Secretos tribales

– Мышеголовый, блохастый комок шерсти, подстилка двуногих! – задыхалась от гнева Горчица, хрипя, а в недрах высокой травы шуршали, бились мотыльки, и чавкали склизкие улитки. – Да что я такого сделал? – не выдержал наконец Огонёк. – Родился! – рявкнула Горчица, оскалившись. Буран говорит, что эта обычная реакция на влюблённость в их возрасте. Влюблённость? Пфф, нееет. При том в кого! В этого вонючего домашнего?? Ну точно нет: Горчица знает себе место. Её пара будет настоящим чистокровным воином племени, сильным и мужественным. Может даже предводителем или глашатаем... Горчица мечтательно замурлыкала. В глазах Огонька пляшут косые брызги солнца, а в них пылает настоящая неподдельная обида. Такие зелёные, о, звёзды . И этот рыжий огненный мех. И хвост такой пушистый, будто лапка ели. Интересно, каково это сплести с ним свой? А соприкоснуться шкурами или носами?... Горчица резко понимает, что загляделась, замечталась, вздрагивает – осознание резким раскалённым солнцем протыкает быстро бьющееся сердце, и довольное усатое лицо наставника всплывает перед ней, как настоящее. Влюблённость? Пфф, неет. Это просто какое-то недоразумение. У Горчицы живот ноет, как от быстрой судорожной охоты, и злостные метания. В глазах Огонька дождь из солнца и жидкая неуверенность. Он вообще умеет злиться? Огонёк уже было открыл пасть, чтобы ответить, но тут его взгляд резко метнулся в сторону возвращающегося из патруля Клубка и расслабился. Горчица расстраивается и ей хочется выцарапать им обоим глаза. Теперь уже она, обиженная и оскорблённая уходит, оставив Огонька наедине бороться со своими сомнениями. Стыд и злость так бурлят в ней, что остаётся только пойти на охоту с Дымком, повеселится, а потом думать сколько ещё иголок подложить этому домашнему мягкотелому недоразумению и Клубку за то, что водит дружбу с этим мохнатым чудом. Нужно просто показать, где их место. А потом – смеяться, смеяться и говорить нарочито громко о том, что, когда она или Дымок станут предводителями, никаких игрушек двуногих в их племени отроду не будет. Огонёк отвернётся и обиженно накроет хвостом нос. Горчица будет смеяться громко и напоказ. Стыд играет на её нервах, но это легче, чем признать невозможное самой себе. Ночь застынет паутиной теней на путаных ветках, будет играть с каждой шерстинкой котов и захлебнёться в собственных тайнах и пророчествах. Звёзды почувствуют себя богами и будут воспевать прошлое и будущее, настоящее и необратимое, и их пение заставит почувствовать, как ничтожно всё, как мизерны эти земные волнения и страхи. Огонь и песок сольются, и великий кот, спасший все пять племён, будет беспокойно ворочаться, вытаскивая из шерсти иголки, и думать о том, что его здесь так никогда и не примут. И о том, что нельзя понять: кто – враг ему, а кто – друг. Ночь обогнёт кусты и будет вить кульбиты над будущей лучшей охотницей племени и подругой великого предводителя, чья слава и сила ещё надолго застрянет и будет гудеть в эхе лесов. Но он не станет таким без неё. Звёзды осветят их пусть, не давая потеряться, даруя что-то высокое и непостижимое, из-за чего все их прошлые треволнения и обиды покажутся просто ничем. А сейчас лишь тихий ветер будет нежно приглаживает их шерсть и охлаждать гудящие от тревожащих и неясных пока мыслей и чувств головы. Огонёк не будет спать: его тревожат тени в палатках. Он почувствует себя самым маленьким и беззащитным котом от ветра лижущего дрожащие бока, и никто не знает, что может случится с ним в этой тяжёлой гнетущей тьме. Ведь тени зияют не только на листьях палатки, но и в глазах живых, а это намного страшнее... И спину его будет буравить пронзительный взгляд ярко - зелёный глаз.