Линии жизни разноцветной гуашью

      Вечерняя смена в клубе вышла насыщенной. Конец рабочей недели принёс с собой наплыв клиентов, что продохнуть было некогда. Приходилось носиться от стола к столу, забирать пустые стаканы из-под напитков и приносить новые. Даже вышвырнули за весь вечер всего-то двоих — самых буйных.       — Увидимся в понедельник, — прощаюсь с коллегами, продевая руку через рукав ветровки. Вытаскиваю прижатые белые волосы и, тряхнув разок головой, чтобы распределить их по плечам, выхожу на улицу. Вдыхаю аромат ночи и чувствую, как гортань обжигает прохладный воздух. Моё любимое время суток и одна из причин, по которой я устроилась официанткой в ночном клубе.       Сегодня была самая короткая смена. Несмотря на аншлаг, босс позволил уйти пораньше, чтобы подготовиться к приближающейся сессии. Хороший он мужик, понимающий. Мои опасения по поводу его озабоченности оказались напрасными, а всему виной глупые стереотипы и поспешные выводы. Конечно, ночной клуб не самое чистое (фигурально) место, но персонал там хороший.       Год назад я шла туда из-за отсутствия выбора — денег не было, а жить на что-то надо — и сильно волновалась о том, как меня примут, но всё сложилось как нельзя лучше.       Я стояла напротив сомнительного заведения и коленки предательски тряслись. Я не могла настроиться, чтобы зайти туда, сжимая в руках папку с резюме. До последнего старалась оставить ему презентабельный вид, но теперь на нем растянулись волны от вмятин.       Ещё не поздно уйти, насильно работать меня туда точно никто не затащит. Зато если зайду — пути назад уже не будет. Это же ночной клуб, в нем может случиться что угодно, причём скорее в плохом смысле. Это место буквально кишит отморозками, а я добровольно ступаю в эту яму со змеями. Осознанно ли? Я уже и сама не знаю. Даже мои ангел с демоном, которые должны сидеть на плечах и подбадривать, отговаривать, слились.       Мою уверенность подпитывали мысли о невыплаченных долгах за аренду квартиры, поэтому я толкаю тяжёлую дверь и захожу в помещение. Глаза жмурятся от тусклого света, а кожу обволакивает прохладное дуновение кондиционера. Видимость тут чуть хуже, чем снаружи. Наверное, всему виной дым от кальянов и вечернего дымового шоу, который ещё не успел выветриться.       Днём здесь совершенно другая атмосфера. Я и не знала, что ночной клуб может быть таким — тихим, спокойным и даже уютным. Я не сразу заметила, что на входе не стоит охрана. Войти может любой, что я, собственно, и сделала.       — Это ты Юна Ёсико?       До меня доносится чей-то голос, но я не могу понять, откуда звук, и кручусь словно волчок, пытаясь высмотреть незнакомца среди чёрных кожаных диванов.       — Я здесь, — помогает он мне. Я запрокидываю голову, заприметив его на балконе второго этажа. Стройный мужчина среднего роста, чей возраст близится к сорока. Тело обтягивают брюки и белая рубашка, расстёгнутая на две верхние пуговицы. На шее золотая цепь, а в ушах блестящие серёжки-гвоздики.       Он продолжает улыбаться и спускается ко мне, а я стою как вкопанная, отчего-то позабыв все слова. Даже не заметила, как он дошёл до меня и взял из рук папку, что я так усердно сжимала побелевшими пальцами.       — Пришла на собеседование? — просматривая страницы резюме, спрашивает владелец заведения, и, не услышав ответа, смотрит на меня. Я лишь открываю рот, словно рыба, и наконец собираю мысли воедино.       — Да, — даже для такого короткого ответа довелось приложить немало усилий. Он смотрит на меня чуть странно, даже с шутливым сочувствием, как будто я с другой планеты, но ничего не говорит.       