I. На прахе малина слаще.

             Наверное, многие слышали, а то и участвовали, о таком социальном явлении, как перепись населения. В государственном масштабе эта цифра позволяет определить точное число граждан, которых после отсеивают по гендерному признаку, возрастному, по семейному положению и так далее, пока не выведется цифра среднестатистического образованного и работающего человека, который является самым важным ценным ресурсом любой страны.              В моем случае, кошачья перепись имела куда более скромные масштабы. И, чтобы дети были заняты делом, достаточно интересным и веселым, я ввела их в курс предстоящего мероприятия, а именно: надо найти всех котов на районе и отметить их в тетрадочке. Вы когда—нибудь видели искреннее счастье и восторг детей? Ну такой, когда они просто занимаются каким—то делом и улыбаются во всю ширь, высказываясь в слух о своем удовольствии, о счастье что—то создать и поделиться этим с близким. Так вот, стоило мне вручить детям тетрадку с карандашиком и предложить «игру», как они, порываясь приступить к делу побыстрее, бегали рядом и требовали немедленно выйти на улицу. Взрослые скептически оценили мою идею и постарались логически ее обосновать. Вот и получилось, что мать считала наше развлечением просто игрой, все же малым где—то два/три года, а мне пять. Сойдет, как говорится, да и деструктивной деятельностью не занимались. Кэори же посчитала нашу причуду математической задачей, а возможно и практикой к анализу. Тоже верно, я малых тоже собиралась подтянуть по естественным наукам, быть может даже получится их развести на считалки с котеями. А отец, вот он точно истинный шиноби, отнесся к нашей идеи, как к настоящей контрразведке. Даже добро дал и, нарисованную от руки, карту. Дети же, благодаря его подарку, восприняли наш поход, как самое настоящее и серьезное задание, сродни приказу штабного командира.       Теперь мы шлялись по поселку, выискивая всех пушистых и хвостатых. Мелких животинок обитало около пятидесяти штук в нашем селе, из них двадцать семь — коты, пятнадцать — кошки и восемь — котята. Поделив всех и каждого по окрасу, семье и месту жительству мы вызнали, что все животные — местные. Большая часть жила на полях, точнее под амбарами, где было сухо и тепло и место охоты было под жопой. Остальные обитали непосредственно в людском поселении и жили в домах крестьян, которые нам, в какой—то степени, помогли, соглашаясь с тем, что их коты жили с ними очень долгое время, еще до войны даже. «Следствие зашло в тупик». — вспоминала я слова Леонида Каневского.       — Мы что—то упускаем. — объявила я после трехдневной кропотливой работы по сбору материала.       Карин удивленно на меня посмотрела, сверяясь с обширном списком подозреваемых. — А что мы упускаем?       — Все, рыжая! — нервно отреагировала я, понимая, что не могу ни вспомнить окрас призыва, который следил за мной и Ро с шахт, ни его отличительных примет. Быть может ниннеко также, как и люди, пользуются хенге, а мы ни сном, ни духом? Да и быть того не могло, чтобы животное просто взяло и пропало на ровном месте! Или его призвали? Догадок было море, а мы просто дети без начального образования.       Саша робко подошел ко мне и тронул за плечо. Мы ушли на край, почти к самому забору, и сидели в чьем—то огороде, рассматривая круглые зеленые дыни. Ушли достаточно далеко, чтобы ни одна живая душа не могла подслушать наши разговоры, да и хозяев мы уговорили, что прополем грядку моркови от сорняков. Мы—то дело быстро сделали, специально, чтобы подольше в тишине посидеть, но время утекало сквозь пальцы, а мы так к чему—то более стоящему и не пришли. Была бы закономерность, я бы ее обнаружила, но по документам все было чисто. Тут надо было либо устанавливать куда более широкие границы сроков. чтобы отметить кто и куда идет и живет, выискивая гостя или лазутчика с окрестностей, либо за каждым кошаком слежку вести, но ни простого клонирования, ни теневого не знали, а мелкие и не смогли бы сутками в тишине и конспирации просидеть. — «Ох, Саша—Саша…» — смотрю на своего братишку. Давно вымахал, уже с меня ростом, пускай у нас и разница в один и семь, и так похож на маленькую Темари, что сердце екает от осознания родства с людьми в далекой пустыне. Но он куда более добрее и чутче. Даже сейчас, еще не понимая причины моего расстройства, на всякий случай молча подходит и поддерживает. Тоже тянется к тетрадке, что бы что—то найти. Догадался что ли в чем причина? Ищем закономерность, Шурик. Но и ты ее не найдешь, во всяком случае пока.       — Понимаете, я услышала от чуунинов в лагере, что животные могут быть призывом. Мол, — если ты им чакру дашь, то они будут служить тебе. И они сами, как любой другой человек, разумом обладают, своей культурой и историей, поэтому и животинка становится тебе не просто слугой, а настоящим товарищем. Я бы тоже хотела, чтобы у меня был призыв, вот только его еще надо найти. — пришлось отвечать полуправду.       Узумаки и Саша оценили, И так было понятно, что такие атрибуты жестокой профессии взрослых будут им интересны, — вон, как глаза загорелись! У Карин, быть может, и будут даже куда более обширные знания, благодаря маман, или даже будет намек на призыв, если вдруг наш ирьенин—заместитель неожиданно обладает нужным свитком, но мы с Шурой в этом плане пролетели мимо. Ро, как вышестоящий по званию, наверняка обладает нужными сведениями, но если сказать ему о моей задумке, да еще и мелких втянуть в это дело, то есть возможность получить знатных лещей от будущего отца/отчима. Впрочем, быть может дело и выгорит, но это слишком большие риски, даже не смотря на куш.       — В этом нет смысла сейчас. — отрезвила я младших, которые уже мечтательно смотрели куда—то вперед, иногда переглядываясь горящими взглядами. — Да и мы слишком мелкие, чтобы реализовать это волшебство.       — А когда будет можно? — сразу же спросила Карина, хлопая большими глазами. Да так всматривалась в мое лицо, рассчитывая на надежду положительного и скорого ответа.       — Когда мы не будем валиться от чакроистощения! — насмешливо хмыкнула я, замечая грустные моськи, — Да и мы должны понимать, что с врагом едва ли управимся. Для этого начнем инвестицию в наше будущее!       — Инвестиция? — смутился блондин, почесывая затылок.       — Будем делать большое количество заданий хорошего качества, чтобы в будущем, когда станем старше, могли одной левой армию штабелем класть. — я демонстративно встала, потирая руки от предвкушения хорошей тренировки. — Для этого мы и занимаемся и изучаем все—все.       Ну, бить детей плохо, но в мире «Наруто» — полезно. Тренировка была скромной, все же мы решили устроить внеплановый боевой матч на чужой территории, благо, что в окна хозяева не заглядывали, а то бы увидели, как мы лупим друг друга. Могли бы и матери нажаловаться, а мы люди простые: тыквы могут пропасть, куры яйца перестанут нести, а в заборе появится щель для ласок/куниц, что заберут мелкий выводок цып. Но не будем о плохом. Мелкие же тоже кое—что умели, так что бои не выглядели методичным избиением самоутверждением за счет малолетних граждан. Рыжая делала больше упор на выносливость, все же кровь красноволосого клана давала о себе знать, так что через каждый мой выпад обязательно шел контрудар, и ногами работала так ловко, что я попросту не успевал дать подсечку и сбить негодяйку с ног. Братец тоже хорош — верткий, как мангуст, резкий, как понос, и ловкий, как Джеки Чан. И только и успевала, что ладонями переправлять удары в сторону, то за суставы ловить. Так я пару раз все же ловила мелкого за щиколотку и тянула на себя, из—за чего малец падал, теряя равновесие с одной ногой. Да и честь дети знали, поэтому не спешили биться со мной в восемь конечностей. но должна признать, что так бы они не просто имели бы шансы меня уложить на лопатки, а полноценно победить. Они и так действуют вполне слажено и претензий к друг другу не имеют, так что я могу не переживать за их сохранность. Ну, почти, зато я точно знаю, что в тройке они были бы идеальным дуэтом дамагера и танка.       После хорошего кулачного боя, мы решили продолжить наши записи. Так мы снова отправились по поселку, проверяя клички, породу и иные приметы каждого кошачьего жителя. Все было, как в анекдоте. Изловили виновного, проверили его паспорт с усами, лапами и хвостом. а затем шли допрашивать свидетели, мол, — «где был гражданин в ночь на шестое июля?» Только формы и корочки не хватало, а мои прихвостни были настолько серьезными, что в пору шутить про бумагу.       