Шерлок Холмс: Человек, стоящий за чудом Весной 2010-го очереди растянулись на целый квартал, люди всех возрастов, рас и сословий стояли часами, неделями, ради одной цели: выставка “КАРТИНЫ II” художника-феномена Шерлока Холмса. Я сама стояла как минимум трижды ради возможности провести несколько часов, разглядывая вместе с толпой четырнадцать живописных работ Холмса, настолько реалистичных (“Клянусь, я видел, как eё величество вздохнула”, – восклицает один поклонник), настолько полных “умышленной витальности”, как выразился сам Холмс в предыдущем интервью, что не только физически ощущаешь присутствие всех тех, кого Холмс так филигранно изобразил, но и присутствие “уровня мастерства, невиданного со времени [Томаса] Лоуренса (1769-1830)”, – объясняет Ирен Адлер (куратор ближайшей выставки Холмса в Национальной портретной галерее), – “или даже такого крупного гения прошлого, как Веласкес (1599-1660), с вниманием к нюансам и деталям, достойным самого да Винчи. Он – да Винчи наших дней. Никаких сомнений. Или исключений.” “Нонсенс, – заявляет Холмс без тени иронии, когда читает предыдущую цитату. – Я не склонен лепить лошадей, да и работать с бронзой, если на то пошло”. Со своими фирменными чернильными локонами и бирюзовыми глазами Холмс сам сильно напоминает одну из своих картин. Или, возможно, какого-то великосветского, чрезвычайно закрытого, но очень дотошного инспектора по надзору. Холмс говорит лишь тогда, когда к нему обращаются, а закончив мысль, обычно стряхивает сигарету без фильтра из смеси собственного приготовления в удивительно заурядную пепельницу, балансирующую на безупречно одетом бедре. Он не носит заметных украшений, претенциозной обуви (простая чёрная пара от Ив Сен-Лоран) или даже контактных линз. В эпоху, когда художники в джинсах, шарфах и вызывающих татуировках, с немытыми волосами и стойким ароматом каннабиса стали обычным делом, Холмс являет собой резкий и эффектный контраст. Известный тем, как мало времени он проводит со своими клиентами и объектами (поскольку “не все клиенты становятся объектами и не все объекты являются клиентами”), Холмс не теряет ни мгновения даром, иногда встречаясь с человеком всего один раз не более чем на пять минут. “Я изображаю только то, что вижу”. В ответ на замечание, что кажется невозможным создать такие совершенные произведения, уделяя объекту лишь считанные минуты, Холмс парирует: “Наверное, невозможно для какого-то невнимательного идиота, но он – не я. А поскольку я – это я, ваш тезис безоснователен”. Однако, он не удостаивает комментарием ни своих конкурентов (например, громкое открытие “Безвкусицы” Джеймса Мориарти в Тейт Модерн), ни инцидент 2008-го, когда слухи о кокаине достигли апогея после его отвратительной сцены в галерее Серпентайн, где Холмса только недавно начали принимать вновь. Новая выставка Холмса, названная просто “КАРТИНЫ III”, открывается 1 сентября в Национальной портретной галерее (020 7306 0055 для бронирования). К. Райли, «Гардиан»
***
– Никогда больше, значит никогда больше, – рычит Шерлок на своё отражение в зеркале ванной. Его кудри от влажности сходят с ума, тогда как пальцы короткими отработанными движениями смывают краску и скипидар с каждой кисти, пока соболиный волос снова не побелеет. – Ты понял меня? Никогда. Больше. Что бы тебе ни обещали. Он всё ещё слышит, как смеётся холст у него за спиной (пусть это обрывки, но они там), и холодный прилив стыда пробирает его до мурашек. Выставка в сентябре. Кого он, блять, обманывает? Он нарисовал всех – всех, кто представлял интерес, а тот, кто действительно интересен, как правило мёртв. И у него не выходит работать по фотографиям. Из них всегда получаются