Сохраняя спокойствие

      Через оговоренное время сзади послышались звуки полицейских сирен, окружая крохотное степное поселение, понемногу удаляясь от двоих беглецов всё дальше и дальше. Если честно, Перри было немного совестно за свой поступок, что бросил таких приветливых людей на произвол властей. Но потом он живо представлял себе иной вариант развития событий, и тело мгновенно охватывал цепенящий ужас, а кожа покрывалась холодным потом. После этого сомнения испарялись сами собой, и на их место приходило твёрдое убеждение в правильности его действий. Они вновь были вместе и вновь в дороге, направляясь к общей цели. Перри мельком взглянул на Хайнца, заинтересованно рассматривающего проносящиеся пейзажи и что-то увлечённо ему повествующего, мило морща переносицу при очередном восклицании, и понял, что никому, включая себя, не позволит причинить ему боль. Он хотел поскорее покончить со всеми погонями и вернуть учёного к нормальной жизни. Разумеется, без него, ведь, в отличии от Фуфелшмерца, Перри прекрасно знал, что даже когда он вернёт облик утконоса, за всё придётся отвечать сполна. А последнее, чего бы он желал — видеть Хайнца в соседней камере, расплачивающимся за чужие неверные решения. От данных мыслей Перри слегка передёрнуло, отчего он пуще прежнего сжал руль, чувствуя, как старая обшивка покрывается еле заметными трещинами и издаёт протестующее скрежетание. Однозначно то был самый худший вариант развития событий. Поэтому, как бы ни тяжело было осознавать подобное, в конце концов им всё-таки суждено расстаться. Пускай на самом деле Перри до чёртиков хочет совершенно другого, упорно пихая неотвратимый факт поглубже в кровоточащее сердце, тоскливо урчащее при одном только мимолётном упоминании, к сожалению, иного выхода у них нет. Внезапно он вспомнил те переживания Хайнца в пустыне и последующий далее поцелуй, до сих пор волнующий его душу. Тогда Перри счёл слова Фуфелшмерца абсолютно беспочвенными и излишне драматизирующими. И как же теперь он по-настоящему ощутил весь их смысл, всю глубину и страх потерять того, кто безумно дорог. Впервые у него возникло стойкое желание свернуть с начатого пути, которое, тем не менее, в момент разбилось о логические доводы и ревностные порывы во что бы то ни стало оберегать Хайнца. А самый лучший способ это сделать — вернуть всё назад, без преследований, вечных оглядок и опасений. Круг предательски замкнулся, безутешно разделяя их порознь. Перри тяжело вздохнул, стараясь всеми силами держать лицо невозмутимым, дабы его переживания не передались рядом сидящему учёному. Счастливый финал вдвоём — определённо не про них. По крайней мере, не в этой жизни. Но, несмотря на столь депрессивную картину, он хотел, чёрт, как же он хотел быть с ним. Отчаянно. Каждую минуту и каждую секунду рядом. Наблюдать эту сияющую улыбку и появляющиеся на щеках маленькие ямочки, искрящиеся радостью лазурные глаза, время от времени хмурящиеся в лёгкие щёлочки при каком-то несущественном бурчании, слышать звонкий, разливающийся по всему салону смех напротив. И множество различных, на первый взгляд ничем не примечательных деталей вроде периодического взмахивания головой в попытке поправить взъерошенную причёску, или же его нервная привычка разминать изящные кисти рук — всё это по сути и делало Хайнца самим собой. Но Перри непроизвольно улавливал любую мелочь и едва ли мог приглушить изнутри умилительный вздох. Надо подметить, эмоции не поглотили Перри целиком, не превратили в слепого влюблённого подростка, глупо идеализирующего предмет своих воздыханий. Нет, он по-прежнему замечал заносчивость и инфантильность в характере Фуфелшмерца, его демонстративные замашки постоянной жертвы, назойливую, совершенно неуместную болтливость и порой раздражающую небрежность во всём. Однако меньше его чувства не становились, и изо дня в день, наоборот, только росли в геометрической прогрессии, в конечном итоге влюбляя ещё больше. Он посмотрел перед собой, обнаруживая, что сумерки уже напрочь обволокли некогда ясное безмятежное небо, расчерчивая горизонт ярко-красной линией надвое, безнадёжно скрывая солнце за верхушками дальних холмов. Темноту разбавляли лишь огни мелькающих заправок, постепенно теряясь в вечерней дымке, да иногда слепящий свет фар встречных машин. Впрочем, Перри тоже включил свои, чтобы исключить аварийные случаи. Сбоку послышалось недовольное бухтение, затем ему в плечо ощутимо тыкнули, пытаясь привлечь немного внимания сосредоточенного водителя. Он бегло взглянул на пассажира, не отрываясь от трассы. — Да, Хайнц. Ты что-то хотел? — Наконец-то Перри-утконос изволил обратить взор на несчастного больного, — заворчал тот, на что последний удручённо закатил глаза. — Да, я хотеть. Например, чтобы ты меня хоть чуточку слушать. — Может быть ты не заметил, но я сейчас чуть-чуть занят, — спокойно произнёс Перри. — Да, я видеть. Тем, что нагло игнорировать меня, — продолжал кукситься Фуфелшмерц. — Я слежу за дорогой, Хайнц. Во время этого предпочитаю не отвлекаться, — хмыкнул он. — Или ты хочешь снова попасть в больницу? Извини, но я пока не отошёл от прошлого визита. — Действительно. Зачем отвлекаться на столь незначительные мелочи, как я? Перри шумно выпустил воздух и потёр переносицу. — Так. Ты хочешь поговорить об этом или у тебя что-то реально важное? — до него донеслось неразборчивое бурчание на тему зазнавшихся утконосов, после чего раздалось глухое фырканье. — Темно уже. Надо решать, где заночевать. — Думаю, поспим в машине, — непринуждённо сообщил он. — Здесь? — учёный обвёл рукой салон с отклеивающейся кое-где обивкой, повсюду которого главенствовал сущий бардак, состоящий преимущественно из их, не сказать чтобы чистых, вещей. — Ты шутить? — Какие-то проблемы? — не без тени усмешки воззрился на Фуфелшмерца тот. — Нет, ты определённо издеваться надо мной, Перри. Боюсь, если я лечь туда, оно развалиться просто под моим весом, — не скрывая брезгливости, выдал Хайнц. — А ты попробуй как-нибудь уместиться. Нам ещё как минимум часа четыре пилить, не хотелось бы резко останавливаться посреди пустынь. Где мы точно не сможем нормально поспать, между прочим. — Почему бы нам вообще не остановиться в нормальном мотеле? — Тратить драгоценные секунды и деньги на остановку в непонятно каком клоповнике с огромной долей вероятности перехвата органами? — Перри задумался, якобы прикидывая что-то. — Нет, спасибо, не хочется. — Поэтому ты предлагать мне спать в другом клоповнике, но в два раза меньше?! — Я не предлагаю, а чётко говорю тебе, что отныне ты спишь тут. Не собираюсь вновь подвергать нас опасности из-за твоих спонтанных капризов. Теперь что хочешь с этой информацией, то и делай, — обрубил он не терпящим возражений тоном. — Классно, — съязвил Хайнц. — Решать снова за меня, не давая мне даже права выбора. Если ты не знать, Перри-утконос, у нас в стране демократия, а не авторитаризм. — Если ты не знать, — перековеркал он манеру учёного. — Я уже сто лет как не утконос, и, по-моему, я просил тебя больше не называть меня так. Получается, ты тоже игнорируешь мои желания? — покосился Перри, начиная раздражаться его несносными выходками. — Как ещё тебя называть, когда ты вести себя как… как… — запнулся вскипевший Хайнц. — Чересчур логичное животное! От этих слов Перри не смог сдержаться и прыснул, расходясь гортанным смехом на всю машину, тем самым заставив Фуфелшмерца сбавить пыл и растерянно уставиться на него. — Прости, ха-ха, просто это было очень смешно, ха-ха, — сквозь хохот проговорил он. — Ух, давно так не смеялся, страшно представить, насколько, — замолчал Перри на секунду и улыбающимся взглядом мазнул по учёному, отмечая его оторопевший вид. — Ты чего? — А, — будто очнулся тот. — Не обращать внимания, Перри, я просто… — стушевался Хайнц. — Никогда до этого не видеть, как ты смеяться в моём присутствии. — Хах, да, — он почесал покрасневшую шею. — Как-то повода не было раньше. Хотя в обличии утконоса особо не посмеёшься, — хмыкнул Перри, возвращая прежний серьёзный вид. — Знаешь-ка что, иди спать, поздно уже. Вообще тебе, кстати, прописан полный покой, так что, давай-давай. И ради всего святого, не спорь. — Ладно, — сдался Фуфелшмерц, неторопливо пересаживаясь назад. — Попытаться не развалить эту тарантайку своим дыханием. Хайнц вздохнул и принялся собирать с заднего сидения все ненужные шмотки, скидывая откровенный мусор на пол. Спустя некоторое время, когда будущее спальное место с горем пополам приняло приличный вид, учёный достал из багажника вроде как ничем не пахнущий плед и завернулся в него, с трудом размещаясь на узкой, но всё же относительно удобной кожаной подушке. Услышав, что Фуфелшмерц закончил свои копошения, Перри облегчённо перевёл дух. Он не любил ссориться с Хайнцем, но иногда тот конкретно выводил его из себя, вынуждая Перри идти на усмирительные меры вроде тех же приказов и уговоров. Порой он чувствовал себя строгим воспитателем в детском саду, которому на руки каким-то образом спихнули чьё-то непослушное чадо. Всё ещё очаровательное, но до жути вредное. Подъезжая к местному Старбаксу, дабы пополнить запасы кофеина, Перри услышал раздавшийся сзади вопрошающий голос: — Перри? Зачем мы остановиться? — Ненадолго. Почему не спишь? — строго взглянул он на Хайнца через плечо. — Да-да, но я думать, ты тоже поспать. — А кто поведёт тогда? К тому же, мне не привыкать не ложиться ночью, — Перри забрал заказ из приоткрытого окошка рядом и, рассчитавшись с кассиром, вновь вывел машину на трассу, прихлёбывая из бумажного стакана. — Но ты и так весь день за рулём! — воскликнул Фуфелшмерц, глядя в зеркало заднего вида. — Устать, наверное. Давай устроить как-нибудь перерыв по пути и я тебя сменить. — Ещё чего, — тотчас возразил он. — Задерживаться нам априори не выгодно. А тебе по постельному режиму не положено баранку крутить. Спи вообще и на меня не смотри, — цыкнул Перри и залпом прикончил половину стакана, всё-таки расплываясь в еле уловимой улыбке, вызванной спонтанным приступом заботы Хайнца. Вдруг его плечи обвила пара тонких рук, а сверху опустилось мягкое и очень даже уютное покрывало. Усталость резко отступила на второй план, выдвигая вперёд непередаваемое чувство окрылённости, поддержки и умиротворения. Слабо пригладив ткань кончиками пальцев, руки в момент скрылись из поля зрения, далее последовал сдавленный кашель и молчаливое шуршание обивкой кресла. — Эм… — робко протянул Перри. — Спасибо, — несколько секунд густой наэлектризованной тишины, отчего по телу пробежал табун мурашек. — Пожалуйста, — тихо прозвучало из-за спины. — Спокойной ночи, Перри. — Тебе тоже, Хайнц. Он искоса посмотрел в зеркало перед собой, разглядывая один донельзя смущенный свёрточек на заднем сидении, что с особой тщательностью кутался в махровый плед и усердно прятал там же взгляд. Перри тепло улыбнулся ему вслед и завернулся поплотнее, до сих пор ощущая согревающие прикосновения чужих рук на плечах.

