Battle for love

      Ван Ибо видит перед собой водопад. Шикарный, большой. Вода срывается с высокого уступа и разбивается о камни внизу, поднимая ураган брызг. Кажется, они долетают даже до лица. Щекотно.       Ибо отворачивается и просыпается.       В постели он один.       На один краткий миг он пугается, что Сяо Чжань сбежал, как некогда делал он сам на утро после секса. Но водопад, который ему снился, успокаивающе шумит где-то в отдалении. Тем более, между ними вчера так ничего и не случилось.       Его чемпион чуть не уснул прямо на пороге. Хотя, надо отдать должное его упрямству, по-честному потребовал своё, полез к Ибо в штаны, но почти сразу же повис на плече, сопя в шею. Такой мягкий, разморённый, нежный.       Что с ним было делать? Ибо запихнул его в ванную, едва удержавшись от соблазна войти следом, вспенить в ладонях мыло и заскользить большими ладонями по узким плечам и жилистой спине, борясь с собственным возбуждением.       Спасибо воздержанию, у него за несколько секунд встал, как каменный, всего от фантазий Сяо Чжаня под тёплыми струями.       Но всё было не зря. У его мальчика получилось. Он стал чемпионом!       Ибо чуть с ума не сошёл от переживаний и не контролировал себя, вскакивая, чтобы первым обнять Сяо Чжаня, первым выразить свой восторг.       Он больше не чувствует сожаления от того, что упустил эту возможность. С чего он вообще взял, что это повлияло бы на его твердолобых родителей? Что им какая-то награда, тем более не им лично заработанная? После стольких лет отчуждения.       Выйдя из душа, благоухающий Сяо Чжань немедленно приникает к Ибо, а гладкая, ещё влажная кожа скользит под пальцами точно атлас. Он сыто ухмыляется, почувствовав возбуждение Ибо. Они начинают целоваться с порога комнаты и неловко падают на постель, стукаясь лбами.       Тогда Ибо ещё верил, что всё получится. Но душ взбодрил Сяо Чжаня ненадолго. Запал иссяк быстро, усталость победила, и только его тело приняло горизонтальное положение, как движения языка по его губам стали ленивее, а хватка ладони ослабла.       Ибо останавливается всего на мгновение, и сознание Сяо Чжаня утекает. Ну, он же не изверг трахать его бесчувственного. Спешить им некуда.       Он укладывает своего победителя на подушку, накрывает одеялом. Правда, не сразу, сначала словно маньяк гладит везде. Наконец-то он может рассмотреть его как следует. Обнажённый, он такой красивый. Можно любоваться бесконечно.       Светлая кожа с пятнышками родинок. Длинная шея, узкие плечи и грудь, твёрдый пресс, тонкая талия. Крепкие бёдра и круглые ягодицы.       Сяо Чжань фыркает и жмурится во сне, и Ибо хочет в будущем разгадывать все оттенки его улыбки. Смелая, хитрая, сладкая, счастливая. И особенная улыбка, персональная для него. На дрожащих от страсти губах, томно шепчущих его имя.       Ибо и не подозревал, что может так остро чувствовать, он, который всегда держал всё под контролем. Но вдруг какой-то мальчишка, юный и необузданный, вверг его мир в хаос, заставил жить чувствами. И это оказалось хорошо.       Любить Сяо Чжаня, называть своим, отдавать себя. И понимать, что нужен. Нужен ему именно таким, грубым и прямолинейным, самоуверенным и суровым.       Потому что с ним Ибо не притворяется, с ним он открытый и искренний. С ним он хочет разделить весь мир, даже если от него останутся одни руины, даже если ему нечего будет дать, кроме своего сердца. Сяо Чжань примет его как драгоценность.       Ибо засыпает, собственнически прижимая его к себе, в надежде полюбоваться им спящим в утренних сумерках. Не сбывается.       Какого лысого хрена его снова понесло в душ? Не до скрипа вчера отмылся?       Словно в ответ на его лёгкое раздражение, вода перестаёт шуметь, а спустя несколько секунд в комнате появляется Сяо Чжань в одном полотенце. Которое держит в руках.       Ибо снова чуть не задыхается, глядя на него. Ноги кажутся тёмными из-за намокших волос, мышцы крепкие и красивые, а мохнатая дорожка на лобке уже скучает по его пальцам. Сяо Чжань, видя его, от неожиданности чуть не роняет полотенце. Напоследок отчаянно прижимает его к груди и откладывает на тумбочку.       — Ты же вчера ходил в душ. Склероз разыгрался? — строго спрашивает Ибо.       — В некотором роде. Голову я не мыл. Думал, успею вернуться, пока ты не проснулся, — Сяо Чжань косится в сторону и розовеет. А после, не дожидаясь новой порции допроса подозрительного Ибо, нападает сам: — Зачем ты меня вчера усыпил? Я рассчитывал…       — Вырубиться во время секса? Предел моих мечтаний, — усмехается Ибо, глядя на его сжатые кулаки и обиженно надутые губы. Однако на лице быстро появляется игривое выражение.       — Но сейчас мне это не грозит.       Он прыгает в постель и немедленно прижимается влажной прохладной кожей к горячему боку. Ибо вздрагивает, покрывается мурашками и шипит:       — Хоть бы вытерся, всю постель водой залил! На хрена тебе полотенце?       Он простирает руку, но Сяо Чжань вздрагивает, расширяет глаза и, обхватывая Ибо длинными руками, забирается сверху.       Ибо сопротивляется, но когда в ход идут ещё и ноги, эти крепкие изящные бёдра и поджарые икры, моральных сил не остаётся. Зато внезапно прибавляется физических.       В конце концов, Ибо не понаслышке знает, что такое выносливость. Он изнурял себя тренировками до обмороков, забывая про еду и отдых. Неужели не справится с этим безобразником?       Ибо одним движением переворачивает его и прижимает к постели, поднимая ворох брызг. Неужели этот сдавленный стон принадлежит ему? В глазах темнеет, когда он накрывает его телом. Какая нежная у Сяо Чжаня кожа, как приятно по ней скользить.       Подушка тут же впитывает влагу с волос, и они так красиво раскидываются по подушке, что Ибо замирает, а потом с рвущей грудь нежностью целует чувственно приоткрытые губы.       Сердце долбит в макушку, плавящий жар охватывает тело, а в паху тяжелеет, даже быстрее, чем он хотел. Хотя вчера он не удержался, сбросил напряжение — невозможно было терпеть. Один поцелуй, а ему уже хочется смести Сяо Чжаня напором своей страсти. А тот, словно подстёгивая и совершенно его не жалея, распускает руки и трогает его везде, куда дотягивается. Надо было связать ему запястья над головой ремнём.       Ибо тут же словно обжигается. Несомненно, это тлетворное влияние воздержания, как может он сотворить такое с нежным сладким мальчиком?       Но от одной только мысли о хнычущем от удовольствия и просящем «ещё» Сяо Чжане, с натёртыми до алого жёстким кожаным ремнём запястьями, Ибо едва не теряет контроль. Сяо Чжань ведь тоже может быть дерзким и нахальным. Что прямо сейчас и демонстрирует, кладя ладонь ему на затылок. Он надавливает, широко раскрывая рот и языком выманивая его собственный, точно морское чудовище из глубин.       И чудовище нападает.       У Ибо трескается выдержка, когда он вдавливает его в подушку сокрушительно глубоким поцелуем, проваливается языком в горячий рот. Милый голос взрывается ярким стоном. Сяо Чжань вздрагивает под ним и вдавливает в себя так, что воздуха не остаётся.       Ибо неукоснительно наливается ему прямо между ног, и Сяо Чжань это чувствует. Он извивается и напрягает бёдра, сжимая его натренированными мышцами. И теперь уже Ибо не сдерживает стона. Этот бесстыдник ведает, что творит, ещё с шоу изучил, как на него влияют такие подкаты.       — Ты… — Ибо с силой сжимает его плечи, и кажется, что его горячие ладони испаряют с них лишнюю влагу.       — Нет, это ты! Собираешься выполнять обещание или нет?       — Я тебя выпорю! — заявляет Ибо, потому что тёмные глаза напротив безвозвратно затягивают.       — Так начинай, — выдыхает Сяо Чжань, всем видом выражая готовность.       Он согласится на всё, даже если Ибо прямо сейчас достанет из-под подушки ремень.       Теперь помимо стянутых запястий, он представляет сочные ягодицы в алых полосах. Нет, он определённо свихнулся. Нельзя так желать человека, нельзя так в нём растворяться. Но если очень хочется, то ведь можно?       И когда Ибо кажется, что вот сейчас он вспыхнет и сгорит дотла, Сяо Чжань нежно тыкается носом ему в щёку и доверчиво льнёт. Перебирает пальцами пряди, щекочет кожу головы. Это заводит острее самого страстного поцелуя.       Ибо целует снова. Жарко, но уже не так неистово. Прихватывает его губы по очереди и посасывает, а Сяо Чжань втягивает живот и проталкивает вниз руку, смыкая прохладные пальцы на горячей плоти. Ибо давится воздухом, скользя по твёрдому, но податливому телу. Тонкому, изящному, сексуальному. Приподнимает бёдра, толкаясь в узкую ладонь.       