странные амальгамы с правильными глазами, но совершенно неправильным носом, и правильными запястьями с абсолютно не теми пальцами. Или, что ещё хуже, с его пальцами… когда тот даёт себе труд явиться и попозировать, самоуверенный чёрт. Для него ничего не осталось. Ничего во всём Лондоне, Англии или мире. И тем более, ничего, что могло обеспечить целую выставку. В сентябре. В Портретной галерее. Шерлок подходит к дивану и падает на спину, поднося сложенные ладони к носу. Он закрывает глаза. Вот, значит, каково это – быть нормальным. Пусто и ограниченно, и очень-очень противно. Погрузившись в себя, Шерлок задраивает люки в сокровенных отсеках. Надвигается безысходность, незримая и неумолимая. “Грядёт восточный ветер, Шерлок”, – будто наяву шипит ему в ухо Майкрофт. – “Он унесёт тебя!”. Прежде чем успевает обрушиться тьма, телефон на его груди начинает вибрировать, сигнализируя о новом сообщении. Он открывает глаза и касается пальцем экрана. – Дорогой мистер Шерлок Холмс, – быстро бормочет он про себя. – Меня зовут Гарриет Ватсон, и я прошу вас о встрече в любое удобное для вас время, чтобы обсудить необычное предложение…***
– Почему я? Его гулкий голос идеально заполняет на удивление нелепую гостиную. Задача: вызвать замешательство. Жилище маленькое и скромное, но эти безделушки и обои встречали гостей (и банковские счета), которые ей и не снились, не говоря о том, чтобы были знакомы, а мебель даже не сочетается. И где картины? Ни одного холста на стенах, зато есть бычий череп в комплекте с наушниками. Чудно́. Что до самого хозяина, то он похож на своё фото в журнале, но выше, чем она себе представляла, с более узкими бёдрами и коротким торсом, который становится совсем впалым, когда он затягивается третьей сигаретой. И он худой, очень худой, с ногами от ушей и длинными ступнями, мысок одной из которых указывает в её сторону, чуть покачиваясь. Он – всё то, чем она не является; идеальный и недосягаемый, и бесстрастный. Как статуя. Тем не менее, она думает, он прекрасен, особенно, если имеешь склонность к вещам не от мира сего. Джон всегда имел. – Кроме вас никто не сможет, мистер Холмс, – произносит она таким же спокойным и твёрдым голосом, как у него. – К тому же, мне говорили, что вы любите трудности. – Он прошивает её скошенным взглядом из-под тёмных ресниц. Чтобы не вздрогнуть, она решается потереть ладони о брюки, делая это как можно небрежнее. Вроде вспотели. Господи, мне бы сейчас рюмочку или две… Да знаю я, Джон. Знаю. – Не представляю, кто вам такое сказал, мисс Ватсон, – вздыхает он. – И хотя ваша попытка лести, пусть бледная, обычно была бы уместна, но в этом случае, могу вас заверить, что портрет, написанный только по фотографиям, в результате не сможет устроить ни одну из сторон. – Струйка дыма вырывается из его женственных губ, элегантно закручиваясь к потолку. – Хорошего дня! Миссис Хадсон проводит вас. Одним быстрым движением он тушит то, что осталось от сигареты, встаёт и жестом ладони указывает на выход. Его чистые узловатые пальцы выглядят так, будто сделаны из того же дерева, что и ручки его кистей. – Боюсь, отказа я не приму, – возражает Гарри и, расправив плечи, глубже вминает их в потёртую ткань "ушастого" кресла. Там она чувствует себя в безопасности и немного сильнее. – Я нахожу любопытным, мистер Холмс, что вы так не хотите попробовать что-то новое. Вы не казались мне человеком, лишённым авантюризма. И просто Гарри, пожалуйста. – Возможно, я недостаточно ясно выразился, мисс Ватсон, – говорит он, перекладывая на неё всю тяжесть своего взгляда. В ответ она делает каменное лицо и плотно сжимает губы. Джон бы посмеялся над ней, как всегда, если она