***
Цветущий Лютеран. Королевский сад у подножья великого дворца. Молчание и шелест листвы. Юркие воробьи рассекали вечерний воздух, чистое небо розовело на глазах. Все окна и цветные витражи, обращённые на запад, купались в последних лучах засыпающего солнца. Оно медленно катилось в сторону гор.***
— И куда же вы пойдёте? — невзначай спросил Силлиан, повернувшись к своему собеседнику спиной. Он отчего-то начал перебирать и мять в руках изумрудные листья кустарника. Ярко-аметистовые кисти цветов мелькали меж его пальцев, закованных в позолоченные латы. Его голубоватую мантию, свисающую с плеч, легко колыхал свежий лёгкий ветер. Аман взглянул на него исподлобья, странный душевный жар растекался по всему его телу, оставляя после себя ощущение лёгкой дрожи. В воздухе витал гонимый ветром цветочный аромат, и жрецу казалось, будто всё это неспроста. Цветы, что росли в прекрасном многолетнем саду, словно специально благоухали пуще прежнего, чтобы впечатлить короля. — В покои. Считайте, что вы меня переубедили, Ваше Величество… — на лице жреца показалась добрая улыбка. Смущённо опустив голову, юноша дважды провёл ладонями вдоль талии, поправив невидимые складки на одежде. Затем он коротко ступил в сторону Силлиана, а тот, словно прочитавший мысли Амана, резко развернулся всей тяжестью своего облачения и оказался прямо перед лицом юноши. Они оба дёрнулись от неожиданности, будто вросли в землю, и в заметном недоумении начали как бы разглядывать лица друг друга, словно изучая. Аман то и дело отводил глаза в порыве смущения, потом вновь скользил взглядом по румяным щекам Силлиана, его скулам и приоткрытым губам. Сам же король, как дитя малое, без остановки сверлил глазами жреца, будто желая что-то промолвить. Вся эта сцена продлилась одно мгновение, а казалось, что стояли они так целую вечность, единые друг с другом на лоне маленькой природы королевского сада. Ветер прервал неловкое молчание: оживший Силлиан гулко кашлянул в кулак, а Аман, громко выдохнув, поправил спадающую на лоб белёсую челку. — Значит, спокойной ночи, Ваше Величество? — только начал жрец, как его тут же перебила совершеннейшая неожиданность. Силлиан — превосходный воитель, чуть ли не громадный титан в своём парадном облачении и с величавой короной на макушке, — стоял, как застывшая испуганная статуя… А рука его, тяжёлая от латной рукавицы и могучая, сжимала тонкую ветвь сирени. — Возьмите… — низким шёпотом, обрывисто произнёс король, словно в одночасье посвятив Амана в величайшую тайну бытия. Он протянул жрецу хрупкий фиолетовый цветок, в бледно-голубых глазах его промелькнула томительная мольба. Аман, почувствовав, как жар вновь ударил ему в голову сладостным чувством радости, длинными пальцами обхватил тонкую ветвь. Точно ли этому чувству название «радость»? — Я благодарю… Но зачем? — попытался отшутиться Аман. От его неуверенного голоса, исполненного ноткой лёгкой усталости, щёки Силлиана налились пунцом. — Вы идите, господин Аман… Отдыхайте. Я не пущу вас в библиотеку, пока вы не отоспитесь. — Ваше… — начал было юный жрец, но к устам его припала ладонь короля. Ледяной металл, казалось, обжёг чуть шершавые губы Амана: никак не наоборот. Он думал тотчас вскрикнуть от удивления, его миловидные брови задрались до предела. — Тс-с… Вы всё поймёте. Когда-нибудь, — и Силлиан на мгновение подобрался настолько близко, что жреческое сердце чуть ли не ушло в пятки. Так коротко между ними было расстояние, что казалось, будто их лбы вот-вот столкнутся друг с другом в совсем не дружественном жесте. Всё это было до ужаса интимно и… приятно: Аман испуганно дёрнулся назад от этой мысли. Он шумно выдохнул, как только чужая ладонь соскочила с его лица. — О Руфеон! — Простите меня… за моё нелепое поведение. Силлиан тихо шикнул себе под нос, виновато склонил голову в знак извинения и поспешно двинулся к выходу из сада, даже не попрощавшись. «Как это всё странно…» — вдруг сказал про себя Аман, глядя вслед растерянному Силлиану. На секунду он осознал, что сердце его млело, а пальцы дрожали от тягучей тоски. Она нахлынула совсем неожиданно, стоило только королю вовсе скрыться за высоким кустарником. Совсем чуждые, непонятные чувства пробудили в душе Амана эта пурпурная сирень и ласка короля.***
Силлиан часто вспоминал тот день. Голос и шаги юного жреца уже как несколько лет не раздавались меж стен этих зал и высоких коридоров. Дворец не видел больше его лучезарное лицо, простенькое жреческое облачение. Всё это осталось только у короля в воспоминаниях. Этот прекрасный невинный образ… никак не похожий на Амана-дэрона. Прислужника хаоса и яростного убийцу. И понял ли Аман тогда, в тот тёплый весенний вечер, отчего же Силлиан так некстати протянул ему пурпурную ветку сирени?