Тепло наших тел

Обычное угрюмое серое утро. На окрестности разведкорпуса обрушались тёмные тучи, неся за собой вёдра с большим количеством воды, которые собирались лить на землю. Ох уж эта непредсказуемая природа. Совсем недавно светило яркое солнышко, освещая каждый закаулочек, кроме тех, которые были спрятаны в мрачной тени. Например, как девушку, лежащей на стоге сена под опушкой огромного дуба. Листья древа шелестели, и этот звук ласкал уши, как неслышимый треск уголька на табачном изделии. Изящные длинные пальцы с укороченными ноготками для удобства на службе держали медленно тлеющую сигарету, которую удалось раздобыть в ящике с ещё одной такой же у соседки по комнате. А казалась совсем невинной девчонкой ведь. Коронка из пепла так и хотела упасть под дуновением шаловливого ветра, намереваясь оставить след на нежной коже. Но будет ли этот след значить что-то, кроме обычного напоминания о собственной дурости? Честно, Дарлинг уже сбилась со счёта шрамов на своём теле после схваток с грёбанными пожирателями чужих душ, как морально, так и физически. Титаны — одно слово заставляло шум народа затихнуть. От одного упоминания этих прожорливых тварей кровь стыла в жилах, а в горле чувствовался противный ком никем незабытых жертв. Товарищей, друзей, семьи.. И откуда они только взялись? Видно, это была совсем неудачная шутка Бога, что принесла и продолжала приносить летальные исходы, когда люди хотели справедливости. Свободы. И чего этим уродам так и не уймётся закрыть и больше никогда не открывать свою пасть в сторону разведчиков? Мозгов у них нет, как и яиц, в принципе, что было вполне ожидаемо. — Блядство! — шипит Рин, когда горячий пепел всё-таки обжег кожу на руке. Замечталась. — Эй, солдат, — раздался, как гром посреди улицы. — Снова эту дрянь в рот суёшь. Мало тебе было моих выговоров? Солдатские сапоги появились на взоре глаз, вынуждая поднять голову, принять положение сидя и взглянуть на Капитана, чье лицо выражало.. Ничего? — Прости, — прикрывает глаза она, выдыхая. — Просто.. Не успела молодая особа договорить, как послышался характерный звук шелеста сушёной травы. Тёмноволосый устроился рядом, вальяжно закинув ногу на ногу, откинув голову назад. Было бы удивительным, что его даже не волнует количество грязи и маленьких друзей. Хотя чего бояться жуков и прочей нечисти, когда ты буквально вырезаешь титанов, что в разы больше тебя по размеру? Однако, она понимает его. От части, которую ей, к несчастью, удосужилось испытать на себе. Он тоже устал. Недавняя вылазка не вышла ничем хорошим. Солдаты вернулись в стены только с повозками трупов, оставшихся конечностей от товарищей и горой погибших душ на своих плечах. Каждый день, каждую чёртову ночь, стоило только закрыть глаза на секунду, как во мраке виднелись лица потерпевших невыносимую судьбу. Лица полного страха, ужаса и мучений. Окровавленые поля, тела с выпотрошенными наружу органами, остатками в виде ног, рук, головы. Боже правый. И это тот самый мир, о котором нужно будет писать в истории, чтобы показывать дальнейшим? Детям? Пусть они вырежут эти моменты со схватками не на жизнь, а на смерть, чтобы не травмировать психику будущему народу. Физиономия Капитана была безпристрастна. Словно маска, приклеенная к его лицу на самый дорогой и действенный клей в столице. Сколько же ему пришлось увидеть, чтобы вот так глядеть в серое небо пустыми глазами? В них не было ничего жизнерадостного, но в них было стремление. Стремление идти дальше, даже после стольких потерь. Господи, Леви, живой ли ты или уже давно мёртвая оболочка, которой правит желание прикончить всех тварей, которая отняла жизни наших близких? Он потерял свой отряд на этой вылазке. Весь. Всех опытных бойцов, с которыми жил