Нет худа без добра

Путь к штабу выдался довольно болезненным для Микасы. Пара солдат принесли носилки, и несмотря на все её сопротивления помогли ей прилечь. Будто бы она совсем беспомощная. Они зафиксировали её тело ремнями, чтобы уменьшить количество резких движений во время того, как они понесут её к повозке. Не сказать, что Микаса была рада такому повороту событий, однако, она всё же была благодарна за то, что Леви не стал отсылать её обратно. Она уже даже не была уверена, что смогла бы добраться до больницы самостоятельно. Несмотря на внушительный мышечный рельеф на теле девушки, всё же она была невысокой и довольно лёгкой, так что донести её до повозки не составляло никакого труда. К моменту отъезда к ней уже вернулись её боевые товарищи, и теперь они вместе ехали в одной повозке. С каждым часом поездки ей становилось всё хуже. Какой-то обезболивающий настой из трав от Ханджи почти совсем не облегчал её состояние. У неё начался жар, и она чувствовала себя совершенно разбитой. Она уже и сама поняла, насколько безрассудно поступила, убежав из госпиталя, сама не совсем понимая, как она это сделала, учитывая то, что теперь, каждая кочка, встречающаяся на пути повозки, отдавалась болью во всём теле девушки. По-видимому, болевой шок и шок от пережитых событий начали отпускать её только сейчас и так не вовремя. К тому же Армин начал причитать о том, как опасно перемещаться со сломанными костями и как они могут сильно навредить мышцам и внутренним органам. – Армин, это мне совсем не помогает, и так тошно, перестань, пожалуйста, нагнетать обстановку. – Микаса и без его замечаний прекрасно чувствовала, что происходит в её организме, и понимала, что её упрямство её же и погубит. Для отвлечения она вспоминала о тех несчастных, кому за стенами везло гораздо меньше чем ей, и что они добирались обратно (если и выживали по дороге) без какой-либо медицинской помощи вообще, ведь любое промедление или задержка за стенами могла стоить жизни. Это никак не уменьшало её боли, однако помогало думать о том, что ей вообще повезло, что её не сожрали, и она сейчас в довольно комфортных условиях едет домой. И даже Эрен, который никогда не упускал возможности задеть её словами о том, какая она безрассудная и как она постоянно лезет куда не надо, молча сидел и не утруждал её никакими нравоучениями. Жан, который вечно на что-то надеялся всё предлагал девушке то подать ей воды, то протереть испарину на её лице и ещё много других вещей, которые абсолютно никак не могли облегчить её состояние, ужасно раздражал и нервировал. Сейчас она мечтала поскорее добраться до штаба, где на их складе наверняка завалялась пара-тройка ампул с обезболивающим. Она смотрела на небо, которое сначала потихоньку наливалось синевой, а теперь, чернеющее где-то далеко, сияло звёздами. До штаба нужно было ехать ещё несколько часов, и её товарищи начали потихоньку засыпать, но даже несмотря на её жуткую усталость, боль не давала ей уснуть. На относительно ровных участках пути она проваливалась в забытье на какое-то время, но очень скоро возвращалась в реальность. Из-за этого она выматывалась ещё больше. К тому же, из-за жара её постоянно трясло, несмотря на очень тёплую летнюю ночь, и то, что кто-то из ребят накинул на неё свой плащ не спасало её от холода, который исходил скорее изнутри. Скорее бы доехать.

