Любимый пес

      Баки падает в кровать и стонет в мучении. Он весь пахнет им, чувствует его руки, его поцелуи, закрывает глаза и видит его, затыкает уши и слышит его смех и вкрадчивый шепот. Будто тот проник в каждую пору его тела и уже не вытащишь. Еще сутки назад Баки о нем и не вспоминал – хотя ладно, кого он обманывает: он вспоминал о нем постоянно. Все делал с оглядкой на него – даже в зал записался (и какого черта Брок ничего не сказал? Не заметил изменений?).       Но вот уж никогда Баки не думал, что и Брок о нем вспоминает… И между тем, тот вспоминал. Настолько вспоминал, что даже устроил все это представление с якобы случайной встречей. И зачем? Чтобы, блять, предложить «проводить время» без обязательств. Даже отношениями это не назвал, а просто «проводить время». И при этом «ты мне нравишься» и «ты мне нужен». И Баки еще на это согласился. Ну, формально он не согласился, но блять… Все всё понимают: он не сможет ублюдку отказать. Не когда тот рядом. Господи, Брок ведь явился из ниоткуда спустя четыре месяца, поцеловал его и все – Баки уже поплыл. Будто этих четырех месяцев и не было. Поскакал за ним как миленький. Аж самому от себя тошно. И обидно до жути. Но он и сейчас не может найти в себе сил это прекратить. Пока «нужен» и «нравится», он не найдет.       И все-таки – почему Брок не соглашается быть только с ним? Из-за БДСМ? Так Баки согласен на БДСМ, Брок же знает. Да и вчера охуительно и без БДСМ им было. Или нет? Вдруг Брок просто догадался и не захотел Баки мучить? Но тогда зачем ему вообще Баки – если мучить его не хочется, а заменить можно любым? Значит, Баки действительно нужен? Сам по себе. Раз Брок явился. Четыре месяца, блять, план вынашивал. Да еще и торги эти устроил…       Ладно, во всем этом пиздеце ясно лишь одно – Стив не должен об этом узнать. Иначе он вынесет Баки весь мозг. Хуй с ними, с Сэмом и Уокером – те просто будут гиенить, ну, и ладно. Но Стив включит режим мамки и с ним станет невозможно жить. И будет при этом прав, конечно, но господи, как все это сложно… Вот и зачем Брок снова появился в его жизни? И принес с собой кучу дерьма и проблем. Но в то же время Баки счастлив, что он объявился. А еще впервые в каком-то абсолютном спокойствии уверен, что объявится вновь. Обязательно объявится. И отсутствие возможности позвонить никак этому не помешает.       Вообще Баки думает – Брок позвонит. Просто с другого номера. Это было бы самым очевидным решением. Ну, или снова поймает его по дороге от кафе до дома. Поэтому Баки намеренно задерживается и уходит чуть позже остальных. Благо Пегги до конца уикенда в Канзасе, и Баки все еще за старшего. В принципе он даже не против, если Брок заявится к нему в квартиру – знает же, где он живет. Баки даже полы решает пропылесосить по этому поводу. Главное – чтобы не тянул и явился до возвращения Стива.       Но Брок – кто бы сомневался – выбирает худший вариант из всех возможных: он заявляется в кафе. Еще и посредине дня. Баки поднимает взгляд на звук колокольчика и проклинает себя за то, что просто не удалил его телефон из «черного списка». Довыпендривался, блять. Благодарит всех богов, что Пегги все еще в Канзасе, у Сэма отгул, а Лемар, выдавший стандартное приветствие на входе, не был тогда у «ГИДРЫ». Баки вслушивается в их беседу – нет, Броку не нужен столик, он только возьмет кофе навынос – и занимает место у кассы, чтобы его обслужить. Обводит глазами зал в поисках Уокера – потому что Уокер – это реальная проблема: он-то как раз у «ГИДРЫ» был. Но тот, кажется, ушел в сортир. Или курит у черного входа. Господи, лишь бы подольше не появлялся.       Но и Лемар представляет проблему. Если Баки сейчас мило начнет с Броком болтать, тот спросит потом, что это за мужик, вернется Уокер и, блять, Баки даже не хочет об этом думать. Поэтому приветствует Брока дежурной улыбкой, выдавая стандартную заготовочку:       – Добро пожаловать! Что для вас?       Всячески давая понять взглядом, чтобы не палил контору. Брок удивляется, но подыгрывает. Заказывает американо и, пока Баки забивает заказ в кассу, вытягивает ручку у него из нагрудного кармана и пишет на салфетке: «Пятница в 7?».       Жаль, но просто кивнуть ему не получится. Баки обводит взглядом зал – Уокер еще не вернулся, а Лемар отошел к дальнему столику. Значит, у них есть несколько секунд, чтобы обменяться парой фраз:       – В пятницу у меня смена, можем встретиться сразу после – ближе к одиннадцати.       – Хорошо.       – А в субботу у меня смены нет.       – Намек понят, – отвечает Брок с усмешкой.       Баки отходит, чтобы сделать ему кофе. Снова смотрит украдкой на Лемара – тот по-прежнему зависает у дальнего столика, а Уокер так и не вернулся. Курит, значит, говнюк, в рабочее время свой ебучий айкос. Ну, Баки ему вставит. Хотя сейчас благодарен пиздец. Потому что выкраивает себе и Броку еще несколько мгновений.       Отдает кофе, намеренно соприкасаясь пальцами и пересекаясь взглядом.       – Подожди секунду.       Баки отходит на кухню, берет одну из свежеприготовленных – еще горячую даже – булочку с корицей, заворачивает в бумажный пакет и протягивает ему.       – Что это?       – Комплемент от заведения.       Брок заглядывает внутрь и смеется:       – Блять. С тобой сплошные соблазны.       – Дать сразу вторую? А то тебе же сложно остановиться.       Брок передразнивает его улыбку, высовывая кончик языка. И Баки молит об одном – лишь бы у него, блять, сейчас не встал. От того, что тот поржал и высунул язык. Брок настолько охуительный сейчас. В белой футболке и этой своей кожаной куртке – которая в кои-то веки не на Баки, а на нем – и она охуенная на нем. И так хочется встать на носки, перегнуться через прилавок и его поцеловать. Баки уже почти решается – даже на носки встает, но тут позади хлопает дверь из служебки – блядский Уокер. Проходит сзади и сразу к двери – типа встречать посетителей – чтобы не получить от Баки полагающихся пиздюлей.       Брок забирает кофе и пакет с булочкой и улыбается, прощаясь. Баки тоже вымучивает улыбку, но все его внимание сосредоточено на Уокере. Блять. Он ведь узнает его сейчас. Но нет. Не узнает. Равнодушно бросает вслед заученное «приходите еще» и не узнает. Да уж, у страха глаза велики. Уокер видел-то Брока тогда секунд пять от силы. Если вообще что-то видел. Было темно. Да и прошло столько времени…       В конце дня Баки достает из банки с чаевыми соточку с нацарапанным на ней наспех «самому красивому официанту» – и смайлик. И хотя Уокер утверждает, что это ему, Баки на правах старшего шлет его нахуй и забирает сотку себе – откупаясь своей частью чаевых, конечно же. Уокер ворчит, но сдается, особенно когда Баки припоминает ему постоянные перекуры в рабочее время. Баки смотрит на эту сотку и улыбается, как идиот. Понимая, что будет умирать от голода – но не потратит ее. Ни за что.       В пятницу Баки выходит с работы последним, в радостном предвкушении. Но Брока у кафе не оказывается. Ни его самого, ни тачки. Баки успевает расстроиться и проклясть все на свете, а особенно себя – не надо было выпендриваться с телефоном. Но тут же вспоминает, что, когда Брок раньше подвозил или встречал его у кафе, Баки всегда просил припарковаться на соседней улице – чтобы никто из друзей не запалил. Баки идет туда и бинго – Брок ждет его там.       После обмена приветствиями в виде нескольких поцелуев Баки садится в машину и говорит, притворно возмущаясь:       – Ты можешь больше не припираться ко мне на работу?       Брок только фыркает:       – Ну, знаешь, вообще я хотел позвонить, но почему-то не вышло. Может, решим эту проблему?       Он протягивает руку, чтобы Баки дал ему телефон, и Баки дает. Брок забивает свой номер, удаляет его из «черного списка» и возвращает ему.       – Ну вот. Теперь и перед друзьями стрематься не придется.       Он типа дразнит, и Баки даже умудряется скорчить рожу в ответ. Но через секунду до него доходит подтекст – подводная часть блядского айсберга в этой фразе.       – Я не стремаюсь тебя перед друзьями, – тут же возражает он, но Брок только отмахивается:       – Забей. Я все понимаю.       – Нет, ты не понимаешь, – настаивает Баки, хмурясь. Он и не думал, что Брок так это воспримет. Он и не имел в виду ничего такого. Дело не в его возрасте или что он там себе накручивает. Вообще не в нем, а в Баки, который пляшет на тех же граблях. – Я стремаюсь не тебя, а себя – что они сочтут меня слабохарактерным, потому что, ну, я снова с тобой… ну… после всего.       – После всего?       Баки молчит. Ругаться не хочется. А если он начнет раскручивать это «после всего», то слово за слово они поругаются, он снова услышит «забудь» и «знай свое место» разве что в более мягких выражениях. По сути «просто проводить время с привилегиями» собственно и есть – «знай свое место». Формулировки разные, смысл тот же.       Баки ругаться не хочет, но Брок, похоже, настаивает.       – Ну, подожди, Баки. Ты – за редким исключением – всегда просил высаживать тебя не у дома и не у кафе, а на соседней улице. Еще «до всего». А если мы завтракали более-менее близко к твоему дому, ты всегда судорожно озирался – нет ли в ресторане кого из твоих знакомых.       