***

— Что значит, не знаете?! Думаете, я похож на идиота? Разгневанный Питер уже как минимум час допрашивал сотрудников больницы, пытаясь выведать нужные сведения. Но, оказалось, никто и слыхом не слыхивал о двух парнях на федеральных постерах с пометками «Разыскивается», которыми он настойчиво размахивал перед лицами врачей и санитаров, встречая их в коридоре. Теперь же агент добрался до главврача и неуклонно продолжал задавать одни и те же вопросы, начиная раздражаться откровенной глупостью, а, возможно, и намеренной ложью собеседника. — Послушайте, — он нервно перевёл дух. — Я в очередной раз вам повторяю, что понятия не имею, кто эти персоны, и какое отношение они имеют… — Нет, это вы послушайте меня, — резко вздёрнул Питер того за лацканы белого халата. — В 9.53 утра из терминала, находящегося в вашей грёбанной больнице, один из тех типов произвёл банковскую операцию, и мы в ту же секунду распознали его местоположение. Понимаете? Он совершенно точно был здесь! А если один был здесь, значит, второй тоже, так как они практически не разделяются. Так вот, ввиду вышесказанного, назревает вопрос, — он поджал губы и недобро скривился, надвигаясь на перепуганного до белочки врача, — как? Как после этого вы смеете спокойно утверждать, что НЕ знаете двоих придурков, определённо посетивших ВАШУ больницу?! — гаркнул во всю глотку агент. — Я… я… не помню их, клянусь, — прерывающимся голосом залепетал тот и в страхе выпучил глаза. — А вы постарайтесь, док. Напрягите память, — постучал Питер по его лбу большим пальцем, нацепляя добродушную на первый взгляд улыбку. — Они могли замаскироваться или выдать себя за кого-то другого. Давайте, подключайте ваши хвалённые мозги. Или за что ещё вас назначили на руководящую должность? — Пожалуйста, отпустите меня, — взмолился врач, переходя на судорожные всхлипы. — Я правда не помню их… Мне очень жаль… Только не бейте, прошу… — Пфф… Больно надо руки марать об такое ничтожество, — хмыкнул Питер, но хватку всё же ослабил и оттолкнул столь мелочного человека от себя, поворачиваясь спиной. — Куда ты делся, вундеркинд чёртов? — задумчиво проговорил он в пустоту. После той злополучной заварушки возле бара, где Питер решил как следует повеселиться, заодно предоставляя возможность жертве добровольно загнать себя в вовремя расставленный капкан, ему пришлось многое переосмыслить. Особенно когда дело в одночасье приняло новые обороты вроде выкинутого фортеля Перри и безрассудного побега Фуфелшмерца из окна номера, в момент лишив его заслуженного веселья. Впрочем, сейчас Питер всё же усмехнулся, вспоминая какими потрясёнными глазами смотрел на Монограмма, рассказывающего ему подробности. Мол, этот псих сиганул с почти пятидесяти футов, затем, словно неубиваемый терминатор, встал и вихрем умчался прочь. Мда, за пару недель ему пришлось изрядно подивиться происходящему безумству вокруг. Питер ни в жизнь бы не поверил, что Хайнц отважился бы на такое, как и во внезапный героизм Перри, явно переживающего в тот момент не за свою шкуру. Не поверил бы, не увидев самолично. Как и в то, что правильный Пи угнал машину. Если честно, тогда он усомнился в самом существовании разумной жизни, но веру ему тотчас вернули, причём достаточно приземлённым способом. А именно — жёстким, но, надо признаться, справедливым нагоняем от майора, в котором Питера неплохо так отчихвостили, нелестно выговаривая что-то там о разочаровании и завышенных ожиданиях, сообщая одну весьма нерадостную новость. Собственно, о том, что если он не найдёт и не приведёт к ним в течении месяца обоих наглецов — слово «обоих» майор исключительно подчеркнул — то их сотрудничество на этом официально закончится. Правда, добавляя любопытный пунктик: всеми способами, что означало полную свободу действий. Вот где Питеру снова настало время удивлённо разинуть рот, охая от появляющихся возможностей. Теоретически, агентам даже после отставки запрещалось наносить смертельные ранения друг другу, а убивать — и подавно. Любой такой случай карался как минимум трибуналом с дальнейшим заковыванием в наручники. Но теперь ему это не грозило, что всецело развязывало руки и вызывало довольную улыбку. Пообещав Монограмму непременно справиться в отведённые сроки, он проводил агентов и, не теряя ни секунды, уселся за ноутбук в автомобиле, выискивая след из крошек, который должен бы вывести его на парочку камикадзе. Пользуясь служебным положением, Питер не преминул объявить их в розыск, дабы облегчить себе работу. Но даже благодаря данным мерам ему удалось засечь их только спустя неделю из-за, по сути, оплошности Перри, который решил непонятно по каким причинам воспользоваться кредиткой. Разумеется, он посчитал это своим наклюнувшимся шансом наконец-то схватить их и поставить тут логическую точку, чтобы впоследствии называть Пи натуральным идиотом, попавшимся на собственном упущении. Однако, прибыв к месту назначения, коим оказалась типичная больница посреди степного захолустья, агент сам поневоле почувствовал себя ослом, которого однозначно водят за нос. Ничего, кроме разломлённой, будто насмехавшейся над ним, карточки в мусорке ему найти не удалось. Камеры в больнице установлены не были по причине здешних якобы абсолютно конфиденциальных правил содержания, так что оттуда Питер вышел ни с чем, попутно доведя до трясучки весь персонал. И сейчас, сидя в машине и угрюмо прихлёбывая немного остывший кофе, купленный в автомате, параллельно кривясь от скверного привкуса, он не мог не признать свою поспешность в суждении о Перри. Недооценил: что тогда, что в данную минуту, напряжённо гадая, как этот малец умудрился посетить больницу и остаться совершенно незамеченным. Да ещё и вместе с Хайнцем, которому, очевидно, требовалось немедленное лечение после его безбашенного прыжка, с такой-то высоты. Даже с предполагаемой маскировкой это не укладывалось у Питера в голове и пахло чем-то совсем фантастическим. Думая о Хайнце, он машинально притронулся кончиками пальцев ко рту, и уголки его губ насмешливо поползли вверх, вспоминая их секундный, но такой долгожданный для Питера поцелуй. Конечно, не обошлось без применения некой силы, но, если честно, он не считал себя хоть сколько-то виноватым. После того, что агент услышал из уст Фуфелшмерца, у него просто не оставалось иного выбора. То, каким тоном и с каким выражением лица учёный говорил о своих чувствах к Перри при всех бесчисленных попытках Питера внушить абсолютно обратное, побудило его вконец отказаться от амплуа «порядочного агента» и начать делать то, зачем, собственно, он всё и затеял. Отомстить Пи и забрать уже давно причитаемое по праву. Пускай для этого потребуется где-то действовать радикально и вопреки чьей-то воле, ему теперь было всё равно на какие-либо последствия. Он слишком долго жил в чужой тени и скрывался за маской обходительного джентльмена. А опробовав насилу столь опьяняющий вкус своего небольшого триумфа вперемешку с солёной горечью недавно пролитых слёз, Питер понял, что не отступится ни перед чем, дабы вновь ощутить эту сладость, успевшую стать личным наркотиком агента помимо никотина и кофе. Возможно, его чувства стали напоминать нездоровую одержимость, но в любви все средства хороши, кто бы что ни говорил. Агент мрачно выдохнул и вышел из машины, одним движением захлопывая дверцу. Потом подошёл к мусорке и, собравшись положить конец своим мучениям, выбросил туда наполовину недопитый стаканчик, мутное содержимое которого моментально разлетелось по замызганным стенкам. Питер встал в центре парковки и шумно затянулся свежей порцией табака, разглядывая каменистую почву. Неожиданно его внимание привлекли едва различимые следы шин перед зданием больницы, отличающиеся от других тем, что ближе к торцу становились всё более отчётливыми. Он закусил сигарету во рту, изредка выпуская прогорклый дым, и завернул за угол, задумчиво подмечая, что отметины вправду становились яснее, а вдали у стены и вовсе образовалась значительного размера вмятина от колёс. Питер приблизился и присел на корточки, туша окурок о землю. Затем провёл ладонью по неровной поверхности, растирая комок земли между пальцами, и с изумлением обнаружил, что следы ещё не успели высохнуть. При здешнем пекле и в целом сухом климате это не представлялось возможным, если только авто не находилось тут примерно неделю. Он слегка потормошил землю в одной из пробоин, подцепляя пальцем пыльный кусок полупрозрачной бумажки, и вытащил наружу. Находка оказалась чеком, причём измятым, отчасти рваным и со смазанными буквами. Краска для волос… Одежда… Еда… Ноутбук… Агент удовлетворённо хмыкнул. Картина начала проясняться, как и причина обнуления карты. «Что, денежки закончились, Пи?» — посмеивался Питер. Однако вопросы не исчерпались. Место, куда они поехали, оставалось неизвестным, как и новый внешний вид беглецов. И ключевое — почему их не запомнили по именам, тем более Хайнца с явным акцентом. Он смял вещицу, засовывая в карман брюк, и удручённо почесал подбородок. Странностей меньше не стало, а, похоже, только прибавилось. Внезапно сзади послышался шуршащий пылью топот, стремительно нагоняя погружённого в раздумья агента. — Сэр, извините, сэр, но я, кажется, вспомнил, о ком вы говорили. Питер выпрямился во весь рост, стряхивая налипший грунт, и брюзгливо повернулся, осматривая из-под опущенных бровей подошедшего знакомого главврача. — Неужели к вам всё же пришло озарение? — фыркнул тот, не скрывая сквозящего презрения. — Ну, я с удовольствием дам вам ещё один шанс. Только учтите, что вы уже единожды соврали мне, и повторный такой раз может с лёгкостью привлечь вас к ответственности за умышленное утаивание ценной информации. — Но я не врал вам и действительно забыл этих типов… — он резко спохватился и прервал череду нелепых оправданий. — Покажите-ка ещё раз ваше удостоверение, агент. Питер усмехнулся и закатил глаза, после чего небрежно вытащил из внутреннего кармана чёрную книжку с крупными сверху позолоченными буквами «ФБР», скучающе развернув её лицевой стороной к собеседнику. Тот бегло пробежался по строчкам. — Убедились? — дождавшись негласного кивка, он захлопнул удостоверение у того перед носом и убрал обратно. — Мы можем наконец поговорить по делу? У меня время не резиновое, между прочим. — Разумеется. Отойдем. Они вернулись в больницу, твёрдым шагом прошли в просторный светлый кабинет к врачу, и последний в подробностях поведал всё, что удалось вспомнить. Позже Питер подытожил его рассказ. — То есть, они представились как братья? И не называли своих имён? Интересно… — Да, всё так. Хотя вроде Сьюзан, медсестра из травматологии, разговаривала с одним из них. Говорила, он показался ей не особо словоохотливым. К тому же, очень переживал за брата, несмотря на своё серьёзное ранение. — Немудрено, — цокнул Питер. На самом деле он тогда целился совсем не в колено и теперь чертовски жалел, что промазал. — Наверное, именно поэтому я и подзабыл их, — призадумался тот. — Честно, я бы никогда не подумал, что кто-то из них находится в федеральном розыске, настолько они были похожи на обычных пациентов. Даже чересчур. Явно готовились залечь на дно. — А куда они отправились, не знаете случайно? — К сожалению, нет, — покачал головой врач. — Только видел, как их машина уезжала примерно на юго-запад. Надеюсь, это поможет следствию. Агент с энтузиазмом потёр руки, растягивая губы в усмешке. Ещё как, учитывая, что их тачка краденая. Ему не составит труда пробить её по базе недавно угнанных автомобилей, а там и местоположение само найдётся. — Кстати, за что вы их разыскиваете? — вдруг полюбопытствовал собеседник напротив. — Тайна следствия, — отрезал Питер. — Могу лишь сказать, что они это заслужили своими деяниями, — он вздохнул и направился к выходу. — Что ж, спасибо за предоставленную информацию. Всего вам доброго. — Не стоит благодарности, беря в расчёт то, что вы буквально выбили из меня её. Удачи вам в поисках. Врач закрыл дверь кабинета, предварительно выпроводив Питера с глаз подальше. На это он лишь безразлично пожал плечами и направился к парковке. У него есть дела намного важнее, чем какая-то побитая жизнью больничка в пустынной глуши и чья-то ненароком задетая гордость.

