Нет худа без добра

      Недовольство в голосе Леви не сулило ничего хорошего. Микасе не хотелось снова идти к капитану. Да, она устроила сцену, но была права в том, что ни о какой помощи она никогда не просила и не собиралась, а капитан перешёл границу вещей, о которых она не была готова говорить с посторонними. Однако, ослушаться приказа она не посмела.       Ужин прошёл в обычной обстановке — Саша пыталась что-то украсть, а другие солдаты, недовольно ворча, ели невкусную еду, и делали вид, что совершенно не обращают внимания на Леви и Микасу, которые сидели в разных углах зала и выглядели мрачнее тучи. С ними никто не пытался говорить, все понимали, что эти двое могут устроить битву прямо посреди столовой, и тогда никто из них не сможет набраться достаточно сил для будущих тренировок.       Через некоторое время, девушка уже стояла на пороге кабинета Леви.       — Ты что, в проходе застряла, Аккерман? — с уже привычной язвительностью в голосе спросил капитан. — Заходи и садись за работу, которую ты бросила с утра.       Так вот зачем он позвал её к себе. Она и забыла про все эти бумажки, но она обещала выполнить работу и от своего обещания отказываться не собиралась. Присев за стол, она продолжила начатое. Сумерки всё сгущались, а стопка с документами и не планировала уменьшаться. Всё же надо было покончить с этим ещё утром, но отступать было уже некуда. И хотя выдержки у неё было не занимать, но всё же не отвлечься она не могла. Она всё думала: неужели капитан снова не будет отчитывать её за непослушание? Тем лучше.       Она невольно начала разглядывать черты мужчины, сидевшего напротив. Леви был очень красив. Микаса наблюдала за его сосредоточенным лицом, увидела небольшую морщинку между бровей, которая явно появилась от частых напряжённых размышлений капитана. И пускай его характер был откровенно мерзким, но сейчас, когда он так спокойно разбирал документы нельзя было не заметить его притягательности. О любовных похождениях капитана складывались чуть ли не легенды. Конечно, правды никто не знал, но это не мешало слухам ползти и множится. Всё же личная жизнь самого сильно война человечества и по совместительству самого закрытого человека волновала многих солдат и новобранцев в Разведкорпусе.       Микаса несколько увлеклась своими мыслями и не замечала, что уже откровенно пялится на капитана. Что ж, внимание со стороны противоположного пола для него совсем не новость, но это уже как-то нагло. Леви поднял глаза на девушку. Их взгляды встретились.       Микаса сидела с широко раскрытыми от удивления глазами, но не могла отвести взгляд. Она ощущала себя будто в трансе, во сне. В голову внезапно пришла мысль о том, что у капитана удивительно красивые глаза. Такие холодные и пронзительные…       Он ожидал, что как только посмотрит на неё, она сразу же смутится и перестанет так открыто его разглядывать, но теперь он тоже застыл, рассматривая невероятно глубокие серые глаза девушки. И хотя их форма была немного странной, нельзя было сказать, что они некрасивы. Наоборот, Леви нравилось смотреть в них. Микаса сидела от него на совсем небольшом расстоянии, всего лишь на другом краю стола, и это расстояние стиралось между ними с каждой секундой, проведённой в глазах друг друга. Повинуясь какому-то совершенно странному желанию, он наклонился к ней.       Микаса уже чувствовала его дыхание на своей коже как вдруг вынырнула из состояния оцепенения. Она тут же смутилась и отвела взгляд. Её щеки быстро порозовели, и Леви успел заметить про себя, что ей идёт это смущение, прежде чем он смог понять, что чуть не произошло.       — Капитан, мы, кажется заработались. Наверное, мне пора идти, скоро время отбоя. — Её голос дрогнул от волнения, когда Микаса несколько резковато встала из-за стола и направилась к двери.       — Да, конечно, иди. — Ему, конечно же, не хотелось, чтобы она ушла прямо сейчас, но и удерживать её было бы странно. Что бы он мог ей сейчас сказать? К тому же, теперь, помимо бумаг, ему предстояло разобраться ещё и со своими противоречивыми чувствами.       Дверь в кабинет тихо закрылась за девушкой.