Ебать-твою-мать. Баки и не знал, что его это настолько парит. Да он и не думал, что Брок вообще это замечает. Краснея от стыда, Баки уже готов извиниться за свое поведение, но Брок и возможности не дает:       – Видишь, я об этом и говорил в прошлый раз, а ты разобиделся. Формат «без обязательств» удобен и тебе. В первую очередь тебе. И он честен для нас обоих.       Как ловко он это притянул, однако.       – Вот только я не трахаюсь ни с кем, кроме тебя! Даже эти четыре месяца! Да с тех пор как ты появился в моей жизни, у меня никого не было! И мне никто не нужен!       Брок лишь плечами пожимает:       – Ну, не трахался ты четыре месяца и что? Достижение, блять.       Ладно, раз они все равно про это говорят, то можно попробовать донести свою мысль еще раз. Уступать ублюдку в данном вопросе Баки не собирается. Согласия на «без обязательств» Брок от него не получит. Он гнет свое, и Баки будет гнуть свое.       – В прошлый раз ты спросил, чего я хочу, и я готов ответить. Я хочу серьезных отношений. С тобой.        Брок косит на него взгляд и спрашивает с явным подъебом:       – А что это значит в твоем понимании? Серьезные отношения. Расшифруй.       – Это значит, что мы – пара и никаких «третьих лишних». И я хочу, чтобы ты меня любил, – добавляет Баки вполголоса. Потому что, если говорить о том, чего он действительно хочет – то этого. Его любви. Его ответной любви. Тогда и объяснять ничего не придется – все понятно само собой.       – Ну, знаешь, по твоей логике тогда у меня с Солдатом серьезные отношения. Он вот меня любит. И не изменяет. Впрочем, он кастрированный…       Взбешенный, Баки толкает его в бок.       – Тебе лишь бы поржать! Ты сам-то Солдата не любишь! А я тебя люблю! Любовь должна быть обоюдной!       Ну, вот. Снова у него вырвалось это «люблю». А ублюдку все похуй.       – С чего ты взял, что я не люблю Солдата? Это мой любимейший пес – из всех, что у меня были. А было их множество.       Что он несет, господи?       – Я не собираюсь быть твоим псом!       – Конечно, – говорит Брок неожиданно серьезно. – Ты хочешь, чтобы я стал твоим.       – Да что за бред ты несешь!       Баки отворачивается на эмоциях, слушая его ровный спокойный голос:       – Бред, Баки, несу не я. Выдохни и подумай об этом спокойно: тебе не нужны отношения. Тем более, блять, серьезные. Ты готов познакомить меня со своими друзьями, например? А со своими родителями? Я уж молчу про что-то более серьезное. Между нами – целая жизнь, ты понимаешь? Нас разделяет двадцать один гребанный год. Больше даже, чем тебе сейчас лет.       – Мне это неважно, – отзывается Баки, но уже не так уверенно. Упоминание о родителях выбивает из равновесия. Одно дело доказывать, что ему все равно на их разницу в возрасте перед чужими людьми, да даже перед друзьями, но родители… Родители точно не в восторге будут от мужика («а как же внуки?»), а уж от сорокалетнего и подавно. Еще же у Брока какое-то мутное прошлое и откровенно бандитская рожа – трахаться с ним, конечно, охуительно, но это, блять, худший типаж, чтобы привести домой и сказать: «Мам, пап, знакомьтесь: это мой парень». Господи, да его родителей удар хватит на месте.       – Ты, Баки, добиваешься не меня – а того, чтобы я добивался тебя. Таскался за тобой, как ты привык. Тогда, конечно, тебе не будет стремно перед друзьями – наоборот, это потешит твое самолюбие. Тебе не отношения нужны, а сам факт моего согласия на твои условия. Поставить галочку. Что у тебя получилось. Ты добился своего. Ты лучший. А зачем это тебе – потом разберешься. В общем-то и незачем.       – Это не так! – возражает Баки в запале, но Брок обрывает его в момент:       – Это так. И в этом нет ничего плохого. Это жизнь. Твоя молодость и твоя красота. Я это прекрасно понимаю, я сам таким был. Поэтому давай будем честны друг с другом. Ты не держишь меня, я не держу тебя. Пока нам хорошо – мы вместе. Но ничего личного. Мы не вмешиваемся в жизнь друг друга. Мне кажется, это справедливо. Я не припираюсь к тебе в кафе, высаживаю на соседней улице, держусь в твоих границах и не возникаю. А ты держишься в моих: не выносишь мне мозг своей детской ревностью, сворачиваешь этот почетный караул у «ГИДРЫ» и тем более не припираешься, блять, к Ситуэллу и его «шестеркам», требуя меня позвать. Как это в голову тебе пришло вообще?       Спустя пару секунд он добавляет:       – Даже на километр к «ГИДРЕ» не приближайся. Нечего тебе там делать.       – Да ты сам таскал меня в свою чертову «ГИДРУ»! – праведно возмущается Баки. Брок косит на него взгляд и выдает вдруг нечто странное:       – Я тогда не думал, что все зайдет так далеко.       – В смысле?       Что тут далекого, блять? Все то же самое, ничего не изменилось. Но вдруг… Баки, кажется, понимает. Может и не понимает, может это просто его фантазии, но сама догадка веселит до жути, и он расплывается в довольной ухмылке. В конце концов, даже если это неправда, всегда приятно ублюдка подразнить.       – Не думал, что влюбишься, да?       Брок кривит лицо – примерно так же, как пару дней назад, когда Баки спросил его, а почему бы уже и не полюбить собаку, за семь лет-то. Хуй знает, что означает его перекошенная рожа, но и «нет» он не говорит. Простите: не «нет», а «забудь» – у него же свой лексикон на такие случаи. Молчит, в общем. А значит, Баки считает себя вправе ухмыляться и дальше – во все зубы, блять. Ведь по сути сказанное им ранее «ты мне нравишься» и «ты мне нужен» – чем хуже «люблю»? Ну, хуже, конечно, но как бы формулировки разные, а смысл примерно тот же. Просто ублюдок ссыт признать.       – Убери этот оскал, блять.       Получая ощутимый тычок в плечо, Баки заливается смехом. При этом пытается скрыть свой демонический хохот для приличия – зажимает рот руками и теперь из него вырывается какое-то чертово хрюканье. Момент он испортил, но, боже, как же он счастлив. Он никогда в жизни не был так счастлив. С трудом дожидается ближайшего светофора, чтобы притянуть Брока к себе и поцеловать. Ну, они же оба не могут оторваться друг от друга – чего тот выпендривается и строит из себя? Глупости все это. Баки расскажет о нем друзьям, познакомит со Стивом – нормально познакомит, а не как в прошлый раз – какие проблемы вообще? Стив поймет. Да и если у них будет все серьезно, то и родителям Баки расскажет. Что такого? Брок просто загоняется.       – Я, кстати, получил права, – сообщает Баки через пару светофоров. Теперь хочется рассказать ему все – все, что произошло за эти четыре месяца. Ну, разве что кроме зала. Это Брок должен заметить сам.       – Поздравляю, – отзывается тот. – А «кстати» тут к чему?       – Ну… они у меня с собой. Ты и я, твоя машина и мои права – ну знаешь…       – Нет. Даже не думай.       Баки закатывает глаза. Собственно, чего он ждал.       – Почему нет? Тебе что, жалко?       – Да, – мгновенно припечатывает тот.       – Я аккуратно.       Ноль реакции.       – Ну, ты же любишь учить.       По-прежнему ничего. Ладно, зайдем с другой стороны.       – Это будет мой первый раз.       Ну, уже какой-то интерес в глазах появляется.       – Я бы хотел, чтобы он был с тобой.       Брок с трудом сдерживает улыбку.       – Ну, знаешь, это важно. В первый раз. А тебе я доверяю, – затягивает Баки любимую песню. – Только тебе.       И финальное:       – Я буду послушным. Очень, – сказанное ему в ухо.       – Господи, боже мой! Какой же ты чертяка! – хохочет Брок, отпихивая его от себя. – Хорошо. Я дам тебе порулить. Но завтра утром, идет?       – Идет, – заключает Баки довольный.       Пока Брок готовит ужин, Баки играет с Солдатом – ну, прямо семейная идиллия. Набегавшись вдоволь, решает попробовать пройти на кухню не через пристройку, а через нормальную дверь. Солдат тоже пытается просочиться, но Баки оттягивает его за ошейник: «Эй, тебе сюда нельзя». Да и Баки не то чтобы можно, но… А почему собственно нет?       Он бесшумно закрывает за собой дверь, замирая посреди прихожей. Вешает свою куртку рядом с курткой Брока. Снимает ботинки, оставляя их рядом с его. Действует, по сути, как любой нормальный человек, зашедший в гости, но внутренне предвкушает, что получит пиздюлей. По крайней мере, Броку его маневр сильно не понравится – это точно. Хотя что тут такого? Баки же идет к нему на кухню, просто другим путем – через гостиную. Ненужным крюком огибает диван, разглядывая обстановку – хотя по сути разглядывать тут нечего. Все чисто – прям очень чисто – и как-то…пусто, что ли. Никакой разбросанной одежды, забытого на диване ноутбука, случайных книг, каких-то особенных предметов, за которые цеплялся бы взгляд – вообще ничего случайного и личного. Комната будто нежилая. Будто выставлена на продажу: жилец съехал и забрал все личные вещи – такое ощущение. Даже мебель типовая и обезличенная, как в гостиничном номере. Вообще это место действительно производит впечатление гостиничного номера – будто постоянно здесь никто не живет. Оно удобно, функционально продумано, обставлено хорошей мебелью, не выглядит заброшено или покинуто, но при этом совершенно обезличено.       – Тебе разрешали сюда заходить?       Баки вздрагивает, оборачиваясь на Брока, выглянувшего из кухни. И спрашивает невинно:       – А мне нужно разрешение?       И тому нечего ответить. Да, он недоволен, но свое дерьмо оставляет при себе.       – Иди ужинать.       