***

Перри настороженно провожал замыленным взглядом очередной контрольный пост полиции и, убедившись, что никто из дежурных не обратил на него должного внимания, глубоко вздохнул, сонно протирая уставшие глаза. Кофе закончилось уже несколько миль назад, а остатки недавно приобретённых пончиков он доел во время вынужденной остановки у круглосуточной бензоколонки. Кто же знал, что такая рухлядь потребляет столько топлива. Он хмыкнул. Действительно, во время экстренной ситуации это, пожалуй, последнее, о чём стоило беспокоиться. Однако при нынешних обстоятельствах ограниченного бюджета выходило накладно, особенно если рассматривать в далёкой перспективе. Порой Перри натыкался на встречные розыскные плакаты, расклеенные на столбах, где на весь лист жирным шрифтом были выведены их с Хайнцем подлинные имена и красовались растянутые в профиль физиономии. От увиденного в горле в момент пересыхало, а духота ощущалась вполне осязаемой, вырабатывая некую самопроизвольную паранойю. Естественно, подобного исхода следовало ожидать, но представлять в голове и столкнуться с пугающей реальностью лицом к лицу — две разные вещи. Неудивительно, что теперь мимо патрульных машин он проезжал чуть ли не стремглав, инстинктивно прижимаясь к рулю и мысленно благодаря себя за своевременную предосторожность. Перри подавил зевок и потряс головой, отгоняя сон прочь. Дорога неуклонно тянулась за горизонт, казалась бесконечной, задевая границу небосклона из миллиарда звёзд. В здешней части страны ночи сильно отличались от привычных — угольные, вязкие, как смоль, земля грела остатками дневной жары, выше, на ветряках, собирался конденсат, а на небе ясно и чётко сверкали созвездия. Но всей этой красотой Перри уже насытился вдоволь, и мечтал только поскорее приехать в нужный штат. Впрочем, его желание исполнилось довольно быстро, и спустя ещё два часа он в немом изумлении рассматривал бревенчатый основательно вкопанный в землю жёлто-оранжевый билборд, на котором победно значилось: «Добро пожаловать в Нью-Мехико». Перри съехал с главной трассы на обочину, приглушая мотор, и озадаченно посмотрел вдаль. Отлично, приехали, допустим — а что дальше делать, кто-нибудь скажет? Он обернулся назад, дабы разузнать у Фуфелшмерца следующий шаг их действий, но резко потерял дар речи от развернувшейся картины. В странной, вероятно, чрезмерно неудобной позе зигзага сладко посапывал учёный, растянувшись по всей длине бежевого кресла. Плед, которым он не так давно укрывался, благополучно свисал с поясницы, по сути закрывая лишь этот крошечный отрезок его тела. Загипсованная нога болталась где-то в воздухе, еле касаясь дырявого ковролина, вторую же ногу Хайнц согнул в колене и прислонил неполной стопой к оконному стеклу. Взлохмаченные тёмно-русые волосы, трепещущие от лёгкого сквозняка плотно сомкнутые густые ресницы, пролегающая меж бровей тревожная складка и слегка приоткрытые персиковые губы, чертовски привлекающие своей нынешней недоступностью. Перри чувствовал себя словно под толщей воды, не силясь пошевелить и пальцем. Стоило ему заметить проступившую бледную линию плоского живота из-под задранной кверху футболки, и лицо вмиг охватил жар. Безумно хотелось провести по ней языком и искусать молочную кожу вдоль и поперёк, оставляя стойкие отметины. Сжать его до хруста и чёрных кругов перед глазами в стальных объятиях. Страстно осыпать поцелуями все заострённые изгибы изящного хрупкого тела. Сделать его по-настоящему своим, а не только в собственных фантазиях. Перри судорожно сглотнул и зажмурился, сбрасывая тягучее наваждение. Затем страдальчески вздохнул, поднял упавший плед, поспешно накрывая им оголённую область, и завёл автомобиль. Тем временем новый день лениво вступал в свои права, а первые светлые проблески смазанными пятнами просачивались через сумрачное марево ночи. Видимость на улице стала намного лучше, но у Перри уже начинало двоится в глазах. Сутки за рулём без единого намёка на сон дали о себе знать, отчего его беспощадно вырубало, а вождение в таком состоянии превращалось в неминуемую трагедию. Опрометчивый риск точно не значился в их планах, поэтому Перри, не раздумывая, свернул на едва уловимые огни ещё не потушенных фонарей, исходящих от стоянки мотеля. Он размашисто провёл рукой по лицу и перевёл дыхание. Конечно, Перри осознавал, что это лишняя трата времени и средств, и до самого конца упорно не хотел совершать остановку. Однако сейчас его мозг максимально отказывался здраво соображать и думать о чём-то помимо сна. А вдвоём тут спать — и неудобно, и чревато поломкой машины. По сути, они уже на месте, надо просто узнать, куда двигать дальше. И, к счастью, ответ на этот вопрос мирно спал позади него, и будить его не хотелось. Неожиданно у Перри в глазах заплясали чёртики. На ум пришла забавная идея. Он включил магнитолу, минуту настраивая приём на искомую волну, слегка скосил глаза назад, постепенно увеличивая звук динамиков. Акустические потоки кантри буквально взорвали салон, причём с такой мощью, что даже стёкла нервно задребезжали, грозясь лопнуть в любой момент. Хайнц вполне предсказуемо тотчас подскочил и в абсолютном непонимании происходящего вытаращил глаза, испуганно озираясь по сторонам. Вот только он не учёл, что до сих пор был завёрнут в злосчастный плед, и от резкой смены положения основательно там запутался. В итоге учёный с приглушённым воплем шмякнулся на пол, комично барахтаясь в попытке выбраться из шерстяного удушающего кокона. По мере того как Перри наблюдал за этим потешным зрелищем, он всё больше заливался смехом, утирая выступившие слёзы. Фуфелшмерц же, наконец сумев высвободить конечности, устремил на от души веселящегося парня уязвлённый взор. — Очень смешно, Перри-утконос! И, главное, по-взрослому, — пробубнил он, неуклюже взбираясь на сидение. — С добрым утром, — посмеивался Перри и выключил радио. — Ещё и издеваться! Над больным человеком! Совесть совсем потерять, — возмущался Хайнц. — Извини, не удержался. Думал, подниму тебе настроение с утра. — Угу, — буркнул тот и отвернулся к окну, обнимая колени. — Я тебе как-нибудь также поднять настроение оглушающим металлом. — Эй, ты чего, взаправду обиделся? — округлил глаза Перри и пересел назад, становясь вмиг серьёзным. — Ладно, признаю, тупая шутка. Не буду больше, раз ты так воспринял. Учёный внезапно развернулся и ткнул его в плечо. — Ха! Попасться! — стрельнул он игривым взглядом. — Я не настолько неженка, как ты думать. Сам делать так, и не раз, но не думать, что однажды это коснуться меня. Как и не ожидать этого именно от тебя. — Не всё же только тебе пакостить, — Перри расслабленно пожал плечами, радуясь минованию глупой ссоры. — Но, согласись, в любом случае было весело. Твой вид в ту секунду я запомню надолго. — Какой? — Ты был похож на большого лупоглазого хомячка, который потерялся в собственной шерсти, — снова рассмеялся он и развалился на кресле, многозначительно улыбаясь. — Это выглядело очень забавно и мило. — Пфф, — закатил глаза Хайнц, игнорируя последнюю фразу. — С твоей точки зрения, может, и забавно, но не когда ты в шоке просыпаться под орущие басы. — Ты вроде говорил, что не дуешься? — ехидно поддел его локтем Перри. — Я не дуться, Перри, а… — Фуфелшмерц резко замолчал на полуслове, видимо, обдумывая что-то, после чего неуверенно выдал. — Постой. Ты… ты назвать меня милым? — Эм, — опешил он. — Что, так и сказал? — Перри почесал затылок, поджимая губы, и слабо улыбнулся. — Ну да, как хомячки. Знаешь, ты иногда мне их напоминаешь до жути. Куксишься и хмуришься, прямо как они. — Хомяки порой кусаться, — растерянно подметил Хайнц. — Да, но от этого они не перестают быть милыми. И желание их потискать меньше не становится, — он усмехнулся про себя, не обращая внимание на пристальный взгляд напротив. — То есть, иными словами, ты считать меня милым и хотеть потискать? — Хм, — протянул Перри, заразительно зевая. — Единственное, чего я сейчас хочу — это крепкий сон на часов хотя бы пять-шесть, так что давай вместо идиотских вопросов ты просто вылезешь из машины, и мы всё-таки снимем номер. Он молча поднялся с места и покинул автомобиль, старательно скрывая от любопытных глаз пунцовый цвет своих щёк. Хайнц задержал на нём взгляд на несколько секунд, затем вздохнул и, на удивление, без лишних пререканий выполз из салона, сперва забрав с собой необходимые вещи. Перри заблокировал двери, облегчённо понимая, что ему удалось со скрипом избежать дико странного и неловкого разговора. Перед ними предстало небольшое двухэтажное здание со множеством окон, выходящих на парковку. Внизу скромно располагался фирменный магазин мотеля с прилегающим сбоку ресепшеном. В безлюдном и тихом фойе почему-то были потушены практически все лампочки, кроме одной, висящей над стойкой регистрации, вокруг которой докучливо роилась приличная стая мух. Там сидела молодая темноволосая девушка и с кем-то, не умолкая, трепалась по телефону, безучастно осматривая подошедших к ней двух нетерпеливых джентльменов средних лет. — Доброе утро. Нам нужен двухместный номер на одну ночь, желательно бы раздельный, — сделал акцент на последнем слове Перри. Администратор окатила его равнодушным взглядом из-под опущенных бровей и устало фыркнула в трубку. — Хэй, Лизз, подожди, ко мне тут опять парочка голубков пожаловала. Да, я перезвоню, пока, — она сбросила вызов и повернулась. — Документы, пожалуйста. Перри вытащил поддельные паспорта и положил перед её носом. Девушка пробежалась по строчкам, периодически кивая, и с неким разочарованием цокнула. — Так вы братья, как банально, — она нацепила дружелюбную улыбку и вернула документы, протягивая пластиковую карточку. — Ваш ключ. Номер пятнадцать. Не потеряйте только. — Спасибо, — бросил Перри, внезапно перегибаясь через ресепшн. — И занимайтесь лучше своим делом, мисс, — буравя девушку суровым взглядом, закончил тот. — Идём, Майк, — он выпрямился и направился к выходу, зазывно махая рукой Хайнцу. Искомая немного выцветшая зелёная дверь нашлась на другом конце здания, надежно укрытая в тени бетонной парковочной ограды. Такое размещение вдали от чьих-либо глаз и ушей более чем устраивало парней. Рядом торчала разве что лестница на второй этаж, но, судя по количеству гостей на данный момент, проблем определённо возникнуть не должно было. Перри вошёл внутрь, кидая собранные шмотки на кресло, и осмотрелся. Комната была компактной, с истасканными обоями в мелкий пёстрый горошек и бордовым чуть заляпанным ковровым покрытием. Однако мебели здесь было предостаточно: две односпальные кровати с красиво уложенными подушками и ореховыми прикроватными тумбочками, пара кресел возле кондиционера, стоящего напротив деревянного стола с двумя стульями, серый квадратный телевизор на такой же угловатой тумбе и круглый журнальный столик, примостившийся сбоку от неё. В целом, место годилось для того, чтобы вздремнуть несколько часов и привести наспех мысли в порядок. Спокойное, более-менее чистое и даже веяло каким-то уютом. — Эм… Напомнить мне, почему мы не взять номер подороже? — скептично произнес Фуфелшмерц. — Наверное, потому что с финансами у нас сейчас туго? — укоризненно посмотрел Перри в ответ. — Мда… Не вау… — На время сойдёт, — подытожил он, прекращая неуместные придирки. — Ладно. Перри, ты хотеть в душ? Его хватило лишь на то, чтобы вяло помотать головой, скинуть обувь с ног и сонливо свернуться в комочек, утыкаясь в подушку. Сквозь пелену сна он услышал чьё-то недовольное бухтение, после чего его безжалостно утянуло в царство Морфея.