упиралась. Всегда-всегда, Джон всегда смеялся, а потом подхватывал её на руки и буквально бросал в том направлении, которое считал нужным. – Мой брат – совершенство. Был совершенством, – поправляет она себя. – Я понимаю, вы, наверное, постоянно такое слышите, но сейчас это чистая правда. Когда он был здесь, он защищал своих пациентов. Оказавшись там, он защищал свой отряд. Он защищал меня. И не только тогда, когда надевал свою дурацкую форму, в этом он весь – ему не нужна была форма. Он был рождён, чтобы быть солдатом. И он был рождён, чтобы стать врачом. Он был заботливым, тёплым, умным и добрым. Когда он был рядом, казалось, что рядом с тобой тайный лев. Он не был агрессивен, но если кто-то стал бы угрожать тому, что любил, он не задумываясь оторвал бы ему руку. – Она откашливается. Он наблюдает за ней. Он её слушает. Джон, я пытаюсь. Пытаюсь. – И он вечно прощал меня. А не должен был. И он не должен был так уйти. Люди должны знать, мистер Холмс. Им надо узнать моего брата, и что он сделал, и как он сделал это, и нет другого способа рассказать им, кроме как через вас. Я не могу пойти ни к Мориарти, ни к Морану, ни к кому-то ещё. Вы были его любимым, и я даже не буду грозить, что пойду к ним. Я не могу сочинить песню, и песен не достаточно, это должно быть только так. Вы. И Джон этого заслуживает. Он заслуживает всего. Поэтому, прошу, передумайте. Прошу. Я в долгу перед ним. Я в долгу перед Джоном, и без вас мне этот долг не выплатить. Из-за её кресла доносится чьё-то хлюпанье носом. Гарри резко поворачивает голову и видит как миссис Хадсон, ассистентка с пергаментной кожей, которая довела её до квартиры "B" дома 221 по Бейкер-стрит, в дверях промокает глаза и не может никак успокоиться. – Простите, простите, – говорит та, всплеснув руками и отступая на лестницу. Алмазный взгляд Шерлока Холмса на секунду смещается, затем снова переключаясь на Гарри. Он изучает её с холодной тщательностью, похожей на скальпель. Гарри открывает рот, с её языка уже готова сорваться очередная мольба. – Он был старше вас, но ненамного, – обрывает он её. – Не больше двух лет разницы, скорее, восемнадцать месяцев, скорее, четырнадцать. У вас оба родителя общие? – Теперь он нависает над ней, его соединённые пальцы прижаты к губам прямо под носом. Она ощущает его корнями волос. Она медленно кивает. Её дыхание так же поверхностно, как его – глубоко. Его глаза, кажется, стали шире. – Приходите завтра, – говорит он. – Миссис Хадсон обговорит с вами время, – он отворачивается, вытаскивая телефон из внутреннего кармана пиджака, – и оплату. – Так вы сделаете? – Гарри не улыбается, а Холмс не поворачивается. Его пальцы продолжают скользить по светящемуся экрану. – До завтра. Прежде чем она успевает ответить или ещё раз взглянуть ему в глаза (просто чтобы убедиться, что он серьёзен, и что её речь правда подействовала, какого чёрта?), миссис Хадсон возникает у её локтя, чтобы проводить к выходу. Гарри наблюдает, как он подходит к высокому окну гостиной. В лучах неяркого солнца его очертания становятся ещё более хрупкими. Удивительно, но так он выглядит намного человечнее, чем на протяжении всего их разговора. Он убирает телефон обратно в карман только затем, чтобы материализовать ещё одну сигарету, точно фокусник. Его лицо ни на миг не отрывается от окна. – Идёмте, дорогая, – говорит миссис Хадсон своим мягким, участливым голосом. Они медленно спускаются по лестнице, и скрипы, извлекаемые их ногами из дерева, звучат в унисон. – Итак, Шерлока ранней пташкой не назовёшь, а вам какое время удобнее?***
Требуется содействие. Сегодня, 20:30. Бронь где обычно. ШХЗачем?
Не задавай вопросов. Это вульгарно.Тогда до вечера. Ты платишь.
