* * *
"Я упустил слишком много" — думает он, когда они закончили, и понимает, что не уйдет ни утром, ни когда-нибудь вообще. Он слишком сильно скучал по ней. Венди всегда принадлежала ему, всегда. Но теперь он принадлежит ей. У бывшего короля волшебного острова теперь не осталось ничего. Ничего, кроме этой женщины и ее ребенка. Ничего, кроме этой жизни, двери в которую она готова ему открыть и найти для него место. Сложно представить, что она простит его. Король слишком сильно обидел Королеву, — настолько, что прощение казалось невероятным. Королева уже через мгновение передумает, пожалеет о своем решении, выметет неудавшегося Короля за порог своей нормальной жизни — о, она могла бы! Она может. Она не станет. Он знает, что не станет. Назовите это надменностью, высокомерием, самоуверенностью, но он знает эту женщину слишком хорошо. Он снимал с нее слой за слоем, он изучал ее, раскрывал, обнажал, хотела она того или нет. И то, до чего он добрался, та Венди, что была спрятана глубоко — она его. — Ты — моя, — выдохнул Питер ей в плечо, прижимаясь к своей Птичке всем телом. Взглянул на нее. Ее глаза полуприкрыты, губы — таят в довольной улыбке. Это произвело странный эффект — он весь вдруг наполнился нежностью и дразняще на мгновение прижался губами к этой улыбке. Он удивлялся, насколько пусто было в его жизни без нее. Питер Пэн никогда не хотел расставаться со своей Венди, но в глубине души знал, что это должно было произойти. Произойдет ли снова? Послав прочь эту мысль, он удобнее устроился рядом с ней. Венди положила голову ему на плечо и зевнула. Он тоже почувствовал, как сон своей тяжестью опускается на глаза и закрывает их, и не стал сопротивляться. Они спали, крепко обняв друг друга. Каждый боялся, что один сбежит от другого.* * *
Ранним утром Джейн резко проснулась и с колотящимся сердцем уставилась в потолок. Уличный фонарь за окном тускло освещал желтым светом комнату, все еще полную теней. Сделав глубокий вдох, девочка постаралась сосредоточиться на том, чтобы заполнить легкие побольше воздухом. И задержала дыхание. Она чуть не умерла из-за своих причудливых идей и желания все исправить. Но у нее не просто ничего не получилось — она могла погубить и мать. Осознание этого заставило воздух, ставший комом в горле, вырваться наружу. Чувство вины, за восемь лет еще ни разу ею не испытанное, поглотило Джейн с головой, и она села, крепко сжимая в руках одеяло. Сейчас своенравная, мечтательная дочь Венди отчаянно желала увидеть рядом отца, ставшего теперь лишь воспоминанием. И хотя порой он держался несколько отстраненно, Феликс всегда отгонял любые ее страхи, наполнял спокойствием, всегда исходившим от него. Сейчас ей до горьких слез хотелось, чтобы он утешил, сказал, что все в порядке, и вся ее боль бы прошла. Но отец ушел и не вернется. А из-за своей глупости она могла потерять и маму. Джейн, задыхаясь от плача, неуверенно поднялась на ноги. Дрожь прошла по всему ее телу, и хотя ей было не холодно, она вся дрожала. Увидев Нэну у изножья кровати, девочка почувствовала еще один укол вины, не менее глубокий. Эта бедная старая собака — ее самый верный друг, какого она, Джейн, когда-либо имела, и она поступила с ней так скверно! Вчера юная дочь Венди думала лишь о том, каким прекрасным был ее план, но совсем не подумала о чувствах Нэны. Обоим ее родителям было бы стыдно за нее. — Я... Мне так жаль, Нэна. Я правда люблю тебя, — сглотнула девочка; собака сонно уставилась на нее. Взгляд ее был не укоризненным — она бы не смогла это скрыть, — но причиняющим оттого больше боли. Не в силах это вынести, Джейн выбежала, заливаясь горячими слезами, и вошла в комнату матери. Обычно она стучала перед тем, как войти, но сейчас ее страдания были так для нее