Мужчина продолжает изучать моё резюме, а я с нетерпением перебираю пальцами, вытирая мокрые ладони друг о друга. Примерно такое же волнение я испытывала при поступлении, вот только нынешняя тревога обусловлена страхом за свою невинность. Как говорилось ранее — отбитых тут навалом, хоть ковшом черпай.       — Сними ветровку, — не глядя просит владелец.       Я опешила. Искренне решила, что мне послышалось, а потому и не послушалась сразу. Его запрос сильно меня озадачил, но наличие топа под ветровкой меня успокаивало, хоть и плачевно. Дрожащими пальцами я стягиваю её с плеч, вынимаю руки. Мужчина без особой заинтересованности оглядывает меня, кивая. Его улыбка куда-то пропала.       — Теперь топ.       Снова ступор, но на этот раз конкретный. Под топом у меня, разумеется, ничего не было, и он наверняка об этом догадывался, но всё равно попросил. Если просьба с ветровкой показалась мне более-менее безобидной, то тут уже пахло настоящим извращением. Чего я и боялась.       Пальцы затряслись пуще прежнего, но уже не от бессилия, а от злости. Да что он вообще себе позволяет? Что за привычка принимать девушек за каких-то дешёвок, которые готовы раздеться по первому призыву? Я не какой-то там товар на витрине и знаю, чего стою, и не дам унижать себя какому-то напыщенному мужлану.       — Знаете что? — я вырываю своё резюме прямо у него из рук, но его это ничуть не смущает. — Засуньте свою вакансию себе в задницу. Я пришла сюда работать официанткой, а не оголяться при первых желающих. Для этого найдутся другие добровольцы, я уверена. Всего доброго.       Пока не поздно разворачиваюсь и, злобно стуча каблуками, марширую к выходу. Стоило выпустить весь негатив, как я начала корить себя за язвительный комментарий. Как никак я на чужой территории, а мужик он крепкий, с лёгкостью уложит на лопатки. Даже так молчать я просто не могла, дико хотелось заткнуть его за пояс.       Я дохожу до двери и уже тянусь к ней, чтобы открыть, как слышу голос владельца:       — Ты принята.       Слова срабатывают как тормоз, и я статуей замираю. Не убирая вытянутой руки, оборачиваюсь через плечо, хлопая глазами.       — Не поняла?       — Ты принята, — повторил мужчина, засунув руки в карманы чуть помятых брюк.       На этом он решил, что разговор окончен, и пошёл в сторону барной стойки, а мне хотелось разобраться в этом по подробнее. Собеседование выходило за рамки привычного.       — Но ведь... Я не разделась, как вы просили.       Мужчина переваливается через барную стоку и выуживает оттуда полупустую бутылку виски. Судя по довольной улыбке и количеству — его любимого.       — Ты умеешь сказать «нет» и дать отпор, когда это надо, — откручивает крышу и делает глоток прямо из бутылки. Морщится и добавляет: — Здесь такое ценится и придётся тебе к случаю. Конечно, охрана есть, но и она не всегда реагирует мгновенно. Нужно уметь постоять за себя, и тебе это под силу.       — Так это была проверка? — наконец до меня доходит и я переосмысливаю ситуацию, чувствуя себя полнейшей дурой. Стало стыдно за свои слова, учитывая скрытый подтекст.       Владелец улыбается, теперь уже мне, а не бутылке, и кивает.       — Добро пожаловать в команду, Юна.       Я улыбнулась старым воспоминаниями. Мы с Сикстом — моим боссом и владельцем клуба, — смеёмся каждый раз, стоит кому-то напомнить об этом. «Я сразу понял, что эта девочка с перцем», заводил он одну и ту же шарманку, стоило пригубить чуть больше нормы любимого виски.       Никогда бы не подумала, что скажу это, да ещё и про ночной клуб, но он стал моим вторым домом, а персонал в нем — семьей. Там мне было даже лучше, чем в собственной квартире. По сравнению с этим местом в ней всё выглядело унылым и чужим. А ещё одиноким. Я была там абсолютно одна, не считая кипы университетских конспектов, в которых я погрязла с головой.       