, — пришлось добавить Грому, поскольку Элира с подозрением принялась его разглядывать. — И если у тебя не получится с парламентом, а рядом буду я, то будет ведь не так обидно, правда? А если получится и с парламентом, и со мной, то все вообще будет замечательно. — Ты — манипулятор. — А ты мастерица выносить мозг. Но я все равно тебя люблю. И я не отступлю. Никогда. — Никогда? Полагаю, это может доставить мне немало проблем в будущем. — Каких? — Если я буду парламентарием, а какой-то простолюдин станет преследовать меня, пытаясь соблазнить, то это может испортить мою репутацию и навлечь недовольство неаристократического населения, — говоря все это Элира лукаво улыбалась. — Хм. — Может быть, и вправду стоит сразу решить этот вопрос. Если я уступлю, и мы будем встречаться, то ты не станешь донимать меня позорными преследованиями. — Логично. — Но если наши отношения перестанут быть тайной, то все будет намного хуже! — игривость в ее голосе сменилась чуть ли не истеричностью. Лира снова нахмурилась и отвернулась. — Лесьяр, мне, правда, не до шуток сейчас. Пожалуйста, давай все это прекратим. Пожалуйста! — Нет. Ты мне нужна. — Зачем?! — Затем, что с тобой хорошо. — А с другими женщинами плохо? — Элира сурово сложила руки на груди, все еще отвернувшись и уставившись на заснеженную изгородь. — А с другими я быть не хочу. Лесьяр подошел к ней почти вплотную и очень тихо спросил: — А ты и вправду готова пожертвовать всем на свете ради места в парламенте? И не узнать никогда каково это — быть рядом с любимым человеком? — Я знаю каково это: страшно и больно. Сначала боишься, что все узнают, а потом собираешь себя по кускам, когда быть вместе уже невозможно. Гром не знал, что еще ей сказать. Голова готова была разлететься на части от бьющихся в черепной коробке нелепых мыслей: схватить и убежать, встать на колени и умолять, угрожать, шантажировать, прижать к себе, расцеловать… И ни одного цивилизованного решения. Элира продолжала смотреть в стенку. Он продолжал смотреть ей в затылок, замерев в полуметре от девушки.***
Элира чувствовала, что он совсем близко. Ей хотелось обернуться и увидеть выражение его лица, но почему-то она не позволяла себе этого сделать. Она понимала, что совершенно запуталась. Понимала, что он не верит в ее парламентское будущее, не понимает заботу о чести ее семьи, а потому все ее слова для него — пустой звук. Наверное, не будь она одурманена чувствами, то возненавидела бы его за такое отношение к важным для нее вещам, но сейчас она не способна была испытывать ничего, кроме всепоглощающей нежности к нему и едкой боли от того, что не может быть с ним вместе. Наконец, она решилась обернуться и посмотрела на Лесьяра. Он явно что-то напряженно соображал, хмуря брови и то и дело сжимая и разжимая кулаки. — Ты ведь понимаешь, что я права, — мягко сказала Элира, тихонько касаясь его сжатой в кулак ладони. Она нежно расправила его мозолистые и замерзшие без перчаток пальцы, а потом обхватила их своими ладошками, чтобы согреть. — Ты неправа. — То есть от наших отношений всем будет только радость и счастье? И никаких проблем? — Проблемы есть в любых отношениях. Отношений без проблем не бывает. Я про такие ни разу не слышал. — Лесьяр, но ведь проблемы могут быть разными: одно дело — пытаться найти общий язык, решая куда пойти завтра вечером, и совсем другое — строить отношения в тайне от всех, понимая, что даже кавалериат никогда не одобрят… — Подожди! Ты ведь говорила, что молодой человек может ухаживать за дамой и до кавалериата. Что они могут как-то там взаимодействовать, гулять… — Да, но… — Ну вот я и буду за тобой ухаживать по этим правилам! — Лесьяр! Но ведь… Даже так я не смогу дать тебе ничего, кроме бесед, легких прикосновений и улыбок! Ты понимаешь? — А мне достаточно бесед, прикосновений и улыбок! Просто будь моей девушкой! — Лесь… Она понимала, что это будет пыткой для них обоих. Ей в голову пришли картины того, как она узнает о его изменах, как он, оправдываясь, будет кричать, подобно Роберту: «Я мужчина! Мне нужно большее!» Элира попыталась отнять у него свои ладони, которые Лесь наконец успел схватить, но он не пустил ее. — Не отдам. Я тебя не отдам. — Почему ты такой упрямый? Громов пожал плечами. — У меня к тебе тот же вопрос, Лира. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, а со мной тебя ждет только водопад неприятностей! — Да как же ты не поймешь, что я люблю тебя! — он приблизил лицо к ней так, что кончики носов столкнулись. Лира закрыла глаза, чувствуя его дыхание на коже. — Плевать мне на все, мне нужна ты! Я думать ни о чем не могу, спать не могу, жить нормально не могу уже черт знает сколько времени, пока ты мне нервы мотаешь своими заскоками! Ты думаешь, если бы я мог просто забыть и отпустить, то не сделал бы этого? Но я не могу! Понимаешь? Не могу. Я хочу тебя. Элира вздрогнула и испуганно посмотрела на него. — Да, я хочу тебя. Хочу чтобы ты была рядом. Потому что с тобой мне хорошо, с тобой я счастлив, а без тебя, понимаешь ты, без тебя не могу я быть счастливым, потому что мне плохо! Потому что я тебя люблю. Люблю я тебя. Люблю тебя. Я Лесьяр Громов люблю тебя Элирину де Беллатор и мне плохо, когда ты далеко, когда ты дуешься на меня, когда я представляю, что ты встречаешься с каким-то придурком, хотя я знаю… — тут он глубоко вдохнул и удовлетворенно хмыкнул, — …я знаю, что ты хочешь быть со мной. Не могу я быть счастливым без тебя. Хочешь, чтобы я был счастлив, — стань моей девушкой. По-другому не получится. Он не понимает. Не хочет понимать. Даже не пытается. А вдруг он прав? Снова прав? И как же хочется согласиться… Элира представила, как они с Лесем гуляют вместе под руку, беседуют о стихах, социальных реформах и аэроболе, как поддерживают друг друга, если одному стало тяжело или грустно… Ей так хотелось, чтобы в следующий раз, когда на нее найдет приступ отчаяния, Лесь был рядом, как тогда на качелях. И как сейчас… Он так близко, хочется прижаться к нему, отдаться его рукам. Пусть обнимает. Пусть будет рядом. Неужели она не имеет права хоть на маленькую капельку радости? Вот только сможет ли она сама что-то дать взамен? — Ты правда счастлив рядом со мной? — Да! — И точно согласен только на беседы, легкие прикосновения и улыбки? Больше ничего? — Да! — в его голосе прозвучало странное отчаяние. А Элира не хотела, чтобы ему было плохо. — Хорошо. Ладно. Хорошо. — Она успокаивала себя, в то время как Лесь замер, переполненный напряжением и надеждой. — Я согласна стать твоей девушкой на этих условиях. Но мы будем соблюдать все правила приличия. — Все! Все приличия, ваша светлость! — В таком случае, отпустите меня, пожалуйста, господин Громов, предложите мне руку и давайте прогуляемся пока не пришла пора расстаться. — Как пожелает ваша светлость. Он покорно предложил руку, и Элира тут же подхватила его под локоток. Девушка дрожала. Ей одновременно хотелось дать себе пощечину и петь от счастья. — Лесьяр? — Да, ваша светлость? — Вы счастливы? — Очень, ваша светлость. Никогда бы не подумал, что буду так рад стать величайшим в мире подкаблучником. — Вы не подкаблучник, это неправда. — Ваша светлость вьет из меня веревки так, как только ей захочется! — Вообще-то, я пришла сюда сегодня, чтобы положить конец нашим отношением, а вместо этого стала вашей девушкой. Кто из кого после этого вьет веревки? Вы просто… Лесь… Можно так к вам обращаться? — Ну-у-у… — Ну, вот и прекрасно! — перебила она, поняв по его не очень-то довольному лицу, что ей сейчас это запретят. И пока он не успел вставить ни одного протестующего слова, Элира продолжила дрожащим от волнения голосом. — И знаете, конечно, я настаиваю на соблюдении всех приличий, но, может быть, все-таки снова перейдем на «ты»? Все равно то и дело переходим нечаянно. — Я буду только рад! Элире показалось, что на этих словах Громов едва сдержался, чтобы ограничится нахальной улыбкой и не закатить глаза. Хотя за ним такой привычки она не замечала. Скорее, это она бы так поступила на его месте: сколько можно переходить то на «ты», то на «вы» в конце-то концов? Ей хотелось еще что-нибудь сказать, но неловкость от своих предыдущих слов заставляла молчать. Громов тоже молчал, загадочно улыбаясь своим мыслям. Оказавшись в очередном тупике, они встали друг напротив друга как вкопанные. Элира смущенно уставилась под ноги. Ей казалось, что Лесьяр смотрит на нее, любуется ею, так что она упрямо не поднимала глаз, а потом вдруг подумала, что он, вполне вероятно, глядит вообще в другую сторону, а она тут выдумывает томные взгляды! Элира подняла глаза. Оказалось, что Лесь все-таки смотрит на нее. И улыбается. — О чем ты думаешь? — тихо спросила она. — Ты очень красивая, — ответил он. — Спасибо, конечно, но ты думал не об этом. — Мне лучше знать. — Лесь, скажи, ты правда меня любишь? — Правда. Лира, я очень тебя люблю. Только ты не называ… — Знаешь, Лесь, — перебила она его и решительно продолжила: — Я все-таки должна тебе еще кое-что сказать. — Что? — насторожился Лесьяр, даже улыбаться перестав. Элира собиралась с силами. Кровь де Беллаторов требовала довести дело до конца. — Я просто хочу быть с тобой откровенной. Ты, наверное, я уверена, и так знаешь… понимаешь. Но тогда — боги! — тогда, несколько месяцев назад, когда ты сказал, что я влюблена… Ты помнишь? — Еще бы! — Лесьяр красноречиво потер щеку, по которой она залепила пощечину пару месяцев назад. — Так вот… — у Элиры, кажется, не только щеки, но и все тело пылало от смущения, — …ты был прав! Я… я влюбилась. Я люблю тебя, Лесь! Лесь? Лесь?! Что ты… что ты делаешь? Он схватил ее в охапку, нарушая сразу миллион приличий, и принялся кружить, прижимая к себе и целуя в растрепавшуюся макушку. — Девочка моя! — шептал он между поцелуями. — Милая моя! А Элира заливалась тихим смехом и была всепоглощающе беспредельно счастлива.