***
Сколько себя помнит, Германия всегда пытался защитить себя и других от любой опасности, что, как грозовая туча, надвигались на его близких и друзей. Но как защитить себя и своего неугомонного друга в такой ситуации, когда толком ты ничего сделать и не можешь? Россия, как тот самый, у кого всегда было, есть и скорее всего будет шило в одном месте, очень рвался к приключениям. Пусть, даже и не подозревая, что за каждую такую конфетку придëтся расплатиться кислой начинкой. Он всегда действовал наверняка, не обращая внимания на очевидные знаки судьбы и обеспокоенного Германию. Но, как бы не были они дружны, иногда европеец всë же жалел, что когда-то связался с этим неугомонным моторчиком адреналина и счастья в одном коктейле, позже почти каждый день видя его на собраниях. Их отношения были весьма специфичны: Германия хотел спокойствия и умиротворения, а России хоть палец в рот не клади — надо всë распробовать. Были они слишком уж разные в этом плане, и дополняли они друг друга лишь в некоторых, парадоксальных и невиданных случаях. ФРГ тысячу раз успел себя проклясть после того случая, как они вместе попали во времена его нерадивого отца. А сейчас, поди, русского давно поймали, и неизвестно, где его держат. А, может, даже и пытают. В любом случае, нужно вызволять бедолагу, или хотя бы сначала себя спасти накрайняк. Пораскинув мозгами, Гера попытался выпутаться из своеобразных петель, пока глаза пытались свыкнуться с темнотой помещения. С трудом ему удалось развязать советские узлы с помощью зубов и выбраться благодаря своей худобе и специальных военных книг, которые он читал ещë до всего этого пиздеца. Ему было неведомо дико, ведь в любую секунду мог прийти этот больной упырь и опять начать его донимать своим охотничьим ножом, дабы тот рассказал все планы Третьего Рейха. А ему что? Он, думайте, всë помнит? А вот хренушки! Чистый воздух, пожалуй, самое лучшее, что он чувствовал за последний месяц. Надо было всего немного подождать, прежде чем бежать из того огромного дома. Но, благо, тот коммунист оказался не слишком умëн, и поэтому выбраться через окно не составляло огромного труда. Морозный сильный ветер окатил его с ног до головы, заставляя того продрогнуть в море мурашек. Похоже, его побег затянулся на несколько дольше, чем он планировал. Бежал он сквозь судороги ног и болезненный огонь в горле. Русские морозы всегда были ему не по душе, а без хорошего пуховика — и подавно. Были мысли о том, куда же теперь идти, ведь превратиться в сосульку — учесть так себе. По сторонам были лишь холмы, покрытые полуметровым слоем снега. В панике, Германия начал оглядываться, сворачивая то налево, то направо, дыша через раз. Его ресницы покрылись тонким слоем инея. И смотрелось это воистину прекрасно, только сейчас не до красоты было. Флаг стал только бледнее, отчего у него резко закружилась голова, бросая то в жар, то в холод, заставляя схватиться за больной лоб. Он прекрасно осознавал, что падать здесь — верный путь к смерти. Но, если нету ничего, то где ему оставаться на ночлег? Остаëтся только быстро глотать образовавшуюся невпопад густую слюну, двигаясь в неопределëнном направлении…***
Зима встретила русских неоднозначно: вроде и холодно, точно под минус двадцать, а, благодаря ежедневным тренировкам, холод, как таковой, не ощущался. Россия, остановившись перевести дух, иногда поглядывал на партию, что отмечал рубцами их путь, пережидая, когда «друг» соизволит проследовать за ним. Прошло несколько месяцев, прежде чем они вновь вышли на след, который должен помочь им выбраться из этой глуши. ЕР точно не мог ошибиться. Хотя у русского по его поводу было много сомнений. Но, выбора как всегда не было: либо остаëшься здесь навечно, либо делаешь хоть что-то, что поможет найти выход; да и Геру не помешало бы отыскать, а то так и без друга остаться не скоро. — Росс? — Единый бросил очередной снежок в дерево, получая крики птиц на своë действие. А Россия, в свою очередь, повернулся в сторону Единого, намекая взглядом на то, что он как бы занят разжиганием костра, и отвлекать его — значит, остаться без обеда. — Чего? — недовольно спросил русский. — А ты точно уверен, что этот твой… Как его там? А, Германия жив? — спокойным и безэмоциональным тоном ЕР сначала озадачил Россию, а потом, получая злобный «цык» со стороны хозяина, помедлив, немного отошëл в сторону. — Во-первых, он не мой. — Россия немного замялся, но после продолжил уже с отчаянием, но твëрдые частички всë же присутствовали в тоне: — А во-вторых, я уверен, что он живой, и точно в порядке. — Ну-ну, верь-верь. — парировал партия, закатывая глаза. Оскорблëнный такими словами федерация продолжил своë дело. Ну и пусть не верит, зато он — да. Ебаться с палками не было сил, но кушать всë же хотелось, поэтому, поборов свою ебучую лень, Российская Федерация молча, шмыгая носом, пытался развести костëр силой трения и любимыми волшебными русскими матами-молитвами, что были слышны всем обитателям данной зимней фауны.***