Уходить из клуба было грустно, хоть я и нуждалась в отдыхе. Лучше бы прилегла где-то на диванчике и проснулась через часик-другой, возвращаясь к работе. Но сессия требовала полноценного отдыха. В противном случае мозг варить откажется.       Щеголять по осенним улицам в короткой облегающей юбке и капроновых колготках было холодно, но я так торопилась на работу, что забыла сменную одежду и теперь довольствовалась собственной невнимательностью. Радовало лишь то, что идти до остановки оставалось всего ничего.       Время перевалило за двенадцать часов, поэтому на улице ни души, не считая веселой компании молодёжи, которую я встретила по дороге. Парни обнимали девушек, держа в другой руке опустевшие бутылки из-под алкоголя, а они радостно смеялись, наслаждаясь минутами утекающей молодости.       Несмотря на мои печальные разглагольствования об одиночестве, я его, в каком-то смысле, даже любила. Иногда хочется почувствовать себя единственным человеком на планете. Я люблю шумные компании и веселье, но бывают дни, когда есть желание только на просмотр популярного сериала за тёплой кружкой какао. В идеале уютное местечко должно находиться на подоконнике, но у меня он слишком маленький и хлипкий.       Один раз всё же решила устроить себе вечер комфорта: набросала на него подушек с одеялами, полагая, что как-то вмещусь, но стоило забраться, как я полетела вниз вместе с проклятым подоконником... Наслушалась тогда от хозяйки квартиры пару ласковых, оплатила ущерб и больше так не делала. Слишком дорогое удовольствие.       Позади раздаётся неожиданный грохот и я вздрагиваю, оборачиваясь. Мусорное ведро вдруг упало и часть содержимого высыпалась на землю. Я ещё немного смотрю на валяющийся мусор и гадаю, как он мог упасть сам по себе. Слышу гудение приближающегося автобуса и поворачиваюсь обратно, но врезаюсь в чью-то широкую грудь.       — Заблудилась? — мерзко улыбается мужчина, преградивший мне дорогу. К горлу подступает ком. Этот сценарий мне уже известен. Каждой девушке, которая интересуется делами внешнего мира, и ничего хорошего в этой случайной встрече нет.       Автобус остановился на пустующей остановке, и я собираюсь обойти мужчину, чтобы успеть на него и уехать подальше отсюда, но он делает шаг в ту же сторону, что и я. Наивно делаю шаг в другую, и он, предвидев это, поступает так же. Мы повторяем это каличное самбо ещё пару раз, пока я не понимаю, что только трачу время.       — Я опаздываю на автобус, пропустите, — настойчиво-вежливо прошу я. Голосу хочется дрожать, но мне удаётся его выровнять.       — Так я подвезу, — не отстаёт незнакомец, склоняя голову набок. Без стеснения рассматривает меня, оценивая. Мерзость.       Я мнусь на месте и незаметно оглядываю местность. Вокруг никого, но вдруг что-то поможет мне отбиться? Никакого кирпича или трубы, как ни странно, поблизости нет. Зато в фильмах что-то подобное обязательно находится под рукой.       Отбиваться голыми руками от этого амбала проблематично, по крайней мере для меня. Разница в силе очевидна и направлена против меня. Я в безвыходной ситуации. Единственным действенным вариантом остаётся только...       Я заряжаю ему между ног, и пока он корючится, убегаю. Автобус ещё ждал невидимых пассажиров на остановке, и я успевала. План бы сработал на отлично, вот только я не учла каблуки вместо удобной пары кроссовок. А на шпильках, как известно, далеко не убежишь. Вот и я не смогла.       