И воздух вокруг него горит

Тесно. Костюм из какой-то неприлично дорогой ткани слишком плотно прилегает к телу. Набрав в лёгкие побольше воздуха и разведя затекшие лопатки, тощая фигура уверенными шагами проходит через стеклянные двери. Глаза рефлекторно сощуриваются от потока яркого света. Десятки ламп направляют свои неоновые лучи прямо в глаза. Спустя пару мгновений зрение приспосабливается к новому освещению, отчетливо становятся видны сотни пристально наблюдающих глаз (к которым прилагаются несоразмерно дорогие костюмы из такой же несоразмерно дорогой ткани). От резко окружившего внимания становится тесно в просторном зале, ощущается, будто каждое движение его вздымающейся груди тщательно отслеживается взорами заинтересованной толпой богатеньких бизнесменов. Длинные пальцы инстинктивно тянутся к воротнику выглаженной рубашки. Но он резко прерывает свое действие: не хочется показывать нервозность на публике. А в особенности, в окружении "приятелей" Сенсея, безынтересно выпивающих золотистые пузырьки из утонченных бокалов. Но эти люди пришли сюда не за дорогими закусками, главным блюдом был он. Молодой амбициозный юноша, сменяющий чахнущего на глазах и быстро постаревшего учителя. Полгода прошло с момента, когда Сенсей смог вернуться в старое поместье после подстроенной конкурентами аварии. Теперь его телу требуется постоянная помощь в поддержании жизнедеятельности. В самом начале номинальное управление огромнейшей организацией сваливается в руки юнца, который только что и делал, как прятался за широкой спиной своего опекуна. Никем не признаваемый, холодный и испуганный в самом начале, он вышел из тени своего великого учителя. Так начался его путь. Но за эти годы под крылом мастера он изучил компанию изнутри. И за короткий срок он не только добивается непоколебимого уважения подчиненных, но и удерживает организацию в своих руках, не позволяя растащить ее на куски "добрым товарищам" Сенсея. Последние отчеты говорят, что прибыль от сбыта оружия возросла в полтора раза по сравнению с результатами прошлого года. Организация наконец выходит на новый уровень. Томура показывает себя прекрасным руководителем. Но он является омегой. Скрывая это, заглатывается пачками подавляющих препаратов, которые с радостью поставляет ему личный доктор учителя. Все ради того, чтобы чертово тело не срабатывало против него в окружении сотни альф на оперативных совещаниях каждую проклятую пятницу. Помнит, как ощущал металлический вкус крови на языке, после того, как проводил по полчаса в обнимку с унитазом в собственном офисе. Десятки бессонных ночей и сотни пустых стаканчиков из-под кофе. Это все ради того, чтобы на него смотрели не как на красивый кусок мяса, который можно удачно подбросить какому-нибудь хорошенькому альфе, а как на могущественного лидера, сильного, холодного и властного. И сейчас, в свете бессчетного числа огней, он понимает, что этот громадный труд не мешает всем этим обрюзгшим и облысевшим богатеньким альфа-ублюдкам обсуждать за его спиной сколько денег они отвалили бы за его зад. Ведь и в правду, гораздо интереснее обсуждать отсутствие метки альфы у Томуры, уже двадцатилетнего омеги, чем отсутствие кровопролитных столкновений с Восьмью заветами Смерти тех пор, как организацию возглавил Шигараки. И на кой черт он согласился присутствовать на этом сраном банкете в честь назначения на какой-то супер важный пост какого-то супер напыщенного мудака? Придвинувшись к одному из роскошно украшенных столиков, Томура нервно поправляет царапающий нежную кожу шеи галстук. Скука начинает одолевать его спустя полчаса его пребывания в этом месте на фоне непрекращающейся болтовни подходивших к его столу гостей. Он уже готов проклясть все и уехать в свою одинокую квартиру, как его взгляд цепляется за высокую фигуру через несколько столиков от него. Его не смущает пристальный взгляд в свою сторону, его привлекают горящие голубые глаза, наблюдающие за ним. Они будто подсвечиваются изнутри живым пламенем. Интересно, это пламя охватывает только этот ничтожный кусочек его тела или оно разгорается повсюду под чужой тонкой