Ты украл тележку из супермаркета (и мое сердце впридачу)

      Чифую и Баджи идут по аллее, окутанной ночной полутьмой. Мрак нарушают бьющие по глазам ядовито-неоновые вывески. Осень едва вступает в свои права: листья на деревьях еще преимущественно зеленые, а ночью почти не холодно. Но на плечах Мацуно все же покоится джинсовка Кейске. Младший настаивал на том, что ему вполне тепло — хотя на нем были только черные джинсы и тонкая белая футболка — но капитан первого отряда возражения успешно проигнорировал, набросив свою одежду на чужие аккуратные плечи.       — Бля, есть хочу, — бурчит старший. — Кажется, здесь был круглосуточный магазин.       — Возможно, тот? — Чифую указывает на яркую вывеску по ту сторону дороги, и Баджи кивает.       Старший ненавязчиво тянет своего парня за руку. Мацуно быстро-быстро перебирает ногами: его шаг значительно меньше, чем у Кейске. За пару десятков секунд они преодолевают пешеходный переход, не спеша подходят к зданию, на козырьке крыши которого неоновым светом по глазам бьет надпись «Супермаркет».       Двери легко открываются, они попадают в маленькую комнату с тележками и корзинами. Освещение отсутствует, да оно особо и не нужно — свет попадает сюда через прозрачные двери здания. Сам универсам начинается в следующем помещении — огромном, светлом и просторном. Прежде чем войти в него, они берут одну тележку. Одно из колесиков тихо скрипит.       Они быстро пробегают по рядам, хватая все самое необходимое по их мнению — с десяток упаковок лапши быстрого приготовления, пару бутылок газировки и мороженое. Чифую берет фруктовый лед, Баджи — пломбир с шоколадной крошкой.       Оплата проходит быстро и обыденно — Кейске прикладывает телефон, тот тихо пищит — средства списаны. Чифую наспех скидывает покупки в большой пакет. Под осуждающий взгляд старушки, непонимающей, как Баджи оплатил телефоном (точно душу дьяволу продал), они покидают супермаркет.       — Чифую, — окликает старший парня, почти поставив тележку на место.       — Чего тебе?       Он немного жмурится, пытаясь разглядеть Баджи в полутьме. На лице младшего пляшут случайные блики от уличных фонарей. Завораживающее зрелище.       — Давай украдем? — хитро скалит зубы Кейске.       — Ну, ты дурак? — беззлобно спрашивает Чифую. — Мы уже оплатили покупку.       — Да не про покупку я, — немного дуется Баджи. — Смотри, какой транспорт офигенный. Только на таком и гонять по ночному Токио.       Старший хлопает по металлическому корпусу тележки. Мацуно закатывает глаза. Предупреждая все возмущения своего заместителя, Кейске на одном дыхании выдает:       — Если нас поймают — всю ответственность возьму на себя я.       Чифую тихо вздыхает, прежде чем забраться в «транспорт» вместе с пакетом, мило улыбнуться и полушепотом ответить:       — Вот и ладненько. У меня ноги болят, прокатишь?       Баджи тихо смеется, прежде чем легко кивнуть:       — Да.       Воровато оглядывается по сторонам, хватает тележку и катит к двери. Мацуно толкает преграду, та отворяется, и Кейске как можно быстрее старается проскользнуть в дверной проем. Он идет в быстром темпе и совсем не замечает хищно мигающего огонька камеры над собой. Возможно, старший когда-то отблагодарит подростков, которые выбили здесь почти все лампочки из фонарей.       Они почти скрылись с места преступления, но сзади слышится полный возмущения крик:       — А ну стоять, мелкие воришки!       Баджи с Чифую не переглядываются, не перебрасываются парой слов, для них и так все понятно: нужно давать деру. Кейске моментально разгоняется до огромной, даже для взрослого человека, скорости. Мацуно пятой точкой считает кочки, разбросанные на полотне тротуара, не пропуская ни одну.       