Конечно.***
– Я поражён, что она обвинила тебя в нехватке авантюризма! – смеётся Виктор в кудри над ухом Шерлока. Коридор пуст – миссис Хадсон знает распорядок и предпочитает не мешать. Виктор прижимает Шерлока к стене у лестницы: ром, горячее дыхание и его знакомый запах атакуют шерлоковы рецепторы роем исключительно благожелательных комаров. Его ладони пробираются к Шерлоку под пиджак, и Шерлок рычит ему в шею. В такие моменты Шерлок молится богу, которого, как он знает, не существует, о лишних трёх дюймах – всего трёх – чтобы он смог взять над ним верх, как мечтал, как пытался со времён универа, задушить адреналином и возбуждением, закоротить и ошеломить хотя бы один грёбаный раз. – Неужели, Шерлок? Тебя? – Губы Виктора теперь задевают ушную раковину, и кровь в ней пульсирует им навстречу. Шерлок отталкивается, сжимая в кулаках его жилет. – Кончай болтать. – Он льнёт к его губам своими, викторова щетина царапает поры именно так, как он любит. Лучше, когда эти губы молчат. Всегда было лучше. Парень слишком многое знает. Но целуется так, будто Шерлок сделан из взбитых сливок или бер-блана, или будто весь кислород во вселенной хранится только в лёгочных пузырьках Шерлока. Шерлок протискивает колено Виктору между ног, исторгая неинтеллигентный стон из его горла. Виктор двигает бёдрами в такт их дыханию, его член упирается в стройное шерлоково бедро, руки оглаживают обтягивающий рёбра шёлк, прижимая теснее, о боже боже да вот так хочу боже хочу но не могу нет но хочу нет хочу твоё плечо укусить нет левое да прямо тут прямо тут хочу хочу мне нужно нужно обязательно – Эй! – Виктор отрывается от его губ. – Какого чёрта? Шерлок распахивает глаза и видит, что крепко держит того за плечо и одновременно большим пальцем пытается проковырять в нём дыру. Рука дрожит, когда Шерлок её разжимает. Он держит её в воздухе, растопырив пальцы, к костяшкам вновь возвращается цвет. Виктор сдвигает брови, ждёт. – Я… – пытается Шерлок. – Честно, я не знаю. Я… – Заклинило? – усмехается Виктор, потирая плечо. Сочувственно улыбнувшись и обнажив красивые зубы, он направляется вверх по лестнице, на ходу расстёгивая рубашку. Со своими породистыми ногами и бесконечными руками Виктор заставляет кровать Шерлока казаться меньше, чем та есть. Но когда Шерлок садится к нему на колени, а тот кладёт свои руки ему на талию, Шерлок наконец позволяет разуму уменьшить их тела до человеческих размеров, до этой дивной формулы плоть к плоти. Он гладит Виктора по лицу, перебирая лёгкими пальцами вдоль подбородка. Кожа на ощупь такая же, как была в двадцать, ровная и мягкая, вопреки пагубному пристрастию к сигаретам и лондонской жизни. – Как ты хочешь? – медленно спрашивает Виктор. Его глаза такие голубые, сегодня светло-голубые бывают зеленее но нет нет светло-светло-голубые довольно легко сделать лучше чем в жизни если верно выбрать средства сначала зрачки широкие глубокие бездонные 755 noir d’ivorie чёрная кость и 116 blanc de titane, титановые белила не слишком много не слишком много лучше, лучше когда блестят определить источник света и на радужку он хочет радужку 365 bleu clair он хочет меня смотри один один шесть белый белый белый его пульс белый blanc blanc – Шшш… – шепчет Виктор, лаская рукой его бок и откупоривая смазку. При этом звуке по телу Шерлока прокатывает волна предвкушения. – Что если прямо так? – Он немного приподнимается, удерживая Шерлока в равновесии, мышцы торса играют от усилий. Он прекрасен. Шерлок закрывает глаза. – Давно я не наблюдал за твоим лицом. – Шерлок обвивает его спину руками, утыкается в длинную шею, нащупав губами пульс, и судорожно вздыхает, когда скользкий палец касается входа. Сначала только дразнит. С Виктором всегда так. Шерлок рывком насаживает себя на палец, самый кончик, и с низким стоном откидывает назад голову. – Давай, – торопит он. – Я не могу, не могу, ты знаешь, что я не могу… – Ты можешь и ты будешь, – приказывает Виктор. – Расслабься и позволь мне… – Он приникает ртом к груди, – …позволь, – и снова, – …позаботиться о тебе. – Его язык обжигает ключицу, ныряя в ярёмную ямку. Жар прошивает тело насквозь и вырывается в капле предсемени, которая скользит вниз