Псевдодракониха, или Пять дней ада бедного варвара

      - Ох, тебе придется стать мамочкой на пару дней.       С того момента, как Урарака сказала эти слова, в жизни Бакуго настал сущий кошмар. Вернее, он должен был настать совсем скоро, ведь решение уже принято и отступать никто не имел права. Варвар уже сидел на кровати в одной из комнат домишка ведьмочки Очако и смотрел на своего дракона, дрожащего и съежившегося на подушке, ожидая своего часа.       - Он замерзнет, если ты этого не сделаешь, понимаешь? У драконов есть особенность, что когда они еще маленькие, мать прогревает их, чтобы они привыкли к еще более жарким температурам и чтобы у них проснулся свой собственный огонек. Это очень интересно, но рассказывать все я не могу, так как времени и так немного.       Времени и вправду оказалось гораздо меньше, чем думал Кацуки - детеныш мог в любой миг замерзнуть, окоченеть от холода, который окружал лишь его самого, а после его сердце биться уже не будет. Кровь остынет в жилах, и наступит смерть. Варвар не мог допустить такого исхода, ведь не зря же он столько денег и времени угробил на это несносное дитя.       - В лучшем случае, отдать кому-нибудь из драконих. Она бы смогла прогреть его хорошенько, так, чтобы потом ему стало гораздо лучше. Но она бы тебе не отдала его обратно. Значит ты должен стать этой драхонихой, понимаешь?       Нет, черт возьми, Бакуго этого не понимает и ему сейчас страшно, стыдно, а еще хочется просто убежать, но он держится, оставаясь сидеть на месте и молча пялиться на Киришиму - своего дракончика, который, верно, уже и не чувствовал ничего, кроме всепоглощающего холода.       - Ко мне когда-то приходили люди с такой же проблемой. Тут лишь один способ спасти твоего дракона - выносить его.       Выносить дракона человеку - это даже звучит абсурдно!       - Тебе очень сильно повезло, что твой дракон начал замерзать в таком маленьком возрасте. Его будет легче уменьшить, да и самому тебе тоже это проблем не доставит. Если хочешь, то можешь уйти в ближайшую таверну и остаться на дней пять там, но я бы тебе советовала остаться со мной, чтобы я за тобой приглядывала, если что-то пойдет не так. У всего есть свои риски, ты должен это понимать, но боли никакой не будет. Можешь не переживать. К тому же в первый день я к тебе не зайду, пока ты сам не будешь готов выйти. Так... Что ты выберешь: выносить дракона как своего ребенка либо же уйти навсегда, оставив его драконихе?       Думать долго, дело ясное, не получилось: Киришиме и так стало хуже с последнего разговора, так что принимать решение пришлось незамедлительно. Несложно догадаться, что Бакуго выбрал первый вариант и, оставшись наедине с собой в одной из комнат домишка Урараки, размышлял, что же с ним станет за те пять дней, в которых ему придется ходить с драконом...в животе. Ничего абсурднее тот еще не слышал, а теперь это было реальностью, самой настоящей и пугающей.       Все было подготовлено: зелье выпито самим варваром, а Эйджиро растерт мазью для его уменьшения. Не то, чтобы он станет совсем маленьким, но хотя бы Кацуки не разорвет на части. Единственное, что хоть немного радовало бедного юношу, который пустым взглядом смотрел вперед себя. Остались только они одни в этой комнате. Дрожащий дракончик и обнаженный варвар, не спешивший надевать легкую огромную тунику, которую ему одолжила сама Очако. Они были одни, наедине со своими проблемами, что могли решиться лишь общими усилиями.       Бакуго больше уже ни о чем не думал. Его клонило в сон, а глаза предательски слипались. Тело налилось истомой, ослабло, и юноша повалился на постель. Последняя мысль все же промелькнула в затуманенном разуме: «На что я себя обрек?!»