От укусов и жёстких поцелуев у Сяо Чжаня распухают губы и даже краснеет кожа вокруг. Пытаясь разобрать, чего в нём больше: лукавства, разврата или стыдливости, можно перегореть. Он совмещает в себе всё утончённое и развратное в этом мире.       Он и есть целый мир.       А после слышится хриплое:       — Возьми меня.       Ибо кажется, что он ослышался. Его будто окунают в лаву, где он немедленно расплавляется. Тяжёлое и острое возбуждение нагнетается в пояснице.       — Давай уже! Хватит разыгрывать рыцаря в сияющих доспехах.       Сяо Чжань слегка раздвигает ноги и нетерпеливо тянет его за член, словно это может ускорить процесс.       — Тогда… — начинает Ибо, но голос не слушается. Сяо Чжань с алчной улыбкой наблюдает, как он справляется с собой. — Тогда нужно сходить за смазкой. Она…       — В ванной. Знаю, я нашёл, — Сяо Чжань довольно ухмыляется.       — В смысле, нашёл?       И тут его пронзает догадка. Ибо хватает скомканное полотенце, и оно являет на свет хранимые сокровища.       — Хочешь знать, чего меня понесло с утра пораньше в душ? — хитро щурится Сяо Чжань.       Ибо неловко подгребает к себе презервативы и вскрытый флакончик смазки. Если правда, то… Картина, как этот непослушный мальчишка засовывает в себя смазанные пальцы, а вязкая жидкость обильно стекает по промежности и бёдрам, теперь не уйдёт из мыслей, пока Ибо не увидит это. А лучше проделает сам.       Он неспешно, хотя на эту нарочитую медлительность уходит вся выдержка, скользит рукой по бедру, слегка сжимает яички, щекочущим движением спускается в расселину между нежных половинок. Ибо касается влажного входа, палец легко скользит внутрь, и совершенно точно растянутые стенки могут принять ещё.       — Ты невыносимый. Я сам хотел!       — Я совсем немного, на пробу. Самое сладкое я оставил тебе, — томно стонет он и разводит колени, а после шевелит бёдрами, чтобы ощутить палец глубже. — У тебя получается лучше… А-ах! Много лучше…       Сладкое. Да, Сяо Чжань сладкий от макушки головы до кончиков пальцев ног. Безупречный. Ибо хочет облизать его всего. Наверняка, по пути поцелуев, он кончит раза три, не меньше.       Сяо Чжань сжимается так, что палец Ибо засасывает в тесное жаркое нутро. Проклятье, это безумно хорошо, но безобразно мало.       Ибо выдыхает, с трудом сдерживаясь, чтобы не загнать все пальцы, а ещё лучше член, сразу без достаточной растяжки. Увидеть, как плотно он войдёт, и сойти с ума от вожделения. Вместо этого он на каких-то задействованных скрытых ресурсах тела, не иначе, аккуратно смазывает и всовывает второй палец, двигает им ритмично, и любуется пылающим стыдливым румянцем, играющим на щеках.       — У меня это первый раз. Не в смысле с парнем, а вообще… — смущённо давит Сяо Чжань. — Танцы, тренировки… Не до этого было.       Ибо распахивает глаза. Воистину великий слепец! Как можно было не заметить, что Сяо Чжань волнуется? Как дрожит его голос?       Он моментально заводится до предела. Желание стать первым и единственным становится непреодолимым.       — Я не сделаю больно, — обещает он, растягивая упругие стенки ещё нежнее, ещё тщательнее.       Сяо Чжань принимает с острой нетерпимостью, ворчит точно волчонок. Он такой взъерошенный и ненасытный, что двух пальцев быстро становится мало.       Третий входит с усилием. Туго. Жарко. Хорошо.       Он откидывает голову, прогибается и, упираясь пятками в постель, приподнимает таз. А потом начинает творить кое-что невыносимо горячее. Насаживается сам, сбивает с ритма, задаёт свой, а когда Ибо сгибает пальцы внутри, вскрикивает и содрогается всем телом.       — По-моему уже можно, — нетерпеливо произносит он, снимаясь с пальцев.       В первый раз хочется быть ласковым, но вряд ли получится. Ибо понимает это, когда зачехляется дрожащими руками. Он ещё даже не вставил, а наслаждение уже скручивается узлом в животе. Он резче, чем хотел, подтягивает к себе Сяо Чжаня и шумно сглатывает, когда его бёдра подлетают вверх.       