***

Прибыли на место они поздней ночью. Несмотря на усталость, солдаты помогали друг другу разгружать повозки, собирать ящики, и доводить раненых товарищей до их коек. Микасу всё так же несли. Ханджи решила предоставить ей койку в своём кабинете, чтобы следить за девушкой до приезда их врача. Леви всю дорогу не мог перестать думать о девушке. Его злило, что он не мог надавить на неё и оставить там, в городе, где она могла получить качественную помощь. Он думал о том, как ей, наверняка, очень тяжело даётся это маленькое путешествие, с её-то ранами, и ему было неприятно от того, что он поддался слабости и эгоистично решил, что ей лучше будет рядом. И как он только мог такое допустить, он не какой-то глупый, романтичный мальчишка, а мужчина, который чуть ли не каждый день наблюдает страдания и смерть. Кому, если не ему знать, как важно принимать правильные решения, основываясь не на своих чувствах и переживаниях, а исходя из того, как будет лучше его солдатам. К тому же, что с того, что она теперь с переломами трясётся на дороге. Он даже не может быть рядом. Вся эта буря эмоций тщательно скрывалась им за маской равнодушия. Ему оставалось только надеяться, что отвар Ханджи смог хоть немножко облегчить боль девушки. Однако он понимал, что эффект должен был быть минимальным. Он видел достаточно раненых людей, чтобы понять, что трав недостаточно. – Ханджи, у тебя ведь есть остались ампулы с обезболивающим? – Должны были остаться, если не ушли после прошлой операции. В любом случае, у меня не будет времени, чтобы посмотреть. Аккерман нужно будет перебинтовать, и лучше будет оставить её на некоторое время в покое. Я разве что смогу дать ей снотворное. – Ясно. Сделай, что сможешь, я сам поищу. Эрвин молча наблюдал за их диалогом. Как он и ожидал, без сюрпризов не обошлась и эта операция. И теперь, когда он знал, чего это капитан так активно беспокоится за его подчинённую, ему стало как-то легче. У Леви появилась цель в жизни, человек, о котором он может заботиться и который, судя по всему, отвечает мужчине взаимностью. Он как никто другой знал настоящее лицо капитана, и ему было радостно от того, что Леви теперь не один. Даже несмотря на то, что это подтвердилось таким неприятным способом. – Ой, Эрвин, почему у тебя такой умиротворённый вид, тебе тоже сломать что-нибудь? – Леви, не будь так жесток к командору, каждый по-своему справляется со стрессом. – Произнесла Ханджи. – Нет-нет, Ханджи, – заговорил сам Эрвин, – просто представил лицо нашего капитана, когда он узнает о трёхдневном отпуске, который я ему предоставляю по случаю успешной операции. Леви непонимающе взглянул на командора. – Это ещё зачем? – Ты и сам догадываешься. – Эрвин улыбнулся, понимая, что Леви наверняка захочется проведать свою подчинённую, но если ему снова придётся заполнять все возможные отчёты, то он просто-напросто не сможет этого сделать. Ханджи в это время переводила взгляд с одного мужчины на другого и не могла понять, что происходит. – Уважаемые, вы это о чём? Было ясно, что они говорят о чём-то, что известно только им одним, однако её вопрос так и остался без ответа. Секретики они от неё собрались прятать, ну ничего, Ханджи всё равно узнает, что бы там ни было. К этому моменту они уже прибыли к штабу. Когда Ханджи пришла в свой кабинет, Микаса уже лежала на её койке и выглядела не то чтобы очень плохо, скорее измотано. Неудивительно, ведь перетерпеть дорогу с переломами было нелегко. Ханджи принялась за работу. Врачом она, конечно, не была, однако к этому моменту её жизни она уже умела обрабатывать и лечить такое количество травм и ран, с которыми мог работать не каждый доктор. Микаса терпеливо отвечала на её вопросы и спокойно лежала, пока Ханджи снимала с девушки рубашку, а затем и бинты. Вся верхняя часть тела девушки была покрыта огромными синяками, и было не совсем ясно что именно послужило их причиной – то, что девушку сжал титан, или это уже сами переломы давали о себе знать. Ханджи