Удар в пах дал мне минуту форы, а потом я оказалась грубо впечатанной в стену. Он прилично приложил меня головой, помимо этого заныли лопатки. Я пытаюсь вырваться всеми возможными способами: брыкаюсь, царапаюсь, кусаюсь, когда мне пытаются зажать рот, но ничто из этого не помогает на сто процентов, только сильнее выматывает и распаляет нападавшего.       Я сильно его разозлила, поэтому на милосердие теперь можно не рассчитывать. Силы он не жалеет, не церемонится, а ведь мог, не стань я выёбываться.       Он собирается потащить меня обратно — туда, где была припаркована его машина (я заметила её случайно, когда оглядывалась), но ему помешали. Телескопическая дубинка приходится прямо по его голове, и хватка моментально слабеет. Я пользуюсь моментом, чтобы оттолкнуть его тушу от себя, но каблуки снова меня подводят и ноги подворачиваются. Я приземляюсь мягкой точкой прямо на твёрдый асфальт и отползаю чуть назад, потому что незапланированные разборки ещё не окончены, а проверять, будет ли у меня третий день рождения за сегодня, желания нет.       Дубинка принадлежала высокому парню с двумя косичками, но он, как оказалось, был не один. Его друг/сообщник сейчас во всю дубасил напавшего на меня мужчину во все доступные места, попутно задавая вопросы, которые я не расслышала. При этом он так весело улыбался, что не по себе стало даже мне, а я неженкой не была никогда.       Я ошарашено наблюдаю за происходящим, и хорошо было бы слинять, пока была возможность, но теперь меня резко поднимают на ноги, взяв под локоть. В мозг выбрасывается всё больше адреналина, а я пытаюсь обуздать окатившие меня эмоции. Когда до меня более-менее доходит, где я и что нужно делать, я оказываюсь закинутой на заднее сидение чьей-то машины. Не успеваю среагировать, как двери оказываются заблокированы и тачка резко двигается с места, откидывая меня на спинки.       За рулем сидит Косички с телескопкой, а рядом с ним разместился тот безумный парень, который с чего-то смеётся. Кажется, ему весело, а вот высокий с каменной миной уверенно держит руль, внимательно наблюдая за движением.       — Что происходит? — игнорируя попавшую в рот прядь растрепанных волос, сбивчиво спрашиваю.       — Откуда знаешь того парня? — пропустив мимо ушей мой вопрос, спрашивает водитель. Судя по всему, он имеет в виду нападавшего.       — Ниоткуда... Я впервые его увидела, — честно отвечаю я, стараясь стереть из памяти мерзкое лицо, которое находилось слишком близко к моему, пока я была прижата к стене. Надеюсь, наша встреча была последней.       На меня смотрит пара холодных фиолетовых глаз через стекло заднего вида. Мой ответ ему явно не понравился.       — Настоятельно рекомендую не выёбываться и говорить по естеству, — плавно переводит взгляд на дорогу. — Если, конечно, не хочешь проблем.       — Клянусь, я понятия не имею, кем был тот человек, — во мне запоздало зарождается самая настоящая паника. Все мы знаем, что делают с теми, кто подозревается во лжи. И на меня ошибочно повесили этот ярлык.       Двое парней переглянулись между собой (наверняка это что-то значило), и высокий резко выкрутил руль, меняя направление. Меня снова качнуло в сторону и кинуло на сидения.       — Куда мы едем? — поразительно, что у меня ещё хватает смелости и наглости задавать вопросы.       — Туда, где ты ответишь на все наши вопросы, и ответишь честно, — отвечает Косичка.       Его расплывчатый ответ меня не устраивает, как не устроил бы и любой другой. Я зажимаюсь в угол машины, молясь всем существующим богам (ни в одного из которых я не верила), чтобы послали мне невидимую помощь в виде сломанного генератора или ДТП, из-за которого перекроют дорогу. Кричать и пытаться выломать дверь затея плохая, только сильнее разозлю их, а у водителя расположение духа и так ни к чёрту.       