кожей? Все чаще и чаще бирюзовые глаза пересекаются с алыми. Они глядят в упор, будто игнорируют толпящийся муравейник вокруг. С трудом дождавшись мгновения, когда очередной назойливый собеседник покинет его, Томура, пристально глядя в чужие глаза, кивает головой куда-то в сторону уборной. Уловив на себе хитрый прищур и довольную ухмылку, омега уверенно пробирался сквозь гудящую толпу. Когда за ними захлопывается тяжёлая позолоченная дверь, Томура оказывается прижат широкими руками по обе стороны от головы к холодной стене. Голубые глаза смотрят на него с нескрываемой похотью. Наконец у омеги появляется возможность детально рассмотреть своего преследователя. На вид он не выглядит старше самого Томуры, но телосложение его выше и крупнее. Дорогой пиджак на незнакомце сидит идеально, подчёркивая подтяную фигуру своего хозяина. Даже с блокаторами было понятно, что перед ним альфа, от тела которого, кажется, нагревается воздух вокруг. Ощущение, будто под его кожей скользят раскаленные языки пламени. Он красив, чертовски красив. И он продолжает завороженно вглядываться в лицо прижатого к стене омеги. После серии прерывистых вдохов, Томура холодно-незаинтересованным тоном отчеканивает в лицо альфы: "Ты так и продолжишь молча пожирать меня глазами? " Это все, чего ждал этот красивый ублюдок. Глаза напротив мгновенно сощуриваются, после чего всепоглощающие языки голубого огня в них будто всполыхаются ярче, горячее. Высокая фигура напротив резко наклоняется к лицу Томуры, и легонько сжимая острый подбородок кончиками пальцев, выдыхает в самые губы омеги. Но не целует. Терпение Шигараки уже давно закончилось. Мысленно проклиная весь мир и выебистость одного конкретного альфы, Томура с жаром прижимает собственные шершавые губы к чужим, бархатистым и горячим. Этот ублюдок играет с ним, чуть прикусывая нежную кожу. Теплые широкие ладони опускаются на подрагивающие узкие бедра. Томура льнется к чужим страстным касаниям всем своим существом. Альфа углубляет поцелуй. Тело реагирует на возбуждение тянущей сладкой болью внизу живота. Белье становится неприятно влажным, соприкасаясь с разгоряченной чувствительной кожей. Хочется больше, сильнее, острее. Он не успевает понять, как его бедра оказываются на мраморном покрытии столешницы, а горячий влажный язык альфы в его приоткрытом рту. Мускулистые теплые руки с силой сжимают ягодицы сквозь ткань брюк. Влажная ладонь скользит чуть ниже и едва касается выпуклости под ширинкой. А потом резко поднимается и оглаживает тонкую бледную кожу сквозь хлопковую рубашку. Длинные горячие пальцы очерчивают контуры соска, но не стимулируют дальше. Все ограничивается легкими поглаживаниями и пощипываниями. Возбужденный, Томура становится слишком нетерпелив. С агрессивным рычанием он ловко расстегивает пуговицы рубашки. Пиджак давно валяется где-то на холодном полу. Алый галстук отправляется в ту же сторону. Томура впивается в пухлые бархатистые губы, притягивая альфу за плечи и смыкая худощавые ладони за изгибом его шеи. Ловкие тёплые пальчики нетерпеливо пробираются под рубашку. Касания сладко жалят чувствительные ореолы сосков. Легкие сжимания и покручивания вызывают у омеги серию прерывистых вздохов. Как вдруг он слышит рычание наклонившегося к самому уху альфы: "Даби... Это именно то имя, которое ты, грязная шлюха, будешь выстанывать сегодня вечером ". Томуре хочется кричать от того, что мерзкое оскорбление заставило его ощутить то, насколько он промок. Широкая влажная ладонь протягивает путь от груди к поясу брюк омеги. Ремень оказывается бесполезно валяющимся в груде вещей на полу. Длинные теплые пальцы обвивают твёрдую длину через ткань боксеров и медленно надрачивают ноющий сладкой болью орган. Омега сильнее жмется к источнику наслаждения, время от времени издавая прерывистые стоны. Большой палец скользит ниже, оглаживая влажные тёплые складки, и мягко массирует возбужденную кожу. Томура по-кошачьи прогибает спину и томно стонет, глядя на альфу сквозь полуопущенные ресницы. "Мы только начали, а ты уже настолько промок... - Даби обжигает горячим дыханием ухо омеги, - я еще даже не