***

      Проснулся Бакуго поздно: солнце уже настойчиво проливало свои лучи в комнату, а снаружи горланил людской народ, видимо, уже давно оклемавшийся после сна. Погода стояла прекрасная, потому что метель за окном не бушевала, но мороз, пробравшийся в комнату, пробирал до костей. Кацуки лишь сонно промчал, еле-еле разлепляя свои глаза. Голова слегка побаливала от продолжительного сна, и варвар совершенно не выспался, а наоборот - обрек себя чувствовать себя слабым и сонный целый день.       У юноши все же получилось открыть глаза, и сначала тот чуть не подскочил на постели, оглядывая совершенно незнакомые ему стены и комнату, хотя он ясно помнит, что живет в пещере под горой. Он попытался подняться, но уже во второй раз за утро появилось непреодолимое желание взвыть от горя, потому что тот наконец глянул на самого себя.       Обнаженный, Бакуго лежал на мягкой кровати среди каких-то подушек и, привстав на локтях, заметил две вещи, которые даже в кошмарах было увидеть страшно. Во-первых, пропал один жизненно важный орган, который был еще и достоинством юноши. Вместо него теперь красовались женские гениталии, что совершенно не вписывались в образ варвара. По крайней мере, потому, что тот был мужчиной. Во-вторых, это заметно округлившийся живот, будто бы Кацуки кто-то обрюхатил. Не то, чтобы Бакуго был как-то удивлен, нет, просто...       На весь дом раздался истошный крик.       За дверью послышались чьи-то шаги, а после в нее кто-то громко постучался. Варвар притих, прислушиваясь к шуму снаружи.       - Бакуго? - голос Урараки звучал приглушенно и еле слышно за стеной. - Что с тобой? Что-то случилось?       - Круглолицая? - воскликнул Бакуго. - Че происходит? Почему я чертова женщина?!       - Ты помнишь, что было вчера? - сохраняя спокойствие, проговорила Очако. На удивление, она не входила в комнату, а держалась по ту сторону двери. - Мне войти?       - Нет! - тут же крикнул Кацуки, прикрываясь каким-то пледом. - Нет, нельзя!       - Где-то должна быть туника, - все тем же ровным голосом продолжала говорить ведьмочка. - Она предназначена для тебя. Надень ее.       Юноша тут же огляделся: среди груды разнообразных подушек валялась та самая светло-коричневая туника, о которой говорила Урарака. Варвар тут же схватил ее и, путаясь в рукавах, еле-еле натянул ее на себя.       - Я сдержу свое общение: я не войду, пока ты сам не решишься выйти, - услышав, что дверью все стихло, сказала Очако. - Так, ты помнишь, что вчера произошло?       А что вчера произошло? Он пришел с дрожащим Киришимой к Круглолицей, та дала ему какое-то зелье, а потом... Все, как в тумане... Но...       Киришима! Где он?       Бакуго огляделся вновь, но среди груды тех самых подушек не оказалось красного драконьего носа. Кацуки перерыл всю постель, скинул то, что мешало найти его дракончика, но все оказалось тщетно - Эйджиро без следа куда-то пропал. У варвара началась паника.       - Где Киришима?! - крикнул он, вскочив с кровати, метаясь из стороны в сторону по комнате, в каждом уголке пытаясь отыскать Киришиму. Передвигаться было до жути непривычно, но из-за страха потерять своего дракона юноша совершенно позабыл обо всем том, что случилось с ним. Урарака за стенкой тем временем пыталась образумить своего гостя, чтобы тот не перевернул в ее комнате все вверх дном.       - Остановись! Бакуго! - кричала она, стуча по двери кулаком. - Он с тобой, там, в комнате! Выслушай же меня!       После этих слов Кацуки внезапно остановился. Положил на пол одну из подушек, которую в этот момент хотел со злости бросить в стену, медленно прошагал к стене и прошипел, четко, так, чтобы Очако точно услышала:       - Так где же он? Отвечай же.       - Я понимаю, что сейчас ты, скорее всего, мне не поверишь, но слушай меня внимательно. Внимай каждому слову, - по голосу было слышно, что Урарака полностью серьезна. Бакуго прислушался, приложив ухо к стене. При этом ему пришлось встать боком, иначе округлившийся живот помешал бы. - На первое утро после выпитого тобою зелья многие забывают, что с ними приключалось в прошлый день. Это нормально, так что сейчас тебе лишь стоит мне поверить. Киришима твой - дракон необычный, он получеловек-полудракон, отчего и мерз в последние дни. В природе его греет своим дыханием дракониха, но он твой дракон, а отдав Киришиму какой-нибудь матери, ты бы его не вернул обратно. Если бы ты не согласился на эту авантюру, он бы погиб, Бакуго! Но, как видишь, ты сделал свой выбор и теперь...