Но этот коварный мальчишка не против такого обращения. Его растяжка позволяет так широко раздвинуть ноги, что Ибо пару секунд отупело смотрит на подставленный ему вход. Не выдержав заминки, Сяо Чжань оплетает его своими бесконечными ногами и надавливает пятками, притягивая.       Нежность? Ибо хочет брать его жёстко, вставлять до рёва крови в ушах и пылающих ушей. Он скользит членом по промежности и чуть не заваливается вперёд. Перед глазами полыхает алым, и сознание меркнет на несколько секунд. Ибо хватается за бесстыдно раскрытые для него бёдра и входит под громкий стон, в котором не разобрать чего больше: восторга или боли:       — Наконец-то… Как давно я тебя хотел.       Сяо Чжань до безобразия музыкальный и сладкий. Ибо помнит про обещание, не причинять боль, поэтому медленно натягивает его на себя до упора.       Дрожь немедленно сотрясает тело Сяо Чжаня. Да, он остро чувствует эту наполненность, потому что Ибо в нём безумно тесно. Настолько, что он не может ждать ни секунды и сразу двигается, заклиная себя начинать медленно.       Но уже после пары толчков понимает, что это самый жаркий секс в его жизни, а Сяо Чжань — самый отзывчивый, пылкий и громкий. Ибо перехватывает его бёдра грубо, по-собственнически. Замечает, что от прошлого сжатия на коже остались красные следы.       — Не больно? — озабоченно спрашивает он.       Сяо Чжань мотает головой, прикрывает глаза и раскидывает руки, принимая его внушительный размер, отдаётся и раскрывается до предела. Он подчиняется желанию обладать, наслаждается даже жёсткостью, которую Ибо не в силах контролировать.       Может, удастся в следующий раз, когда утолит этот нестерпимый голод. Утолит ли? Когда Сяо Чжань смотрит так пронзительно и жадно, Ибо не уверен, что сможет когда-нибудь им насытиться. Но у танцоров отличная выносливость, не так ли? Можно, хоть целый день… Каждый день.       Сяо Чжань выгибается мостиком, придвигается ближе, укладывая задницу Ибо на бёдра, и забрасывает ногу ему на плечо. Вторая скользит по груди, и Ибо перехватывает её под коленом, чтобы потянуть в сторону, чтобы как следует трахнуть этого прекрасного бесстыдника.       Сяо Чжань вскрикивает, откидывая голову, его кадык дёргается, пока он безуспешно пытается сглотнуть или сделать вдох. Спина выгибается красивой аркой, и точками соприкосновения с постелью остаются только макушка и расставленные по бокам руки.       А натянутое струной тело отдаётся рукам Ван Ибо. И того посещает безумное сожаление, что он не многорукое божество, что он касается только бедра под коленом и упругой жёсткой ягодицы. Ему хочется гладить Сяо Чжаня везде, скользить пальцами по прогибу позвоночника, напрягшемуся животу, груди, взяться за его член.       Сяо Чжань отодвигает в шпагат ногу, и мышцы красиво очерчиваются. Ибо укладывает его бедро на предплечье, а вторую ногу сгибает и зацепляет за плечо, когда приподнимается на коленях. Сяо Чжань выгибается сильнее, но для искусного танцора это не испытание. Он поддаётся с очаровательным стоном, лижет губы и снова пытается сглотнуть пересохшим горлом.       Ибо сжимает его круглые ягодицы, идеально принимая их в ладони, и входит так глубоко, что в ушах шумит. Двигаться вперёд-назад неудобно, поэтому он, плотно вжав Сяо Чжаня в себя, качает как в колыбели вверх-вниз.       Тот встречает его импровизацию ничего не соображающим взглядом, опускает уставшую ногу, грациозно ставя её на носок, а вторую подтягивает к груди. Из этого положения он даже умудряется покачивать бёдрами, помогая заполнять себя.       Ибо шире разводит колени и притягивает его вплотную. Теперь он снова может входить в привычном ритме и, задыхаясь, наблюдает, как его член выскальзывает и снова до упора входит в узкую сладкую дырочку.       — Ибо… Я хочу сверху… Пусти-и-и…       Комната алеет в рассветных сумерках, и Ибо кажется, что он попал в преисподнюю. В ушах жарко покалывает. Кожа Сяо Чжаня точно светится от пота.       Ибо вталкивается в последний раз и скользит из влажного и горячего назад, как Сяо Чжань вскрикивает почти испуганно и немедленно толкает бёдра обратно ему на колени.       — Не выходи. Давай так поменяемся. Я не могу без тебя ни секунды…       Это признание хлеще ампулы адреналина в сердце. И вообще, будь сердце Ибо двигателем мотоцикла, оно уже поперхнулось бы и забарахлило. И если уж техника не справляется с подаваемым на него напряжением, что уж говорить о хрупком человеческом теле. Просто удивительно, как Ван Ибо до сих пор не закоротило.       Используя пятки как рычаг, Сяо Чжань толкает его в грудь, заставляя просесть назад. Они меняют позу плавно и текуче. Поэтому приземляясь на зад, Ибо даже не хочется шевелиться. Сяо Чжань теперь плотно нанизан на него и смотрится так хорошо, что наслаждение пронзает тело, как острая игла бабочку для жестокой коллекции.       Сяо Чжань вытягивает ноги и опирается на руки позади себя. Он закатывает глаза и пружинит на члене, принимая его с пошлым шлепком. Ибо помогает снизу, но Сяо Чжань рычит в ответ, возвращая себе ритм. О да, ритм он чувствует прекрасно.       Ибо с размаха падает в костёр. Воздух в спальне кажется раскалённым. Кожа пылает и выдыхает испарину. Бёдра покалывает от растяжки, и, решив разогнуть колени, Ибо поддаёт снизу, заставляя Сяо Чжаня приподняться. Он выпрямляет ноги, входит в прогнувшееся тело на весу, а после резко опускает на себя. Сяо Чжань вскрикивает, охваченный сумасшедшей дрожью, которую само собой чувствует и Ван Ибо.       Он больше не может удержать рук от этого соблазна в чистом виде. Горошины сосков кажутся крошечными в его крупных пальцах. Он ведёт ладонями по напряжённому животу и бережно берётся за член, который немедленно выплёвывает обильную струйку смазки.       Это сбивает Сяо Чжаня с ритма. Он со стоном скользит по влажной от их смешавшегося пота простыне, проезжается членом Ибо по стенкам глубоко внутри, а после поднимается и впивается в его влажные от пота плечи.       Пульсирующая глубина туго охватывает, и тело быстро становится ватным и плотным. Электричество наполняет его словно грозовую тучу. Мощные молнии готовы сорваться с кончиков пальцев, схлестнуться и озарить ярким светом комнату, в которой с минуту на минуту бабахнет раскатистый гром и пронесётся ураган удовольствия.       Теперь Сяо Чжань и рука Ван Ибо двигаются в унисон. В кулаке мокро и твёрдо. Ибо не знает, что заводит сильнее: доставлять наслаждение или получать самому. В конце концов, одно неотрывно от другого, и они теперь единое целое.       Замечая, что дыхание Сяо Чжаня становится шумным и прерывистым, Ибо резче двигает рукой, и Сяо Чжань вскрикивает, наполняя ладонь горячим семенем. Размашистыми движениями ведя его сквозь виражи оргазма, Ибо чуть не пропускает момент, когда накрывает его самого.       Он кончает, находясь глубоко внутри в сдавливающей тесноте. И трясущимися руками выжимает из Сяо Чжаня остатки спермы с таким остервенением, словно хочет оторвать член.       Сяо Чжань стонет от затихающего удовольствия, держась за его плечи и ожидая, когда Ибо перестанет вздрагивать.       А после оба как по команде падают в разные стороны, пытаясь выровнять дыхание и собрать тела, по ощущениям развалившиеся на части.       Единое целое. Это как мантру проговаривает про себя Ван Ибо, когда наконец способность шевелиться возвращается, и он, избавившись от использованного презерватива и наскоро обтерев руку, подползает к обессиленному Сяо Чжаню.       — Ты как?       — Так хорошо, просто вау! Такого стоило подождать, а? — выдыхает тот, глядя на Ибо так, что у того не остаётся сомнений — где-то родилась как минимум новая галактика. А потом этот негодник хитро подмигивает. — Повторим после завтрака? Кстати, что насчёт поесть? Я капец голодный.       Он кружит ладонью по животу и строит обиженную мордочку. Капризный ребёнок, не меньше. Но Ибо счастлив с ним возиться. Он с ложечки его будет кормить и целовать за каждый съеденный кусок.       Поэтому он прижимает его к себе и выдыхает на ухо:       — Всё, что захочешь.       — Я хочу тебя. Навсегда, — выдаёт Сяо Чжань в виде шутки, но взгляд серьёзный.       Ибо кивает немедленно и без колебаний.       — Навсегда. Ведь я люблю тебя.       После того, как однажды признался, говорить это снова проще. Внутри становится легко и свободно. Ведь делить с кем-то на двоих жизнь — правильно.       Сяо Чжань улыбается. Так знакомо и солнечно, как в первый раз, когда Ибо влюбился в него.       — Я тебя… тоже люблю, — начинает он, часто-часто моргает и отворачивается. — Извини, я как тряпка…       — Ты с ума сошёл! — Ибо резко его обрывает и разворачивает к себе. — Не прячься от меня, никогда! Все твои эмоции для меня бесценны. Потому что они твои.       И этот милый, чувствительный, самый лучший мальчик, хлюпает носом уже на полную и смеётся сквозь слёзы. Они снова целуются, но сейчас без сжигающей тело страсти. Нежно, лениво, искренне.       Их перебивает трель телефона, и Ибо ругается про себя. Кого там демоны разбудили? Он не хочет никого слышать, не хочет возвращаться в реальность.       Сяо Чжань тоже встречает звонок недовольством.       — Кому ты опять понадобился? Ты сегодня мой. Можно я их всех пошлю?       Когда сердится, он такой красивый.       — Можно. Тебе всё можно, — смеётся Ибо.       Он с улыбкой наблюдает, как Сяо Чжань уносится на звук, хватает мобильный и… растерянно застывает с ним в руке.       — Кто звонит? — Ибо обеспокоенно приподнимается на локте.       — Твоя… мама, — лепечет Сяо Чжань и разворачивает к нему экран.       Ибо ошарашенно пялится. Чего она хочет? Высказать, какой он неудачник? Позлорадствовать, что феерично проиграл шоу?       Он не хочет разговаривать и, мотая головой, отшатывается, но Сяо Чжань вкладывает дребезжащий телефон ему в руку:       — Мне почему-то кажется… Ответь! Пожалуйста, ради меня! — нетерпеливо топает он, и Ибо смахивает «принять».       — Алло?       — Я уже думала, не возьмёшь. Спишь ещё, что ли? — начинает мама своим обычным недовольным тоном.       Она всегда раздражается, когда что-то идёт не по плану. Если друзья не предупредили о вечеринке за две недели, свекровь заехала в гости без звонка, а сын уехал в Пекин заниматься танцами, и он же не взял трубку после первого гудка — не по плану.       — Я рано просыпаюсь, ты же знаешь. Просто не был уверен, стоит ли брать, — тем же тоном говорит Ибо.       Да, эта легко воспламеняемая раздражительность и сшибающая прямолинейность ему досталась по наследству.       Трубка молчит несколько секунд, а потом вздыхает.       — Я понимаю, — говорит мама совсем по-другому: тихо, мягко, с волнением.       Так, как уже давно не говорила с ним.       Мурашки охватывают Ибо. Он знает, что когда она нервничает, то ворчит сильнее. Когда он падал и набивал себе шишки, она вместо того, что жалеть, ругала его ещё больше, громко крича на весь двор. Наверное, мама Сяо Чжаня сразу обнимала его, целовала в пухлые щёчки и стирала слёзы, а вот его… воспитывала в нём характер.       Нет, конечно, когда эмоции отпускали, она брала его на руки и прижимала к себе, но Ибо хватило пары раз, чтобы запомнить и выработать привычку: не плакать, когда больно.       — Мы вчера смотрели финал, — тем же тоном говорит она.       Значит, уже знает, что он не стал чемпионом. Сердце болезненно сжимается. Способность быстро брать эмоции под контроль Ибо тоже досталась от неё. Поэтому сейчас он не понимает, что она чувствует — голос звучит до болезненного ровно. Как, наверное, обидно было Сяо Чжаню слышать такое от него.       К слову он тут, рядом, прижимается к его тёплому боку и заглядывает в глаза, мол, что там? Ван Ибо отводит трубку от уха и переключает на громкую связь. Ему нечего скрывать от любимого.       — Я хотела ещё вчера позвонить. Но подумала, что ты устал.       — Не сильно. Я же просто смотрел.       Ван Ибо удивляется тому, как спокойно звучит его голос. Наверное, по тому, что он, не удержавшись, с улыбкой проводит по волосам Сяо Чжаня. Тот жмурится и льнёт к руке, как кот. Такой расслабленный и довольный. На щеках ещё остывает оставленный страстью румянец, губы медленно теряют припухлость, а сам он грызёт кончик ногтя, обеспокоенно поглядывая на экран телефона. Словно ожидает подвоха.       — Но ты же танцевал в начале, на шоу капитанов. Да и до этого почти на каждом этапе, и в баттлах… — выпаливает мама на одном дыхании.       У Ван Ибо сердце заходится в бешеном ритме, а Сяо Чжань под боком изумлённо подбирается. Его глаза сейчас сияют ярче звёзд.       — Ты смотрела? Каждый эпизод?       — Конечно. Ты же мой сын, — заявляет она так бескомпромиссно, что Ван Ибо теряется.       