— Аргх, да где же все?! Неужели в этой глуши нет хоть одного человека? Да хоть того же русского! — немец кричал на своём родном, сухо кашляя в кулак. Его горло уже болело, а ноги превратились в ледышки. Снег обжигал бледно-жëлтую кожу, делая еë в некоторых местах синеватой, а в некоторых оранжевой. Да-м, сбежал, а сам же и завëл себя в тупик. Лучше бы оставался в тепле, хоть и в нелучшей обстановке… *** — Ну, скоро? — Россия смотрел за доедающей свой обед партией, которая даже и не собиралась хоть чуточку ускориться. ЕР лишь мило улыбнулся, продолжая долго пережëвывать тунец с хлебом. — «Где же ты, Германия?.. »***
Герман уже не может. Нет, конечно, он — страна сильная, но не настолько, чтобы выдерживать русские морозы. Был сильный риск замëрзнуть, поэтому тот с болью на лице встал, преодолевая жжение в конечностях, стараясь не пасть от обморожения. А такое было с вероятностью девяносто восьми процентов. А два оставшихся лишь тонко намекали ему о том, что везёт не всем и нечасто. Вот и приходилось лишний раз жмуриться от снега, попавшего в глаза, пробираясь сквозь метровые сугробы, доходившие до пояса. Сейчас он честно мог сказать, что ненавидит свою не прямолинейность. А так, сейчас сидел бы дома, в тепле, уюте, попивал бы чай, читая книгу или сидя на каком-то форуме. Но нет же! Приспичило русскому заварить какую-то херь. А расхлебывать-то всë Германии придётся! От таких мыслей его в прямом смысле злило то, что он не мог лично сейчас задушить Русланда. Вот просто не хватало ему духу подняться с очередной впадины или глубокого оврага, найти Россию и как следует отмудохать его за тупые и явно опасные идеи. Да, А ещë говорят, что немцы дальновидны. Хе-хе, видели бы они самого Германию в данный момент…***
— И не смотри на меня так! Я, между прочим, в отличие от тебя, ещë нормально выгляжу. — Что. На тебе. Надето? — русский выпал из мира, смотря на ЕРа, который надел на себя форму, по видимому, важного чина врага. России протянули ещë один костюм чёрного оттенка, взглядом предлагая померить. — Ты совсем, что ли? Боже, с кем я общаюсь?.. — Пф! Зато тепло. Не то, что эти тряпки…***
«Интересно, как там Россия?..» Германец двигался, не зная, куда и не зная, зачем. Была цель, но она терялась за кучей сомнений. Казалось, что ничего не выйдет. Но, может, ему лишь кажется? Он ведь не уверен в том, что не выживет. О флаге даже говорить смысла нету. Тот настолько выцвел, что было ощущение, будто это не страна, а бледный северный человек, чья кожа сливается с просторами зимних русских полей. Ноги совсем окоченели. Сердце судорожно сжималось, качало горячую кровь по венам. А толку-то от этого? Его организм просто физически не мог стерпеть ужасающего холода, который продувал его тело насквозь. Рваная футболка и штаны по щиколотку — не самый лучший набор для выживания в дикой местности, а если ещё добавить зверский мороз, то и гадать не стоит, в каком состоянии найдут Германа. Если, конечно, найдут. На людей расчет был, но Германия бродит уже по этому бескрайнему полю точно часа два. А, может, и три, или четыре, или даже пять. Но что-то подсказывало ему, что он совсем потерялся во времени. Он считал секунды, складывал их в уме и получал огромные суммы, которые априори не вязались с его возможностями и тем расстоянием, которое он прошёл. Вдалеке показался лес. Появилась надежда. Говорят, что в лесах часто сидят военные, выжидают противников. И ФРГ надеется, что его могут принять, ведь, судя по тому, что он видит на своих руках, какими белыми они стали, то он сможет втереться в доверие. Он знает русский язык, он сможет описать всю ситуацию, конечно, умолчав о больном упыре и своём приключении, выдумав легенду заложника у нацистов…