Баки садится за стол, ужиная вкуснейшей паэльей, и повторно рассматривая кухню. По сути это должно быть самым грязным местом в доме (ну, у них со Стивом это именно так): здесь вечно что-то проливается, рассыпается и подгорает, а посуду мыть периодически лень, и она копится в раковине. Но Брок вот только что готовил – и если бы Баки эту паэлью сейчас не жрал, он бы ни за что не сказал, что на этой кухне что-то только что готовилось. Да и вообще когда-то. Уровень аккуратности просто зашкаливает.       – У тебя ОКР? Или почему в доме настолько чисто?       – Ну, если кто-то привык жить в свинарнике как поросенок…       – Ой, все, заткнись, – Баки смеется, пиная его под столом. – Теперь понятно, почему ты живешь один. Никто этого не выдерживает. Или ты не выдерживаешь тех, кто нарушает твою идеальную чистоту?       Брок на это никак не реагирует, увлеченный едой.       – Ты сам это делаешь или вызываешь клиниг?       – Сам. Я ненавижу чужих людей в доме.       Да, поэтому у него и есть эта пристройка. Для «чужих людей». А Баки отчаянно хочется перестать быть чужим. Поэтому когда они заканчивают ужин, и Брок открывает чертову дверь в это чертово место, Баки не спешит следовать за ним:       – Там холодно очень. Я в прошлый раз замерз.       – Я тебя согрею.       Ладно, эта игра в «кто кого переспорит» может длиться вечно, и победитель известен. Проще спросить прямо:       – Ты брезгуешь трахаться со мной в своей кровати?       Брок молчит пару секунд, а затем выдает:       – Там неудобно.       – Почему?       – Она односпальная.       Чего, блять? Баки моргает в неверии:       – Ты гонишь.       – Тебе экскурсию устроить?       – Да.       Вряд ли, он всерьез собирался, но слово – не воробей, а Баки тоже научился цепляться к словам, так что «экскурсию» ему устраивают. Ну, и это реально так – у него действительно односпальная кровать. А сама спальня, как и гостиная, производит то же удручающее впечатление пустоты и чистоты – как из каталога «Икея». Особо осмотреться, правда, Баки не дают: Брок достает из шкафа второе одеяло и теплую одежду для него, и с этим добром они уходят в пристройку – экскурсия в его жизнь окончена. Возразить тут нечего – на односпальной кровати трахаться и спать вдвоем действительно неудобно.       Но в целом увиденное поражает Баки до глубины души. У него, конечно, тоже не ахти-какая кровать, но, извините, он не выбирал. Если бы он покупал свой дом, то и речи бы об односпальной не шло. А у Брока это осознанный выбор. До этого момента Баки считал, что проблема в нем: он недостаточно хорош, Брок не воспринимает его всерьез и все такое. Но теперь – эта его односпальная кровать – это же принципиальная, блять, позиция. Не впускать чужих людей в свой дом, в свою жизнь – даже в перспективе. Он же выстроил пристройку для секса с приблудами для БДСМ и купил себе односпальную кровать. Что должно быть в мозгах у этого человека?       И все-таки Баки в свою жизнь он, вроде бы, впускает... Или как? Ну, без восторга, конечно. Но хотя бы без «знай свое место» на этот раз обошлось. И хочется отвоевать себе как можно больше. Любыми путями. Поэтому после душа Баки подходит к нему и, обнимая со спины, предлагает:       – А ты бы хотел кончить в меня? Ну, без резинки. Я не был ни с кем после тебя и недавно прошел медкомиссию, так что…       – А мои «официанты» тебя не беспокоят?       Беспокоят еще как. Но по другой причине. Наступая на горло собственной ревности, Баки отшучивается:       – Ну, у тебя же ОКР. Я думаю, ты за этим следишь.       – Слежу. Но на самом деле… – Брок поворачивается к нему и выдает вдруг нечто оглушающее: – Я тоже ни с кем не был после тебя.       И Баки, конечно, хочется верить. Очень, блять, хочется. Но он не верит. Очередное «то, что ты хочешь слышать».       – Ты пиздишь. Я видел, как ты сосался с «официантом» у «ГИДРЫ».       Пробует отстраниться – но куда там. Брок уже не дает.       – Во-первых, я с ним не сосался. Во-вторых, я увидел тебя, и ты мне всю эрекцию убил напрочь.       – Обычно ты на мое появление по-другому реагируешь, – ухмыляется Баки, сжимая в ладони его стояк.       – Ну, знаешь: один-один, – ржет тот, и проходит секунда, прежде чем Баки понимает, что он имеет в виду. А понимая, краснеет до кончиков ушей. Блять. Придурок. До конца дней теперь будет вспоминать, как у него не встал в их первый раз.       – Так, ну что там с твоим предложением? Я воспользуюсь, конечно.       Брок скидывает с его плеч халат и притягивает Баки к себе за задницу, ощутимо и приятно сжимая в ладонях. Баки целует его, безмолвно подтверждая свое согласие. И тут же вздрагивает, чувствуя осторожное давление пальцев, массирующих промежность.       – Блять, ты каждый раз так дергаешься. Расслабься. Хотя мне нравится, какой ты чувствительный.       А Баки нравится ему нравиться.       Сам Баки без резинки не пробовал ни разу – слишком параноил насчет нежелательных последствий: и не столько его пугала гипотетическая возможность заразиться, сколько перспектива стать молодым отцом. Вот это вот вообще ему не улыбалось – настолько, что он не соблазнялся ни на «безопасные дни», ни на «не парься, я на таблетках». Парни говорили, что ощущения – небо и земля, но Баки и на земле было неплохо, а короткий полет, знаете ли, не стоил имеющихся рисков.       Однополый секс в этом плане открыл перед ним кучу возможностей. Но, видимо, не в принимающей позиции – потому что чисто физически Баки вообще не ощущает разницы. Знакомое и не слишком приятное растяжение вначале, пара аккуратных толчков на пробу и вот теперь становится приятно, разливается щекочущее тепло, Баки стонет, подмахивая, проваливается в этот ритм, отдающийся вспышками острого тянущего удовольствия. Но он не чувствует это как-то особенно. Пытается уловить разницу, но помимо сугубо внутреннего удовлетворения от осознания факта ничего не ощущает.       Чего не скажешь о Броке – тот прям кайфует очевидно. Становится еще нежнее, хотя он и так был нежным. А еще задирает Баки ноги, чуть ли не до ушей, потому что «я же хочу смотреть». Баки это нравится. Нравится, что ему нравится. А еще он не теряет надежды, что, может, как-то по-особенному почувствует, как тот будет кончать – но нет, нихуя. Чисто физически разницы никакой. Но эмоционально – это, конечно, близость. Зашкаливающая близость. И как-то особенно, видимо, она ощущается именно для того, кто сверху, кто трахает и кончает. Баки прямо купается в его обожании, а Брок буквально насмотреться и надышаться на него не может. Даже кончив, не выпускает из объятий и нашептывает какой-то милый бред про то, какой он удивительный и нежный, снова называет «котенком» – и Баки, конечно, за себя очень стыдно, но ему нравится, когда Брок так его называет. Вот в такие моменты нежности, в постели – ему нравится. А еще он наконец очень некстати чувствует блядскую разницу – которая стекает по бедру. И честно говоря, ему это тоже нравится. Хоть и стыдно.       Они принимают душ вместе, но сил на продолжение нет, тем более завтра есть еще целый день. Закутываясь в одеяло, Баки удобно устраивается у Брока на плече и закрывает глаза. Тот обычно не любитель поговорить в ночи, поэтому Баки немало удивляется, когда вдруг слышит в темноте:       – Куда мы завтра пойдем?       – В смысле?       – Ну, ты же типа «верхний» и куда-то меня завтра поведешь, нет? Я думал в этом план, когда ты сказал, что у тебя нет смены в субботу.       Вообще нет. Баки об этом не думал. Он думал, что первую половину дня они будут трахаться, потом съездят пообедают (или еще лучше – поужинают) и на этом разойдутся. Ну, или еще раз потрахаются, а разойдутся на следующее утро. Других планов у Баки не было. Но кто-то тут, кажется, всерьез надеется на «лодочки».       Баки приподнимается на локтях и ложится прямо на него, чтобы лицом к лицу – пусть даже в темноте:       – Тебе нравится это, скажи честно?       – Что нравится?       – Ну, когда не ты выгуливаешь, а тебя. Когда не ты рулишь, а тобой.       – Мне нравится и то, и другое, – осторожно отвечает тот.       – Но другое не часто тебе перепадает, я прав?       Секундная пауза и:       – Ты прав.       – Чего бы ты хотел? Куда бы ты хотел пойти?       Брок неторопливо проводит пальцами вдоль его позвоночника, задирая толстовку. Несколько раз. Вверх и вниз.       – Я бы хотел не думать ни о чем. В том числе и об этом. Сможешь устроить?       Мистер «я все порешаю» не хочет ничего решать. Ну что ж, заслужил. И Баки хочет ему это дать, поэтому кивает. Хотя идей у него нет. Пока нет. И он отчаянно нуждается в «помощи зала».       