В любви как на войне

      Сухой стебель в его руке тонкий и хрупкий, как он сам — невысокий тощий парень с бледной кожей и безжизненно пустым взглядом. Странная, но точная аналогия, сама собой всплывающая в плавном потоке мыслей расшатанного сознания.       Последние пару дней голова болит, почти не переставая, а дышать становится тем труднее, чем дольше пустуют апартаменты, которые он в своё время с таким трепетом оформлял и готовил для неё. Но дышать надо, как бы сильно ни сдавливало грудную клетку. Поддерживать жизнедеятельность для того, чтобы в последний раз выполнить что-то значимое, спасти тех, чьи жизни и без того уже разрушены. Возможно, эти люди ещё смогут поймать свой шанс, если мир не сожрёт их с потрохами, едва они ступят за порог «рая».       «Когда ты была в этой комнате… те дни были самыми счастливыми в моей памяти. Это единственные воспоминания, которые так ярки, без единой тени предательства. Эти моменты — самые светлые в моей жизни…»       Он сжимает пальцами телефон, прижимает ближе к уху, только чтобы слышать её дыхание. Рэя сдавливает в тисках мучительное ощущение, что так близко он не слышал её целую вечность, пусть на деле не прошло и пары дней. Он готов всеми силами цепляться за эту иллюзорную близость, как если бы то был его единственный ориентир в бесконечно тёмном пространстве, где так легко оступиться. В носу ощущается неприятное жжение, а в горле — ком. Головная боль накатывает с новой силой, но она, кажется, даже близко не способна сравниться с той болью, которая норовит разорвать его грудь на части. Несмотря на это, его голос звучит спокойно, как если бы он познал все тайны смирения и смог разом отключить те ненасытные, пожирающие его сердце чувства.       Высохший букет на кровати идеально отражает его внутреннее состояние: мёртвое, как эти цветы. Рэй исчерпал последние силы. Он знает, что осмелился желать непозволительно много. И теперь все эти рухнувшие надежды окончательно разрушили и его самого, до самого основания. Может, где-то в глубине души он с самого начала ощущал, что его влечение безответно, но что-то заставляло верить до самого последнего момента. Теперь верить было не во что.       «Я никогда не забуду, как ты доверилась мне и ждала меня… это время, твой голос… Я очень хотел тебе об этом сказать».       «Рэй…» Её голос ломается, а он уже ничего перед собой не видит, но держится до последнего. Ниже падать некуда, но нельзя делать ей ещё больнее. Сказать то, что он не успел или что хотел, но не мог, попрощаться и исчезнуть из её жизни. Освободить её от вины, ответственности, от всего, что он неосознанно на неё повесил своей отчаянной любовью. Рэй не имел никаких сомнений, что сердце этой доверчивой девочки не могло не отзываться горьким состраданием на его надежды. Она всего лишь… была добрым человеком.       Рэй мог детально восстановить в памяти голос, каждый изгиб её тела, черты лица: эти горящие чистые глаза, светлую улыбку. На душе становилось тяжелее с каждой секундой, и от этого хотелось разбить в себе это чувство, как стеклянную статуэтку, чтобы оно перестало существовать, ведь без него было бы настолько легче дышать. Но в то же время хотелось пронести его целым и невредимым до заключительного мгновения, ведь как его можно было не испытывать, глядя на неё, даже просто думая о ней? «У тебя доброе и доверчивое сердце, но оно не принадлежит мне», — отчего-то думает он, сжав стебель между большим и указательным пальцем и чуть надавив. В пустой комнате хруст сломанного цветка звучит для него поразительно громко. На запястьях и голени смыкаются цепи — назад пути нет.       «Я так скучаю… Я говорил об этом столько раз, правда? Я скучаю по тебе так сильно, что эти слова вылетают сами собой. Но, в конце концов… мы не смогли увидеться. Теперь я больше никогда тебя не увижу, и это всё моя вина. Я ошибся».       Только не это, он не хотел, не пытался довести её до такого состояния. И всё равно он слышит эти тихие всхлипы, кажется, даже ощущает её дрожь, как наяву видит, как она зажимает рот маленькой тонкой ладошкой, чтобы не потревожить окружающих, зажмуривает глаза, а слёзы тёмными дрожками скатываются по бледным щекам. Даже сейчас он продолжает её ранить, снова всё делает неправильно, снова ступает на шаткую нетвёрдую почву, секунда-другая — и он провалится.       