Себе не найдя двойников

      Когда Моракс открыл глаза, он первым делом увидел лицо Сяо над собой. Оно не выражало ни единой эмоции, но адепт был рад видеть господина в здравии.       — Сяо… — Чжун Ли сел в постели, тело ломило. Голова пульсировала. Он уткнулся лбом в ладонь. — Где он?       Адепт не удивился такому вопросу. Он до конца не знал, что же на самом деле произошло, но догадывался. По собственному опыту Сяо знал, что в таких местах возможна и физическая, и умственная смерть.       — Полежите. Вы проспали три дня, когда вышли из подсознания Тартальи. — Сяо мягко подтолкнул архонта в грудь, укладывая на подушки и протянул кувшин. Чжун Ли жадно отпил ледяной воды. — Когда я вернулся, я сразу побежал за Бай Чжу. Он контролировал ваше состояние и в какой-то момент сказал, что у Чайльда едва прощупывается пульс. Он тут же забрал его к себе в Хижину. А я довёл вас и, убедившись, что все в порядке, ожидал, когда вы очнётесь.       Моракс принялся немедленно собираться, и Сяо оставил попытки его остановить. Дела сердечные ему не были ведомы, он жил в иных плоскостях, но то, как любят боги, не могло оставить равнодушным.       — Простите, если говорю лишнее, но я вообще удивлён, что вы вернулись, — сказал адепт и открыл архонту дверь. — Рад, что вы тут.       — Благодарю, Сяо. Без тебя мы бы не справились. — И положил руку на плечо вспыхнувшего адепта.       — Идите, пожалуйста. Я должен собрать свои вещи.       Влетев в Хижину, Чжун Ли сразу напоролся на Бай Чжу.       — О, господин Чжун Ли, — по-лисьи улыбнулся травник. — Как вы себя чувствуете?       — Господин Бай Чжу, не могли бы вы сообщить мне информацию о Тарталье? — спросил Моракс, посмотрев на врачевателя с особой надеждой.       — Он уехал.       — Куда?       — На родину. В Снежную, видимо. Буквально вчера.       — То есть, он всё-таки умер? — переспросил Чжун Ли.       Бай Чжу похлопал глазами и, не убирая улыбки, ответил:       — Вам нужно больше отдыхать. Вы, кажется, меня неправильно услышали. Господин Чайльд Тарталья уехал домой, выйдя из тяжелого состояния. Пусть и не полностью, но его жизни ничего не угрожало. В противном случае я бы и силой не пустил пациента, знаете, — протянул травник.       Моракс кивнул и поблагодарил Бай Чжу. Со всей ответственностью сообщил, что он теперь его должник.       — Господин Чжун Ли. — Хлопки по плечу. — Если бы каждый, кого я реанимировал, были бы моими должниками, я бы стал новым архонтом.       Моракс отправился домой, ощущая, как каменная плита давит на его спину. Выйдя из Хижины Бубу, он пошёл на поиски чего-то умиротворяющего: алкоголя, созерцания природы, работы. Что угодно, что могло бы снизить охоту расколоть землю пополам и выбросить туда все, что наполняет Тейват. С присущим спокойствием, он прошёлся вдоль леса. Звуки наполняли его, глухие, чужие. Раздражающие. Гео архонт достал копье, но не знал на кого или на что его направить. Сжал рукоять. И стоял на опушке, будто впервые заблудившись в знакомом мире, растеряв координаты, забыв каждый лист и здание. Это была смерть.       Пробная версия смерти, было и хорошо, и плохо, но в целом — неизбежно. Чжун Ли прикрыл глаза и втянул воздух носом. Пахло перегнившей листвой. Это смерть, согласился он в мыслях. * * *       — Мам, это ни к чему, — смеялся Тарталья, отмахиваясь от пятой порции пельменей. — Ты смерти моей хочешь?       — Ты пропадал неизвестно где, — всхлипывая и утираясь подолом юбки, сказала она. Села на лавочку напротив блудного сына. — Мы с отцом думали, где он, наш мальчик? Фатуи молчали, будто скрывали что-то. Антон с Тоней все время спрашивали, где ты, а Тевкр убеждал их, что у тебя большой поток продаж игрушек.       — Все хорошо, мам, — улыбнулся Чайльд и, подойдя к ней, поцеловал в макушку. — Все же в порядке.       Задержался в пути.       Он вышел из-за стола и пошёл к комнате. Остановившись в дверном проеме спиной к родительнице, Аякс сказал:       — Я устал и пойду спать. Поговорим с утра, хорошо, мам?       — Да, иди конечно! Я приготовила тебе постель. Небось в Ли Юэ все спят на полу? — посмеялась она.       Тарталья до боли прикусил внутреннюю сторону щеки. И, развернувшись, с улыбкой ответил:       — Именно. И едят палочками.       — Ну и ну, какие же они странные, — покачала головой женщина.       Проходя мимо детской, Чайльд задержался и тихонько заглянул в проем деревянной двери: братья и сестра мирно спали, утомленные ребячьими дневными хлопотами. Стараясь не разбудить их, предвестник прикрыл дверь и пошёл по лестнице наверх.       