Дождавшись, пока Брок заснет, Баки бесшумно встает с постели и запирается в ванной вместе с телефоном. И вбрасывает в общий чат вопрос: «Куда пригласить парня на свидание?» Несмотря на то, что уже глубочайше за полночь, чат оживляется мгновенно. Пропуская первые овер-дохуя сообщений мусора общим содержанием «ктоооо ооооон?», Баки наконец начинает изучать варианты. Уокер предлагает мотокросс – наверное, Броку бы зашло, но Баки не умеет кататься на мотоциклах. Брок начнет его учить и… короче, нет, спасибо. В догонку прилетает «картинг», но картинг у Баки и так будет: Брок же обещал дать ему тачку. Сэм пишет «кафе» – мистер скукота, неудивительно, что девчонки ему не дают. Лемар недалеко ушел – «бар». «Кино» – это Сэм продолжает фонтанировать оригинальными идеями. «В Центральном парке у северного входа проводят типа вечера танцев – это если он танцует» – пишет Пегги Картер. – «Там открытая площадка. Мы со Стивом ходили, нам очень понравилось!» Баки чуть со смеху не падает, потому что прекрасно помнит, как Стиву «понравилось». Тот всю неделю не спал перед событием и брал у Баки уроки танцев. А первое, что он сказал, вернувшись после того вечера домой: «Блять, она точно меня после этого бросит». Ну, а Пегги в итоге понравилось, как оказалось. Вот уж ржака. Вообще с танцами идея прикольная: Баки бы с удовольствием, он танцует хорошо. Но с Броком неясно. Если тот танцует плохо, то это будет провал, так что оставим до лучших времен. Да и вообще Пегги со Стивом ходили в сентябре, а тут без пяти минут декабрь, со дня на день выпадет снег, какие танцы на открытой площадке? Скорее, каток.       И тут ему пишет Стив. Не в общем чате, а лично. Кидает ссылку. С подписью – «я Пегги собираюсь позвать на День Святого Валентина». До Валентина еще как до луны, но спасибо Стиву и его стратегическому планированию. Баки открывает ссылку и, кажется, это оно. По крайней мере, очень в концепции «не думать ни о чем». Ресторан, где ужин происходит в кромешной темноте, а обслуживание ведется слепыми официантами. Господи, чего только не придумают, конечно… Но идея прикольная. Есть правда вероятность, что Брок там был. Он же все рестораны знает. Но этот открылся не так давно, так что мизерный шанс все же остается. Ладно, лучше этого Баки все равно ничего не придумает. Поэтому шлет Стиву восторженно-одобряющие смайлы и следом: «Одолжишь двести баксов? Я в конце недели верну». Конечно же, Стив ему одалживает. А на его вопрос «кто он?» Баки не отвечает – типа ушел спать.       Просыпается Баки первым. Наскоро умывшись, пробирается на кухню, чтобы приготовить завтрак. Его очередь что-то сделать, в конце концов. Да и Брок же хочет «ни о чем не думать». Можно начать прямо с завтрака.       Баки обшаривает холодильник в поисках ингредиентов для чего-нибудь не супер-сложного. Так, ну омлет он умеет готовить. Овощи просто порубает. Сосиски тут еще какие-то из индейки – теперь понятно, почему такие странные на вкус. Так, сойдет. Кофе Брок варил в турке. Блин, кофемашины у него нет, что ли? Человек с односпальной кроватью и без кофемашины. Да уж, Брок не шутил, когда сказал, что Баки его не знает. Такие подробности открываются, что нарочно не придумаешь. Но и Баки не шутил, когда сказал, что хочет его узнать. И будет узнавать. А потому достает телефон и «окей, гугл, как варить кофе в турке?». В общем-то элементарно.       – Ты что тут делаешь? – раздается за спиной, и Баки подскакивает, оборачиваясь:       – Эй, вернись обратно! Я делаю тебе завтрак в постель и твоя задача – оставаться в постели!       Брок ухмыляется, целует его, но ни в какую постель не возвращается, конечно же. Приподнимает крышку сковородки и, закатывая глаза, уменьшает огонь. А нашинкованные овощи шинкует еще раз – надеясь сделать ровнее и аккуратнее.       – Ты же хотел не думать ни о чем.       – Я и не думаю.       Ага, только перехватывает у него нож, оттесняет от плиты – и все, завтрак уже снова на нем.       – Не умеешь расслабляться?       Вообще похоже на то. Брок же не дает ничего сделать для себя. Ну, даже в сексе он прям ощутимо думает о Баки в первую очередь. Свое он берет, конечно, но Баки всегда в приоритете. Да и в целом Брок же всегда придумывал для них все активности – БДСМ-сессии и рестораны. Кажется легко, но ресторан надо выбрать, а сессию спланировать и продумать до мельчайших деталей. Это тяжело. Даже на свидании в парке рулил в общем-то он. И Баки не знает, как заставить его расслабиться и отпустить контроль. Немного получилось в прошлый раз – с этой неудавшейся БДСМ-зарисовочкой. Но полноценную сессию Баки точно не вытянет. Да и в прошлый раз облажался. Дропнуть «нижнего» на дрочке – это надо постараться. Еще и забыть вывести его после.       – Ну что? Куда мы пойдем? – повторно интересуется Брок, садясь за стол. Все ему надо знать, все надо контролировать.       Баки лишь загадочно улыбается, отвечая:       – Это сюрприз.       – Сюрприз?       – Да, я отвезу тебя. У тебя же страховка, наверняка, расширенная.       Тот аж завтраком чуть не давится.       – Губу закатай.       – Ты обещал.       – Я не обещал, что выпущу тебя в город. Вокруг дома порулишь и хватит с тебя.       – Я «верхний», – напоминает ему Баки то, о чем они так и не договорились. Но зато вчера ночью договорились о другом: – Ты согласился, что я буду решать, а ты «ни о чем не думать».       – Я был не в себе.       – Да что ты?       Брок довольно ухмыляется и тянется через стол, чтобы его поцеловать.       – Да, вчера было классно. Ты потрясающий.       И Баки просто млеет от его слов и от его взгляда.       – Сегодня будет еще лучше, – обещает он, намеренный добиться этого во что бы то ни стало. – Что вообще ты любишь? Ну, в сексе. Что тебе нравится? – спрашивает Баки, понимая, что это нечестно, что Брок знает это о нем, а он о Броке нет.       – А я тебе говорил, – притворно-осуждающе замечает тот.       – Нихуя.       – Хуя. Ты просто не слушаешь, что я говорю.       Баки закатывает глаза, уверенный, что ничего подобного Брок ему не говорил. Он бы не забыл ни за что. Но спорить с ним себе дороже.       – Ладно. Повтори.       – Мне нравится, когда меня называют по имени.       Блять. Он действительно это говорил. Но это как бы не совсем о сексе.       – Ладно. Брок. А что-то более сексуальное?       – Звук моего имени из твоего рта – для меня самая сексуальная вещь.       Да уж. Кто бы сомневался.       – Ты нарцисс. А, нет, прости – просто «любишь, когда тебя любят».       Вот что-то такое он точно говорил.       – Бинго, – отвечает Брок, ухмыляясь. И он так очаровательно это делает, что, вроде, и гавнюк самовлюбленный, но не залипнуть на его улыбку невозможно. И все-таки хочется как-то спустить его с небес на землю:       – Ты считаешь это честно?       – В мире вообще нет ничего честного.       – И при этом вчера ты полвечера пиздел про «честные» отношения.       – Потому что то, что я предлагаю, – честно.       Ладно. Баки не хочет говорить об этом снова – надоело. Да и Брока не переспоришь. Но уже ощущение, что тот борется не столько за право трахать всех подряд, сколько за свою односпальную кровать – не подпускать никого близко, никого в свою жизнь. И Баки думает, что сможет с этим справиться. Изменения уже на лицо.       Машину Брок ему дает – обещал же. Но нудеть начинает еще до того, как они выезжают за ворота. Баки учился на убитом «форде», а у Брока навороченный «BMW» – и, конечно, разница прямо ощущается. Поэтому Баки с непривычки стартует немного резко (ладно, не немного), за что тут же получает от Брока, чуть не вписавшегося лбом в стекло:       – Блять! А можно как-то понежнее?       Брок демонстративно застегивает ремень безопасности (а вот сразу надо было) и добавляет вполголоса: «Верно говорят, что как человек трахается, так он и водит». Баки только глаза закатывает. Он знал, что без комментариев не обойдется, но слишком рад возможности посидеть за рулем, еще и в такой крутой тачке. Поэтому стоически терпит. Все его ценные, блять, советы. И Брок, конечно, знает лучше и говорит по делу (правда, не всегда в приятной форме), но Баки не может справиться с этим упрямым ощущением внутри: ему не нравится, когда его поучают. Просто не нравится и все. Как и тогда в тире, когда Брок типа пытался учить его стрелять, а Баки казалось, что тот просто говорит под руку и мешает. Сейчас происходит примерно то же самое.       Когда Баки не вписывается в поворот, их неслабо так протряхивает по обочине еще и на скорости, то выслушивает просто ушат дерьмища. Но при этом отчетливо ощущает чужую теплую ладонь у своей груди – Брок вытянул руку на инстинктах, чтобы Баки не вылетел – хотя он пристегнут и это вообще не нужно – но вот Брок продолжает орать, а руку не убирает. И у Баки как-то странно теплеет в груди, он вдруг понимает и принимает, что Брок орет не потому, что хочет его унизить, самоутвердиться или что-то еще, а потому что испугался. За него. Баки сглатывает и говорит:       – Прости. Я понял, что не надо так разгоняться, особенно перед поворотом. Буду внимательнее.       И когда он это признает, спокойно и не ерничая, весь ор сходит на нет. Брок хлопает его по колену и говорит: «Давай, поехали дальше», хотя Баки уже, честно говоря, думал, что его выкинут сейчас нахуй из машины. И наконец у него выходит сдвинуться с места плавно, плавнейше, за что он тут же получает довольное: «Молодец».       При выезде на трассу они меняются местами, но Баки этому рад – он откровенно устал. Пересаживаясь за руль, Брок обращается к нему:       – Так, ну, давай. Сюрпризы сюрпризами, но мне надо вбить локацию в навигатор.       – Я буду говорить тебе, куда ехать.       – Это настолько сюрприз?       – Да.       – Ну, хорошо.       Вообще Баки до последнего думает, что Брок догадается и все испортит. Он все-таки по ресторанам спец. Но то ли тот действительно не догадывается, то ли не хочет портить сюрприз, но не говорит ничего. Даже когда они паркуются и вот уже собственно вывеска, все ясно, Брок не дает никаких комментариев, молча закрывая машину.       – Я не знаю, может, ты тут, конечно, был… – начинает Баки, но Брок качает головой:       – Нет, не был. Но я слышал про это место.       – Я думал, ты все рестораны в городе объездил по нескольку раз.       – Ну да, почти, – улыбается тот. – Но я гоняюсь за кухней, а не за антуражем.       Баки закатывает глаза. Ну, вот опять не угодили его гурманскому величеству. На эмоциях хочется послать его к чертям, но Брок вдруг берет его под руку и заговорщицки шепчет:       – Я надеюсь, ты понимаешь, что темнота не означает отсутствие инфракрасных камер наблюдения?       Баки пихает его в бок, праведно возмущаясь:       – У меня даже в мыслях не было!       – Это радует, – ржет Брок. – А ты заказал столик?       Ну, он издевается, да?       – Ты можешь расслабиться и ни о чем не думать, в конце-то концов?! Я не пятилетний ребенок и ты не первый, кого я веду в ресторан!       Ну, ладно. Прям в ресторан, может, и первый. Девчонок Баки водил в кафешки без заказа столика, но, блять, он заказывал столы на свой день рождения и на мамин отец иногда поручал ему эту миссию. Баки еще вчера ночью забронировал время на сайте – не дурак.       – Хорошо, я молчу.       Он действительно замолкает, уступая Баки почетную миссию общения с хостес. А еще – несколько странно, но – так и не убирает с него руку. Обнявшись, они проходят пару метров от машины, но дальше неудобно и при входе в ресторан расцепляются. Пока Баки общается с хостес, Брок держит его за карман джинсов – просто пальцем оттягивает карман. Потом, когда официант проводит их в кромешную темноту «темного зала», они тоже держатся за руки – и это логично, конечно. Разъединяются, когда садятся за столик, но стоит Баки непосредственно сесть, как Брок прижимается к его колену своим. И это неслучайно. Ну, он никогда так не сидел, это неудобно, да и места здесь достаточно – но стоит чуть сместить ногу ради эксперимента, Брок снова ее находит.       Темнота кромешная. Баки не знает, как этого добиваются, все равно же – даже ночью – ты что-то различаешь: какие-то очертания, силуэты. А здесь – ничего. Никаких источников света. Телефоны они оставили при входе, то есть даже при желании ничего не подсветишь и не разглядишь. И не выйти отсюда без помощи официанта.       – Забавное место, да? – отмечает Баки, потому что это все так необычно и ощущения своеобразные, конечно, но в целом прикольно.       – Да, необычно, – подтверждает Брок.       Баки чувствует и слышит его движения, скрип стула – тот, судя по всему, подается чуть вперед, кладет руки на стол. Баки тоже двигается вперед, сам находит его колено в изменившейся позе и нащупывает его ладонь – удивляясь тому, насколько она неожиданно холодная.       – Тебе холодно? – спрашивает Баки с удивлением. Потому что из них двоих всегда мерзнет он, а не Брок. А тут не холодно.       – Нет, я в порядке.       – Тебе не нравится здесь?       – Нет, мне все нравится. Еще даже еду не принесли – я тебе по итогам откомментирую, поверь, – отвечает тот в своей обычной манере. – Спасибо, что организовал. Запоминающееся место. Я б тебя поцеловал, но нихуя не вижу. А, подожди, у меня есть решение.       Брок целует его руку. Баки переплетает их пальцы – и этот паззл начинает складываться в его голове по кусочкам, буквально в реальном времени. Больно складно Брок пиздит – в смысле с чего он вдруг такой милый, он же обхаивает все, не стесняясь, обычно. Если он знал про это место, но не был тут – то должна быть причина. А еще это неожиданное желание подержаться за руки – как бы, может, и продиктовано романтикой вечера, но как бы, может, и нет. Прошло много времени, но Баки вспоминает обрывки их разговора – пожалуй, первого нормального разговора о чем-то более-менее личном – трепался Брок про БДСМ, конечно, о чем еще он мог трепаться. Что все он пробовал, все он умеет, охуительный у него болевой порог и все такое. Единственное исключение – веревки. Ограничение подвижности. Баки помнит собственное удивление – «тебя пугает… беспомощность?» И именно это Баки и чувствует сейчас – в кромешной темноте. Только если для него это по большей части забавно и необычно, то…       Он не успевает додумать эту мысль, потому что подходит официант. Брок делает заказ и постукивает пальцем Баки по ладони, чтобы тоже сделал, потому что официант задал вопрос: «А вам?», а Баки молчит уже секунд пять.       Но вместо заказа Баки просит:       – Пересадите нас в «светлый зал». Мне здесь не нравится.       Даже если он не прав, даже если надумал, то так будет лучше. В конце концов, что за прикол провести вечер, не видя друг друга?       Брок никак не комментирует его решение. Не подсмеивается, что Баки испугался темноты (хотя, зная его, это была бы как раз самая естественная реакция), но и не благодарит – даже завуалированно – ни словом, ни взглядом не выдает ничего. Но заметно оживает. Баки даже интересно, потеплели ли у него ладони, но держаться за руки тот уже, конечно же, не стремится. Углубляется в меню, которое ему нравится видеть, а не заслушивать.       И как бы Баки понимает, что сделал правильно (даже если его опасения беспочвенны, лучше было подстраховаться), но все равно жутко обидно, что его необычное свидание провалилось: они тупо сидят в ресторане и по сути ничего нового. Брок делает заказ сам, еще и за Баки что-то решает, хотя по идее должен «не думать ни о чем» – и он не то чтобы вредничает, это выходит как-то само собой, очень естественно, просто у Баки не получается взять ведущую роль – не получается и все. В силу возраста или в силу характера, но как бы он ни старался, в итоге все равно Брок рулит, а он – дама на выгуле и может «не думать ни о чем» – вот уж отсутствие активности с его стороны точно никак не скажется на результате.       Брок заказывает ему вино, а сам пьет минералку. Это стандартная ситуация – Баки вообще не видел, чтобы тот пил. Единственное исключение – в «ГИДРЕ» слизывал текилу с его тела, но это было как бы не ради текилы очевидно, да и этой текилы там был мизер, больше на пол утекло. А, ну, и еще пил с ним на пару в их первый раз, когда у Баки вышла позорная осечка – но Брок тогда буквально несколько глотков вина сделал. А так, Баки вообще не видел, чтобы он пил. Даже в день их знакомства, когда тот типа пришел в клуб расслабиться с друзьями, Брок не был пьяным после – Баки бы почувствовал. Такое ощущение, что текилу он тогда заказывал с единственной целью – к нему подкатить.       Делая глоток вина, Баки спрашивает:       – Ты принципиально не пьешь?       И косится на его минералку.       Брок только плечами пожимает:       – Не хочу бросать тачку в городе. Да и меня выносит быстро с алкоголя, честно говоря.       Надо же, какие детали вдруг открываются. Хитро ухмыляясь, Баки пододвигает ему свой бокал.       – Ну, так ты же хотел «ни о чем не думать».       – Но не таким образом, – отвечает тот, возвращая бокал на его сторону стола.       – А каким?       Брок делает вид, что увлечен едой, стремясь сделать вопрос риторическим. Ага, как бы не так. Баки снова пододвигает ему бокал.       – Твой стейк очень хорошо сочетается с красным вином.       – Но не с этим.       – Ладно, не важно. Если я говорю тебе выпить, то ты должен это сделать. Я же «верхний», мы договорились. Или ты мне не доверяешь? – Баки хочет поймать его на обычную песню про доверие, но неожиданно не выходит: бокал возвращается ему, а Брок без обиняков с милой улыбочкой отвечает:       – Я не доверяю.       Обидно, знаете ли. Баки не ожидал, конечно, такого ответа.       – В смысле? И что ты думаешь, я тебе сделаю?       – Проблема не в том, что ты сделаешь, проблема в том, чего не сделаешь. Что насчет моей тачки? Если чисто гипотетически ты планируешь сесть за руль, то напомню – ты уже выпил, а я нет. Один из нас должен оставаться трезвым. И это уже не ты.       – Я абсолютно трезв. Я сделал всего один глоток вина. И в отличие от тебя, меня не «выносит» с алкоголя. У меня высокий алкогольный порог, знаешь ли. У тебя вот болевой, а у меня алкогольный.       – Боюсь, что полицейским будет глубоко насрать на все твои пороги. Тебя остановят стопроцентно – ну, потому что водишь ты пока неуверенно – и про свежеполученные права можешь забыть.       – Да не буду я садиться за руль, Брок. Я не дебил. Я вызову такси.       – Ну, долго тебе придется искать такси, которое согласится ехать до моего дома.       – Мы можем поехать ко мне. Зато сегодня будешь «ни о чем не думать», как ты и хотел. А утром возьмешь такси и доедешь до сюда – ничего с твоей машиной за ночь не произойдет. Тут езды от моего дома полчаса – максимум. Как тебе план?       Брок зависает на мгновение, потому что план, конечно, весьма неожиданный.       – А Стив?       – В Канзасе.       – Вот это его занесло, – усмехается Брок и вновь возвращается к еде. Все еще пытается слиться с разговора, но Баки не отстает:       – Во сколько тебя разбудить?       – Я еще не давал согласия.       – Ты дал согласие, когда сказал, что я буду «верхним».       – И тогда я согласия не давал.       – Ну мы же взрослые люди…       – Блять.       