по члену. Шерлоку остаётся только опять застонать. Виктор добавляет ещё палец. Опустив глаза, Шерлок следит, как предплечье Виктора напрягается и поворачивается, и снова, и снова. Неторопливо, вдумчиво, чёрт бы его побрал. Его самый длинный палец, наконец, достаёт до простаты, и 574 jaune primaire полосы жёлтые полосы от jaune primaire до 535 jaune cadmium цитрон, о боже, о боже-боже-боже-боже Контуры перед глазами Шерлока становятся неровными, как рваная бумага. Его бёдра покачиваются в ритме движений викторовой руки, он прижимается влажным лбом к левому плечу Виктора, затем – губами, бережно и мягко. Виктор шипит, когда вслед за этим Шерлок вонзает в плечо зубы, но не говорит "нет". Вместо этого Виктор ведёт левой рукой по взмокшим бёдрам к члену Шерлока и сжимает с достаточным усилием, чтобы его отвлечь. Растянутый уже на три пальца, и с этой неожиданной атакой на свой член, он отдаётся наслаждению, не в силах сдержать голос. – Ох, блять, ох, блять. – ох блять ох блять ох блять – Так-то лучше, – урчит Виктор ему в ухо, смазывает себя и погружается до отказа, почти не встречая сопротивления. Ноги Шерлока раскрываются шире и становятся ватными, Виктор набирает темп, крепко и решительно сжимая его бёдра. Он не нежен, и это потрясающе, Шерлок упивается трением и жаром… Тело Шерлока хорошо помнит, что делать при встрече со своим давним, хотя и нечастым партнёром – лёгкое вращение тазом, и Виктор вскрикивает. – Ах, чтоб тебя, ты не забыл? Конечно не забыл, ловкий чёрт, ох, бляяяяять. Шерлок движется идеальным контрапунктом ко всё более слабым толчкам Виктора, пока новые ощущения лишают того сил. Шерлок сжимает его изнутри и сцепляет ладони у него на затылке. Тот входит чуть жёстче, пощипывая один его сосок и целуя другой. Прогнувшись в спине, Шерлок подаётся навстречу. Их похожие кудри – викторовы чуть светлее, и совсем не такие мягкие – бешено вьются под действием пота и кончиков пальцев. Подскоки выше, шлепки сильнее, Шерлок словно скачет верхом, *пятки вниз пятки вниз пятки матьтвою вниз Шерлок говорю не надо пока ему не будет надо о боже да теперь пора, он откидывается назад, плотно прижав к себе Виктора и увлекая его за собой – так, чтобы головка задевала простату. Виктор не теряет темпа, его бёдра продолжают ритмично толкаться, но когда он хочет выпрямиться, Шерлок его не пускает, вцепившись руками в лопатки. Шерлок мычит надтреснутым баритоном, снова и снова, и тот понимает намёк остаться как есть. Он крепче вжимается лбом в шею Шерлока, своим жарким дыханием высушивая пот на его коже и тут же добавляя новый. Наконец, Виктор просовывает руку между их телами и начинает поглаживать его член. Рука легко скользит то вверх, то вниз, то мягко, то с нажимом, поверх головки, большим пальцем по щёлочке, ещё раз и ещё, 140 blanc nacré белый перламутр чистый холст пустота ничто ничто один один шесть blanc de titane титановые белила ещё белее ох блять боже… Рассеянно, будто со стороны, он чувствует, как тело сводит красноречивый тугой спазм, и его оглушает взрывом. – О боже, Шерлок! – откуда-то издалека доносится возглас Виктора. Позже, уже надев брюки, Виктор садится на кровать и затягивается сигаретой. – Я знаю, что ты не хочешь об этом, но плевать. Сейчас я непринуждён и любопытен. – Он снова делает глубокий вдох. Шерлок всё ещё ощущает жжение в горле от дыма первой затяжки. Он лежит спиной на подушках, глядя, как длинные пальцы Виктора придерживают хрупкую сигарету, и каждым атомом своего существа вспоминая, насколько они на самом деле сильны. Его вскинутой брови хватает, чтобы Виктор продолжил. – Какого хрена ты делал с моим плечом? Похоже, точно, спереди будет синяк, охренеть, – он оборачивается, заглядывая через своё левое плечо. – У меня кровь, что ли? – Совсем немного, – отвечает Шерлок, внезапно заскучав. – У тебя бывало и хуже. – Он тянется за сигаретой Виктора, но тот отворачивается, зажав её припухшими губами и закатив к потолку полные голубого льда глаза. Затем накидывает на себя рубашку и встаёт. Жулик. – И это всё? Нет ответа? Просто решил попробовать чего-то новое? Господи, снова ты со своими экспериментами, – стонет Виктор, просовывая последнюю пуговицу