Повторные поиски показали, что следствие слепо и бесполезно. И домой возвращались настолько раздосадованными, потому что дело не могло перейти на другой этом. Кэори—сан нам даже конфетки простые купила, по типу пастилы, для нашего благополучия. И на том ей спасибо. А затем начались трудовые будни, в ходе которых уже две старшие женщины нашего лагерного госпиталя бдели над моим ученичеством. Мистическая рука — вещь нужная, но не практичная. Да и таково ее действие, что живительная энергия не просто заставляет организм работать на рану, но еще и делает так, что перегружает клетки нейтральной. Клетки получают больше питательных веществ, что позволяет им множится и укреплять ткани в месте «поломки», но если они получат их больше, «плюсом» еще идет «ян» из вне, то и клеток получится больше, а в месте травмы получится нарост и воспаление. А как ему не получится, если создастся больше капилляров, больше костной или мышечной ткани? Да и общий объем крови станет на несколько миллилитров больше, а это уже опасно для сердца. И, как итог, этим и опасны мистическая рука и любое неконтролируемое вливание энергии в тело. Но, как можно выяснить опытном путем, ссылаясь на лор «НАРУТО» и практику в лазарете, любое преобразование нейтральной чакры опасно. Тот же скальпель чакры является физическим воплощением клинка из своей «ян». Кабуто владел техникой и пользовался ей на лево и на право, поэтому можно сделать вывод о ее мало затратности, либо же то, что поц имел слишком много физической составляющей энергии. И не стоит забывать, насколько была опасна эта техника тем, что резала ткани сквозь кожу. А врачи, оказывается. очень и очень опасные ребята! Да и юмор у них такой, так сказать, интересный.       Но все это не про то и не про это. Техник у коновалов было мало, потому что физическое деление энергии требовало отличного контроля, а в своем высвобождении не могла далеко покинуть носителя. Вот и получалось так, что яном только тело укрепляли, или из пальчиков ножики делали. Но мы же косипоши! Пришли из неизвестного местным мира и имеем хоть какое—то понимание местного лора, а, значит, не пропадем!       Я сестренка старшая и ответственная. Решила передать свои знания молодому поколению, чтобы оно в канаве не подохло. Такой занимательный экспиенс заставил бы икнуть моего репетира в Аме, но я куда терпеливее и красноречивее, поэтому и дети получат толк. В общем—то гонять чакру было занимательно. Плоские и вертикальные поверхности мы еще не могли покорить, но методично шли к этому. Уже и братца с рыжухой заставляю энергию гонять по телу и концентрировать ее разных частях. Им было конечно до натуги тяжело, но результат того стоил. И удары становились крепче, и лишняя пара метров на пробежке проходилась легче. Да и «отец» одобрил мою заботу. Ро тогда с такой великой гордостью смотрел на нас, что я не переставала смущенно объяснять детям что и как надо делать, да и потом с пылающим лицом и ушами делала упражнения. Лучше б не смотрел. Я серьезно! Я боюсь, когда на меня долго и много смотрят. Кажется, это еще со школы пошло, когда мои однокашники с читером стремились уличить меня в ошибке. Стою и спиной чувствую, как за мелком в моих руках следят человек двадцать, а препод чуть ли не в глотку заглядывает, пытаясь упрекнуть в незнание предмета. Ну на хер!!!       И тут, внимание, обнаружился лазутчик! Домой приперся наш кот. Рыжая кошатина вальяжной походкой вошла в ворота амбара, прошлась рысью по тюкам с сеном и уверено направилась к своей миске, начиная громко ей звенеть для того, чтобы ей положили хавать.       — «Да эта дрянь охамела!» — возмутилась я, подходя к лазутчику.       Сидит смотрит на меня. а я на рыжего. Вот правильно говорят, что души у рыжих нет! Золотая шерстка идеально вычесана. Коричневые полосочки намекают на его родство с тигром. Оранжевые глазки внимательно рассматривают мое лицо, которое сморщилось от недовольства.       — И где ты был? — не очень—то вежливо тыкаю животинку в грудь. — Мы тебя недели две точно искали. Всех котов обошли, а ты пришел так, словно бы ничего не случилось. — цедю сквозь зубы, пытаясь обнаружить хоть одну «человеческую» мимику, даже в глаза заглядываю так, как мама, со всей строгостью, обвиняя сразу во всех смертных грехах.       — Мяу! — восклицает кошак, демонстративно двигая ко мне блюдце.       — Да о детях хоть бы думал! Мелкие ревели, пока ты где — то шлялся! — не сдерживаюсь, начиная говорить чуть громче, — Если я их позову, то же самое им скажешь?       Рыжий смерил меня каким—то странным взглядом, уже таким, словно бы проверял всю серьезность слов. «Вот ты и спалился, Штирлиц!» — победоносно подумала я, кивая в сторону лестницы.       — Иди и извинись, а поешь после! — отдаю наказ, а сама отправилась шуршать пакетами к нашему морозильнику. Т.е. к огромному свитку с стазисным зачарованием, потому что мани на нормальный холодильник денег не было, да и проводку бы пришлось бы прокладывать к аппарату. А кошак—то действительно ушел на верх. Даже детские голоса послышались, которые явно намекали на радость встречи.       А у меня моментально портилось настроение. Пришел, понимаешь ли, в наглую, требовал еды, вел себя максимально не приятно, уже дважды спалился на «человечности», а потом еще и к детям пошел, будто бы ничего не было!!! Но было же! И было много страхов и обид, что наша семья даже на этой земле вынуждена быть осторожной, потому что коноховские ниндзя уже не стесняются применять свои козыри, лишь бы заиметь очередной «ценный ресурс». И мне ли их винить, за говно—начальство? Да и мы все здесь, как на подбор, сплошь и рядом уникальные: двое Узумаки с редким геномом, даже внутри своего клана, подозрительная песочница, которая разительно напоминает жену главы Сунагакуре, и я, ее дитенок, который максимально не похож на местный люд. Один Саша хоть похож на простого и среднестатистического пацаненка, а разнообразие мутаций в этом мире давно достигло апогея, что уже никого не удивишь цветными волосами или странными глазами, так что его два фиолетовых фонаря становились обычным атрибутом внешности.       Раздражение ушло только через пару часов, когда кошатина все же соизволила поздороваться со всеми жителями дома. И все его погладили, поиграли и обласкали, разве что в попу не дули. Бесит!       Я действительно думала, что кiт издевается, пока не случились следующие события: через дня четыре наша кошатина угодила мордой под крысиную мышеловку. Что б вы понимали, такая конструкция очень и очень огромная, с куда более чувствительным рычагом и крепкой рамой. Наш идиот просто сунул морду, видимо, за приманкой и триггер сработал. Вообще его обнаружила Карин, которая со слезами на глазах прибежала в амбар, где я тусила с братом. И, если я раньше думала, что домашние животные созданы для полезных дел, то я сильно ошибалась. В будущем моего мира только богатые люди имели возможность завести живность, тат препятствиями являлись психолог, цена, место, игрушки, уход, ветеринар и т.д. и т.п. Поэтому у меня и не было никогда не попугайчика, ни котика, ни собачки, да даже хомячка, но грызунов, вопреки всему, уже в городах не водилось. Здесь же я, пускай и хотела завести животное, но относилась к этому, как к полезному существу с намеком на профпригодность: ловля, охрана, досуг. И вот представьте, прибегает к вам, допустим, в комнату, малая. Она вся в слезах, соплях, из—за истерики начался приступ и ее колотит, и, через подступающую икоту, она пытается рассказать о случившемся. Понятное дело, что не с первого раза она смогла что—то внятное ответить, да и я, как старшая, всполошилась. Дите—то чужое, условно, и с интересными корнями. Там что угодно могло случится. А дело оказалось несколько простым. Умыла и привела ребенка в относительный порядок, передала Саше и вручила пузырек с варельяной. Опоили и только тогда стало понятно, что Карин прогуливалась по саду соседей, что жили через несколько домов от нашего, и там в мышеловке под кустами обнаружился наш рыжий, с проломленным черепом. А теперь представьте себе, какого было двухлетней девочке все это видеть.       Ну, оставив мелких дома, я сама отправилась к соседям. Шура очень хотел со мной пойти, так же наслушавшись истории перепугался, озлобился и даже заревел. Только после пары оплеух, которые оказались действенным доводом, он угомонился и ушел успокаивать Карин. Бить его было не лучшим делом. но я и сама была на взводе.       — Прости, ототошка, я потом у тебя прощения попрошу. — просипела я, стремительно приближаясь к месту.       