Двадцать четыре года это не было аргументом, а сейчас… Поэтому ожидаемо, что он громко усмехается. Услышав это, мама точно приходит в себя:       — Нет, не буду отрицать, я не собиралась смотреть. Это всё твой кузен… Он оплатил нам подписку. А потом коллеги хвалили шоу, их детям очень нравится. И я попробовала, — мама говорит так, словно не на кнопку пульта нажала, а съела жареного скорпиона, каких обычно предлагают туристам на рынке Ванфуцзин в Пекине.       — Ну попробовала, дальше-то можно было не смотреть, — едко бросает Ибо, на что Сяо Чжань тыкает его в бок и строит страшные глаза, а мама тараторит ещё быстрее:       — Да-да, я начинала с большой долей скепсиса. Но хотела посмотреть, что же из себя представляют танцы, по которым ты так с ума сходишь. Понять, почему… — она откашливается. — В общем, ты неплохо танцуешь, грамотно судишь. Немного откровенно двигаешься, но по сравнению с другими…       Сяо Чжань тут же усмехается в кулак, потому что, Ибо уверен, он очень бы поспорил с утверждением его мамы. Да-да, именно с тех его провокационных движений бёдрами, какие он пытается сейчас изобразить не вставая с кровати, всё для него и началось.       Наступает очередь Ибо пихнуть его в бок. Сяо Чжань утыкается в подушку и трясётся от беззвучного смеха. У Ибо такой привилегии нет, он снова закусывает губы и чтобы не заржать в голос давит скупое:       — Мгм.       «Неплохо» от мамы — это высшая оценка.       — А потом был тот эпизод, где ты… рассказывал про дедушку, — она выдыхает на низкой ноте, и у Ибо моментально отбивает желание смеяться.       Сяо Чжань тоже выпрямляется. Словно чувствует, что они приближаются к развязке истории. Он осторожно берёт Ибо за запястье, а тот только сейчас замечает, как сильно сжал телефон.       — Я предпочитала не думать, как ты там справляешься. Ты ведь сам выбрал этот путь. Признаюсь, я очень обиделась, когда ты не приехал на похороны моего отца, я называла тебя эгоистом. Ты, наверное, помнишь, как мы крепко поругались, когда ты заявился. Я знала, что тебе тяжело, но думала, поделом, — она делает паузу, Ибо физически ощущает, как сложно ей говорить. Кажется, он сейчас нырнёт в экран телефона, потому что ему мерещится, как мама скрытно всхлипывает. — Мне сложно признавать свои ошибки, но… В этот раз я не права, что отпустила тебя, что позволила своему мальчику проходить через это одному. Эгоистка здесь я, а ты не заслужил. Прости меня, пожалуйста. Я должна была раньше позвонить…       — Тогда почему не позвонила? — глухо произносит Ибо, а Сяо Чжань снова строит страшную гримасу.       Но Ибо делает вид, что не видит. Ему нужно знать, обязательно нужно вывести маму на откровенность до конца.       — Потому что я тебя знаю, — произносит она таким голосом, от которого Ибо окольцовывают назойливые мурашки. — Ты упрямый, как я. Ты ни за что бы не остановился и продолжил грызться за кубок, несмотря ни на какие мои слова. Но тебе больше не нужно ничего доказывать. Прости, что не поняла раньше. Ты у нас молодец.       Теперь она точно всхлипывает.       Ибо так долго ждал этих слов, а сейчас от них больно и холодно внутри. Неужели в погоне за славой и чемпионством он перегорел, отлюбил, очерствел? И ничего не осталось, только бескрайняя пустошь и пронизывающий ветер?       А потом в его ледяную пустыню вторгается солнечный луч. Тёплый и нежный.       Сяо Чжань касается его плеча кончиками пальцев, выводя из ступора. У него трясутся губы и покраснели уголки глаз. В них столько жизни, столько эмоций в противовес той сквозящей пустоте, что царит сейчас в душе Ибо. Но хватает мгновения, чтобы пересохшее русло заполнилось влагой, чтобы на молодых побегах распустились цветы, а ледяной ветер принёс тёплый порыв.       Ибо склоняет голову, и его прорывает. Откровенно и просто. Правильно и нужно.       — Мам, я прощаю… — произносит он, перед тем, как его накрывает окончательно.       Несколько минут они так и ревут все вместе: мама по ту сторону, они с Сяо Чжанем — по эту. А после Ибо первым начинает смеяться.       Так просто? Неужели всё так логично и просто? И танцы, те самые танцы, которые некогда рассорили их, сейчас так же крепко помирили. Танцы, как самый понятный и доходчивый вид искусства, как универсальный язык, преодолевающий границы, сработал в очередной раз?       