вместе, делил завтрак, обед, ужин; тренировал, по-своему заботился, наблюдал, как они снова и снова ведут себя, как дети во взрослых и крепких телах. Снова потерял то, ради чего был готов жертвовать своей жизнью. И попробуй сказать кто-то, что он бесчувственное существо, не умеющее скорбить, сожалеть. А будет ли смысл в этом сожалении? Оно лишь погубит тебя. Затащит на дно. Но он ведь тоже человек, который умеет проявлять милосердие среди поля битвы, переступая через маску своей холодности. Вот и сама ответила на свой вопрос, Дарлинг. — На моём лице есть что-то, что настолько привлекло твоё внимание? — с закрытыми глазами сказал Капитан. А девушка только сейчас поняла, что слишком долго пялилась на его лицо, непристойно рассматривая. Он был красивым. Даже с выражением этого лица и мрачными синяками от недосыпа под глазами. Привлекательные черты лица, острые скулы, что, кажется, если дотронешься, то порежешься. Волосы цвета угля закрыли вид на его глаза, отчего тот хмурил свои тонкие брови такого же цвета, жмурясь от щекотных ощущений. Не зная зачем и каким боком, Рин потянулась к чужому лицу, аккуратным движением убирая мешающие прядки неровно постриженных волос в сторону. — Заняться больше нечем? — произнёс Леви, а солдат ниже его звания почти подпрыгнул на месте, выходя из транса. Она так и застыла в таком положении, держа руку возле капитанского лица, расширенными глазами глядя в его. — Э... — выдавливает дама из себя, приоткрыв рот, и, как от кипятка, отдергивает руку, дальше отодвигаясь от мужчины. — Прости. — Что за привычка такая дурная постоянно извиняться? — недовольствуется брюнет. Хорошо, что в это время Рин не видит, как он наблюдает за её покрасневшим от смущения лицом со стороны. Разглядывает её, как экспонат в богатом магазине, вход в который доступен только знати. Леви соврёт себе, если скажет, что она не привлекает его. Нет, она была красивой, но дело было совсем в другом. Что-то притягивало его к ней. Неизвестное. А неизвестное пугает также, как и осознание своих мыслей сейчас. За несколько лет совместной службы с этой девушкой, Аккерман сделал для себя вывод, что она его чертовски раздражает. С самой первой встречи, когда спутала соль с сахаром в столовой и подавала всем солдатам до омерзительности вкусный чай. Его тоже не обошла эта ситуация стороной. Что тут говорить, если он лично испробовал произведение искусства этой несносной девчонки, а потом заставил драить всю конюшню до ослепляющего блеска. Возмущению из его уст тогда не было предела. Леви до сих пор не понимает, как не прихлопнул солдата на месте. Нет, ну, а если она перепутает сточенные лезвия с нормальными перед вылазкой? Или возьмёт сломанный упм вместо рабочего? Где её внимательность и сосредоточенность, чёрт возьми? Но потом он понял, что слишком много печётся о ней. Даже Ханджи заметила столько редкое явление, доставая Капитана вопросами разного характера. Эрвин тоже не остался в стороне. На последней вылазке, когда девчонка решила погеройствовать и полетела в бой с последними остатками газа, лишь бы удалось выиграть время для остальных, то он едва удержался, чтобы не ринуться за ней. Что-то правило им в тот момент, и только приказ Эрвина заставил Леви вести солдат дальше от титанов. Но сердце болезненно ныло от представлений. Он слишком много себя накручивал. Но осознал одно — он вновь боится потерять. Лишиться этого дурного солдата с большой силой духа, смелости и храбрости. Когда вспоминаешь, что эта самая девчонка на тренировках путалась в тросе, свисая ногами кверху, а в тот момент летала, как птица в небе без единной ошибки, то хочется рассмеяться. А ведь когда-то они чуть не перебили друг друга. Её рассеяность в штабе всегда играла с ней злую