Рэй в последний раз окидывает комнату взглядом и уходит, чтобы отныне не возвращаться. Бросает сухое растение у порога и закрывает дверь на ключ. Никто сюда больше не зайдёт. Никогда.       В здании суета, времени осталось мало, и надо скорее выполнить то, что он обязан, во благо всех тех людей, которые так долго верили в этом место. Кто обрёл здесь крышу, дом в окружении точно таких же, как они сами — сломанных и потерянных, которых по-настоящему принять способны были только обитатели «рая». Он и сам был одним из этих людей. А в Мадженте стал по-настоящему полезен, смог реализовать свой потенциал, доказать, что он не пусто место, как ему внушали почти всю жизнь. Хотя в душе он по-прежнему чувствовал себя ничтожеством, которому лучше бы и не появляться на этом свете.       — Господин Рэй…       — В чём дело? — он поднимает голову, пытаясь хоть на время собрать кусочки разваливающегося сознания воедино и сфокусировать взгляд на говорящем. Осталось продержаться не так долго.       — Все в сборе, — голос Верующего дрожит, взгляд опущен, пальцы рук перебирают друг друга в тщетной попытке ухватиться за нечто, что вытянет из кошмара.       Сердце Рэя пропускает удар. Через несколько минут всё закончится.       — Отлично, — быстро произносит он и проходит мимо человека, прибавляя на ходу: — Готовьтесь к моему сигналу — покинуть Мадженту вы должны будете немедленно.       Он выходит из большой залы и петляет по многочисленным лабиринтам-коридорам затерявшегося среди горных вершин здания Мадженты. Краски мешаются, превращаясь в хаотичный водоворот белого, мятного и пурпурного. Когда-то по этим самым местам ходила и она. Сейчас, когда конец так неимоверно близок, Рэй невероятно ясно ощущает призрак её присутствия на каждом шагу. Почему их история должна завершиться подобным финалом? Почему она оставила его, пусть даже обещала всегда быть рядом? Или не обещала?.. Рэй всё больше и больше склонялся к тому, что переиначивал каждое её действие и слово на свой лад, так, как ему нравилось их воспринимать. Реальность же, как и следовало ожидать, обошлась с ним куда более жестоко.       Кажется, он мог бы задохнуться, в очередной раз оказавшись в переполненном компьютерами, замкнутом в мониторах и тёмных стенах помещении, но успокаивает осознание, что это в последний раз, как и всё, что он сегодня делает. Трудно понять, что должен чувствовать человек в такие минуты. Рэй и сам себя не понимает: никакого страха, только апатия и опустошение, больше никаких желаний, никаких сил. Последняя попытка собрать себя по кусочкам, дабы сделать хоть что-то достойное. Его уже не спасти, но, возможно, остальные…       Она говорила, что он должен, в первую очередь, полюбить себя. Полюбить, когда вся его жизнь пропитана ненавистью и предательством со стороны близких, как?! Смешно! До невозможного смешно, но толика надежды не могла не пробиться сквозь многослойные пласты сомнений, когда это были не чьи-то, а именно её слова. Они всегда имели свойство действовать сильнее любого эликсира. И, пробудь она здесь дольше, кто знает, к чему бы Рэй в итоге пришёл.       — Рэй, всё готово? — Рика по ту сторону линии звонка звучит привычно уверенно и непоколебимо.       — Да, моя Спасительница.       Послушный и верный до финального аккорда. Он внимательно наблюдает за движениями на камерах: Верующие быстрым потоком движутся в сторону экстренных выходов, построенных специально для таких ситуаций. А Рэй так верил, что подобного просто-напросто не может произойти… Он много во что верил, раз уж на то пошло, но его вера никогда не оправдывалась. Сегодня — не исключение.       — Хорошо, тогда придерживайся плана. Я рассчитываю на тебя, Рэй.       — Положитесь на меня.       Он закрывает глаза и делает вдох, каждой клеточкой ощущая движение воздуха по дыхательным путям. Удивительно, как обостряется чувствительность. Кончики пальцев скользят по панели, глаза — по мониторам. Рэй убеждается, что все эвакуировались из здания. Он остался один.       Один… Пора.       Рэй сжимает в руке кнопку и мысленно начинает отсчёт. Что там говорили про всю жизнь перед глазами?       