Под кустами шиповника нашелся наш кот, который уже не двигался. Среди грязи, под сухими листиками и засушенными ягодами лежал золотистый самец, который неестественно был свален клубком. Именно, что свален, будто бы его позже подложили. Вполне вероятно, что он действительно угодил в мышеловку, но его труп решили спрятать подальше от детских глаз.       — Спрятали, да? — захрипела я, начиная осознавать весь масштаб трагедии. И не был он охотником на мышей, как я его представляла и описывала в нашей иерархии семьи. Это было просто животное, судя по травме любопытное и бестолковое, которое с нами жило и скрашивало своим существованием наши серые будни. И любила его, как свою зверушку, от того и вероятность его шпионажа больше всего меня обидело. Потому что неосознанно считала предательством.       Плакала я тихо, но с чувством. Слезы просто текли по щекам, пока я продолжала сидеть на грязной земле, царапая голову и лицо о острые шипы кустарника. Дрожащими руками оттягивала раму, применяя всю силу, потому что натяжении пружины было просто огромным, и аккуратно стянула ловушку, лишь бы меньше травмировать труп. Послышался хрип.       Я даже не предала ему значения, потому что подумала, что так засвистел воздух в черепе или булькнула кровь, а оказывается, это он, наш рыжий, просто охрип от боли.       — Каки'! — прокричала, едва прикрыв рот от душевной боли.       Потому что он был жив. Жив! Жив, понимаете? И он все это время мучался, находясь в безвыходной ситуации, в плену мышеловки с критической травмой. Да какой он шпион?! Это я дура, посчитала его любопытство на большой земле, за шпионаж и его еще посмела его обвинить в ненадлежащем поведении! И сразу вина навалилась такая. что помереть рядом захотелось.       Стащив сзади у стены доску, я стала аккуратно перекладывать тушку на нее, чтобы перенести его в дом. Зря что ли в нашем доме обитают два лекаря с «высшем образованием» и один ассистент? Вот и я о том же. Укладывать кота так, чтобы не тревожить череп, было тем еще опытом. Пришлось опустить деревяшку на уровень земли, даже ниже, подрывая ямку, чтобы тушка не подымалась над землей. У котов такое строение, что они, как вода, принимают любую позу, а у меня всего пара рук, чтобы что—то смочь. Под Каки подложила свою майку, которую я оперативно сняла. Я пятилетний ребенок, так что ни у кого не должно возникнуть вопросов о наготе. Местные же не педофилы, да и на улице тепло. Аккуратно перетащив пострадавшего на плоскую поверхность, я, напрягая руки, плавно подняла скотинку и понесла его к нам в амбар. Стоило выйти из сада, как передо мной стояла хозяйка участка. Сухонькая женщина с крючковатым носом пораженно смотрела на меня, отмечая мусор в волосах, расцарапанное лицо, хрупкую ношу в руках и грязную тряпку на плече.       Стоим и смотрим друг на друга. Я—то понимаю, даже предполагаю, что хозяева поступили так для сомнительного блага. Уверена, что они даже бы сказали, что котик потерялся, закапывая трупик на огороде, но лучше бы сказали правду. Даже такую неприятную. Как мне вот нести раненного кошака на операцию, если дома два встревоженных ребенка?       — Ты что ли кота убила? — делано удивилась женщина, даже не скрывая своей лжи.       Было горько и возмутительно. Впилась гневным взглядом в хозяйку, даже не мигая глазом. Она было хотела что—то добавить для конспирации, но я уже видела ее насквозь.       — Какой же тварью надо быть, чтобы такое ребенку сказать, а? — озвучила свои мысли в слух, не скрывая своего отвращения.       — Да как ты смеешь, хабалка! — воскликнула тетка, пока я обходила ее по широкой дуге. Вот смотришь на нее и вроде бы кажется, что баба она нормальная: пальцы мозолистые, рабочие, конституция хрупкая, явно из—за голодовки на войне, на лицо не очень симпатична, так она безродная сельчанка. Кажется, она даже угощала Шурика яблоками. Надо же, как ловко был создан образ простой крестьянки, которая не пожалела ребенку сладости. Аж тошно.       Мне слали проклятья в спину, пока я старалась побыстрее покинуть неприятное место и чужое общество. Она настолько завралась и раззадорилась, что посмела в сквозь упомянуть мою Гаруду и ее воспитание.       — А матери моей слабо в лицо тоже самое сказать? — остановилась я, рявкая.       И тишина. Потому что мы обе знаем, какой пост моя мама занимает в селе и лагере, и обе помним, чей муж находится в лазарете.       В прочем, я уже не планировала продолжать спор и дискуссии. Нужно было спешить, чтобы спасти Каки.