Frail Visier Runta

Любовь и деньги, как говорится, любят тишину, поэтому, как это ни странно, никто в Одифере, кроме разве что Киарана и Изольды, не был в курсе того, что их сын встречался с Виолой. Влюбленные тщательно скрывали свои отношения, не желая, чтобы кто-нибудь знал об их нежной любви, которая была для каждого из них самым главным и ценным сокровищем. В тот день Рунтар сидел у своей возлюбленной в саду, прислонившись спиной к дереву, а она лежала рядом с ним на траве, положив своему любимому голову на колени и держа в руках пышный букет из любимых цветов — фиалок и белых лилий, подаренный ей на семилетнюю годовщину отношений. Среди варваров было не принято дарить дамам цветы — обыкновенно там просто бросали куском сыра в ту, которая нравится, и через несколько дней играли свадьбу, но эта пара была исключением из всех правил. Когда двое людей по-настоящему любят друг друга, им в радость делать вместе все что угодно: и гулять, и беседовать, и трудиться, и просто молчать, прильнув друг к другу, и слушать биение сердца или дыхание того, кто тебе дорог. Рунтар, следя за тем, как непослушная золотистая прядка, подхваченная ветерком, спадает на лицо объекту его созерцания, с замиранием ожидал донельзя предсказуемого и привычного, но такого манящего жеста — легкого, точно птичьего, взмаха тонкой руки с взлетающим пышным рукавом рубашки с кружевным манжетом. Виола предпочитала не заплетать волосы, завязывая их веревочкой в пучок лишь во время работы, чтобы не мешали, да и никакие ленты были не способны удержать непокорный хрустальный водопад с отражающимся в нем полуденным солнцем. Рунтар, не в силах оторвать взгляда, смотрел в выразительные синие очи, кажущиеся бездонными, с той же нежностью, что и семь лет назад, и до сих пор не верил, что такая прекрасная молодая женщина соглашается проводить с ним время, которого ему всегда было слишком мало. Любая среда, кроме общества родителей, все эти годы воспринималась пылким кавалером как помеха к стремлению остаться наедине с Виолой, наполнившей его жизнь светом. Поражаясь свойству человеческой природы, юноша, а после молодой мужчина, умудрялся в чем-то участвовать, во что-то вникать, что-то делать, разговаривать — действовал как собственный двойник за кругом, в котором давно уже сконцентрировался его главный смысл. — Рунти, мой сладенький пирожочек, мы уже на сегодняшний день семь лет как встречаемся, и я хочу знать, собираешься ли ты вообще жениться на мне? — поинтересовалась Виола, в конце концов отважившись нарушить эту безмятежную тишину. — Знаешь, Фиалочка, я очень люблю тебя, и те годы, что я знал тебя, были самыми счастливыми в моей жизни. Эти светлые чувства имеют свойство гаснуть после заключения брака, а я не хочу потерять ту искорку, что есть между нами, понимаешь? Я ей очень дорожу. Да и потом, брак — это клетка для мужчины! Ладно, давай отбросим в сторону мои опасения и взгляды на любовь и брак. Мы живем на разных концах Одифера, и крепко привязаны к своим местам жительства — ты не сможешь оставить свое хозяйство и своих питомцев, чтобы перебраться ко мне во дворец, а у меня не выйдет уйти от этого балбеса и обосноваться у тебя, как бы мне этого ни хотелось. Как ты себе представляешь наш с тобой классический, не фиктивный, брак? Виола смутилась, не зная, что на это можно ответить, а Рунтар это быстро понял и решил поскорее перевести разговор на другую тему, расспросив птичницу о ее многочисленных пернатых питомцах, а та, рассказав о них, полюбопытствовала о делах своего воздыхателя и его планах на будущее. — Этот олух, Анкутма, жениться вздумал, а свадьба, как и все остальное — как всегда на мне. — последовал ответ. — Если честно тебе признаться, я больше был бы рад провести церемонию его похорон, а не бракосочетания. Он всегда почему-то считал, будто любит меня, а меня от его бесконечных выходок по отношению ко мне трясло всегда, и я не помню, чтобы я испытывал такой же сильной ненависти к кому-то еще из моих сверстников. Ну, разве что к Гауде, который спал и видел, как от меня избавиться. **** Следующий день же у Рунтара начался не очень приятно — только он облачился в дневную одежду, позавтракал сам и задал корм Зебу, как вдруг на другом конце города неистово заревел горн, и двое крепких мужиков бесцеремонно схватили его под микитки и в тот же миг запустили под самые облака. «Почему эта жизнь настолько несправедлива? Ну что такого срочного могло понадобиться этому пузатому недоумку, что ему было проблематично подождать минут пятнадцать, чтобы я приехал, и обязательно потребовалось, чтобы меня доставили сию же секунду?» — промелькнуло у Рунтара в мыслях в момент, когда его подбросили. Как только мужичонка долетел наконец до места назначения, громко вопя весь путь от страха, то его сразу же поймал Анкутма и с довольной улыбкой изрек: — Знакомьтесь — мой чахлый советник! Рунтар был не намерен терпеть оскорбления по поводу своего роста или телосложения ни от кого, а особенно от того, кто раздражал его, похоже, с того самого дня, как только появился на свет. Поэтому, сердито хмыкнув, спрыгнув на