***

Первое, что ощутил Перри — мрак. Именно ощутил. Как ледяные чёрные щупальца вцепились в душу, словно желая вырывать из неё кусок плоти, поглощали малейшие проблески света, наполняя каждую клеточку внутри разъедающим тленом и страхом. Как они утягивали Перри в беспросветный водоворот густой субстанции, больше напоминающей смолу. Разве что эта жидкость пахла совершенно иначе. И чем ближе он к ней приближался, тем больше страх сгущался в липкую патоку, плотным кольцом охватывая мышцы. Но Перри так просто никогда не сломить, поэтому он боролся что есть сил, барахтался на поверхности удушающей жижи, не давая тьме полностью потопить себя. Однако попытки были настолько жалки и незначительны перед мощными хлестающими мглистыми волнами, что в конце концов Перри стало не хватать кислорода. Он тонул вновь и вновь, слыша назойливый и зудящий голосок. «Не спасешь…» «Не поможешь…» «Себя бы спас для начала…» «Рядом с тобой все обречены…» «Трус…» «Жалкое ничтожество…» Перри яростно тряс руками и мотал головой, пытаясь отогнать пленяющий ужас, кричал до хрипоты в горле, что это неправда, взывал ко всем возможным богам, но голосок только ехидно посмеивался. «Ты сам знаешь, где правда…» «Мелочный и тщедушный агентик…» «Тебе не победить самого себя…» «Наивная и глупая зверушка…» Он продолжал неотвратимо погружаться в глубину зябкой пустоты, но вопреки словам так же продолжал упорно сражаться за давно загубленное достоинство. До тех пор, пока не погряз в такую сплошную чернь, что ни один волосок на его теле не дернулся. Тело перестало слушаться и безропотно застряло в топкой пучине из собственных тревог и гнетущих мыслей. Оставалось только ждать неизбежного… Которое наступило рано. Раньше, чем он ожидал. Чьи-то длинные пальцы крепко схватили его, поднимая все выше и выше. От них исходило ослепляющее зарево, ставшее единственным источником освещения в отвратной пустошной яме. Перри поначалу вырывался, думая, что вот она — смерть, но после смирился с таким своим концом, готовясь отойти в небытие. Всё-таки хуже, чем сейчас, стать явно не может. Но, на удивление, свет не намеревался поглотить его, скорее наоборот, стремился согреть и… успокоить? Тьма словно испарялась по волшебству, а приходящий вместе с ней негатив растворялся, уступая место странному приятному чувству. Когда Перри наконец-то смог вынырнуть на поверхность, делая первый жадный вдох, губы неожиданно для самого себя растянулись в блаженной улыбке. Пожалуй, теперь он и не уверен, что дышал до этого вовсе. Однозначно, после такого стоит ждать перемен, но в тот момент их едва осязаемый шлейф проскользнул мимо внимания Перри. Руки тем временем приближали его к источнику света. Обстановка резко изменилась: из холодной зыбкой пустоты превратилась в светлую, наполняющую уютом комнату. Впрочем, там он всё же сумел разглядеть лицо своевременного спасителя. — Хайнц? — сказать, что Перри был в шоке, значило бы не сказать ничего. Фуфелшмерц молча прижал его к себе, давая излучаемому теплу глубже проникнуть под кожу. Перри не стал сопротивляться, наоборот, крепче вцепился в него, будто в спасательный круг, боясь, что тот кошмар вернётся вновь. Но, подобно мягким лучам студёной зимней ночью, объятия прогоняли и крупицы прежних тревог, сводя их к нулю. — Я всегда знал, что ты — солнце, — тихо улыбнулся он в плечо Хайнцу. Перри отстранился и нежно, почти невесомо, провёл тыльной стороной ладони по щеке. Хайнц посмотрел с каким-то нечитаемым обожанием, затем в мгновение ока перехватил руку и порывисто впился требовательным поцелуем в губы. На этот раз Перри не стал отталкивать Фуфелшмерца, а мгновенно ответил с такой же пылкостью. Он не знал, сон это или нет, но думал, что если всё-таки сон, то пускай его усыпят навечно. Ведь дальше… Дальше были горячие руки, протяжные стоны, неразрывные сплетения тел, наполненные страстным желанием поцелуи и жар, что грозился в любой момент спалить комнату дотла. Оба хотели успеть насытиться друг другом, утолить мучающую их жажду, вознестись вместе хоть до самых звёзд, а после распасться на тысячи осколков. И вот, когда уже подошёл черёд вожделенной разрядки, в разум Перри оглушающим криком проник чей-то голос. — Перри! Голос доносился будто и отовсюду, и одновременно пребывал только в его голове. — Перри! Проснись! Проснись же! Внезапно комната сузилась, а окружающий мир стал постепенно исчезать, до тех пор пока он окончательно не рухнул куда-то вниз. — Аай! — Перри очнулся на полу, всё ещё не до конца пришедший в сознание, и провёл невидящим взглядом вокруг себя. — Сон. Разумеется… — протянул он с толикой разочарования, уставившись снизу вверх на разрушителя его прекрасного мира сновидений. — Ну наконец-то! Перри, тебя вообще не добудиться! С добрым утром, кстати. Перри протёр глаза ладонью и нахмурился. Да, он точно уже не спит, иначе бы собеседник напротив был бы менее болтлив. — А зачем вообще будить человека, особенно если он не горит желанием просыпаться? — Ну не знаааю, — саркастично начал Хайнц. — Может быть, потому, что ты мешать мне своими громкими охами и всхлипами? — на последних словах он отвёл взгляд. — Понятия не иметь, что там тебе сниться, Перри, но под такой звучный аккомпанемент сосредоточиться совершенно не выходит. «Лучше бы тебе действительно не знать,» — хмыкнул про себя Перри, слегка поджав губы. Он попытался встать, но тут же сел обратно, натягивая на пояс покрывало. Причиной оказалась различимая выпуклость в области ширинки, заставляя Перри вконец смутиться. Но, видимо, Фуфелшмерц расценил его поведение по-своему и беззлобно рассмеялся. — Хах, ну и кто теперь из нас хомяк? — Квиты, — поддержал его веселье тот мимолётной усмешкой. — Давай, я помочь. Учёный наклонился к нему, чтобы схватить я за руку, и от такого вроде пустякового прикосновения давление в брюках увеличилось в разы. Перри до боли стиснул зубы, молясь, чтобы его бурная реакция осталась незамеченной. К счастью, Хайнц опять не придал странному поведению парня никакого значения, пребывая в прежнем чересчур подозрительном рассеяньи. Это ни к чему хорошему никогда не приводило, и, наверное, стоило бы прямо сейчас узнать источник приближающейся катастрофы, но весьма личная проблема ниже поясницы требовала незамедлительного вмешательства. И по возможности подальше бы от Фуфелшмерца и лишних расспросов. — Спасибо, — поднялся на ноги Перри, одновременно придерживая покрывало вокруг талии. — Всё в порядке? — мягкий, чуть удивлённый голос заставил его повернуть голову. Что стало фатальной ошибкой. Синющие большие глаза встревоженно смотрели будто прямиком в душу, выворачивая её наизнанку. И это будоражило. Настолько, что у Перри начали трястись колени от невыносимого желания завалить учёного на ближайшую горизонталь и сделать недавний сон явью. Титаническим усилием он разорвал долгий зрительный контакт и почти что в прыжке умчался в сторону ванной, кинув напоследок: — Да-да, всё хорошо, — стремительный хлопок двери приглушил конец фразы. — Подождать, ты с покрывалом пойти в душ? — донеслось до слуха Перри, но по понятным причинам ответом послужила тишина и сдавленный вздох по ту сторону комнаты. Он прислонился лбом к настенному кафелю и бездумно принялся настраивать подходящий напор воды. Тёплые потоки плавно заструились по телу, смывая недельную пыль и следы, осевшие после относительно поздних событий. Правда, одно последствие всё никак не хотело исчезать, нагло красуясь перед его взором. Перри тяжело вздохнул и решил наконец покончить с этим самостоятельно. Он осторожно обхватил член у основания и провёл по всей длине, отчего по коже побежали мурашки, а сам едва удержался от жалобного стона. В голове отчётливо всплыла та самая сцена из сна, и Перри вымученно сглотнул. Там всё казалось так естественно. Ни от кого не надо бежать, не надо ничего исправлять, никого не мучает неопределённость. Всё, что имеет значение — их связь. Тепло, которым они делятся беззаветно, любовь, что согревает их сердца, и обжигающая нервы страсть, в которую каждый из них готов был упасть, не боясь сгореть в ней заживо. Реальность, к сожалению, намного суровее снов, и здесь им регулярно приходится думать о том, чтобы банально дожить до следующего дня без происшествий. И какие бы сильные чувства не обуревали Перри, на это у него нет ни права, ни времени. Тем более, через пару часов всё закончится и станет всего лишь приятным и слегка сумасшедшим приключением, отложенным на полочку стёртых воспоминаний. В его действительности нет места чудесам, а сны не воплощаются в быль. Пора уже бы смириться. Хотя… Помечтать-то права никто не забирал. Всего на минутку представить… Член нетерпеливо дёрнулся вверх, как бы одобряя эту идею. Перри снова взял его в руку и прислонился к стене. Опыт у него был, пускай только зрительный, когда он как-то застал Финеса за самоудовлетворением. Тогда Перри даже не мог и предположить, как подобного рода знание поможет ему в дальнейшем. Он фыркнул, отбрасывая ненужные мысли, и попытался направить мозговую деятельность в нужное русло. Напрягаться долго не пришлось, воображение тягучими волнами подбрасывало картинки из памяти. Их горячий поцелуй посреди такой же раскалённой пустыни… Ласкающие прикосновения, жаждущие большего, протяжные всхлипывающие стоны… Которые он, похоже, издаёт и сейчас. Перри спешно прикусил ладонь, дабы не созвать нежеланную публику, и начал постепенно наращивать темп, изредка касаясь чувствительной головки фалангой большого пальца. …Тонкие персиковые губы, что чуть ли не ежедневно притягивают его, начиная с того многострадального дня. Как же он мечтает вновь насладиться их сладковатым немного терпким вкусом, так похожий на настоящий медовый фрукт. Исцеловать их вдоль и поперёк, заставить Хайнца дрожать в исступленном предвкушении я и издать опять те потрясающие звуки. Овладеть им так, как никто до этого и подумать не мог… Ноги уже еле удерживали Перри в вертикальном положении, а с головки вовсю стекала смазка, каплями растворяясь в полупрозрачной воде. Внутри него образовалась тянущая пружина, готовая в любой момент выпрямиться, разрывая его тело на тьму мельчайших частичек. Глаза зажмурены до болезненных точек, а на руке явно останется долго не проходящий след. …Глаза… Эти синие бездонные омуты, горящие ярче самой ясной звезды и влекущие лучше любого маяка. Они крепко взяли его в плен и вряд ли когда-либо отпустят. И Перри не против напрочь застрять там, позволяя глубине затянуть себя на дно. Снова и снова тонуть в них, теряя малейшую способность к нормальному дыханию и адекватному мышлению. Невероятно как, но это заводило, да покруче какой угодно порнухи, почти регулярно устраивая ему нехилую проверку на прочность. И, кажется, в данный момент он с треском её завалил, посылая свое хвалёное самообладание к чёрту… Осознание этого словно молотом ударило по его перевозбуждённому сознанию. И стало критической точкой. В буйном экстазе, отключая абсолютно все сдерживающие факторы и резко вскидывая голову, Перри обильно кончил с отрывистым вздохом. — Вот же чёёрт… В зрачках заплясали искры, по телу разлилась приятная истома, сердце сбивалось с ритма, а отдышаться было той ещё задачей. Перри лениво подставил лицо под прохладные струи, дабы очистить себя от пота, спермы и прочих телесных жидкостей. Лицо озарила грустная улыбка, после чего из груди вырвался непроизвольный смешок. Почему-то он был уверен на сто процентов, что при любом раскладе «как раньше» уже точно не будет.