Брок ржет, пытаясь то ли ухватить его за нос, то ли ущипнуть за щеку – но Баки успевает среагировать, и они хватают друг друга за руки в шуточной борьбе, как два подростка-дебила, с грохотом ударяясь коленями о столешницу и чуть не опрокидывая собственно сам бокал раздора.       – Ну что, ты мне доверяешь? Сможешь настолько отпустить свой чертов контроль? Давай. Ты же хочешь, – подначивает его Баки, встречая уже какие-то совсем вялые аргументы против:       – Ты не унесешь меня на себе.       – Унесу. Я теперь хожу в качалку.       – Да, я заметил.       А сказать была не судьба? Мудак.       – Ну, тебе понравилось то, что ты заметил?       Брок делает какое-то непонятно многозначительное лицо и вновь берется за приборы. Молча.       – Мне кажется, тебе стоит выпить вина, чтобы отвечать на все мои вопросы.       – План в этом?       – Ага. Можем еще сыграть в «правда или действие». Отличная алкогольная игра.       – Кто-то должен оставаться трезвым, – продолжает нудеть тот.       – И это буду я. Давай.       Баки снова пододвигает ему бокал, и снова Брок его отодвигает.       – Мне больше понравилась идея с «правдой или действием».       Забавно. Баки просто так это ляпнул, не думал, что Брок в принципе согласится, но… значит, что-то тоже хочет узнать. Или скорее заставить его отвалить каким-нибудь «действием».       – Ну, начинай тогда.       – Почему я?       – Как более опытный игрок, конечно же.       Брок одним взглядом показывает все, что о нем думает. Но больше не спорит и выбирает:       – «Действие».       Ну, еще бы. Понимает, что Баки куда больше интересует «правда». Но забывает про бокал вина, который Баки с демоническим хохотом тут же пододвигает ему. Вот и все. Попался.       – До дна.       Не слишком Брока это радует, но он пьет. И Баки интересно даже – ради чего тот сдался? Что такого хочет узнать или заставить его сделать? Господи, лишь бы только не начал игры в эту свою богомерзкую «публичность». А он может. Вариант с «действием» представляется куда более вероятным и опасным, а «правда» – ну, что такого Брок может спросить? У Баки нет от него секретов, он вообще перед ним максимально открыт и абсолютно честен. И потому уверен, что абсолютно ничем не рискует, когда говорит:       – «Правда».       Брок смотрит на него внимательно и вдруг выдает:       – Только играем по-честному, да? Ты мне сейчас действительно ответишь правду, договорились?       Баки, конечно, кивает. Но что-то его неслабо настораживает эта уточняющая ремарка. Брок фиксирует на нем взгляд, дожидается, пока Баки посмотрит в глаза в ответ, и спрашивает:       – Тебе вообще нравится БДСМ?       Блять. Просто блять. Баки чувствует, как у него краснеют уши и щеки. Он отводит взгляд, кусает губы, кажется, до крови. Открывает рот и не знает, что ответить. Боится его реакции. Действительно боится. Брок уже все понял, раз задает этот вопрос, а Баки просто не знает, что сказать в свое оправдание.       – Ну? Я дождусь от тебя «правды» или как?       Ладно, будь, что будет. Брок уже все понял и так, выкручиваться бесполезно. Нервно прочищая горло, Баки наконец говорит:       – Нет. Мне не нравится. Ну, может отдельные моменты, но…       Его «но…» повисает в воздухе. Он даже взгляд на Брока поднять боится, только слышит в воцарившейся между ними тишине не слишком обнадеживающее:       – Охуительно, конечно.       И через пару секунд:       – Зачем тогда ты пришел? В самый первый раз. Сказал, что тебе понравилось, хочешь попробовать, тебе нравится, блять, сопротивляться. Я же предложил просто потрахаться. Если ты этого и хотел, то…       Баки перебивает его на полуслове:       – Я не хотел просто потрахаться. Я хотел быть тебе интересен. А тебя интересовал БДСМ. Я видел, что тебе нравится именно это, ну, а мне нравился ты. И как бы если ты идешь в комплекте с БДСМ, то…       – То что?       Баки выдыхает, растирая лицо ладонями.       – Да ты будешь злиться.       – Ну, я уже злюсь. Или не злюсь. Блять, ты просто такой придурок – слов нет… Или я придурок, что связался с ребенком.       – Я не ребенок, – хмурится Баки обиженно. Хотя уши пылают от собственной глупости. – Когда ты понял?       – Я не знаю. Наверное, на «лодочках». Ну, это была очень странная тема с «лодочками», и я как-то задумался: а что вообще происходит? Потом эти четыре месяца у меня было время, знаешь, все обдумать и проанализировать. Окончательно убедился, когда мы снова встретились и на мой вопрос «что там у тебя с БДСМ» ты надулся, будто тебя оскорбили.       Это все, конечно, очень складно, но:       – Ты не мог не замечать, насколько ты мне нравишься.       Брок лишь плечами пожимает.       – Ну, нравлюсь – ну и что? Это логично. Я нравлюсь тебе, потому что даю то, что тебе нужно. И это – по твоим словам – БДСМ. Ты тоже мне нравился, а как иначе? Мы должны нравиться друг другу, чтобы было по кайфу. Никакого противоречия. Для меня это было лишним подтверждением того, что тебе нравится то, что мы делаем.       Ладно, это все в прошлом уже. Куда важнее другое:       – И что, без БДСМ, я тебе неинтересен?       – Засчитаешь мне это как «правду»?       Баки кивает.       – Вообще когда я тебя увидел – впервые увидел – я просто хотел тебя выебать. Подумал, где Ситуэлл достал такого красавчика и почему я раньше тебя не замечал. А сессий с «официантами» я в принципе не устраиваю, я тебе уже говорил. Даже сажая тебя в машину, я, наверное, еще надеялся просто потрахаться. Но ты был так резко негативно настроен, а отпускать тебя как-то уже не хотелось, что я решил чуток тебя попугать безболезненно – думал, может, желание придет в процессе. У тебя. Все-таки насилие в сексе меня возбуждает исключительно по предварительной договоренности. Но ты разрыдался, наутро обхамил меня, я сделал еще одну попытку подкатить, когда пришел к тебе в кафе, но – господи, ну, у тебя и рожа была, я до сих пор помню. В общем, я забил. Ну, не судьба. Мы не всегда получаем то, что хотим, верно? И тут вдруг ты являешься. С посылом «мне понравилось», «я хочу попробовать еще», «разобраться в себе». Ну, да пожалуйста, не вопрос – я охуительный «верхний». Придумываю что-то, стараюсь тебя впечатлить…       – Впечатлить? – переспрашивает Баки, не веря своим ушам.       – Ну, да. И понять, что тебе нравится. И все никак не понимал – что, блять, не так. То ты ловишь сабдроп, то убегаешь, то рыдаешь. У меня в жизни таких проблемных «нижних» не было. Но я думал, это из-за возраста, может.       Вот это вечер охуительных откровений… То есть, блять, один терпел, а второй впечатлял. Хороша парочка.       – Ты дурак, – ржет Брок.       – А ты, блять, нет?       Впечатлятор хренов.       – Я все это время просто хотел с тобой нормально потрахаться…       – Ну и сказал бы. Что ты из себя строил? Как только ты сказал, мы и потрахались, если ты заметил. Я тоже хотел с тобой потрахаться. Знаешь, каких мне усилий стоило себя сдерживать? Я думал, что это тебя во время сессий кроет просто. Так-то ты рожу кривил.       Просто. Нет. Слов.       – Я не умею читать мысли, я предупреждал.       Да уж. Баки это понял. Ему всегда казалось, что Брок издевается специально, а теперь Баки видит, что все свои метания, страдания и переживания он просто выдумывал и создавал сам. Играл в какие-то игры… И в итоге сам же себя и переиграл. Настал этот страшный момент признания, что никакой БДСМ ему не нужен – и не такой уж он страшный, этот момент. И даже тогда не был бы страшным.       – Твоя очередь, – напоминает Брок. – Ты заставил меня сказать «правду», так что давай.       – «Действие», – выбирает Баки для разнообразия.       – Просишь счет и расплачиваешься моей картой.       Гавнюк. Ладно, хоть Стиву он не будет должен. Но пока счет несут Баки получает от Брока вполне ожидаемое «действие» и заставляет выпить еще один бокал вина. Вообще в этой игре все как бы стараются выбрать «правду», это очевидно проще. Но вот существуют исключения. Но ничего, такими темпами Брок еще накачается и разговорится, там и играть не надо будет.       На заднем сиденье такси они обмениваются исключительно «действиями» и сосутся безбожно. Где-то на подкорке Баки немного стыдно перед водителем, но в целом похуй. Он в принципе и отсосать готов – если Брок попросит. Да на все готов, чтобы ни попросил. Но когда Баки слышит очередное «действие», сказанное ему в ухо, то не может удержаться и сам шепчет едва слышно: «Отсоси мне». В целом давая шанс не услышать. Но Брок вытягивает из бумажника две сотки баксов и отдает водителю, обмениваясь с ним парочкой фраз на тему «приятного сервиса», «хорошего музыкального вкуса», а в завершении этого смолл-тока просит сделать музыку погромче. Водитель деньги берет и поворачивает колесико на магнитоле. Баки не знает эту песню, что-то джазовое, вроде, а он не разбирается в джазе, но, блять, теперь эта музыка будет иметь для него самые приятные ассоциации. Брок еще отсасывает ему неумолимо в такт – ускоряется и замедляется вместе с музыкой. В машине темно – об этом тот позаботился, еще когда они садились. Баки впивается пальцами в его плечи, оттягивает за волосы, и самое сложное, конечно, не застонать. И, кажется, он не справляется. Но плевать.       Когда они вваливаются в квартиру, безудержно целуясь, Баки выдыхает ему в губы очередное:       – «Действие».       