Десять. Девять       Это было неправильно с самого начала. Его рождение, его существование. Обычно воспоминания вгоняли в дрожь, но сейчас всё было иначе, каждое слово, крики, жесты, удары, звон битой посуды и стук тяжёлых предметов о стены и пол — всплывали в голове настырным, но приглушённым гулом в отдалённых уголках сознания. «Ты никчёмный, ни на что не годный!» Удивительно, но он не мог вспомнить даже лица своей матери, лишь абстрактную размытую фигуру, а также бесконечное чувство угрозы и незащищённости. Слабость и невозможность что-то изменить.       Восемь. Семь.       Его брат всегда был сильнее во всех смыслах, умнее, он справлялся и находил лазейки. Клялся не оставлять, но исчез. Однако, если подумать, разве могло быть иначе? Тащить за собой того, кто является обузой и балластом было бы гибельным делом, так что Сэён, как и всегда, лишь поступил… правильно? Только вот… ты же обещал, что мы выберемся вместе!       Шесть. Пять.       Ви, который пришёл в его жизнь спасательным кругом, тоже оказался предателем. Он оставил ребёнка, который ему поверил и нуждался в защите, исчез по неизвестным причинам и доставил много боли девушке, которой клялся в любви. Ужасный человек, чудовище, монстр, который попытался погубить каждого из них: Рэя, Рику — кто знает, кого ещё. Но почему тогда она выбрала Ви? Всё не переставала говорить о недопонимании, встала на его защиту и сбежала. Её глаза всегда видели то, что Рэю было недоступно. Возможно, её куда более чуткое и разборчивое сердце нашло в этом человеке что-то достойное, что стало причиной её выбора.       Выбор… Она говорила, что и у Рэя есть выбор. Был ли? Страх, так или иначе, оказался сильнее всего прочего.       Четыре. Три.       Рика. Спасительница. Единственный человек, который до конца оберегал его и заботился. Своими методами, методами, в которые он целиком и полностью верил. Ведь даже малая доля сомнений бросала его в холодный пот, это было больше страха, шире, это был настоящий животный ужас перед тем, что разочаровавшись в идее Mint Eye, он потеряет последнюю опору. «Разве ты не хочешь сбежать из этого грязного мира? Это приглашение в рай».       В скоротечный момент, оставшийся у него, Рэй думает, что глаза его рая теперь имеют совершенно другие цвета.       Два.       Дрожащие пальцы находят кнопку, сердце трепещет загнанным зверем, а кровь гулко стучит в висках. Рэй знает, что не время поддаваться слабости и менять решение. Он всего-то исправит ошибку в программе — до того это просто и естественно.       Один.       Кажется, умом он уже не хочет приводить свой план в исполнение, чуть затянуть, уйти, дать себе шанс, но руки делают всё за него. Дальше всё проносится стремительно и туманно, как во сне. Разве что боль на теле ощущается совсем по-настоящему.       Как жаль, что он не провёл в саду немного больше времени, хотя бы лишние минуту-две. Ведь погода сегодня на редкость хорошая, стоило насладиться ей подольше.       «Но знаешь… спасибо, что держалась со мной всё это время. Я не стану просить тебя помнить. Неважно, если ты забудешь. Я хочу, чтобы ты была счастлива, несмотря ни на что. Ты должна…»       Он закончит прежде, чем она его остановит, найдя слова, — если такие существуют — которые способны заставить его передумать, бросить всё и бежать. Только сделай он это, в итоге обязательно поймёт, что бежать на самом деле некуда. Его нагонит прошлое, настоящее, беспросветное будущее, и он снова начнёт задыхаться, без возможности задохнуться окончательно и исчезнуть. Поэтому упускать свой шанс он ни за что не станет. Ей же в любом случае будет лучше без него.       «Прощай. Моя первая и последняя любовь».

***

      Свет ударяет по глазам так резко, что вызывает приступ тошноты и желание вновь провалиться в забвение. Но ощущение того, что он, Рэй, здесь, — где бы это «здесь» ни находилось — он жив и он дышит, рывком вытягивает на поверхность, не позволяя сознанию отключиться.       Воздух. Свежий, чистый, вместе с ним умиротворяющая тишина. И солнце, самое настоящее, самое светлое, что Рэй когда-либо видел. Рэй вдыхает и совершенно неосознанно протягивает руки ему навстречу.       А погода-то по-прежнему хорошая.