***

Наспех вытерев тело полотенцем, Перри вышел из ванной и прошлёпал босыми ногами по ковролину, направляясь к чёрному мешку, что одиноко подпирал стену в углу комнаты. Раз уж они приехали в южный штат, то и одежду следовало бы подобрать по погоде. Пару минут копошений, и на свет появились серая свободная майка, такие же спортивные штаны и летние белые кеды. За этим делом Перри не обратил внимания, как за ним во все глаза из противоположного конца помещения заинтересованно наблюдал Хайнц, сидя на полу и дожевывая сэндвич с неизвестным содержимым. И посмотреть, надо признаться, было на что, учитывая, что Перри прямиком из душа и ещё до конца не успел обсохнуть. Да к тому же одет был только в тёмные брюки, которые сейчас благополучно стягивал, заменяя на более лёгкую альтернативу. Пытливый взгляд не остался неотмеченным, фантомно ощущаясь на коже. — Любуешься? Приятного аппетита, кстати, — бросил он куда-то в пустоту, параллельно надевая майку. — Было бы чему, — фыркнул учёный. — Спасибо. Тебе тут тоже остаться немного. — Хм, я сейчас точно уверен, что услышал минимальный запас слов, когда-либо исходивших от тебя. Ты в порядке? — М? — расплывчато прозвучало в ответ. — Да, нормально, просто я немного занят. — Чем это? — недоумённо посмотрел Перри на своего чрезвычайно странного, даже по меркам его самого, напарника. Хайнц, как и предполагалось, нашёлся на полу вместе с причиной необычного поведения. Точнее, с причинами, окружавшими его повсюду. Бесчисленное количество проводков разной степени длины, какие-то мелкие стальные детали причудливых форм, лампочки, винтики и прочий металлолом. А в центре этого разнообразия обосновался и сам учёный, сосредоточенно вглядываясь в некогда белый, а теперь полностью исписанный листок, меланхолично покусывая кончик ручки. Перри изменился в лице, явно не рассчитывая увидеть такую картину. — Позволь узнать несколько вещей, — тактично начал он, беря со стола бумажный стаканчик с кофе. — Во-первых, когда и где ты успел взять кофе, причем, — Перри сделал небольшой глоток, — довольно неплохой? Во-вторых, что ты вообще делаешь? Он хотел ещё поинтересоваться, ложился ли тот спать, но как только Фуфелшмерц поднял на него заспанные глаза, вопрос был исчерпан. — Пока ты спать, Перри, можно многое успеть, — Хайнц скрестил руки на груди и со вздохом продолжил. — Я проголодаться, решить сходить в магазинчик у нас в мотеле, там разговориться с одной женщиной, и она посоветовать мне взять эти сэндвичи с тунцом, между прочим, и вправду вкусные. Я тебе оставить, попробовать, Перри. Уфф, ладно, не смотреть так, — примирительно выставил руки он, наткнувшись на укоризненный взгляд напротив. — Короче, потом я спросить, где достать хороший кофе, и она сообщить мне адрес ближайшей кофейни, к слову, она находиться в милом городишке практически в двух шагах отсюда… — Стоп, — от такого внезапного потока информации у него закружилась голова, отчего Перри присел на краешек стула. — Я рад, что ты, ну, снова ты, но подожди, ты разговаривал с кем-то? — он сузил глаза и подозрительно посмотрел на Фуфелшмерца. — Ну… — неопределённо протянул учёный. — Да, но… — Блеск! — Послушать, я не думать, что она запомнить, кто там с ней разговаривать о сэндвичах в супермаркете меньше десяти минут. — Порой я всерьёз сомневаюсь в наличии у тебя хоть какой-то мозговой активности, — сокрушался Перри, ероша волосы на затылке, и начал терпеливо объяснять по сути прописные истины. — След, понимаешь? Мы и так наследили, сняв этот номер, а теперь ты своей будничной беседой поставил нас чуть ли не под сигнальный залп. — А поддельные документы на что? — Есть вещи, которые бросаются в глаза, — он пристально посмотрел на Хайнца и одним глотком осушил стакан. — Акцент, например. — Акцент? — в замешательстве спросил учёный, заламывая кисти. — А что, тебе не нравиться? — Дело не в этом. Сам подумай, много ли в стране людей, имеющих такой явный немецкий акцент? Отличительная черта, по которой чаще всего и находят людей, — по мере сказанного лицо собеседника медленно принимало осознанный вид, что побудило Перри наконец-то облегчённо выпустить воздух. — Не утруждаться, я всё понять. Сейчас пойти, я только доделать тут кое-что, — Фуфелшмерц вновь перевёл взгляд на листы рядом с собой. — Хайнц, я уверен, это может подождать, а вот хвост за нами ждать точно не станет. — Когда я закончить, хвост нас даже не найти, — ухмыльнулся учёный. — Что? — он вскинул брови, подходя к нему ближе. — Чёрт, чем ты там занимаешься? — Пока ещё не придумать название, но оно должно сделать нашу машину невидимой! — пришёл в неописуемый восторг Хайнц, не отвлекаясь от своего занятия. — Представлять, Перри, мы смочь свободно передвигаться и не оглядываться на каждую тачку с мигалками! — Эм, ты понимаешь, что мы создадим кучу дорожных катастроф? — Наверное, — он на пару секунд задумался, но затем живо помотал головой. — Тогда будем предельно внимательны, и вообще, можно же ездить по бездорожью. — На угнанной-то тарантайке и по грунту? Ну ты конечно придумал, — подавил смешок Перри. Хотя, чего греха таить, перспектива была несомненно заманчивой. Гонять по дорогам без страха обнаружения, спать под открытым небом, где угодно. Даже безнаказанно правила нарушать, ну, или как минимум некоторые. Однако, зачем им такое чудо, если следующая остановка — конечная? Все эти приготовления годятся на более длительный срок. А ситуация, в которой ему придётся дольше находиться рядом с Хайнцем, притом постоянно напоминая себе о необходимости держать определённые рамки, честно говоря, не радовала и понемногу смахивала на изощрённый вид мазохизма. Его выдержка уже не такая железная, как раньше. Поэтому предпочтительнее будет как можно скорее разобраться с этим и постараться жить дальше. Перри усмехнулся про себя, размышляя на тему излишнего простодушия, и вышел на улицу, дабы загрузить их вещи в машину и подготовиться к поездке. Но резко встал, расширив зрачки, и замотал головой из стороны в сторону, словно попугай, недосчитавшийся корма. — Хайнц, а где машина? — фурией влетел он обратно в номер. — А? — учёный прервался и растерянно посмотрел на запыхавшегося Перри с выражением подлинного ужаса. — Машина где наша? — чуть ли не срываясь на крик выпалил тот. Фуфелшмерц виновато отвёл взгляд, и Перри это совсем не понравилось. — Хайнц, ещё раз спрошу, где машина? — по слогам процедил он, начиная соображать, что к чему. — Ты только не злиться, Перри, но мне не хватать некоторых деталей… — И поэтому ты разобрал единственное наше средство передвижения по грёбанной пустыне с огромным шансом снова нарваться на копов?! Боже… — Перри глубоко вздохнул, пересиливая желание прикончить горе-учёного голыми руками. — А по-твоему, с чем я должен работать? Нет, разумеется, на местной свалке я тоже найти что-то полезное, но нужных проводов там всё равно не быть. К тому же, она и так быть угнанной и не самой новой. — Зато она ездила, представляешь, — удручённо произнёс Перри, зарывшись лицом в ладонях. — По дороге, где нам теперь по твоей милости придётся топать пешком непонятно сколько миль. — Купить другую. У нас вроде бы есть деньги, — пожал плечами Хайнц, будто нынешняя перспектива его нисколечки не страшила. И это, несомненно, действовало на нервы. — Угу. Планировалось, что мы будем разумно распоряжаться ими, тратя на необходимые нужды, в которые входит, ну я даже не знаю, — притворно погрузился в задумчивость он. — Питаться, заправлять ту же машину, изредка останавливаться по случаю твоих дежурных выкрутасов. И абсолютно очевидно сюда не вписывалось таких вот неожиданностей! — распалялся Перри. — Эта неожиданность вполне может упростить нам жизнь! — вскипел тот. — Я пытаться помочь, пока ты здесь дрыхнуть без задних ног! Ты ещё спасибо мне потом сказать! — Мда уж… Спасибо тебе, за то, что эта долбанная поездка превратилась в ежедневный спринт спасения собственных задниц из вечных неприятностей, которые ушатом льются на нас из-за твоих задушевных разговоров со всякими придурками! — Вот и неправда! Та женщина не походить на придурка совершенно! От абсурдности его слов Перри безудержно зашёлся истерическим хохотом, отчего Фуфелшмерц рассердился