в петлю рубашки, его жилет ещё расстёгнут. Шерлок молча моргает. Виктор останавливается и смотрит, облачко дыма взвивается над его острым носом, горящими щеками и высыхающими волосами. – Ви, ты правда думаешь, что я справлюсь? – вдруг спрашивает Шерлок серьезно и торжественно. Теперь черёд Виктора моргать. Шерлок отводит взгляд, прикуривая новую сигарету из портсигара на прикроватной тумбочке. Виктор высасывает остатки никотина из своего стреляного курева и растирает в пепельнице на комоде. Взяв пепельницу, он подходит к Шерлоку и ставит её перед ним на тумбочку. Он наклоняется очень близко, вплотную нависнув над (слегка) младшим товарищем. Шерлок глубоко вдыхает. От Виктора пахнет дымом и сексом, и сухой химчисткой в Ислингтоне, которой он не перестаёт благоволить, неважно сколько пуговиц ему там сломали. До чего глупые у этого человека привязанности. – Ещё не изобрели того, с чем ты не справишься, Шерлок Холмс, – просто говорит он, подчеркивая это одобряющим отеческим поцелуем в середину нахмуренного лба. – Ты можешь мне понадобиться для… – Только позировать. Я не могу заниматься этим постоянно, – возражает он. – Она заметит, если я буду слишком часто приходить, воняя как пропитанная спермой чернь. – Я не чернь. И подозреваю, её величеству и без тебя достаточно агентов, готовых выполнять её приказы. – Ты удивишься, – отвечает Виктор, направляясь к двери. – Где, чёрт возьми, мой…? – Его пальцы постукивают по ключице. Та чуть выпирает, и Шерлок любит, как играет на ней свет. Всегда любил. – Перила, – произносит он, пуская очередную струю дыма. – А. Ну ладно. Звони, если… чёрт, ты же всё равно сделаешь по-своему, что бы я ни сказал, так? До встречи, Шерлок. – Он выходит из спальни и топает вниз по лестнице, затормозив только затем, чтобы снять свой шарф с перил. После его ухода Шерлок не может избавиться от чувства, словно сейчас предал что-то. Или кого-то.***
Майкрофт вертит под своей большой ладонью рукоять зонта, и вмятина в ковре становится всё глубже. Фраза “сплошное огорчение” всегда приходит ему на ум, когда он инспектирует своего младшего брата. Туда же добавляется “разочарование на молекулярном уровне”, поскольку гений восседает по-турецки на полу, окружённый кипами бумаг, ни одна из которых не является эскизом. Или даже каракулями, которые могли бы стать эскизом. Только заметки, заметки и снова нескончаемые гнусные заметки. А Майкрофт мог бы сейчас наслаждаться своим новым шезлонгом. – Почему бы тебе самому их не достать? – Он тянет носом воздух. – Агент Тревор был здесь не далее как вчера вечером. Полагаю, ваши отношения уже заслуживают некоторых привилегий. – Майкрофту нет нужды ёрничать, он этого и не делает. Он просто констатирует факт. Уши Шерлока краснеют, а плечи горбятся, и он сразу расправляет их, садясь прямее и делая вид, что ему всё равно. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве это не работа менеджера – устраивать карьеру, которая обеспечивает ему его роскошную жизнь, включая новые абсурдно дорогие и преступно уродливые часы? И кстати, мои искренние извинения твоему покинутому шезлонгу. Говоря так, он никогда не смотрит на Майкрофта. Просто бросает бомбу в его сторону и гордо удаляется. Это было бы даже приятно, если бы так не бесило. Жалкие мелочные игры. – Уверен, что твоя новая клиентка, эта Гарриет Ватсон, сама сможет предоставить тебе всё, что нужно, – вкрадчиво тянет Майкрофт и усаживается за обеденный стол, на котором уже несколько недель не было нормальной еды. Он открывает лежащую там папку с фотографиями. – Ах, так она уже это сделала. Вот же они. – Нет! – рявкает его брат из своего гнезда на полу. Глаза Шерлока широко распахиваются, затем захлопываются, по векам веером расходятся мелкие морщинки. Руки на коленях сжимаются в кулаки. Он опускает голову. – Ты всё испортишь! Майкрофт кладёт поверх папки свою ладонь, перекидывает ногу на ногу и ждёт. Каждый его атом требует объяснения, ему даже не нужно ничего говорить. Это витает в воздухе. Майкрофт ждёт ещё немного: поправляет галстук, жилет, кольцо с печаткой их отца. Шерлок отворачивается и, когда он наконец начинает говорить, обращается к книжному шкафу. – В этом