Потому что в «действиях» он сейчас заинтересован куда больше. Брок отстраняется, упираясь рукой в стену, и командует:       – Раздевайся.       И Баки ловит себя на мысли, что есть моменты, которые ему нравились и нравятся в БДСМ. Нельзя сказать, что он прям вообще не ловил кайфа от того, что между ними происходило.       – Знаешь, когда ты командуешь, меня заводит. Это можно оставить, – признается Баки, скидывая с себя одежду в нетерпеливой спешке.       – Я учту, – ухмыляется Брок и без предупреждения шлепает его по заднице, но скорее звонко, чем больно. – А так тебе нравится?       – Да.       – «Действие».       – Выеби меня. Как ты хотел это сделать тогда, в «ГИДРЕ». Как бы ты сделал.       – Как скажешь.       Он не раздевается. Даже куртку не снимает. Только расстегивает ремень, и Баки это возбуждает невероятно. Он действительно чувствует себя мальчиком из «ГИДРЫ», которого тот купил и сейчас трахнет так, как хочет. И теперь с ним это возбуждает до жути.       – Так сколько берешь за ночь?       Баки моргает удивленно – он не ожидал этого вопроса, да и порядок цен ему неизвестен, а потому ставит в тупик. Брок трактует его замешательство по-своему, тут же меняет тон голоса, улыбаясь ласково и целуя за ухом:       – Ну, ладно, котенок, если ты не хочешь в это играть…       – Нет, я хочу. Подожди. Я хочу, – выдыхает Баки, обнимая его в ответ. – У меня есть стоп-слово, я скажу его, если что. Просто я немного растерялся. Но я хочу. Правда. Мне не все не нравится. Что-то нравится, наоборот. Спроси еще раз.       Ну, он мягче, конечно, спрашивает снова:       – Сколько берешь за ночь?       – Штуку баксов.       – И что я получу за штуку баксов?       – Все, что захочешь.       Баки не знает, что должны отвечать на такой вопрос «официанты». Типа перечислять свои умения или что? Но явно не то, что ляпает он, потому что Брок смеется, ласково прикусывает ему мочку уха, и шепчет:       – А я думал, ты любишь сопротивляться. Нет?       Он хочет, чтобы Баки сопротивлялся. Да, он же зацепил его поэтому – потому что «выебистый» и любит сопротивляться. И вариантов множество – это же игра. Можно попытаться отбиться, послать его нахуй – он же этого ждет и дает разрешение. Но Баки вдруг понимает, что не может. И не хочет. И опуская взгляд, выдыхает:       – Я не могу.       – Ну, и не надо. Я тебе говорил, что это глупо. И истинное наслаждение в другом.       Истинное наслаждение отдаваться и хотеть отдаться. По сути Баки ведь всегда этого хотел. С самого начала. Но гордыня не позволяла, какие-то предрассудки, мнение интернет-гуру о том, как надо цеплять и как удерживать. Ну, и чего он этим добился? А добиться действительно получилось, когда он стал говорить откровенно. И уступать там, где хотелось уступить. Не строя из себя того, кем не является.       Сам опускается на колени, расстегивает его брюки и берет в рот его член – и Баки это нравится. Нравится вкус, нравится запах, нравятся его стоны, мягкие поглаживания на затылке, нравится стараться ради него, захлебываться слюной и давиться, закашливаясь воздухом. Делать все, чтобы нравилось ему. И ноги раздвигать перед ним, распластавшись по стене, тоже нравится. Выстанывать его имя, выгибаться, насаживаясь на пальцы, вставать на носки, потому что удовольствие становится невыносимым, и опускаться, потому что точно так же невыносимо мало.       Баки выгибается перед ним, раскрытый и влажный от смазки и думает, что Брок возьмет его так – трахая в стену лицом. Они же вроде как играют в шлюшку и клиента. Ну, начинали играть, но все как-то посыпалось. Оба забылись и вышли из роли. Но слышит хриплое «повернись» и подчиняется. Разворачивается на ватных ногах, ища опору в стене и в нем, закидывает руки ему на плечи и очень вовремя. Потому что Брок вдруг обхватывает его под бедра и резко поднимает вверх. На инстинктах Баки, что есть сил, хватается за его плечи, сквозь гулкий стук собственного сердца едва различая сбивчивый шепот:       – Не бойся, не бойся. Чуть ниже опустись. Я держу, не уроню.       Баки немного ослабляет хватку на его плечах, медленно съезжая по стене и в буквальнейшем смысле садясь на его член. Брок раздвигает ему ягодицы и резким толчком загоняет чуть ли не по гланды – такое, блять, ощущение, потому что отзывается в груди и даже дышать тяжело, воздух будто не проходит сквозь легкие, застревая. Баки весь сжимается на нем, подвывая, но, боже, как же это хорошо. Вот уж не думал он, что когда-нибудь потрахается на весу. Ощущения непередаваемые – гравитация очень удачно усиливает фрикции, это жестко, это максимально глубоко – никак от этого не уйти и не отстраниться, а его сильные руки, сам факт, что он Баки держит – трахает и держит – это, блять, какая-то абсолютная власть и абсолютная беспомощность.       – Как хорошо… боже… как хорошо…       Уверенный, что его удержат, Баки смелеет настолько, что даже опускает одну руку, чтобы иметь возможность себе дрочить, выдыхая в беспамятстве:       – Боже, боже, боже… Брок… мне так хорошо с тобой, так хорошо с тобой, ты самый лучший… Брок…       Он захлебывается стоном, а это «о» в его имени становится бесконечным. Баки так и кончает, растянутый на его члене, но просит не останавливаться, кончить в него, кайфуя от этой послеоргазменной чувствительности на грани. Впрочем, недолго. Пересохшими губами повторяет его имя – теперь уже специально, вспоминая, что ему нравится. И желая делать так, как ему нравится. Получая в ответ его довольный взгляд и одобрительный рык.       Когда Брок его отпускает, у Баки течет по бедрам, а колени подгибаются сами собой. На обессиленных ногах он съезжает вниз, и Брок ловит его за локоть в последний момент. Дает опереться о себя, а сам опирается о стену. Баки проводит ладонью по его куртке – ну, потому что он все еще в курке, в одежде и джинсы у него испачканы, но не критично – пара капель всего. Баки вдавливает их пальцами в ткань и выдыхает:       – Это было просто запредельно. Просто… у меня нет слов.       Брок смеется, целуя его.       – Я вот сейчас похожу в зал и тоже буду трахать тебя так.       – Жду не дождусь.       – Сомневаешься во мне?       – Наоборот, предвкушаю.       Брок отлипает от него и от стены, наконец снимая куртку и ботинки. А Баки все не унимается:       – Я буду первым, кто выебет тебя так?       – Баки, мне сорок лет, – заводит тот свою любимую пластинку. – Первым ты уже не будешь ни в чем. Поезд ушел. Еще до твоего рождения.       – Ладно, тогда я буду последним.       – Звучит угрожающе, – Брок смеется и вновь подхватывает его под бедра, сажая к себе на руки. – Где у вас тут душ? Рули давай.       Баки пытается найти ему что-нибудь переодеться, но безуспешно. Его футболки и штаны – даже самые, казалось бы, просторные – Броку малы. Ну, во что-то он влезает со скрипом, но это настолько в обтяг, что двигаться невозможно. Без ущерба для ткани – так точно. В итоге Брок остается в своих же трусах и футболке, которую Баки практически сразу заливает пивом. Это происходит случайно, но если бы не произошло, то стоило бы сделать специально. Потому что отделывается он всего лишь шлепком по жопе и закатыванием глаз, а вот футболку Брок снимает. И даже не заставляет тащиться в прачку внизу, чтобы закинуть ее в машинку. Просто забивает и все. Зато Баки с нескрываемым наслаждением облапывает его спину и торс, прижимается, как скат – чувствуя каждую перекатывающуюся мышцу своим телом. Они валяются на диване, лениво целуясь, с откупоренной бутылкой «Джек Дениэлса» и сигаретами. Баки все окна открыл, но все равно уже, кажется, ни черта не видит в этом дыму. Да и похуй. Все, что надо, он прекрасно чувствует.       – Скажи «правда», – выдыхает Баки ему в плечо, уже еле ворочая языком.       – Нет, я говорю «действие».       – Я смотрю, ты боишься «правды».       – А ты боишься «действий», – не остается Брок в долгу. И Баки не знает, как его подтолкнуть. Он уже и без того бухой, спаивать его дальше не имеет смысла. Да и Баки сам уже хорош. Садится на него верхом и предлагает:       – Хочешь я скажу тебе одну «правду» – вне очереди и без твоего вопроса. Но гарантирую: тебе понравится.       – Ну, давай.       – Я знаю, что наша «случайная встреча» случайной не была.       Брок смеется и даже не отрицает. Делает еще один глоток из бутылки и очередную затяжку сигареты. Смотрит на него внимательно затуманенным взглядом и ничего не говорит. Баки придвигается ближе и просит:       – Скажи мне тоже какую-нибудь «правду», которая мне понравится.       Сигарету Брок тушит, обхватывает ладонью его лицо и целует с горьким-горьким вкусом табака и обжигающим привкусом виски, которое Баки держал для особого случая. И вот этот случай настал.       – Ты не выходил у меня из головы. Все эти четыре месяца.       Баки в блаженстве закрывает глаза, чувствуя, как по всему телу расползается приятное тепло абсолютного счастья. Ерзает у него на коленях, вжимаясь лицом ему грудь, и спрашивает едва слышно:       – И зачем ты ждал тогда эти четыре месяца?       – Я не хочу разрушить тебе жизнь. Но я… не могу остановиться.       Ну все, дружок, ты пьян. Но Баки и сам не лучше.       – Моя жизнь рухнет без тебя.       – Глупости.       