пуще прежнего. — И вообще, если я тебя настолько раздражать, тогда бросить меня тут и валить, куда душе угодно! Пару секунд они буравили друг друга остервенелым взглядом, напряжение вмиг достигло пика, по телу прокатился сноп искр. Сзади раздался трек перегоревшей лампочки, а терпение Перри лопнуло. Он развернулся на месте и помчался к выходу. — Отлично! Надоело вытаскивать из дерьма того, кто сам спешит навстречу к нему! — Отлично! Тебя никто и не просить этого делать! — крикнул вдогонку Хайнц, не сдвигаясь с места. — Верно, — горько усмехнулся Перри, добавляя чуть тише. — Я сам захотел, за что и расплачиваюсь. Он окинул Фуфелшмерца пронизывающим взглядом и ушёл, захлопнув дверь со слабым стуком. На пару секунд задержался возле порога, обдаваемый резкими порывами знойного ветра, и запрокинул голову к небу, закрывая глаза. Да, определённо не так Перри предполагал начать этот день. Он хотел запомнить до мелочей каждое мгновение, чтобы они впоследствии согревали его душу, почётно разместившись на полочке приятных воспоминаний. Но ввиду недавней перепалки данный момент грозился стать одним из худших за весь период, что парни провели вместе. Перри протёр глаза рукой и уселся на бордюр, устало опершись локтями на колени. С одной стороны, он признавал, что где-то перегнул палку и наговорил лишнего, в душе, естественно, думая иначе. С другой — начисто не понимал, как можно быть таким донельзя недальновидным и жить с напрочь отсутствующим инстинктом самосохранения. Хотя, если подумать, данный вопрос изначально был риторическим. Ведь не стоит забывать, кто такой Хайнц и чего от него следует ожидать. Во всяком случае Перри не под силу изменить его, да и, по сути, он не горел желанием, принимая в расчёт, что, в конце концов, учёный нравился ему именно таким. И, честно говоря, до сегодняшнего дня реальных претензий не возникало. Инцидент получился настолько до смешного нелепый, что одновременно выбивал из колеи и в то же самое время приводил к логичному доводу о бессмысленности в целом злиться из-за него. Обдумав что-то пару секунд, Перри резко поднялся с места. Стоило всё-таки извиниться и прекратить эту глупую несуразную ссору, вновь возвращая им обоим шанс на незабываемый последний день. Безусловно стоило, но сперва надо было срочно разобраться с одним безотлагательным делом… — Хайнц, ты даже не представляешь, что я… — Перри запнулся на полуслове, вернувшись спустя пару часов в пустой номер без каких-либо признаков жизни. Кровати были заправлены чересчур стерильно, стаканчики из-под кофе покоились в мусорке, а не хаотично расставлены по всей комнате, даже прежний металлический хлам, часть которого когда-то принадлежала их старенькому автомобилю, исчез, будто его никогда и не существовало. Зато на столе он разглядел незнакомый ранее жестяной предмет с множеством крохотных лампочек наверху. Сердце протяжно заныло, вызывая у Перри мелкую дрожь по телу, а в горле образовался тугой ком. Так, спокойно, далеко на своих неполных двоих учёный уйти не мог. Вспомнив про травму Хайнца, он непроизвольно почувствовал себя подлецом, в который раз оставив его на такой долгий срок, толком не объяснившись. Обежав мотель вдоль и поперёк и потерпев в итоге неудачу, не найдя даже малейшей зацепки о местонахождении Фуфелшмерца, Перри потихоньку начинал сходить с ума от переживаний, параллельно проклиная собственную гордость на все лады. Неожиданно до слуха донёсся чей-то глухой всхлип, идущий откуда-то сверху. Перри поднял глаза чуть выше и ощутил небывалый прилив облегчения, со всех ног припустив к лестнице, где почти на самой верхней ступеньке в целости и сохранности сидела причина его, слава Богам, не случившегося инфаркта. Правда, чрезмерно печальная, отстранённая и кисло глядящая в одну точку перед собой. — Хайнц! — крикнул он, взбираясь по лестнице, и на радостях крепко сграбастал в охапку не сопротивляющегося учёного. — Господи, как ты меня напугал. Но Фуфелшмерц, вероятно, не разделял его восторга. Он вывернулся из порывистых объятий и, продемонстрировав спину, пространно повёл плечом. Перри вздохнул, пытаясь подобрать нужные слова, и осторожно начал: — Хайнц, прости меня. И не только за те слова, в целом за моё идиотское поведение, — по-прежнему ноль внимания. — Я знаю, ты не специально влипаешь в авантюры, просто, — он усмехнулся, смотря себе под ноги, — натура у тебя такая, и с этим уже ничего не попишешь. Надо было давно это принять, а я тупо поддался собственным эмоциям, в очередной раз бросив тебя в неопределённости. Ты пытался помочь, когда я повёл себя как круглый дурак, — Перри протёр лицо руками и виновато мазнул взглядом по напряжённому силуэту напротив. — Хм, я сейчас точно уверен, что услышать самый трогательный набор слов, исходивший от тебя. Ты в порядке? — Окей, я понял, — прыснул он, мысленно ликуя, — Туше, признаю. — Извинения приняты, можешь расслабиться, — добавил Хайнц, всё также сидя к нему вполоборота. — Да нет, знаешь, я так не думаю. Перри рывком развернул того лицом к себе и внимательно рассмотрел. Ну, конечно же, учёный был на грани, о чём сообщали припухшие слегка дрожащие губы и две слезинки, методично стекающие по щекам. Глаза опущены и отведены в сторону, а руки скованно скрещены возле талии. Поза точно не располагала к возобновлению беседы, однако Перри прекрасно знал, что Хайнц сейчас больше растерян, нежели обижен. — Эй, посмотри на меня. Пожалуйста, Хайнц, — тот нехотя подчинился, и большие стеклянные блюдца вмиг обдали его льдистой синевой, — Я больше никуда не уйду, обещаю. — В прошлый раз ты то же самое обещать мне, — злобно промолвил Фуфелшмерц, начиная расходиться не на шутку. — Хотя бы на секунду можешь вообразить, что я испытать, когда ты уйти? Ах да, ты же в принципе не думать о чувствах других людей, как я мог забыть. Всегда уходить от меня, что в Денвиле, что сейчас. Так сказать же мне, Перри-не-утконос, с чего я вдруг теперь должен тебе поверить? — Не знаю, — мрачно перевёл дух он, поджимая губы, и постарался придать своему подрагивающему голосу максимальную искренность. — Но я ни в чём сейчас так сильно не уверен, как в этом. Клянусь тебе. — Вериться как-то слабо, зато в то, что ты эгоистичная сволочь — легко, — припечатал Хайнц. — Согласен, — хмыкнул Перри и стремительно выпрямился, не желая продолжать пустой спор. — Ты закончил? Если да, пойдём уже, а то мы и так здесь засиделись дольше положенного. — Куда? — не сразу понял он. — В музей, куда ещё? Финальный забег, до которого надо ещё добраться, — бодро проговорил Перри, помогая Хайнцу встать. — Кстати, как твоя нога? — Спасибо, что в кои-то веки поинтересоваться моим самочувствием, — язвительно пробурчал Фуфелшмерц. — И да, всё в порядке. Хоть завтра в космос можно запускать, только гипс снять всё же придётся. — Тогда я рад за тебя, — выдавил он из себя довольную улыбку, с трудом проглатывая ноющую боль внутри себя. — Принимаешь лекарство, которое прописал тебе врач? — Да, и, между прочим, я собираться как раз сходить за ним, но ты забрать даже бумажник, не говоря уж о… Стоп, что это? — прервался внезапно Хайнц, уперевшись изумлёнными глазами в ниоткуда возникший серебристый матовый джип. — Раз ты лишил нас той развалюхи, а пешком идти больше трёх миль весьма сложновато, пришлось раскошелиться. — То есть, подождать-ка, ты ходить за этим? — Не только, — лукаво стрельнул Перри взглядом, вытаскивая на обозрение новую баночку пилюль, и протянул её учёному, который в этот момент остолбенело разевал рот. — Но как ты… — Слушай, — вздохнул он, удерживая Хайнца за руку, словно боялся, что его вновь проигнорируют. — Честно, я сразу хотел пойти извиниться, но подумал вначале сэкономить нам немного времени. Мы же все равно бы пошли за тачкой, к тому же, не так давно я заметил практически опустевший пузырёк. Вот и решил убить двух зайцев разом, — пожал плечами Перри и, спохватившись, добавил. — И да, я должен был предупредить, каюсь. — Ты ведь в курсе, что я до сих пор обижаться? — наконец вымолвил Фуфелшмерц, неуверенно скосив глаза. — Угу. Залезай давай, — он издал нервный смешок, подталкивая его к автомобилю. — Подождать! — резко выпалил учёный. — Мне нужно кое-что забрать!