Комната благоухала и блестела от чистоты. За окном завывал морозный ветер, рисуя на стекле абстрактную чушь. Ледяная ночь блестела, сверкала и мирно дремала. Тарталья распахнул окно, впуская холод в свою обитель. В лицо ударил ветер, снес бумаги на рабочем столе. Они разлетелись, как стая перелетных птиц. Одиннадцатый предвестник присел перед бумагами на корточки и начал собирать их. Это был приказ по Ли Юэ и похищению сердца бога гео архонта. «Совершенно секретно» — гласила надпись.       Буквы расплылись, а затем тушь растеклась по желтой бумаге, Чайльд мял и рвал ее, разбрасывая по комнате. Затем он сгрёб дело Чжун Ли в охапку и швырнул в окно, клочки разлетелись по сонной округе, уносясь вверх.       Опомнившись, что это единственное воспоминание о проведённых в Гавани днях, Тарталья стал ловить не успевшие улететь клочки бумаги, собирать их в руки, но было уже поздно. Предвестник съехал по стене и уронив голову в руки, задрожал всем телом. Он горько, безмолвно и долго плакал, а потом отрубился на ледяном полу. * * *       Прошло три месяца с событий в «Ваншу». Тарталья возвращался с зачистки, на которую его отправили Фатуи, близ границы с территорией Ли Юэ, во владениях Монштадта. Безуспешно оттирая кровь, предвестник пружинистой походкой прогуливался и насвистывал веселую народную мелодию. Раннее утро, благодать. Весенние птицы призывают самочек на рандеву для размножения, благоухают цветы и тянутся к солнцу кроны мощных деревьев.       К полудню Чайльд забрел на Тростниковые острова, что неподалёку от постоялого двора «Ваншу». Проходя мимо одинокого заброшенного домишки, он вырвал из грядки растущую вопреки здравому смыслу морковь и, ополоснув ее в реке, присел на камень и стал есть. Хотелось вновь отведать яств «Ваншу», попытать счастье с местными столовыми приборами, хотелось побаловаться ногой под столом с Чжуном Ли, пока Сяо не видит. На Тарталью нахлынули воспоминания, тёплые как текущий полдень на Тростниковых островах. Предвестник лёг на камень, подложив руки под голову. Жуя вершок, он любовался облаками, летящими на запад. Пушистая безмятежность — вот, что они олицетворяли. Легкость и свободу. Куда хотели, туда и отправлялись, не задерживались даже в прекрасных землях и проплывали мимо битв и кладбищ. Им было все равно.       — Здравствуй.       От неожиданности Чайльд вздрогнул, вскочил на ноги и занёс руку за спину, схватившись за лук. Перед ним, во всей красе, стоял Моракс.       — Ты? — удивлённо спросил Тарталья. — А как ты тут?.. — Он вздохнул и успокоил сердце. — Не важно. Ты проездом или…?       — Можно и так сказать. — Архонт присел на камень и посмотрел на Аякса снизу вверх. — Решил лично убедиться, какими судьбами Одиннадцатый предвестник Фатуи зашёл на территорию Ли Юэ. Уж не с темными ли целями?       — Я украл морковь рядом с нежилым домом, — покаялся Тарталья. — Это считается за злодейский замысел Фатуи?       — Из Монштадта?       — А я должен отчитываться вам, господин архонт? — улыбнулся Чайльд.       — Как ты? Здоров? — сухой тон Чжун Ли ничего доброго не предвещал.       — Как может быть иначе, — парировал Аякс. — А ты, я вижу, как всегда на коне. Был консультантом у копателей могил, а теперь, значит, владения свои обходишь. Важная должность.       Тарталья присел на влажную траву, сложив руки на коленях. Они помолчали.       — Это прокол, — вновь заговорил предвестник, подняв голубые глаза на Моракса. — По всем фронтам. Я обещал тебе, что никогда не умру на твоих глазах, чтобы не стать монеткой в копилке твоего списка ушедших. Что я уеду живым в Снежную, и ты никогда меня не увидишь. А меня все равно тянет в эти края, будь они прокляты. Чжун Ли молча смотрел ему в глаза.       — Молчишь. Обиделся что ли? Я же предупреждал, — начал оправдываться Чайльд. — Все шло почти по плану, но близость с Ли Юэ не дала мне покоя этим утром.       Моракс вытащил из внутреннего кармана белоснежный платок и протянул его Тарталье. Тот взял его.       — Это мне мало поможет. Нужна прачка.       — Все ещё убиваешь по приказу? — спросил гео архонт.       — Все ещё.       — Я влюблён в тебя.       Чайльд прекратил попытки стереть с себя кровь и поднял удивленный взор на Чжун Ли. На ум шли колкости, он хотел отшутиться и спустить на тормоза, убежать в отчий дом и никогда не переступать чёртову границу с Ли Юэ. Подорваться и бежать. Как в детстве.       — Что ты сказал? — переспросил предвестник.       — То, что ты слышал, — сухо ответил Моракс.       — Мы не будем счастливы, — заметил Тарталья. — Совсем не будем. Мы же разные, как гора и цветок-сахарок.       — Я сказал всё, что посчитал нужным. — Мрачный Чжун Ли поднялся на ноги, и Аяксу померещилось, что над ним возвышается древний титан, преисполненный божественной силы и бесконечной мудрости. Влюблённый в сопляка с завышенным эго и тягой к само- и разрушению, любителя пожёстче, в натуру жрицы любви, готового свалить подальше от искренности, засыпать себя снегом на родине и умирать от холода. Готовый на всё, лишь бы не марать своим присутствием тень великого бога. Моракс собирался уходить и Чайльд, вскочив, в два шага дошёл до него.       — Я тоже. Я по уши в любви к тебе. И мне тошно и хорошо одновременно. Понимаешь? Как анальный секс. И больно, и небесно хорошо. — Тарталья слишком сильно сдавил руку Чжун Ли, и тот обернулся. Лицо, как всегда не выражало ничего, но на губы пала мягкая улыбка, за которую предвестник бы убил. — У меня пошлые аналогии, я не умею говорить более симпатично.       — Мне нравится.       — Я в замешательстве. Что нам теперь делать?       — Ну, я теперь свободен даже от обязательств архонта, — пожал плечами Моракс. — Буду сопровождать тебя. Хоть мир посмотрю.       — А ты не насмотрелся? — прищурился предвестник.       — С тобой ещё нет, — последовал ответ.       Заброшенная хижина пахла влажной древесиной и пылью. Мебель сохранилась в первозданном виде, будто люди, покидавшие угодья, решили путешествовать дальше налегке. Жужжали залетевшие по ошибке насекомые. Скрипел пол.       — Мне нравится этот дом, — с восторгом сказал Чайльд, присаживаясь на высокую постель из дерева. — Кровать в монштадтском стиле! И можно не бояться за почки.       Чжун Ли сел рядом и увлёк Тарталью поцелуем, кладя на мягкие подушки. Пыль взметнулась в воздух, осыпаясь пепельными снежинками. Нежный, отдающий морским бризом, поцелуй. Тёплые прикосновения. Предвестник таял как лёд.       — Давай сегодня дадим друг другу хоть капельку нежности? — предложил Чайльд, оторвавшись от любимых губ. — В качестве исключения, а?       И Моракс был нежен. Накатывающей волной он снимал запачканную в крови одежду, целуя все тело, и самые нежные его участки. Его колено поглаживало промежность через брюки, создавая пламя внизу живота.       — Подожди. — Тарталья мягко оттолкнул партнера и резко перевернул его на спину, забравшись сверху. — Как ты там говорил? На лошади задом-наперёд?       Чжун Ли усмехнулся.       — Я так и не поблагодарил тебя за помощь. Сяо я тоже отблагодарю, но, конечно, в другой форме, — произнёс предвестник.       Он стал обслуживать тело архонта, стягивая одежду, водя языком по животу и соскам, целуя рвано в губы. Вытащив стоящий колом член, он обхватил его руками и принялся водить вверх-вниз, задерживаясь на головке. Оторвался, чтобы снять перчатки, но Моракс остановил его и покачал головой.       — О, у тебя тоже есть фетиши? Я думал, ты слишком стар для такого, — игриво посмеялся Тарталья, возвращая руку на член.       Он то ускорял, то замедлял темп, а потом сполз вниз и взял в рот. Чжун Ли тихо постанывал, закрывая рот кулаком, а предвестник всячески импровизировал в минете, ориентируясь на особые вздохи своего любовника. Оторвавшись от желанного плода, он смахнул с губ соки и раздевшись догола, забрался на Моракса. Разработав себя, подставил к заднему проходу разгоряченный член и сел на него, сдавленно и сладко простонав. Чжун Ли положил руки на его задницу, помогая в первых толчках. Они смотрели друг другу в глаза, ловя у партнёра искорки и пьяную пелену, как она сменяет глухую страсть влажным, полным любви взором.       На пике оргазма пара ускорилась, и Чайльд упал на грудь Моракса со стоном сжимая ноги. От сдавливания Чжун Ли простонал, обильно кончив, но даже после этого ему какое-то время не хотелось выходить из предвестника.       Они лежали так, утомлённые, влюблённые, странные и разные, абсолютно случайно оказавшиеся друг с другом, но готовые бросить перчатку в лицо Судьбе только за ее мысль об их расставании.       И в тот день на Тростниковых островах в сферах небес застыла вечность. И бессмертие плясало со смертью в пляске святого Витта, обнажив шаманское безумие перед непостоянством человеческой жизни.