вся суть, Майкрофт, – медленно и тихо произносит он. Он снова переводит взгляд на Майкрофта. На его лице свет, который оно излучает только когда Шерлок работает, выкладываясь на полную. Оно необычайно живое. Майкрофт понимает это сразу же. – Восприятие – это реальность. Я возьму интервью у людей, которые знали капитана Ватсона, и нарисую, что они в нём видели. Каким они его видели. Точно. Идеально. Каждый шрам и волосяной фолликул. И сделаю это, не глядя ни на одну его фотографию. Выставка, полностью построенная на том, как люди видят других людей. – Шерлок не мигает. – Ты понимаешь? Майкрофт вздыхает. – Ты знаешь, что я верю в тебя и в твои таланты. Однако, дорогой брат, нам нужно, чтобы всё получилось. Шерлок, мы не можем допустить рецидив… – Я знаю, Майкрофт. – А знаешь ли ты, что Мориарти с Мораном объединяют силы? – Шерлок смотрит на него во все глаза. – Их сентябрьский показ… позволь я просто их процитирую. – Майкрофт достаёт из внутреннего кармана свой телефон. Он не спешит, зная, что от напряжения Шерлок уже готов слететь с катушек, но только так он гарантированно завладеет всем его вниманием. Он читает: …и в ознаменование нашего нового партнерства мы представляем наш первый совместный проект “Самоубийство фальшивого гения”, эклектичную мультимедийную выставку о хрупкости мнимого гения в мире современного искусства и, в частности, в Лондоне. Картины и особенно художники, которые их пишут, не всегда таковы, какими кажутся. Шерлок сжимает челюсти. – Ты твёрдо решил следовать своему замыслу? План слишком хитроумный. Не лучше ли потратить всю энергию на то, чтобы получить место стипендиата или приглашённого художника? Возможно, в Америке? Расстояние. Время восстановить силы. Меньше отвлекающих моментов, – мягко предлагает Майкрофт. Он не уверен, что у него хватит сил вытащить Шерлока из новой канавы, когда тот надорвётся и потерпит крах. Он знает, что не в состоянии опять запереть его в клинике. Шерлок, свернувшийся клубком в больничном халате, выглядел таким бледным, что, казалось, лишился всех красок жизни и полностью растворился в тусклых оттенках серого. Так близко к смерти (как физической, так и творческой) Майкрофт никогда его прежде не видел. Он больше не вынесет этого. Они оба. – Я не ребёнок, – огрызается Шерлок. – И не нуждаюсь в советах, особенно от тебя. Я всё решил, Майкрофт. – А мисс Ватсон в курсе твоего плана? – Он проводит указательным пальцем по деревянной ручке зонта, наверху слегка вонзив в неё ноготь. Это позволяет ему занять руки и решительно не вцепиться Шерлоку в горло. – Разумеется, нет, – фыркает Шерлок и вновь сосредотачивается на своих заметках. – Торговля – это по твоей части, большой брат. – Тогда позаботься о том, чтобы мне было чем торговать, младший, – отвечает Майкрофт, поднимаясь и застёгивая надетый поверх жилета пиджак. Он берёт со стола папку с фотографиями и засовывает к себе в кейс. Нет нужды говорить Шерлоку – тот в любом случае слышит, как он это делает. – Первое интервью через час. Убирайся. – К четвергу мне нужны эскизы. Ответа нет. Только тихий рефрен перекладываемых бумаг. – До скорого. – Собрав свои вещи, Майкрофт выходит.***
Кому: Irene.Adler@nationalportraitgallery.co.uk Тема: Выставка Ш. Холмса 2014 Г-жа Адлер, Новая выставка пока не имеет названия, но обещает стать исключительной. Шерлок будет рисовать единственный объект не с натуры или фотографий, а только на основе информации, собранной в ходе интервью: искусство в его чистейшей форме – человеческое восприятие. Мы с нетерпением ждём продолжения наших отношений с вашей галереей. Всего доброго, М. Холмс***
Кому: MHolmes@Holmes.com Тема: Re: Выставка Ш. Холмса 2014 Майкрофт, Звучит захватывающе, мальчики! Однако у нас есть пара условий. Шерлока будут снимать во время некоторых интервью и в процессе написания картин. Мы сможем смонтировать небольшое видео для показа в начале экспозиции. Иначе мы рискуем столкнуться с потенциально неуравновешенной публикой, требующей доказательств. Мы не можем допустить ещё одного инцидента. Вы же понимаете. Будем на связи. ИА***
Кому: Irene.Adler@nationalportraitgallery.co.uk Тема: Re: Re: Выставка Ш. Холмса 2014 Разумеется. МХ