***

Расспросив Хайнца о примерных координатах дальнейшего пути, Перри страдальчески уронил голову на руль, услышав, что им ехать по меньшей мере миль двести к югу. К счастью, дорога протекала без дальнейших эксцессов, и во многом этому поспособствовала новая машина. Пускай купленная в дикой спешке на сезонной распродаже в какой-то глуши, но, справедливости ради, состояние у неё было получше, чем у предыдущей бедняги, окончательно почившей на свалке. Места здесь было предостаточно, чтобы удобно расположиться на заднем сидении хотя бы одному из них. Однако сейчас все думы Перри занимало нечто важнее оценки приобретённого транспорта, несмотря на то что покупка влетела ему в ощутимую копеечку. А именно — как им воспользоваться чёртовым амулетом? Всё-таки это музейный экспонат, который вряд ли отдадут обычным туристам. На ум приходила единственная мысль, не подводящая годами, только вот в сегодняшних обстоятельствах провернуть подобный трюк становилось рискованной и даже опасной затеей. Впрочем, когда им это мешало? Тем более, на кон поставлено слишком многое, чтобы спасовать перед банальным законом. Перри усмехнулся, осознавая, что начинает размышлять прямо как преступник, и, самое поразительное, ни капли не переживать по этому поводу. Действительно, прибедняться как-то поздновато, когда он по сути уже таковым является. Волновало его на самом деле совершенно иное: как отпустить Хайнца и не остаться с полностью вывороченной душой наизнанку. Перри абсолютно не умел прощаться, но в ближайшее время сделать это по-любому придётся, вопреки орущим во всю глотку чувствам и мучительно рвущемуся из груди сердцу. Он изначально догадывался, что совсем без потерь точно не выйдет, но отчаянно хотел свести их к допустимому минимуму. Тем временем на горизонте показалась табличка, сообщающая, что они благополучно добрались до Альбукерке, шумного густонаселённого мегаполиса на юго-западе штата посреди скалистой пустыни, где, судя по достоверной навигации, и находился искомый музей естественной истории и науки. Минуя порядочное количество автомобильных заторов, двое путников в конечном счёте увидели обширное многоуровневое строение с купольной отражающей солнечные лучи крышей, которая возвышалась практически над всем зданием. Серебристый джип припарковался чуть поодаль, дабы не привлекать лишнего внимания к их персонам. Особенно для того, что собрался осуществить Перри. Он достал из сумки ноутбук и усердно застучал по клавиатуре, чувствуя, как его сбоку буквально прожигают вопросительным взором. — Кхм, — прочистил горло Хайнц, отчего Перри внутренне напрягся, нисколько не готовый начать, пожалуй, самый тяжёлый для него разговор. — Что ты… — Занят кропотливым и неотложным делом, — не отрываясь от монитора бросил он. — А зачем… — Чтобы мне позволили влезть туда, куда обычным зевакам вход заказан. И, да, — безапелляционным тоном пресек Перри ожидаемые возражения, — ты не идешь, и это не обсуждается. Теперь дай мне сконцентрироваться наконец. — Замечательно! — всё-таки не выдержал Фуфелшмерц. — То есть мне просто сидеть здесь и молиться за твою грешную душу? Нет уж, так не пойти! — Но непременно так и будет, так как, во-первых, иначе мне не хватит на это времени, а, во-вторых, у тебя имеется незажившая травма. Останешься здесь, так всем будет спокойнее, — пробормотал он, удовлетворённо улыбнувшись, — Есть! Перри вновь порылся в закромах сумки, вытаскивая оттуда не слишком мятую белую рубашку и брюки вместе с одной полезной вещицей, когда-то особенно ценной для него. Он на секунду задержал на ней взгляд и, тихо усмехнувшись, полез в бардачок. — Что это? — Жетон ФБР. Последний, но не менее важный штрих в моём плане, — произнёс тот, вставляя распечатанную копию своего поддельного «я» в кожаный чехол. — Готово. Комар носу не подточит, — ещё раз полюбовался полученным результатом Перри. — Откуда он у тебя? — ошеломлённо приподнял брови Хайнц. — С того периода моей жизни, который сейчас воспринимать всерьёз довольно трудно, — с долей ностальгии вздохнул он, теребя в руках несчастную корочку. — Когда-то мне пророчили образцовое будущее, что я да с моими-то навыками якобы скоро встану в ряд первоклассных специалистов, вот и вручили жетон, мол, для лучшей мотивации, — скривился Перри, облачаясь в парадный вид. — Наверное, ты иметь ввиду «подарить», — невольно вырвалось у Фуфелшмерца, впоследствии заставляя того пристыженно прикусить язык. — Вначале я тоже так считал, каждый вечер едва ли не поклоняясь элементарной побрякушке, — горестно фыркнул он. — А затем до меня дошло, что подарки дарят искренне, не исходя из каких-либо причин. — И когда ты это понять? — Неважно, — пристально посмотрел на учёного Перри. — Мне пора. — Стой, — его неожиданно схватили за локоть, разворачивая лицом. — Удачи. — Эй, я ещё вернусь. Перри непроизвольно улыбнулся, разбавляя повисшее в воздухе траурное настроение, и понял, что впервые не ощутил горький привкус лжи во рту, преследовавший его всю дорогу. Весело подмигнув напоследок, он вышел из машины, пытаясь стереть из памяти опечаленный вид Хайнца с глазами словно у брошенного под проливным дождём котёнка. Погруженный целиком в собственные ничуть не радужные мысли, Перри направился к зданию музея, поправляя постоянно вылезающую рубашку, как вдруг промелькнувшая полицейская машина заставила его в одночасье замереть на полпути. Он обернулся и пришёл в холодеющий ужас, когда увидел позади себя длинную колонну с включёнными мигалками, движущимися в его направлении, собираясь уже нестись со всех ног обратно к Фуфелшмерцу. Каково же было его изумление, обнаружив, что весь конвой проехал мимо и дружной толпой припарковался возле входа в музей. Перри перевёл дух, расценивая это ни чем иным, как чистой удачей, и заинтересованно почесал подбородок. Соваться туда сейчас — всё равно что лезть в клетку к голодному тигру, отмахиваясь крошечной зубочисткой, но после минутных пререканий любопытство взяло вверх над разумом. Он подошёл к зданию и, не застав никого на улице, опасливо перешагнул через заградительную ленту, разглядывая внутреннюю обстановку. Музей оправдывал звание исторического: костяные скульптуры динозавров, древние образцы допотопных вещей и изображения наскальных рисунков являлись тому негласным подтверждением. Естественно, посетителей в данную минуту не наблюдалось, кроме рассредоточившихся вокруг офицеров. — Хэй, вы кто? — моментально окликнул его один из них, заставив Перри напрячься изнутри. — Мистер, посторонним сюда вход воспрещен. — Агент Нильсон, ФБР, — до боли привычным чопорным голосом отчеканил он, предъявляя удостоверение в развёрнутом виде. — Хм, — подозрительно уставился на документ тот. — Что-то далеко вы заехали, агент, ради обычной кражи… — Куда сказали, туда и приехал. Не моё дело вопросы задавать, — сухо бросил Перри, почти что рефлекторным порывом стискивая зубы. — Агент? — раздался чей-то воистину спасительный восклик. — Как хорошо, что вы здесь, — взволнованно запричитала появившаяся около него молодая темноволосая женщина невысокого роста. — У нас тут полный аврал! — А вы… — Ах да, Лейси Митчелл, заместитель директора этого музея, — она протянула визитку в знак приветствия, на что Перри вежливо кивнул, незаметно убирая её куда подальше. — Начальство сейчас в отпуске, так что всё необходимое можете узнать у меня. — Насколько я понял, у вас что-то украли? — Не просто что-то! — всплеснула руками девушка. — Артефакт, цены которому нет равных на всей планете, и за который мне точно потом голову оторвут! — на последней фразе она трагично вздохнула. — Стойте, — он достал из-за пазухи сложенную вчетверо не так давно распечатанную фотографию, — это он? Митчелл тщательно всмотрелась в листок и поражённо вскинулась. — Да, он. Легендарный «Глаз Хризолита». — Подождите, — у Перри отвисла челюсть, — вы точно уверены, что украли именно его? — Абсолютно, — ни секунды не сомневаясь, протянула девушка. — Иначе бы такого переполоха не было. — Когда это случилось? — он провёл по лицу, кое-как совладав с собой. — Сегодняшней ночью, — вздохнула Лейси. — Какой-то негодяй разбил окно и украл драгоценную реликвию, причём вместе с витриной! Перри не верил своим ушам, таких совпадений попросту не существует. Прямо в тот самый день, когда он сам рассчитывал заручиться амулетом, дабы прекратить вереницу проблем и покончить с сумасшествием вокруг. Однако, похоже, всего прибавилось с излишком. — Откуда, кстати, вы знаете про него? — полюбопытствовала она. — Увлекаюсь в свободное время всякими диковинными штуковинами, — проговорил Перри с максимально наигранной безучастностью в голосе, переваривая новую информацию. — Улики нашли какие-нибудь? — он устремился к месту происшествия. — Нет, — Лейси засеменила за ним, едва поспевая. — Сработано практически чисто, ни отпечатков, ни следов взлома. Полиция думает, что скорее всего, этот грабитель… — Наёмник. — закончил мысль Перри, наконец застыв на месте, и придирчиво рассмотрел меловой кружок на полу. — Система видеонаблюдения выведена из строя, к тому же, осколки лежат подозрительно близко к окну, а значит, — он резко развернулся, — вор разбил стекло уже после кражи, залезая непосредственно с крыши. — То есть, вы считаете, что он специально дал нам знать о себе? Но зачем это ему? — Не могу знать наверняка, но раз он — наёмное лицо, полагаю, данный фокус входил в сделку, — Перри потер переносицу двумя пальцами, — Что в той вещице такого особенного? — Странно, что вы так мало наслышаны об этом, несмотря на ваше хобби, — издала лёгкий смешок Митчелл, всё же продолжая. — Согласно одной давней легенде, артефакт способен исполнить любое, самое подлинное желание человека. — Ну, про это я наслышан сполна. Но, — неуверенно начал он. — Не думаю, что кто-то возьмёт человека работать в охраняемом помещении ради легенды. — Не соглашусь с вами, агент. Порой коллекционеры готовы поступиться многим, чтобы добыть даже несущественную вещь. Имеет значение только цена, а амулет, поверьте, стоит огромных денег. — Продавать детские сказки, пусть даже за кругленькую сумму, немного мелочно для коллекционеров, не находите? — Возможно. Хотя есть ещё контрабандисты, которые иногда и родственниками не прочь поторговать, — улыбнулась Лейси и непринуждённо добавила: — А по поводу сказок — это вы очень даже зря. — Неужели вы верите в то, что какая-то старинная безделица способна исполнять желания? — удивился Перри. — Смотря как сильно хотеть, чтобы желаемое стало реальным, — пожала плечами девушка. — А вера — довольно размытое понятие, агент. Каждый может верить лишь в то, что для него допустимо. Для меня, например, легко признать данную легенду былью. — Почему же тогда вы ни разу не воспользовались сами этим якобы волшебным амулетом, если знаете, что это не сказка? — скептично буркнул он. — Во-первых, потому что это — музейный экспонат, — хихикнула Митчелл. — Во-вторых, легенда изучена не до конца, и поговаривают, что там имеется какое-то серьёзное последствие. Ну, а в-третьих, нет у меня таких желаний, которые я бы не смогла претворить в жизнь самостоятельно. К тому же есть множество людей, кому он намного нужнее. — Нашему воришке, к примеру, — рассеянно подметил Перри. — Нет уж, это городская реликвия, за которую мне отвечать головой. — возразила она категоричным тоном, не сводя понимающего взгляда с ушедшего в себя новоиспечённого агента. — Знаете, есть вещи, в которые мы искренне хотим уверовать, но настолько сильно привыкли разочаровываться в окружающей действительности, что не позволяем даже малейшего шанса на принятие порой давно очевидных фактов. Здесь главное, агент, не подвергать из-за этого страданиям тех, кто дорог, и кому дорог сам. Лейси добродушно улыбнулась ему вслед и оставила совершенно обескураженного Перри вариться в котле собственных противоречий. Он задумчиво выглянул из окна, внезапно усмехаясь, подмечая нетронутую снаружи камеру. Стало быть, воришка-то не профи, а учитывая, насколько ценную вещь стащил, вероятно, просто возвращает кому-то долги или же побежал проверять достоверность дурацкой легенды. Ну, в довесок с витриной, разумеется. Честно говоря, Перри без зазрения совести сейчас бы бросил явно провалившуюся идею и оставил местным блюстителям закона возможность раскрыть эту кражу века, если бы не одна решающая всё причина, терпеливо ожидающая в машине посреди переулка. Он не догадывался, как воспримет Фуфелшмерц такую шокирующую новость, которая до сих пор не до конца улеглась в голове у него самого. Конечно, Перри не поверил в чересчур приторные речи набожной девицы, но все же в одном был с ней солидарен: страдания Хайнца определённо не входят в его планы, а значит, им позарез нужна чёртова фантастическая безделушка. Хм, может быть, вор оказался совсем дилетантом и спалил номер машины?