теперь тебе придется выносить. Он сейчас внутри тебя.       Кацуки молчал - ведьмочка не торопила его, дожидаясь, пока тот осознает все, что ему только что она сказала. Ей не в первой разговаривать с теми, кто решил выносить дракона, так что она даже не удивилась тому, как по ту сторону стенки раздался возглас:       - То есть ты говоришь, что я теперь брюхат драконом?! - после долгой паузы возмутился варвар. - Это... Как это вообще произошло?! Во имя предков...       - Бакуго, успокойся, это все ради Киришимы, - проговорила Урарака. - Сегодня тебе стоит отдохнуть. Я буду в гостиной, если захочешь выйти. Это всего лишь на пять дней, не более, так что постарайся принять себя таким.       Послышались удаляющиеся шаги - Урарака покинула коридор, уйдя восвояси и вновь оставив Кацуки наедине с самим собой. Бакуго же вернулся в постель и накрылся тем самым пледом, лишь бы не видеть последствий зелья, что то сотворило с ним такое. Значит его дракон, теперь словно будущий ребенок, находится в его животе? Это так странно для того, чтобы быть правдой. Он бы еще понял все, если бы хотя бы помнил что-то из вчерашнего дня, кроме смутных воспоминаний, но, видимо, судьба решила сыграть очень злую шутку.       Он боялся двигаться, лежа в одном положении продолжительное время. Ощущения были непривычные, да и, раз Киришима внутри, как бы странно это не звучало вслух, навредить ему желания не было. Он лежал, смотря куда-то в стену, и старался забыть обо всем, что услышал. Это же не трудно. Пролежать на постели пять дней, забывшись сном - это же легко, правда.       Сон, как на зло, не шел, даже несмотря на слабость во всем теле. Это было так необычно для вечно бодрого и полного сил Кацуки, что мог даже посреди ночи вскочить и начать сражаться, если того требовали обстоятельства. Как бы не привыкнуть к такому образу жизни, когда ничего делать и не хочется, за пять-то дней, которые он проведет здесь, в четырех стенах без возможности выбраться с такими-то обновками в организме.       Нет, Бакуго еще не смирился с тем, что с ним приключилось, и до сих пор желал думать, что это все просто кошмар, от которого он в скорем времени проснется. Но ни через час, ни два варвар так и не проснулся в своей пещере, а лишь продолжал бездумно пялиться в стену около своей постели. Что-то ему говорило, что во второй раз, когда он решит встать и куда-нибудь сходить, он столкнется с тем, что переставлять ноги будет тяжело да и непривычно.       Киришима не двигался - по крайней мере, юноша его не ощущал - что одновременно радовало, ведь теперь тот не доставлял проблем, но и пугало, ведь точно ли Эйджиро жив? Проверять этого, впрочем, не хотелось как ни крути, поэтому Кацуки решил предполагать, что тот в некой спячке.       Бакуго продолжал лежать там, на постели, и изредка думал о том, чем бы ему заняться в таком-то положении. Выйти из дома он не сможет, ведь из одежды у него была лишь одна чертова туника, которая не помогла бы скрыть ничего, несмотря на то, что та была огромна и доходила подолом до пят юноши. Даже комнату покидать желания не было, так как не хотелось, чтобы кто бы то ни было видел его таким...таким. А нужно ли было чем-то заниматься? Может, стоило просто не шевелиться, как он и делал целый день?       До вечера, как и ожидалось, Бакуго провел лежа, пытаясь уснуть в тишине своей новой комнаты. Страшно не было - просто не мог уснуть с мыслями, которые роились в голове, словно осы. К тому же осознание того, что он теперь стал матерью на несколько дней, радости не добавляло. Лишь то, что это его же дракон, его немного успокаивало. Но...это все же был детеныш дракона, а не человеческое дитя, причем уже окрепшей. Это был еще один вопрос, на который варвар просто не мог найти ответа.       