Может быть. Но никто из них не может остановиться. Баки насаживается на его член, неторопливо двигая бедрами и фиксируя его затуманенный похотью и алкоголем взгляд:       – Когда ты понял, что влюбился?       – Я не… блять…       Баки толкается до конца, насаживаясь глубже, и замирает.       – Если ты не будешь говорить, я не буду двигаться.       Брок пробует толкнуться сам, но Баки со всей силы пригвождает его бедро к дивану. Тот делает пару вдохов открытым ртом и выдает:       – Ну, на «лодочках», конечно. В тебя невозможно было не влюбиться.       Баки трахает его сам, в неторопливом темпе, насколько позволяет алкогольная медлительность и разъезжающиеся в стороны ноги.       – Жалеешь, что сказал мне «забудь»?       – Нет, нихуя.       – Нихуя?       Гавнюк. Баки снова останавливается.       – А «знай свое место»?       – Об этом жалею.       Ну, раз жалеешь, то можно и сделать пару поощрительных движений.       – А «не увлекайся»?       – Ничего такого страшного в этом не было. Блять, Баки! Двигайся уже!       Брок скидывает его с себя, безжалостно дотрахивая лицом в диван. И медленно отсасывая после.       В душ они не идут, вытираясь влажными салфетками, просто лежат голые практически друг на друге под пледом, потому что Баки холодно, а Брок продолжает курить. Млея от этой близости и этого тепла, Баки уже без всяких игр спрашивает, зная, что получит ответ:       – Зачем тебе вообще БДСМ? Если тебе нравится просто трахаться?       – Ну, это с тобой мне нравится. Потому что ты мне нравишься. А так – непонятно с кем – трахаться скучно. Надоедает за столько лет. Когда ты все попробовал, все свои желания осуществил – это становится неинтересно. Секс ради секса, каким бы навороченным и разнообразным он ни был, надоедает. БДСМ – это другое. Это целая культура, психология. И главное, что ты получаешь – это иллюзию любви. Просто секс этого не дает. А обмен ролями, погружение в эти роли, эта связка – когда один доверяет себя другому, полностью растворяется в другом – это же любовь в миниатюре. А все люди хотят, чтобы их любили. Но боятся любить. Это же больно. Но все хотят, чтобы любили их, чтобы заглушить боль. БДСМ – это такой безопасный субститут. Обмен заботой и любовью, погружение в собственную слабость, угождение другому, но в границах. Если я отдам, то я обязательно получу. Это уже оговорено. В жизни не оговорено ничего. Поэтому так страшно отдать. А еще страшно и стыдно ошибиться. Хочется каких-то гарантий – что ты нужен, тебя не бросят, твои старания ценят – но в жизни таких гарантий никто тебе не даст. А в рамках сессии – какой бы жесткой они ни была – ты свою отдачу получишь. Ну, если твой партнер не конченый мудак, конечно. Но в жизни даже с самым прекрасным человеком может не срастись. Просто потому что.       – Я смотрю, ты много на эту тему размышлял, – пьяно смеется Баки ему в плечо.       – Да.       – Не проще ли было завести нормальные отношения? Зачем нужен субститут любви, если можно завести нормальные отношения?       – Заводят собак.       – Не придирайся к словам.       Брок больше не говорит ничего, расслабляется под ним, и у Баки ощущение, что он сейчас так и заснет. А хочется просто знать:       – У тебя вообще были отношения? Сколько длились самые долгие?       – Ну, а что для тебя отношения? Я не знаю.       – Ну, там жить вместе, любить друг друга – да что тут объяснять?       – Тогда нет. Я никогда ни с кем не жил. Не считая случайного соседства от безденежья.       Баки уже хочет успокоиться, внутренне решая, что вот в этом он как раз и станет у Брока первым. Первым, с кем у того действительно все будет серьезно. Но вдруг Брок подтягивается на локтях, делает еще один глоток виски и говорит, хотя Баки уже и не ждет. Но тот, видимо, сам, надравшись, решает, что самое время все-таки попиздеть о бывших.       – Я не знаю, было ли это отношениями в твоем понимании. И мне сложно сказать, сколько это все длилось… В совокупности лет десять, наверное. С переменным успехом. Мы то расставались, то сходились. Не общались годами, а потом снова… Как-то так.       И Баки знатно прихуевает от внезапно открывшейся «правды», которую он так хотел узнать, но совершенно оказался не готов услышать. Задавая вопрос про отношения, он рассчитывал на ответ вроде – «пару месяцев от силы». Ну, как и у него самого. Но вот они с Броком встретили друг друга, осознали и все у них будет теперь. И это внезапное признание про десять лет – как обухом по голове. Да, Броку сорок один год, Баки у него не первый, все это ясно, но… десять лет? Десять гребанных лет он там с кем-то с переменным успехом то сходился, то расходился? И особенно интересно, конечно:       – И кто за кем бегал?       – Я за ним.       Баки кажется, что его выкинуло сейчас в параллельную вселенную. Ну или он уже напился до «белочки».       – Он что – слепой? Или убежденный натурал?       – Ну, был, наверное. До встречи со мной, – ржет Брок, и Баки убеждается, что вселенная все та же, а рядом с ним все тот же самодовольный мудак.       Пытаясь проследить хоть какую-то логику, Баки предполагает:       – Он втянул тебя в БДСМ?       Брок начинает ржать: он пьян и в своих воспоминаниях. А Баки так невозможно обижен и он так люто ненавидит того человека, воспоминания о котором заставляют Брока так искренне смеяться до слез.       – Нет, ты что! Он вообще не выносил всю эту тему. Сказал, чтобы я к нему не смел с этим лезть и сам завязывал. Мы ругались из-за этого часто. Я специально его выбешивал – выбирал практики так, чтобы оставались явные следы. Хотел вызвать ревность. Только потом понял, что бесился он не из-за этого, а из-за того, что это типа небезопасно. Беспокоился обо мне.       – А как вы познакомились? – спрашивает Баки, не уверенный, что хочет это слушать, но уверенный, что знать ему необходимо.       – Я попал в аварию: разбился на мотоцикле. А он был хирургом. Поставил меня на ноги. Учил заново ходить – это как бы не его задача была, но это делал он. Он очень много для меня сделал… В целом.       Брок с такой нежностью о нем говорит, что Баки не может удержаться и спрашивает то, что ему знать, пожалуй, не хотелось бы:       – Ты его любил?       – Не то слово.       И Баки просто охреневает от того, как это сказано. Будто всю душу вынимает.       – А он тебя?       – Думаю, да.       – И почему тогда у вас не вышло?       Брок растирает лицо, явно из последних сил борясь со сном.       – Ну, когда мы познакомились, он был женат. И у него был сын. Потом появился второй. А потом и дочка родилась. Каждый раз это было поводом для очередного расставания, как ты понимаешь.       – Ну, а теперь вы расстались окончательно?       Он молчит. Смотрит в пустоту, моргает пару раз расфокусировано и ничего не отвечает. Он пьян, конечно, но все равно Баки бьет по нервам это молчание. Душит ревность. Брок о нем так говорит. С тоской. С придыханием. Да, ясно, что ему сорок один год, он прожил две бакиных жизни и, конечно, у него должны быть свои переживания, своя «большая любовь», Баки никогда не будет для него первым и единственным, как Брок для него. Но осознавать это больно и обидно. И в миллион раз больнее, когда он так, блять, говорит об этом херове хирурге, что невыносимо слушать. Спас его, поставил на ноги. И Баки не может удержаться от невольного болезненного сравнения – его-то Брок снял в клубе, блюющего в раковину. Охуительное, блять, знакомство было. Конечно, как тут его серьезно воспринимать.       – Это он научил тебя готовить? – вдруг догадывается Баки. Мистер совершенство для мистера совершенство.       Брок улыбается мечтательно и говорит:       – Да. Он вообще многому меня научил, многое мне дал. Иногда я ловлю себя на мысли, что то, что было с ним, все те моменты, мы вместе – стоило того, что было после. Всей той боли и ужаса... Не знаю, как для него. Для него нет. Боже, что я несу… Для него, конечно, нет. Но для меня – я благодарен за каждую секунду, что он мне отдал. Что была мне отмерена с ним…       Ну, все, он начинает заговариваться, впадая в забытье. Что ж, программа «забыться и ни о чем не думать» выполнена. А с Баки на сегодня хватит ебаной «правды». Теперь ему тоже хочется «забыться и ни о чем не думать», блять.       Он перетаскивает Брока в кровать – спасибо, конечно, что тот в состоянии перетащиться сам: Баки бы его не унес. А бросить на диване не смог бы – слишком хочется засыпать рядом. Ему обидно, одиноко, душит ревность, и Баки обхватывает его ногами и руками, как может, не желая отпускать, не желая никому отдавать. И понимает, что ему мучительно необходимо знать одну вещь. Одну последнюю – о том человеке. Просто надо.       Непонятно зачем, но надо:       – Как его зовут?       Брок не отвечает. Лежит на животе расслабленно, уткнувшись лицом в подушку. Но Баки расталкивает его, требуя:       – Скажи, как его зовут?       – Кого? – бормочет тот сквозь сон, не понимая.       – Человека, которого ты любишь.       – Никого я не люблю, отстань.       Он накрывается одеялом с головой, но Баки стаскивает с него одеяло, пытаясь добиться ответа:       – Хирург, Брок. Давай сосредоточься. Как его зовут?       Брок отталкивает его руку, возвращает себе одеяло и уже из-под него Баки слышит:       – Я не хочу вспоминать.