достала откуда-то из захламлённых ящиков небольшую банку и объяснила Микасе, что это мазь, которая поможет заживить её ушибы. Так же она заварила какой-то отвар, который, по её мнению, помогает ускорить заживление костей. Она выпила ещё что-то, что Ханджи назвала «жаропонижающим» и через некоторое время она действительно почувствовала себя чуточку лучше. Девушка послушно выполняла всё, что старшая по званию говорила ей делать. Затем Ханджи заново наложила бинты и повязки и помогла Микасе прикрыться одеялом. В этот момент в дверь кабинета постучали и, не дожидаясь приглашения, в комнату вошёл капитан, держа в руке ампулу. Ради этой небольшой стекляшки ему пришлось в полумраке лезть в ужасно пыльный (по его меркам, конечно) склад и разыскивать ящик с запасом лекарств. Он точно знал одно – если обезболивающего в этом ящике не окажется, он об стенку расшибётся, но достанет нужный препарат, даже если для этого ему придётся в ночи отправиться в город и разбудить всех лекарей в округе. Однако, ему повезло, и теперь он стоял в комнате, надеясь на то, что это ей действительно поможет. Мужчина посмотрел на девушку и отметил про себя то, что по виду ей и правда было очень плохо. Ему хотелось остаться с ней, чтобы она чувствовала, что он рядом. Ведь она поехала за ним, и он позволил ей это сделать. Однако они находились в кабинете Ханджи, и он не хотел нарушать уговор. Хотя, Эрвин уже всё знал, и когда узнает и Ханджи – это только вопрос времени. К тому же, он уже доставил Микасе хлопот, привозя её сюда, и хуже от того, что Ханджи узнает об их отношениях, ей точно не будет. Он не церемонясь вручил обезболивающее в руки исследовательницы и так и остался стоять на месте, ожидая, когда Ханджи выполнит процедуру. Майор так же поспешила вколоть прозрачную жидкость Микасе в вену, желая поскорее избавить девушку от боли. – Ну вот, теперь осталось только немного подождать, лекарство подействует, и тебе станет намного лучше. – Ханжи улыбнулась совершенно обессиленной девушке. – Спасибо, Ханжи. – Она даже не заметила вошедшего Леви, она была слишком измучена болью. Но уже совсем скоро она почувствовала облегчение. Боль постепенно уходила, и это позволило ей хотя бы дышать полной грудью. Бинты Ханжи плотно фиксировали её травмы, так что она уже не опасалась дальнейших повреждений. Оставалось только ждать, когда всё это заживёт. Жаль, что кости не срастаются в один момент. Леви, увидев, что лицо девушки немного расслабилось, подошёл поближе и присел на корточки рядом с ней, чтобы она могла его видеть. – Микаса, как ты себя чувствуешь? – Капитан? – её глаза расширились от удивления, – простите, я Вас не заметила. – Оставь это, тебе лучше? – Мужчина погладил её по голове. Он, конечно, понимал, что это облегчение будет длиться только пока действует лекарство, однако он сам испытал огромное облегчение, когда девушка кивнула и улыбнулась ему. Он приподнялся и поцеловал её в лоб, затем возвращаясь на прежнее место. Микаса была рада, что он пришёл к ней, с ним ей было спокойнее, и то, что он не стесняется проявлять к ней заботу при других, было приятно. Ханжи смотрела на эту картину со смесью эмоций, читавшихся на её лице как «что, титан побери, я сейчас наблюдаю». – Леви, ты где-то ударился головой? Ты что делаешь? – Тебе нужны какие-то объяснения, майор? – По тону Леви было понятно, что он ожидал отрицательного ответа на свой вопрос. Да и Ханжи всё было понятно, она просто не могла поверить, что это не сон, и она не отключилась от переутомления. – Нет, знаешь, капитан, я оставлю тут вас, посплю в другом месте. – Женщина развернулась по направлению к двери и уже собиралась выйти, как капитан снова заговорил. – Об этом знаешь только ты и Эрвин, так что, будь добра, держи язык за зубами. Ханжи не сдержала маленького смешка. – Ах вот значит, что за секретики у вас с командором. Не переживайте, голубки, я помолчу. – Затем она вышла из своего же кабинета. Надо же, Леви и Микаса вместе, уму непостижимо.