И даже когда порядком уставший охранник перестает за ними бежать, они все еще рассекают ночные улицы Токио с невероятной скоростью.       — Стой, дебич, оторвались уже, — скептично отмечает младший, оглядываясь.       Тормозит Баджи не сразу, постепенно. Переходит на ходьбу.       — Ты как? — интересуется Кейске, и от Мацуно не скрывается тот факт, что капитан первого отряда тяжело дышит.       — Думаю, можешь начинать откладывать мне на новые почки прямо сейчас, — недовольно щурится Чифую. — До завтра доживу. А ты еще не сдох?       — От меня так просто не избавиться, — улыбается во все тридцать два Баджи, и Мацуно ему верит.       Младший копошится в пакете, затем достает мороженое Кейске:       — На. Растает еще.       Рвет упаковку, достает еще не растаявший продукт и протягивает его старшему. Тот кивает, принимая вафельный стаканчик с его содержимым в правую руку. Левой рукой он толкает тележку, в которой Чифую довольно поедает свой фруктовый лед.       Вообще, они не понимали друг друга: Баджи не понимал, как Мацуно может поглощать эту химозную гадость, Чифую недоумевал, как Кейске не надоедает из года в год есть одно и то же. В любом случае никто никого не упрекал, лишь ссорились иногда, но потом сразу же мирились.       В тишине они доедают мороженое.       — Подкати к той урне, мне надо обертки выбросить, — Мацуно машет красочным целлофаном перед лицом старшего.       — Мне больше нравится к тебе подкатывать, — Кейске, уворачиваясь от кулаков Чифую, подъезжает к месту назначения. Младший с первого раза попадает смятым мусором прямо в цель — и что, что расстояние небольшое? — после чего они продолжают свой путь.       — Слушай, — задумчиво начинает Мацуно, — и куда ты денешь вот этот превосходнейший транспорт?       — Вообще, к тебе хотел, — Чифую возмущенно хмурит брови и открывает рот для того, чтобы разразиться гневной тирадой, — но оставлю в подъезде, наверное. Какой дебил будет красть тележку из магазина?       — Ты? — бросает младший, о чем почти сразу же жалеет: Кейске отвешивает нехилый подзатыльник.       — Жопой нюхаешь цветы, — фыркает Баджи, случайно наезжая на кочку.       Вскоре виднеется их дом. Такой же серо-холодный, безразлично неприветливый. Старший пытается ехать по более-менее ровной дороге, но у него это плохо получается.       — Ты теперь вор, — невзначай хохочет Мацуно, — да теперь еще и вне закона.       — Ох, нет, — Кейске сводит брови «домиком», поджимает губы бантиком, а руку прикладывает к сердцу. — И что же я украл?       — Сегодня в районе девяти часов вечера была безжалостно украдена тележка из местного супермаркета. Личность преступника установлена — Баджи Кейске, пятнадцати лет отроду, — монотонным, как у ведущего в новостях, голосом процедил Чифую.       — О, какой ужас! — обеспокоенно восклицает капитан первого отряда, и заместитель думает, что по тому ой как плачет драмкружок. — И на этом все?       — Также было жестоко украдено мое сердце, — едва слышно добавляет младший, стремительно краснея. Надеется, что Баджи этого не слышал, но нет — тележка останавливается, и Кейске сверху смотрит на Мацуно.       — Вот как, — старший проводит ладонью по чужой щеке, — не против, если я украду у тебя еще пару поцелуев? Кстати, ничего из украденного не верну.       Не дожидаясь ответа, Баджи наклоняется к лицу младшего, касается чужих губ своими, сминает их и немного хмурится, когда ощущает на своем языке послевкусие фруктового льда. Отстраняется с громким чмоком и нехотя. Смотрит на Чифую. Тот смотрит в ответ и тихо выдыхает:       — Да я тебя засужу, чертов Кейске.