Спустя пятнадцать минут поездки я начинаю узнавать популярный район — Роппонги. Спокойнее от этого мне не стало. Местечко, конечно, то ещё. Сплошь ночные клубы и бары, оттуда и куча отморозков. К примеру таких, как сегодня, только у местной гопоты ещё и ножики припрятаны.       Больное подсознание уже подкидывает безумное развитие событий. Сдадут в рабство, споят и надругаются, а может, не станут тянуть и окончат мою короткую жизнь в одном из переулков. Тут меня точно искать никто не станет, что только на руку этим бандитам.       Правдивым оказалось ни то, ни другое. Машина тормозит у одной из высоток, глушится мотор и щёлкают двери. Только мне в голову приходит гениальная мысль воспользоваться редким шансом и выбежать, как с противоположной от меня стороны открывается дверь и руки второго парня тянутся ко мне.       Я ещё сильнее забиваюсь в угол, словно испуганный котёнок, и пытаюсь нашарить ручку двери со своей стороны. Пальцы цепляются за найденную цель и дёргают. Я не рассчитала, что после этого потеряю опору для плеча и полечу навстречу асфальту, но высокий парень успевает подхватить меня, чуть грубо вздёрнув вверх и поставив на ноги.       — Надо было с другой стороны открывать, Риндо, — говорит водитель, сжимая мой локоть пальцами, обрамлёнными в белую перчатку. Сжимает неприятно, даже болезненно.       — Да какая разница, она бы в другую сторону перелезла, — закатывает глаза тот самый Риндо, как ребёнок, которого незаслуженно отчитали.       Меня тащат в здание и везут на лифте чуть ли не на последний этаж. Это жилой дом, что значит — я попала. Меня заволокли в их логово, и тут они явно чувствуют себя как нельзя комфортно. Не то чтобы за пределами дома они не вели себя, как рыба в воде, но тут и полномочий больше, и обстановка знакомая. Наверняка и соседи такие же ебанутые.       Как и ожидалось, меня привезли в квартиру. Не какую-то съемную, что удивительно, а ту, где они постоянно обитают. Эти выводы я сделала исходя из живой обстановки: вещей много и они лежат на своих местах, а какие-то разбросаны в беспорядке. На кухне остатки еды и грязная посуда в раковине. Сама же квартира пропиталась запахами жильцов, смешиваясь в индивидуальный аромат.       Времени на то, чтобы оглядеться, мне не предоставляют. Заводят в спальню и бесцеремонно швыряют на кровать. Косичка стоит у подножья и не спеша стягивает с пальцев перчатки, как будто сейчас будет меня пытать, а Рин облокотился плечом о дверной косяк, играя роль наблюдателя.       — Скажешь сама или нужно будет вытягивать ответ? — спрашивает высокий, видимо, давая мне последний шанс передумать.       — Я не знаю того человека, — стараясь сохранить твердость в голосе, повторяю я. Высокий парень качает головой, цокая языком. Весь его вид твердил: «Ответ неверный».       Я не успеваю ничего понять, как он наседает сверху, больно сжимая запястья и прижимая спиной к мягкому матрасу. Руки запутываются в одеяле, а его колени сжимают мои бёдра, лишая свободы движений.       — Сегодня я добрый, поэтому дам тебе возможность исправиться. Не капризничай и выкладывай на чистоту: откуда тот парень тебя знает?       — Я уже сказала — не знаю.       Его пальцы на моих запястьях сжимаются сильнее, и я корчусь. Кожу неприятно стягивает, и близость с незнакомым человеком напрягает. И это ещё мягко сказано, я буквально кричу внутри.       — А она упёртая, Ран, — усмехается второй парень, обращаясь к моему палачу.       — Ничего, у меня есть свои методы, — улыбается Ран, и я чувствую, что ничего хорошего в этой улыбке не кроется. От неё кровь в жилах леденеет, а глядя в глаза хочется то ли утонуть в них, то ли выколоть свои, лишь бы не видеть скрытую в радужке угрозу.       