велики, что она бессознательно схватилась за ручку и приоткрыла дверь. Вид, представившийся пред ней, был ей знакомым, но очень неправильным. Ее мать спала, укрытая по плечи одеялом, и мужчина, лежащий рядом с ней, тоже. "Это он. Мужчина, который спас нас" Джейн в глубоком замешательстве уставилась на кровать. Еще с момента их первой встречи ее поразило чувство, будто она знает его, знала всегда, а он улыбался ей, как будто знал ее секрет. Он похож на нее, Джейн была в этом уверена. Но это было слишком странно. Он не должен быть здесь. Он не ее отец. Мужчина выглядел умиротворенным, а мама, положившая голову ему на грудь — счастливой, такой, какой она ее еще никогда не видела. В мгновение забыв о своем горе, Джейн тихо вошла в комнату, не отрывая взгляда от взрослых. Она подошла к кровати и вгляделась в его спящее лицо, лицо, показавшееся ей странно юным. В голове дразняще затикали мысли, одна за другой. Как будто под этой маской было настоящее его лицо, скрытое, но которое она знала так же хорошо, как свое собственное. Пазл начал складываться. Она пригляделась, прищурилась, и вдруг поняла, кто он. "Король!" Когда-то Джейн снился сон: она видела в нем свою маму королевой рядом с мальчиком — королем. Но это был не Феликс, нет: ее папа стоял рядом, на коленях. Но Король жил на острове — далеком, волшебном острове, где никто не рос и не умирал — как он мог оказаться здесь? "Он заставил сиять звезды в пруду" — внезапно вспомнила она, и вдруг мужчина открыл глаза. Застигнутая врасплох, дочь Рыцаря и Королевы отстранилась, выпрямляясь, резко втянула воздух, но не сделала ни шагу назад и не издала ни звука. Его светло-зеленые глаза смотрели с удивлением, прежде чем взгляд смягчился. Хотя, на деле, он все еще был удивлен. — Доброе утро, — едва слышно произнес он. Джейн молча наклонилась, продолжая изучать лицо Питера с его молчаливого согласия. Он терпеливо наблюдал за ней и ждал. — Ты мальчик-король из моих снов, да? Мамин король? — он будет все отрицать — Джейн уверена — ничего не скажет и будет также молчать и улыбаться ей. Как Сфинкс. Но мужчина не сделал ни того, ни другого. — Да, — простодушно ответил он, и сердце Джейн будто запылало. Питер слегка прищурился, протянул руку к ее уху, — Кажется, что-то запуталось у тебя в волосах, — прошептал бывший мальчик-король и отдернул руку. Его сжатый кулак светился мягким золотым светом, будто в нем он держал маленькое солнышко. Джейн завороженно ахнула. — Звезда? — спросила она. Он ничего не ответил, просто улыбнулся, а свет начал тускнеть и девочка нахмурилась, — Она гаснет. — На все эти звезды когда-то загадывали желания. Скажи, чего бы ты пожелала? — Я... — Джейн замялась, переводя взгляд с мужчины на мать, все еще спокойно спящую, — Я бы хотела, чтобы мама была счастлива, чтобы наша семья снова стала правильной, — прошептала она, зная, что в глубине души желает только одно. И именно это единственное она не могла бы получить уже никогда: возвращение отца. Свет в руке Питера совсем погас. Он разжал длинные пальцы — ладонь пуста. Джейн посмотрела на Короля, а он подмигнул ее грустному взгляду. — Меня зовут Питер, — шепнул он. Джейн знала, что это так — его имя всегда будто бы вертелось на кончике языка. Она смотрела с изумлением, а он мягко улыбался. — На этот раз ты останешься? — от этого вопроса в глазах Питера промелькнула боль. — Не так надолго, как хотел бы, но останусь, — он смотрел рассеянным взглядом, прежде чем приподнять бровь — жест привлек внимание Джейн и ей захотелось его изучить, но вдруг ее мать пошевелилась. Девочка отошла от кровати, зная, что мама рассердится и встревожится, если застанет дочь здесь, да и вторгаться в ее спальню было дурным тоном. Мама счастлива — Джейн приметила это сразу. Она