шутку, и эта злая шутка превратилась в злого Капитана, кой ждал объяснений, когда его назвали льдышкой-чистоплюем, утоляющий своё самолюбие жестокостью над другими. Знал, что это было сказано с пылу, ибо все тогда были на нервах после суда Эрена. Но не знал, что заставило его отбросить все рамки устава и взбесило сильнее: то, что она посмела оскорбить его или то, что волнуется о Йегере больше, чем о себе. Тоже ему нашлись, голубки. Девушка снова зажигает спичку и подкуривает. Едкая смесь табака с какими-то неизвестными травами разлетелась по воздуху, отчего Леви проморщился. Вот же дрянь. На глаза попалось то, из-за чего пришлось громко сглотнуть вязкую слюну. Рин обхватила губами фильтр сигареты, выпуская ядовитый дым. Уста приняли форму, словно выговаривали букву《у》 и он непроизвольно своим желанием загляделся на эту картину. Облизнул свои губы, проходясь кончиком языка и снова сглотнул слюну, что намочила сухое горло. Встряхнул головой, выкидывая множество ненужных мыслей. Что, мать твою, с тобой происходит, Леви? Капитаны не заглядываются на своих солдат. Но в уставе такое не прописанно, поэтому можно же? Огромное желание схватить сигарету из рук девушки сыграло свою роль. Послышался возмущенный говор, а Леви и внимания не обратил, перехватывая изделие между пальцев. — Что ты делаешь? — ох, уж это недоуменное лицо, на которое можно было смотреть вечно. — Если не хочешь слушать моих слов по поводу вреда своему здоровья этой дрянью, то будем вредить ему вместе, — словно обыденное дело говорит, затягиваясь и выпуская клубок дыма в небо. Когда это он стал таким добрым? Где тот старый Капитан Леви, который за непослушание заставляет вылизывать зубной щёткой туалеты? Слишком покладистым он стал рядом с ней. И всё из-за одной девчонки, раннее побывавшей в его отряде. Чёрт. Дарлинг вздыхает. Прижимает колени к груди и кладёт на них голову, утыкаясь лбом. У Аккермана от картины такого комочка в груди что-то щебечет. Скажи ему, что эта особа несколько раз глядела смерти в лицо и с клинками в руках, то он бы не поверил и только рассмеялся, подумав, что это чья-то глупая шутка. Лучше бы была шутка, если честно. — И давно ты куришь? — подмечает Рин. — Дарлинг, когда это мы на 《ты》перешли? — замечает Аккерман. — Когда в конюшне.. — Можешь не продолжать. Зря спросил, — отсекает её Капитан. Это правда была та ещё картина маслом. Застать Леви за тем, как он, стащив со столовой яблоки, отдавал их лошадям, после чего одна из них его облизнула его своим большим языком так, что влажный след на щеке остался — было мило. Девушка бы многое отдала, лишь ещё раз понаблюдать за его растерянным лицом всего на пару секунд, а потом ещё и удивлением, когда до слуха дошел громкий девичий смех. Смеялась настолько сильно, что подавилась. Буквально. Если спросить: кто самый невезучий человек на этом свете, то можно свободно сказать — Рин Дарлинг. Леви ведь тогда снова растерялся, уже с самым настоящим испугом за жизнь солдата. Уж чуть что, но спасать кого-то от такого ему не удосуживалось. Обычная, смешная для Дарлинг ситуация перешла во что-то интимное между ними, когда она, пытаясь вдохнуть хоть каплю воздуха, смотрела в его глаза, находя в них спасение. Ощущала крепкую хватку на своих плечах. Чувствовала спиной, как напряглись его ноги, когда он уложил её на колени, чтобы было легче приводить в чувства, без особой силы постукивая по спине. Сколько же проблем от этой девчонки. Ужасно раздражает. На щеку капнуло что-то мокрое. Рин поднесла ладонь к лицу, стирая влагу и подняла голову к небу. Ещё одна капля упала, потом ещё и ещё, пока на земле не начали виднется грязевые разводы от такого количества воды. Дождь ливанул резко, неожиданно, как и всегда. Но, почему-то, пара