К концу дня человеческая природа все же взяла свое - Кацуки стал неприятно ощущать голод, который с каждым мгновением становился лишь сильней. Неудивительно, ведь целый день тот ничего не ел, хотя раньше, как только появлялась возможность, тот охотился либо же рыбачил, чтобы пополнить силы, как себе так и своему дракону. Сейчас же единственным выходом из ситуации была Урарака, которая могла бы что-нибудь приготовить, но для того, чтобы она что-нибудь сделала, нужно было идти к ней. Делать то, чего варвар так страшился весь день. Но был ли выбор? Сдохнуть от голода - не то, как юноша видел свою смерть.       Потихоньку, медленно, варвар стал подниматься со своего спального места, при этом глубоко вздыхая и ворча себе под нос. Кацуки старался не смотреть вниз, чтобы не видеть того, что с ним стало. Он просто опустил ноги на пол и, помогая себе руками, встал, захватив с собой плед, в который он тут же закутался с ног до головы - без него было бы холодно. Маленькими и несмелыми шажками он приблизился к двери, со скрипом открыв ее и оглядевшись. В коридоре никого не было, но где-то слева, в самом его конце, отчетливо слышалось, как потрескивало пламя в печи. Урарака что-то тихо напевала у себя на кухне - какую-то старинную песню, которая, верно, знали лишь жители этой деревни.       - Можешь что-нибудь сварганить, а, Круглолицая? - спросил Бакуго, появившись в проеме двери. Урарака тут же затихла и посмотрела на него, оглядев при этом с ног до головы и удовлетворенно хмыкнув.       - Ты все-таки вышел, - проговорила та, поворачиваясь к печке, на которой стоял чугунный горшок, внутри которого уже во всю что-то варилось. - Присаживайся. Уже все готово.       Кацуки медленно прошел к небольшому столику и присел на стул, стараясь поудобней усесться на нем, насколько позволял округлившийся живот. Кухня была довольно милой: все стены были окрашены в зеленый цвет, а повсюду, на всех полках и даже на столе, красовались горшки с яркими цветами. Несмотря на то, что снаружи уже стемнело, здесь было до сих пор светло - под потолком танцевали свечи. Когда Бакуго это увидел, то уже было подумал, что где-то головой ударился точно, но потом все же вспомнил - Очако же маг, как-никак. В доказательство, Урарака изящно взмахнула рукой, заставляя одну из тарелок отправится прямо к ней в ладони.       - Я и не видел, когда ты в последний раз пользовалась такой магией, - проговорил варвар, смотря, как ведьмочка наливает какое-то рагу. Та же, отдав еду своему гостю и налив еще себе, села напротив и принялась за трапезу.       - Решила попрактиковаться, а то совсем забуду, как и пользоваться ею, - ответила она ему, откусив кусочек от ржаного хлеба. Бакуго на это лишь тихо хмыкнул, беря в руки деревянную ложку и начиная ее вертеть в руках. Есть, почему-то, перехотелось. - Как ты?       Такой вопрос Кацуки ожидал, но не был готов на него отвечать, он даже не знал, что на него отвечать, оттого на пару минут затих, смотря куда-то вбок, лишь бы не на ведьмочку.       - Не знаю, - честно признался Бакуго, глубоко вздохнув. - Я брюхат драконом - что может быть хуже?       - Смерть этого самого дракона, - резонно заметила Урарака, а после невзначай добавила. - Ешь, не стесняйся, тебе нужны силы.       - Потом, - проговорил Кацуки, подперев щеку кулаком. - Может, ты мне все же расскажешь, что произошло и что со мной будет все эти пять дней?       - Да, конечно, - Очако, быстро доев свою небольшую порцию, вновь махнула рукой, заставив кружку с каким-то ярко пахнущим напитком прилететь к себе. Травяной чай, скорее всего. Девушка отпила глоточек и начала свой рассказ. - В первый день, как я уже сказала, многие могут забывать, что было с ними в тот день, когда они выпили напиток. Киришиме нужен жар, а это можно добиться лишь окружением его этим самым жаром. Сейчас внутри ты раскален. Точнее, не настолько, чтобы Эйджиро хватало. Самое интересное начнется с завтрашнего дня.       - Как я еще не сдох, раз я раскален? - спросил ее Бакуго, наконец начав есть свое рагу. Урарака неопределенно мотнула головой.       - Зелье настолько мощно, что защищает тебя от этой температуры снаружи, так что бояться нечего. Этот жар позволит твоему дракону окрепнуть, стать сильней, да еще и позволит ему дышать огнем. В человека он пока что превращаться не будет, так как еще слишком мал, но...       - Так он еще и человек? - Кацуки вскинул бровь вверх, оторвавшись от еды.       - Только полукровки-драконы будут так замерзать - их организму нужно больше сил, ведь у них две формы, так что да, твой дракон необычен. Я бы сказала, что уникален. Кстати, - внезапно проговорила ведьмочка, - твое спокойствие - одно из положительных последствий от зелья.       - Это почему еще?       - Меньше тревог и ярости - больше жара и спокойствия для Киришимы, нужное ему сейчас, - пожала плечами Урарака, заметив, что Кацуки такой спокойный, ясный вид более к лицу. - Но можешь не переживать: это пройдет уже после последнего дня. Так о чем я? Ах, точно... В первый день все только начинается: организм будет только привыкать к новой жизни. Опережаю твои вопросы: выпитое тобою зелье доставляет дракону воздух - он жив.       - Как он вообще попал туда?.. - проворчал Бакуго, закатив глаза, но Очако не поняла сарказма и поспешила ответить на вопрос.       - Ну, если ты не заметил, то у ты теперь женщина, так что он просто залез... - задумчиво проговорила ведьмочка, заставив и без того бедного юношу поперхнуться едой.       - Нет! Даже знать об этом не хочу! - воскликнул варвар, замахав руками и рассмешив тем самым девушку.       - Да я шучу. И сам, верно, понимаешь, хотя дети и по-другому рождаются, - смахнув слезу смеха, продолжила Урарака. - Необычно, правда? К тому же зелье настолько сильное, что дракону хватает всего лишь пять дней, чтобы набраться сил! Завтра начнется то, что я называю «сильнейшим голодом»: жар будет лишь сильней распаляться, а для этого придется много - очень много! - еды. Тех пары золотых, что ты мне отдал вчера, хватит, бесспорно, на все дни твоего пребывания здесь, но просто представь - пара золотых, а все на еду.       - Безумие, - прошептал Бакуго, шумно глотнув. Ему не нравилась все это.       - На третий день жар увеличится еще сильней, и Киришима совсем немного, но подрастет, - Очако показала два пальца, большой и указательный, оставив между ними всего лишь небольшое пространство. - Не переживай, с тобой ничего не произойдет: та мазь, которой я намазала дракона, не даст ему вырасти слишком сильно. Она будет действовать еще дней десять, так что все еще успеет произойти. Этот день мне придется провести рядом с тобой.       - Что? - Бакуго доел последнюю ложку своего рагу, и к нему в руки тут же прилетела одна из кружек.       - Посмотреть, как будет проходить рост и все ли будет с тобой в порядке, - ответила ему Урарака, отпив еще один глоток своего чая. - Иногда некоторые сильно пугаются этого чувства, так что лучше, чтобы кто-нибудь был рядом. На четвертый же день разовьется привязанность.       - Во имя предков, я и вправду стану драконихой? - взвыл бедный варвар, отставляя кружку подальше от себя. Чая не хотелось уж точно.       - Это всего лишь пять дней, а потом все вернется на круги своя, - пожала плечами Очако. - К тому же четвертый день, как по мне, самый интересный - все вели себя по-разному. Кто-то просто хвалил своего дракона, другие гнездовались, а третьи не могли нарадоваться тем, как им повезло ощутить то чувство. Что-то схожее с материнским инстинктом, только до появления детеныша. А в пятый... Честно, в пятый у каждого было свое, так что точно узнать, что с тобой будет, нельзя, но это будет легче, чем завтрашний день точно. Да, будет сложно, но ты сильный и справишься с этим. Я уверена в тебе. И еще... Постарайся поменьше утруждать себя и отдыхай. Это сейчас важно, даже несмотря на то, что твой живот не такой большой, как у женщин, ждущих ребенка. А теперь отправляйся спать.       - Угх, как скажешь, - Бакуго медленно поднялся со стула и, шелестя пледом по полу, устремился в свою новую комнату.       Даже думать о чем-либо не хотелось перед сном. Вернувшись в свою постель, Кацуки попытался улечься поудобней и, обложив себя подушками сзади и спереди, тут же провалился в царство Морфея. Завтра его ожидает тяжелый день.