вставил тебе". "Так может ты прекратишь трепаться и... - протяжный стон прерывает тираду Томуры, - и... наконец сделаешь то, о чем болтаешь? ". Довольно хмыкнув, альфа вытаскивает ладонь из нижнего белья омеги и с напускным безразличием оглядывает блестевшие липкой жидкостью пальцы. Даже не удосужившись вытереть влажную руку, он тянется к ширинке собственных брюк и ловко спускает их до колен. Он снова впивается взглядом в алые глаза напротив и, не прерывая зрительного контакта, стягивает с себя боксеры. Томура не смеет опускать смущённый взгляд. "Знаешь почему на входе от меня сходит с ума металлодетектор ? - альфа насмешливо скалится и шепчет в самое ухо, - Сейчас почувствуешь". И спустя мгновенье, как омега оказывается полностью обнажён внизу, он ощущает как что-то тяжелое прижимается к припухшим и покрасневшим складкам. Это что-то движется выше, и Томура вздрагивает от соприкосновения холода металлических шариков с его чрезмерно возбужденной и разгоряченной кожей. Сильное трение заставляет Томуру запрокинуть голову, предоставляя альфе свою самую уязвимую часть своего тела. Поцелуи покрывают чувствительную кожу над ароматической железой, острые клыки легонько покусывают ее. Пространство вокруг них двоих будто накаляется. А Даби продолжает издеваться над его телом и даже не думает вставить свой член туда, где омега нуждается в нем сильнее всего. Альфа с садистским удовольствием скользит по влажным губам, поднимается выше и, медленно обхватывая вспотевшей ладонью оба члена, надрачивает им обоим. Томура дрожит. По его телу будто проходят электрические заряды, а все самые острые и тянущие ощущения сосредотачиваются там, где альфа даже не прикасается к нему. Омега поднимает взгляд из полуопущенных ресниц и только хочет съязвить что-то, как чувствует, что горячая рука между его ног прижимает твердый теплый стержень с пирсингом между его складок. Альфа плавно скользит внутрь. Плотный бархатистый жар охватывает каменно твердый член Даби. Удивленный вздох срывается с губ Томуры, его щеки раскраснелись, а белоснежные пряди рассыпались из аккуратного хвостика. Даби задает плавный темп и между ритмичными толчками тянется за поцелуем. Омега задыхается от нахлынувшего удовольствия. Он никогда в жизни не ощущал себя таким наполненным. Нагревшийся от соприкосновения с кожей металл сладко массирует его стены. Черт, он не продержится долго. Рука альфы обхватывает забытый на время член и начинает двигаться в такт бедрам. Томура закатывает глаза от удовольствия. Альфа сильнее сжимает левую ладонь на обнаженном бедре. Тесная комната наполняется влажными звуками трения кожи о кожу. Раньше бы Шигараки умирал от смущения, но сейчас он слишком поглощен удовольствием, чтобы заботиться о таких вещах. Один особенно резкий толчок заставляет омегу вскрикнуть. Тяжело и прерывисто дыша, Даби наклоняется и шепчет:" То самое место? ". "Черт возьми, прямо там... Пожалуйста... Сделай... Так снова " - голос Томуры предательски дрожит. Довольно хмыкнув, альфа повторяет эти сладкие движения, выбивая весь воздух из легких омеги. Он уже не способен сдерживать свои протяжные стоны. Томура ощущает жаркую пульсацию внутри, это становится последней каплей. С громким вскриком он прячет лицо в чужой мускулистой груди, изливаясь на собственный живот и на горячий член альфы. Пульсирующие стены с силой сжимают внутри теплый орган. Это ритмичное сдавливание доводит Даби до грани. Он успевает вытащить за секунду до того, как его густая сперма проливается на влажные и опухшие губы и смягчающийся член омеги. Со сбившимся дыханием он прислоняется лбом к лбу Томуры и неспешно мнет чужие покрасневшие губы своими. Опускает взгляд вниз, на то месте, где они были связаны. Альфа, похабно ухмыляясь, без тени смущения разглядывает густую белесую жидкость, покрывающую чрезмерно чувствительные чресла омеги. Отстраняясь, Даби жарко шепчет в самое ухо: "В следующий раз наполню тебя изнутри". После чего Шигараки слышит металлический звук пряжки ремня, а потом и хлопок закрывающейся двери. Теперь он остается наедине со сбившимся дыханием и разбросанной на полу одеждой.