всегда мечтала, чтобы мама вновь обрела покой, вновь улыбалась. И, кажется, тот мужчина — Питер — был недостающим фрагментом к ее счастью. Тем, кого она всегда ждала. Его светло-зеленые глаза — оттенок более близкий к глазам Джейн, чем глубокие, словно лес, глаза матери — пристально глядели на нее. Джейн поняла: она знает, кто такой Питер, кем он в действительности является. Девочка кивнула мужчине, довольная своим открытием, а тот с озорным блеском в глазах указал на дверь. Джейн выбежала раньше, чем проснулась Венди. Она оставила стыд, печаль и боль позади, как если бы они сгорели вместе со звездой в руке Питера.* * *
Венди проснулась и обнаружила его смотрящим на нее сверху. На мгновение она перенеслась в Нетландию, когда ранним утром он также наблюдал, как она спит. В другое время он бросился бы на нее, увидев в глазах принятие, но сейчас он просто продолжал смотреть на ту, встречи с которой жаждал так долго. — Ты не ушел, — сонно пробормотала она, повернувшись на спину, — Я думала, свет тебя изгонит. — Как я уже говорил, мне больше некуда изгоняться, — он уткнулся носом в ее щеку, и Венди обняла его. — Так все это время ты спал в парке под скамейкой? — губы весело растянулись, стоило это представить. Питер язвительно посмотрел на нее. — Вообще-то, в "Ритц". — Разумеется, — ответила она театрально серьезно, — Другое ты и выбрать не мог — только лучшее. И как ты оплачивал проживание, позволь спросить? — Как оплачивал? — переспросил он, мешкая с ответом, и она засмеялась. Знала, что у него были свои денежные сбережения в нескольких мирах, но чаще всего он использовал магию и чары, чтобы получить то, что хочет. Однако магия в нем угасала, а вместе с ней и деньги. Венди, понимая это, прищурилась. — На самом деле ты здесь, чтобы отдаться на мою милость, так? — Я бы так далеко не зашел... — произнес Питер. Венди подумала, что просить о помощи, признавая и показывая, какое он потерпел поражение, было бы для него крайне мучительно. Питер всегда был ужасно гордым, но ведь когда опускаешься до самого дна, это уже не столь важно. Сможет ли он со дна подняться? Позволит ли она ему? Хотела ли она вообще всего этого? Прошлой ночью ее с головой охватили эмоции, неудовлетворенное долго влечение и хрупкая, давно и глубоко похороненная любовь, которая, как она чувствует, начинает воскрешать. Но им придется подождать. — Схожу проверю, как там Джейн, — Венди встала с кровати. Обошла его, обнаженная. Он протянул руку и провел ладонью вниз по ее бедру, бросив голодный взгляд. Но Венди не поддалась — тактично отошла, и надела халат. Питер отклонился назад и смотрел на нее с понимающей улыбкой. Это вызвало подозрения. — С ней все в порядке. — Откуда тебе знать? — Я знаю все, — тихо произносит он, а Венди закатывает глаза. — Все так же тщеславен, — бормочет девушка и останавливается у двери. Она нервничает и чувствует грозное, нарастающее и убывающее, словно волны у берега, сомнение. Улыбается Питеру, а он, словно зная причину, настораживается. — Я в порядке, — опережает он ее, прежде чем она что-то спросит, — Иди к дочери. — Но вчера ты сказал... — она не договорила, не в силах произнести это вслух. Вчера, в свете камина, он выглядел здоровым, но сейчас, в свете утренних лучей, она с тяжелым ужасом замечает, как потускнели его глаза, как бледна кожа, — Питер... — Иди, — командует он тоном человека, которого она знала всегда. Венди также знает, что разговоры на эту неприкасаемую для него тему не дадут никакого результата. Желая сохранить счастье, вновь недавно ее окутавшее, она кивает, оставляя его в покое, и, идя по темному коридору, тихо молится, чтобы он все еще был в комнате, когда она вернется. Он пообещал, что останется, а Питер всегда сдерживает свое слово.