Потом они успокаиваются, вытирают сопли и слёзы и говорят уже свободно. Ведь главный разделяющий барьер они разнесли вдребезги ударами с обеих сторон.       Они говорят о шоу, вспоминают знаковые моменты, перечисляют особенно запомнившиеся номера.       Сяо Чжань переворачивается на живот и укладывает голову Ван Ибо на бедро. Можно больше не переживать, что мама наговорит ему ужасных вещей, поэтому он с хитрой улыбкой смотрит в его обескураженное лицо, иногда сползая взглядом туда, в близости с чем оказался.       Его пальцы ласково щекочут внутреннюю сторону бедра, и это настолько приятно, что рот Ибо полнится слюной. Он раздвигает ноги, и взгляд Сяо Чжаня устремляется между ними. Острый кончик языка медленно скользит по губам.       Ненасытный! Нет, это, конечно, приятно, но не при разговоре же с мамой! Ибо ловит его руку на излёте, когда тот почти касается его члена. И смотрит с угрозой, на какую получает лукавую улыбку.       А после Сяо Чжань медленно и демонстративно выводит из-за спины другую руку и обхватывает его. Зараза, воспользовался тем, что у Ибо в ладони телефон!       Ласка длинных пальцев ленивая, без намерения возбудить, скорее расслабить, подразнить, но Ибо всё равно улетает и душит стон. А потом мама говорит такое, отчего этот проказник замирает.       — А ещё мне понравился мальчик, который стал чемпионом — Сяо Чжань. Очень талантливый и способный. Его танец с детьми меня покорил! Когда он улыбается, невозможно не улыбнуться в ответ. Зря ты его упустил, Ибо.       Сяо Чжань останавливает сладкую пытку и так красиво смущается, что его хочется повалить на подушки и зацеловать щёчки, похожие на краснобокие сочные персики.       — А я не упустил, мам, — внезапно заявляет Ван Ибо, сам не понимая, откуда в нём такая смелость.       На том конце провода повисает тишина. Сяо Чжань раскрывает рот и жестами объясняет ему: «ты — дебил» и «мы пропали».       А раз пропали, то можно добавить:       — Насчёт улыбки ты права. Она неземная. Да он и сам настоящее золото. Я хотел бы вас познакомить. Самых близких людей друг с другом.       Тишина на том проводе потрескивает помехами. Сяо Чжань замирает, как заяц в кустах. Ван Ибо не видел его таким взволнованным даже в день финала, а сейчас он неистово кусает губы. Ибо обвивает его рукой за талию, придвигает к себе и невесомо целует в висок.       Мама усмехается в трубку. Она у него умная, быстро схватывает. Эти гены Ибо тоже перенял у неё.       — Хорошо. Приезжай домой вместе со своим чемпионом. Мы будем ждать.       Ван Ибо опускает руку, и Сяо Чжань немедленно стукает его в плечо:       — Ты с ума сошёл? Нельзя же так прямо! Про меня и вообще…       — А чего ждать, если у нас всё серьёзно.       — Да, но… — он мнётся, вздыхает и снова кусает губы. Красивые и пухлые, они так аппетитно сминаются, что Ван Ибо залипает на их алую мякоть.       — Да не волнуйся. Всё семейство Ван тобой очаровано. Уверен, и с папой ты подружишься. Он помягче, просто мнение мамы для него важнее собственного. Я раньше этого не понимал. До этого момента, — он смотрит проникновенно, и Сяо Чжань снова бьёт его в грудь. Но этот раз мягко и едва ощутимо. Нежно, дьявол его разбери.       — Ладно, но только ради тебя! Но потом мы поедем к моим, хорошо? Я хочу показать тебе свой город, свой дом, Орешеньку. Надеюсь, она цапнет тебя как следует. Ай, не щипай!       Сяо Чжань так картинно выгибается, что Ибо не сдерживаясь валит его на постель и забирается сверху. Прикусывает губами кожу на шее, стекает поцелуями вниз.       — Эй, ты покормить меня хотел, — шумно выдыхает Сяо Чжань.       — Я вообще-то стресс пережил. Меня нужно расслабить, не думаешь? — мурлычет он ему в ключицы.       — Не думаю. Я хочу есть! Чьё там мнение важнее?       Ибо со вздохом отрывается от своего занятия и любуется им, раскинувшимся на простынях.       — Ладно, сейчас закажу.       Он приподнимается, но Сяо Чжань вскидывается и обвивает его руками:       — Нет, подожди. Один раз поцеловать можешь. Потому что твоё мнение важно для меня.       «Компромисс», — думает Ибо, утопая в мягких губах.