как-то не особо торопилась. Желания уходить не было вовсе. Может эта погода смоет все грехи с них? Смоет не только грязь, а сотрёт всё, что неприятно ныло в солдатском сердце. Жаль, что это всего лишь мечты и природа не настолько эволюционирована. Они молчат. Сигарета полностью промокла, как и вся их одежда. Насквозь мокрая ткань прилипала к телу, вызывая двоякие ощущения, что больше уходили в не совсем приятное русло. Сейчас это мало кого волновало, но, как никак, сидеть на мокром стоге сена уже не приносило никого удовлетворения. Капитан поднимается со своего места, шагая к штабу, а Рин поднимается за ним. Плотная дождевая стена мешала идти всё дальше, затрудняя все пути. Но даже в этом случае, они просто спокойно шли. Девушка опустила голову вниз. Тело задрожало, но от холода ли? Осознание всего резко вцепилось мёртвой хваткой в рассудок, даже не думая предпринимать попытки отпускать. Дрожь поступала изнутри. Рин останавливается в какой-то момент. Леви замечает это боковым зрением. Подумать только, и что на сей раз придумала, Дарлинг? Постоять под проливным дождем, чтобы потом была причина отлынивать от тренировок из ряда плохое самочувствие? Но как только брюнет обернулся, то слегка опешил, на долю секунды расширив глаза. Стойкий, один из самых храбрых солдат сейчас дрожал, обнимая свои плечи. До него вдруг дошло. Она плачет. Сердце сжалось от такого. За столько лет он никогда не видел её слёз. Да и сейчас они смешались с дождевой водой, что омывала всё девичье личико. Она тоже устала. Кусала губу в попытке сдержать громкие всхлипы, что аж Аккерман почувствовал эту физическую боль на себе. И он просто не может оставить её здесь в таком состоянии, как бы не кричал разум развернуться и уйти. Сейчас он отключил мозг, позволил ледяному сердцу править его телом. Шаг. Ещё один. Леви сократил расстояние между ними. Опустил руку на чужую макушку, заставив девушку уткнуться лбом в его плечо и положил другую на её плечо, обхватывая холодные пальцы, что продолжали сжимать ткань короткой куртки с эмблемой крыльев. Позволяет ей полностью выплакаться, не заботясь об обстановке. Может, полегчает. Хотел бы он себе такую способность, но слёз у него не было. Стояли вот так, под крупными и сильными каплями дождя, буквально в обнимку, когда горькие девичьи слёзы впитывались в его одежду, оставляя свой след, который выстирать будет невозможно. Из его головы точно. Больно не только ей. Вскоре Рин отпускает. Девушка пыталась нормализовать дыхание, вытирая влажные дорожки, которых с каждом разом становилось всё больше. Аккерман отодвигает её за плечи, взглянув на личико. Глядит в красные от слёз глаза, и сердце болезненно сжимается вновь. Капитан подобно Дарлинг некоторое время назад, тянет руку к её щекам, стирая влагу ладонью, оставляя её покоиться на том же месте. И снова он теряется в её омутах. Готовый уже нырнуть в них с головой, захлебнуться. Не знает, что им правит, когда наклоняется, чтобы ощутить столкновение их уст. — Рин.. — шепчет Леви. А у девушки дыхание замирает. Больше не слышит шум дождя, не видит ничего вокруг, кроме его. — Стой, — из последних сил отворачивается в бок, тяжело дыша. Чувствует, как хватка на плечах сначала усиливается, а потом и вовсе ослабевает. Пользуется моментом и обходит стан мужчины, чуть ли не убегая со всех ног. Нельзя. Она ведь даже и не видела, как его мир, снова построенный благодаря ей — рухнул. Не видела его глаз, которые смотрели ей вслед с тоской и разбившейся надеждой. Блядство. С того момента проходили часы, дни, неделя. Казалось бы, можно было уже и забыть об этом случае, но перед глазами больше не было кошмаров, стоило прикрыть веки. В темноте был его силуэт. С такой теплотой в блестящих серебром глазах. В