Он всё так же крепко держит оба запястья одной лишь рукой, а второй тянется к застежке на моей юбке, размещённой на бедре. Он теребит металический бегунок, давая мне время осмыслить, что будет происходить дальше, если я не расколюсь. К несчастью для себя я уже обо всём догадалась, из-за чего сбилось дыхание.       — На твоём месте я бы сдался, — советует Рин у двери. — Ран любит доводить дело до конца, ещё есть время выйти сухой из воды.       Хоть он и даёт (наверное) дельные советы, поверить в правдивость его слов, как ни странно, даётся с трудом. Возможно дело было в неуместной улыбке, которая не подходила под настроение действующей махинации. По крайней мере мне так точно, зато эти двое, кажется, веселились от души.       Пока я стараюсь не задохнуться от нервного дыхания и не ослепнуть от пелены слёз, накопившихся в глазах, Ран тянет бегунок вниз. Я слышу характерный звук, и сердце трещит по швам вместе с ним, словно кто-то тянет за ниточку.       — Я не знаю того человека, просто поверьте мне!       — «Просто» в этом мире не бывает ничего, — отвечает мне Ран, дойдя из точки А в пункт Б и приспустив юбку так, чтобы выглядывала только малая часть нижнего белья, всё ещё предупреждая меня. Вероятно, так и было, иначе бы он давно зашёл дальше.       Я уже успела убедить себя в этом, но вот когда он потянулся к ремню у себя на штанах, мне стало совсем дурно. Казалось, от волнения меня вывернет наизнанку и удастся показать, что я ела сегодня на завтрак, обед и ужин.       — Я ничего не знаю! Хватит, прекратите это! — понимая, что ситуация близится к точке невозврата, начинаю отчаянно брыкаться. Вот только ноги не доставали Рана, чтобы нанести ему хоть какие-то увечия, пусть и незначительные. Он смирно сидит на мне, зреющий мою истерику.       Меня под ним бьет крупной дрожью, а ему плевать, он без тени жалости выдерживает мои страдания. Как и его дружок Риндо, который по-прежнему наблюдал за всем у двери и не пытался ему помешать. Они терпеливо ждут, как будто мой срыв — обычная составляющая их рутины, и нужно просто переждать, как дождь на улице.       Я же не сдерживаю слёз, продолжая доказывать сквозь них свою невиновность. Насколько это возможно, объясняю, что стала обычной жертвой уличных домогательств, когда шла с работы домой. Повторила это я, наверное, раз двести, чтобы прочно вбить эту информацию в их твёрдые черепушки.       Ран долго ничего не предпринимал, а потом и вовсе слез с меня. Я вмиг замолчала, уставившись сначала в потолок, а потом на него. Он молча застёгивал ремень, который успел высунуть наполовину.       — Думаешь, не врёт? — обращается к нему Рин, словно меня здесь не существовало.       — Такие, как она, не способны врать, когда дело касается собственного благополучия, — отвечает Ран, поправляя одежду. — Слишком трусливые.       — Резонно, — с умным видом кивает Рин, покидая пределы комнаты. Ран уходит вслед за ним, попутно приказав мне вставать, а я даже пальцем пошевелить не могу. Слёзы продолжают литься по щекам и капать на белую простынь, но истерика закончилась. Остались только шок и дикая слабость, которые настигли меня поздновато.       Желание лежать тут было так же мало, как выходить к этим двоим. Выйти в окно с почти последнего этажа выглядело заманчивым, но я не теряла надежды уйти отсюда живой. Напуганной, взлохмаченной, но живой.       Прижимая руки к груди, я иду на носках, боясь издать малейший звук и ещё раз напомнить о себе. Как будто обо мне могли забыть за такой короткий промежуток времени. Сначала из комнаты высовывается только голова, а потом я выхожу полностью. Ран копается в кухонных шкафчиках, а Рин сидит за барной стойкой, сложив руки на столешнице и устроившись на них подбородком. Я покосилась на входную дверь, до которой было рукой подать.       