землю, приставив ладонь одной из рук к груди и вытянувшись в струнку, чтобы казаться хоть немного выше, он изрек: — Кхм… Вообще-то я — первый премьер-маршал, чахлый советник Рунтар. После этого он самодовольно улыбнулся во весь рот и упер руки в боки. — Крепко сказано, Рунтар! — не менее радостно, чем до этого, выкрикнул Анкутма, легонько, как ему всегда казалось, хлопнув его по плечу. Однако силу здоровяк, как всегда, совершенно не рассчитал — его довольно легкий приближенный от этого толчка пулей просвистел несколько метров и впечатался в огромный круг сыра, стоявший неподалеку. — В речах он велик, хоть мал телом… — развел руками Анкутма, принявшись вытаскивать своего товарища. — Ты, видимо, не из этих мест? — не удержался Яго, чтобы не съехидничать. — В каком смысле? — сжал кисти в кулаки Рунтар. — Насмехаешься над моей статью? — Что ты! — возразили в ответ. — Я не посмею насмехаться над статью такого здоровяка, как ты! А Анкутма вновь схватил приятеля и принялся его тискать со словами: — Трудно поверить, что в столь немощном теле и по этим нежным венам течет кровь варвара, а? Рунтар — добрый друг, Аладдин — тоже добрый друг! Вы друг другу понравитесь — поболтаете о том, о чем болтает хилота! Рунтар, крепко стиснутый его ручищей, с подозрением посмотрел на улыбнувшегося ему паренька, которого постигла такая же самая участь. Оценив его взглядом за долю секунды, мужичонка мгновенно понял, что с этим заморским визитером сыра не сваришь: «Ах, так вот он какой, этот Аладдин. Я-то думал, что он — такой же слабый карлик, как я, а он, может быть, и доходяга по нашим стандартам, но зато по меркам своей страны он обыкновенный. Я же, в свою очередь, еще в юности убедился в том, что в абсолютно любой стране буду считаться уродом, белой вороной!». — Но прежде, добрый сыровар, отправь нас к невесте! — обратился Анкутма к вызвавшему его человеку, беспечно разжав при этом руки, которыми до этого прижимал к себе «хлипких друзей». Аладдину, который был значительно выше Рунтара и которого подняли не так высоко над землей, мощенной плитами из булыжника, посчастливилось приземлиться на ноги, а Рунтар оказался не столь удачливым — он упал на живот и растянулся на земле, больно ударившись о твердый камень, и его лицо тотчас исказила неподдельная гримаса боли. Через несколько секунд все уже позабыли про Рунтара и сосредоточились на княжеской избраннице, к которой и отправились. Оставшись наконец в одиночестве, он прошипел сквозь стиснутые от злобы зубы: — «Твое немощное тело, Рунтар...», «У тебя такие нежные вены, Рунтар...», я его ненавижу! Я в срочном порядке потребовался этому идиоту лишь затем, чтобы было над кем поглумиться в присутствии иноземцев! Ну все, мое терпение лопнуло! Вытащив из-за шиворота горн, Рунтар набрал в легкие побольше воздуха, чтобы дунуть в него, отчего его грудь стала втрое шире, однако из медного рога послышался лишь жалкий писк. Придется по-другому. — Зебу, ко мне! — крикнул он. Карликовый як покорно подошел к хозяину, который затем обратился к своему питомцу, показав рукой на удаляющегося объекта своей ненависти и его компанию: — Погляди на него, Зебу, этот олух — князь Одифера! Но ненадолго! Скоро я свергну его, захвачу власть и стану поистине велик! Так сказать... Поскакав вслед за ними, хитрец вскоре добрался до фермы Брунгильды и затаился в сарае, чтобы его не было видно, и промолвил, потирая руки: — Кто владеет сыром, правит Одифером! Ха-ха-ха-ха! Значит так, уберу Анкутму, женюсь на Брунгильде, и тогда сыр Одифера станет моим! Заметив огромного паука, мирно ползущего по паутине на стене, Рунтар снял его и посадил на пращу, а после сунул эту незамысловатую конструкцию своему верному яку под самый нос, и тот, ясное дело, задрожал от страха, дернулся назад и громко взревел. — Зебу, не будь трусливым яком, как остальные! — шикнул Рунтар на своего любимца, закрыв ему рукой пасть, чтобы не наделать шуму и не выдать себя. — Отлично! Огромное рогатое животное, напуганное неожиданно оказавшимся на его морде, прямо рядом с глазами, пауком, лягнуло стоявшего позади него Анкутму, и тот полетел в сторону сарая, отчего строение развалилось и оба мужчины плюс один маленький як оказались под обломками. Кое-как выбравшись наружу, Зебу вытащил хозяина. Рунтар, отряхнувшись от прилипшей к его одежде соломы, сердито пробурчал: — План дал сбой, Зебу — увалень уцелел! **** Поздним вечером Рунтар снова решил наведаться к своей возлюбленной, посекретничать с ней, поделиться последними новостями и рассказать о своих планах. — Ах вот оно что! — возмутилась Виола, узнав обо всем, что произошло сегодня. — На мне ты, значит, жениться не желаешь, а на Брунгильде — пожалуйста! Я в шоке! — Глупышка ты, Виола! Как только я стану мужем этой бабенки, то через пару дней отравлю ее и завладею ее ячьей фермой. Моя мама — придворная лекарша, поэтому я тоже недурно разбираюсь в химии и сумею изготовить качественный яд. У нас в Одифере, конечно, мальчики продолжают дело отца, а девочки — дело матери, но все-таки мама тоже учила меня своему ремеслу и мне не раз это пригодилось в жизни.