них были искры самого настоящего желания. Искушения. Он, наверное, даже не знал, что сейчас испытывает девчонка: жуткое чувство, будто она сделала что-то вон выходящее за рамки, оставив его там одного. Ужин в столовой после ещё одной изнуряющей тренировки. Было весело наблюдать за беседами своих друзей, которые ворковали между собой, шуточно провоцировали. Если бы она только вслушивалась в их разговоры.. — Я слышала, что Капитан Леви вернулся в штаб, — ведает новость Саша. Рин сразу откликнулась, когда имя, из-за которого она убивается уже которую ночь, пролетело за столом. — О, не-е-т.. — без особого энтузиазма протянул Йегер, положив голову на деревянную поверхность с характерным стуком. — А он что, куда-то уходил? — спрашивает Конни, переглядываясь с товарищами. — А ты думал, у нас просто так самостоятельные тренировки были? — произнёс Жан. — Его командор отправил в город. — Он что, не мог позже ещё на денёк прийти? — после молчания взвыл Эрен. — Пропустили бы генеральную уборку. — Он бы её в любой день назначил, если на то пошло, — добавляет Спрингер. Пока ребята продолжили свою беседу, Рин быстро взяла поднос с грязными тарелками и отнесла на нужное место, предупреждая друзей, что пойдёт в комнату из-за плохого самочувствия. Не знает от чего(или от кого) бежит, но это особо не имело смысла. А если она его по пути встретит? Боже мой. Хотелось избегать любых встреч с ним. Но судьба сама распорядилась ее жизнью. — О, Рин! — радостно воскликнула Зое. По всей видимости, женщина куда-то точно спешила, держа в руках стопку неизвестных ей бумаг. — Ты как раз во время. Отнеси это в кабинет Леви, пожалуйста. Скажи, что Эрвин просил передать. И она даже сказать ничего не даёт, почти бросая бумаги в руки Дарлинг, что с открытым ртом проводила убежавшую Ханджи. И что ей теперь делать? Была бы возможность, солдат бы скинул макулатуру куда-нибудь от лишних глаз и со спокойной душой ушла к себе в комнату. Но такой возможности у неё нет, поэтому пришлось идти по выученному пути в злосчастный кабинет. Шаги отдавались от стен эхом, пока внутри девушки плясал ураган чувств. Она просто отдаст бумаги и уйдет — твердила девчонка у себя в мыслях, нервно кусая губу. Вот нужная ей дверь. Сейчас она постучит, положит документы на капитанский стол, скажет пару слов, которые передала Зое и уйдёт. Делов то? Легче простого! Но рука не хотела подниматься. Женское тело словно парализовало. Вот же.. Первый пункт её плана уже пропалился. Дверь резко отворяется. Глаза девушки расширяются. Леви, стоящий перед ней в гражданской одежде тоже на долю секунды опешил. — Дарлинг? — Капитан? Стоят в проходе, как два дурачка, косясь с друг на друга. Одна с неловкостью, другой с прищуром и нахмуренными бровями. — Давно ты здесь стоишь? — Ну.. — а сколько она здесь стоит? — Нет, недавно. Леви хотел было ещё что-то сказать, но только молча отошёл в сторону, пропуская солдата в просторный кабинет. Помещение полностью пропахло приятным запахом ароматного чёрного чая, отчего в голове пролетали воспоминания, когда девушка мило сидела с ним поздней ночью, составляя компанию для чаепития и помогая с разбором бумаг. — Мне сказали передать тебе вот это, — намекает на стопку в руках и кладёт её на отпалированный до блеска стол. — От Эрвина. — Ясно, — сухо бросает Аккерман, подходя к рабочему месту. Рин делает непроизвольный шаг назад. Словно по инерции, что не ушло от глаз Капитана. Дарлинг делает шаг за шагом, почти доходя до двери, как послышался голос, пропитанный сталью: — Куда-то торопишься? — А? — откликается солдат. — Ну.. Мне там это.. Доделать дело надо. Глупая Дарлинг, твою мать, где твоя уверенность? Он же тебя, как открытую книгу читает! — И что же это за дело такое? — мужчина