Тихо крадусь к ней бочком, параллельно поглядывая на своих похитителей, чтобы в случае чего замереть. Стоит достигнуть цели, как сердце ускоряет ритм и начинает биться где-то в горле. Я на полном серьёзе подумала, что смогу с лёгкостью выплюнуть его, если захочу.       Пальцы касаются металического замка, чтобы провернуть его, как вдруг Риндо обращается ко мне, заставив всё внутри перевернуться:       — Два полных оборота вправо.       Я резко разворачиваюсь к нему, пряча руки за спиной, якобы не пыталась сбежать. А он смотрит, делая вид, что не заметил моих странных дёрганий, и добавляет:       — И дёргай за ручку посильнее, она у нас тугая.       — Вы меня отпускаете?.. — опасливо спрашиваю, надеясь в случае чего уловить в их ответе сарказм.       — А что, хочешь остаться? — широко улыбается Риндо, подпирая щеку кулаком. Нет уж, спасибо за гостеприимство, но я, пожалуй, и правда пойду.       Я недоверчиво отворачиваюсь и поворачиваю замок дважды в право, давлю на ручку, но она не поддаётся. Опускается, но не до конца, как будто ей что-то мешает. Наверное, всему виной кубарь событий, которые выбили меня из колеи. Руки до сих пор с трудом слушались, как будто я сама тащила тяжеленные чемоданы на самый последний этаж.       После трёх неудачных попыток я жалобно смотрю в сторону двух друзей. Они занимаются своими делами, и их вообще не заботит, что девушка, которую они по ошибке похитили для внепланового допроса, до сих пор находится в их квартире.       Страннее ситуации не найти, но я не вижу иного выхода, кроме как попросить о помощи. Попросить. О помощи. Людей, которые меня похитили и пытались изнасиловать. Не по-настоящему, конечно, скорее чтобы просто запугать, но устойчивую психику пошатнуть удалось.       — Извините, — чуть надломившимся голосом зову кого-то из них. Ни к кому конкретному я не обращалась, но на меня посмотрели сразу оба, и Ран уже жевал красное яблоко. Поскрёб по сусекам и отрыл. — Я не могу открыть дверь.       Воцарилось неловкое молчание, не доставало лишь сверчков на фоне. Ран молча подходит к двери и, потеснив меня, одним резким движением давит на ручку, открывая дверь. Я почувствовала запах свободы, что витал в чистом подъезде элитной высотки. Теперь просторная квартира с окнами вместо стены не ощущалась тесной клеткой.       Я боязливо смотрю на Рана, спрашивая разрешения, а он делает шаг назад, предоставляя свободу выбора. Томно жуёт яблоко, держа вторую руку в кармане штанов, словно смотрит 3D кино в зрительном зале.       Делаю неуверенный шаг к выходу и снова смотрю на него. Остановить или помешать не пытается, значит, они и правда потеряли ко мне интерес. Пока никто из этих двоих не передумал, я всё быстрее перебираю ногами, а стоит мне оказаться за порогом, как я срываюсь к лифту.       На лифте я в итоге не поехала. Ждать его оказалось мучительно долго, а мне хотелось поскорее убраться отсюда. А ещё я боялась, что у этих психов что-то перемкнёт и они снова затащат меня к себе, и на этот раз выкарабкаться мне не удастся.       На улицу я выбежала глубоко хватая ртом воздух и на полной скорости бежала аж до самой остановки, позабыв о натертых каблуками пятках. Меня трясло до самого дома, и вряд ли дело было в короткой юбке и лёгкой рубашке.       Я ещё никогда не была так рада вернуться в свою скромную квартирку. Завалившись на кровать, я нашла в себе силы разве что скинуть обувь и сразу же крепко уснула. Адреналин выветрился по пути домой, да и мозг проветрился на прохладном воздухе. О сессии, которой я должна была сегодня заниматься, я без зазрения совести не вспоминала до самого утра.