наступал к девушке, сложив руки на груди. — Важное! — Избегаешь меня? — выразительно выгибает бровь, медленно приближаясь, пока не зажимает бедную девушку в дверь. — Чего? Нет! Конечно нет. Я.. — Рин ежится, когда мужское тело почти вплотную встаёт напротив неё. — Ты лжёшь мне, — прищуривает брюнет свои глаза. Не смотря на небольшую разницу в росте, он смотрел сверху вниз, возвышаясь над ней. — Лгунья. — Я не...! — нет, он всё правильно сказал, Рин. — Ты можешь лгать мне, зная, как я этого не переношу, но не ври себе, — его руки перекрыли путь к отступлению. Горячее дыхание обжигало лицо, а нос почувствовал едкий запах спиртного. — Ты выпил, Леви, — будто напоминает она, чтобы к нему вернулся здравый рассудок. Им нельзя, нельзя стоять так близко друг к другу. Это слишком неприлично. Слишком незаконно для этого чёртового мира чувствовать тепло его тела. — На меня не влияет алкоголь, — бархат в голосе сводил с ума, но не больше, чем серебристые глаза с голубоватым переливом, смотрящие на девушку с надеждой в успокоении его гложащей души. — На меня влияешь ты, Дарлинг. — Хватит. Прекрати! Голос сорвался на крик. Невыносимое чувство скребло в груди, когда Рин встретилась с его взглядом. Некогда холодные серые глаза, в которых виднелось собственное отражение, сейчас были наполнены нечто другим. Столь неизведанным ей, ему. В них играла палитра красок. В них полыхал самый настоящий огонь, что вызвало дрожь во всём теле. Ноги намеревались подвести, упасть на пустом месте. Но она держалась. Старалась, по крайней мере, изо всех сил. — Прекратить что? — тон его голоса сел ниже привычного. Леви говорил почти шёпотом, едва шевеля губами. Появилось странное желание коснуться их. — Заставлять меня чувствовать это.. — девичий голос тоже набирал подобные обороты. Дарлинг сказала это шёпотом, что, казалось, Аккерман даже не услышал. Но он услышал. — Чувствовать что? — Этот трепет в груди, когда ты стоишь так близко. Мужчина прижимал девушку к двери своего же кабинета, не давая ни единой попытки на побег. Но она все-таки рискнула. Резко оттолкнула, когда его уста зашевелились в попытке что-то сказать. Открывает дверь, дабы снова сбежать. Сбежать, как маленькая влюбленная девочка от своего искусителя. Стоп. Когда она начала думать, что влюблена в своего бывшего Капитана? Едва ли ей удалось перешагнуть порог, как за локоть схватили. Потянули назад, в свои оковы. Чувствовала себя самой настоящей птичкой в клетке у опасного хищника. В ловушке своих собственных желаний. Рядом с ним. Леви затягивает девицу обратно в душное помещение. Слышится громкий хлопок двери на фоне шума в ушах, но это не так сильно волнует, как тёплая ладонь на макушке. Не так сильно волнует, как чужие уста, которые бесцеремонно впились в нежные губы настойчивым поцелуем. Это было последним, чего можно было ожидать этой звёздной ночью под освещением полной луны. Настолько неожиданным, что его зубы столкнулись с её губой, отчего во рту почувствовался металлический привкус. Но он был желанным для них обоих, потому это затмивало всё. Он сминал её губы так, что дыхание перехватывало. Прижимал к себе всё ближе, хотя казалось, что ближе уже никак невозможно по всем законам физики. Ничего не оставалось, как схватиться свободной рукой за воротник его белой рубашки, сжимая до боли в запястье. Локоть отпустили, и его рука легла на талию, по-собственнически притягивая к себе. Дарлинг зарылась в его смольные волосы, слегка оттягивая у корней, из-за чего послышался глухой и тихий рык. — Нам нужно держать себя в руках, Леви, — с отдышкой произносит, когда брюнет на несколько секунд отрывается, чтобы утолить жажду кислорода в горящих лёгких. — Я держу тебя в своих руках, и мне больше ничего не нужно.