***

Обратно к машине Перри шёл с тяжёлым сердцем, не зная, как лучше преподнести неприятное известие, и, открывая дверь, в принципе думал увидеть учёного в каком угодно состоянии, но не развалившимся на заднем сидении и увлечённо подпевающим в голос ламповой рок-балладе, льющейся из динамиков. Пару секунд он молча сидел, наслаждаясь столь чарующим зрелищем, не смея нарушить момент. Наверное, заслышав неровное дыхание неподалёку, Хайнц вскоре прервался сам и слегка вздрогнул. — Ой, простить меня, Перри, я не заметить, что ты прийти. — Ничего, — мягко улыбнулся тот. — Песня зачёт, кстати. — Да, я любить слушать её раньше. Не ожидать, что на местной радиостанции ставить эту группу, — расплылся он в ответной улыбке. — А ты чего так долго? — как бы между делом бросил Хайнц. — Обстоятельства резко изменились, — мрачно вздохнул Перри. — Одному бестолковому грабителю захотелось стащить священную реликвию, так что, — он напрягся, взглянув на заинтригованного Фуфелшмерца, и развёл руками, — Поздравляю, наши приключения ещё не окончены. Придётся искать этого расхитителя музеев. К счастью, — ухмыльнулся тот и вновь открыл крышку ноутбука. — Я знаю, откуда нам начать. — Тогда тебе следовать тоже кое-что услышать. Хайнц поколебался некоторое время и покрутил приборную ручку, заполняя ненадолго пространство белым шумом, после чего колонки разразились бесцветным басистым официозом: «…Разыскиваются особо опасные преступники, совершившие угон транспортного средства и намеренно укрывающиеся от следствия… Предположительно выдают себя за других личностей… Гарантированное вознаграждение каждому нашедшему…» Дальше Перри уже не слушал, а обречённо взвыл, уронив лицо в ладони. Он явно поторопился с выводами об успехе. — Да, я знать. Наткнуться как-то, пока ты отсутствовать, — протянул Фуфелшмерц. — Поначалу может нехило так ошарашивать. Всё-таки не каждый день ты узнавать свой ценник, — нервно хохотнул тот, дабы хоть немного приободрить потерявшегося собеседника. — Это не шутки, Хайнц, — не оценил юмора Перри. — Нас только что признали особо опасными преступниками на всю страну, да и ещё назначив награду за поимку, — он приложил пальцы к вискам. — Боже, теперь мы на мушке для любого законника. — Ой, да брось, — отмахнулся учёный. — Выкручиваться раньше как-то, смочь и сейчас. — Ты, наверное, забыл, но из той передряги мы выбрались едва ли не чудом, — закатил глаза он и тут же прыснул, вспоминая про реальную амнезию Фуфелшмерца. — Нет. Вот, даже сувенир прихватить, — указал на ногу Хайнц, присоединяясь к веселью. — Да и потом, у меня уже наметиться план. — Твоя идея-фикс с невидимостью? — скосил взгляд Перри. — Ну да, я видел ту штуковину в номере, когда ты дал дёру. Она хотя бы работает? — Ну, — прикусил губу учёный. — Не проверять, но по расчётам, если немного доработать, вполне вероятно. — Постой, то есть, ты разобрал нашу машину ради маловероятного непонятно чего? — Я же говорить, что ещё не проверить! — пробурчал Фуфелшмерц. — Прекращать цепляться к словам, Перри. — Извини меня, конечно, но я не готов рисковать нашими жизнями из-за твоей необъяснимой жажды изобрести что-то безумное. — Это тут абсолютно ни при чём! — неожиданно ощетинился он, прожигая того гневным взором. — Знать, я думать, как враг ты невыносим, но напарник из тебя ещё хуже. — В смысле? — В прямом, — продолжал злиться Хайнц. — Напарники обычно доверять друг другу и по случаю помогать, ну или хотя бы позволять помочь. Но ты упорно отказываться принимать мои старания. Если честно, мне это уже надоесть! — Я привык работать в одиночку, — хмыкнул Перри и скрестил руки на талии, отчасти признавая справедливость его слов. — А твоя помощь нередко обходится нам боком. — Однако, позволь заметить, сейчас ты не один. А поскольку нам предстоять провести бок о бок невесть какое количество времени, то, будь так любезен, довериться мне хотя бы единственный раз в жизни! — срывающимся голосом гаркнул он. Перри окинул Хайнца цепким взглядом, ненароком заостряя внимание на плотно сжатых губах, и поймал себя на мысли, что уже безоговорочно верит. Эта поездка убедила его в непредсказуемости извилистой судьбы, вынуждая откинуть имеющиеся принципы куда подальше и горестно признать всю несостоятельность. Как ни крути, но их линии тесно переплелись между собой нерушимыми нитями, перерубить которые означало бы вырвать вместе с этим частицу собственной души. Иронично, но выходило так, что ближе заклятого когда-то врага, у него были лишь Финес с Фербом. А с течением времени, проведённым около, получалось даже наоборот. Они знакомы чуть ли не вечность, но по-настоящему узнали друг друга только теперь, пережив вдвоём такие напасти, какие безусловно сломали бы каждого из них по отдельности. Но они были вместе, так что всё это, напротив, закалило не только физически, но и морально, скрепляя двух разрозненных израненных людей в единое целое. Боль неизменно присутствовала, но уже не ощущалась так остро. Хайнц прав. Неизвестно, сколько ещё тягостных испытаний уготовано им впереди и сколько уже выстроились в очередь на придорожной заправке. Однако чтобы не лишиться себя и, перво-наперво, друг друга, придётся научиться проявлять хотя бы толику доверия. Естественно, идея пускать кого-то так прочно внутрь внушала Перри неподдельный страх и вела к чему-то серьёзному, но, может, настал именно тот самый момент для жизненно важных изменений? В конце концов, если не сейчас, то когда? Перри заглянул в штормящие, словно два бушующих океана, глаза, наполненные плещущим отчаянием, и сдался на их милость. — Скажи мне одну вещь: ты до такой степени уверен в нас? — Да, — грустно улыбнулся Хайнц. — Глупо, наверное, но я верить. Верить в то, что нам доставить сил справиться со всем этим безумием, — он снова посмотрел на него тем заискивающим взглядом. — Я знать, что требовать слишком многого, но прошу и тебя, Перри, поверить тоже. Пускай не в нас, так хотя бы в меня. — Хорошо, — кивнул он с еле уловимой тенью улыбки. — Я попробую. Предзакатные лучи осветили тёмный, пропахший кофе, бензином и шариковыми ручками, салон, а в мире стало, кажется, на одну солнечную улыбку больше. И Перри так и не понял, что ослепляло дальше .

***

Последующие часы они провели в раздумьях над дальнейшим планом действий. К счастью, долго думать не пришлось, так как обоих настиг весьма ощутимый голод. Поэтому было решено перенести обсуждение в другое, более комфортное и удобное место. Ну, как сказать. Значительную часть времени парни потратили на споры и пререкания по поводу того, пойти ли им поесть «как все нормальные люди» в кафешке или перекусить сэндвичами в машине. В итоге долгих выяснений им более-менее удалось прийти к компромиссу. Так что сейчас Перри вдумчиво рассматривал кирпичные обои в полоску и не самого лучшего качества ковролин, гадая, как Хайнцу удалось развести его на подобного рода авантюру. А всё потому, что «в машине не хватать места для моих чертежей, и вообще, Перри, тебе жалко что ли». Да нет, ему абсолютно не жаль потратить пару долларов на очередной затасканный мотель, особенно припоминая, что недавняя покупка обошлась недёшево. Просто тогда он уже порядком устал выяснять отношения, махнув рукой на собственные возражения, и смиренно отступил в этой давно проигранной битве. Заранее закупившись всякой портящей желудок гадостью вроде тех же сэндвичей или сырных крекеров, они занялись каждый своим делом. Перри моментально уселся за ноутбук, дабы выйти на незадачливого грабителя, который так удачно не замёл за собой следы. Хайнц же по своему обычаю распластался на полу вместе со всей атрибутикой гениального учёного, не забывая периодически закусывать лежащими возле снеками. Работа шла, на удивление, молча и слаженно, изредка они перебрасывались незатейливыми фразочками или беззлобивыми подколами. Ведь надо быть во всеоружии, тем более, что счёт идёт на секунды. — Хм, вот это интересно, — почесал шею Перри, делая глоток газировки из стаканчика. — Ты найти его? — не смотря на него, спросил Хайнц, отвлечённо протягивая руку. — К сожалению, нет, — также не глядя бросил тот, на автомате отдавая напиток. — Зато тут вот какая штука. Номера машины зарегистрированы на некого Джона Скотта, проживающего в Ноксвилле, штат Теннесси. — И что с того? — не понял Хайнц, вдохновлённо сёрпая из трубочки. — Нам тащиться в такую даль? — В том-то и прикол, что тащиться никуда не надо, — хитро ухмыльнулся он. — Потому что машина угнана. — Стоп, — округлил глаза Фуфелшмерц. — Как угнана? — Ты сам сказал, что Джон находится слишком далеко от Нью-Мексико. За одну ночь точно не доехать, к тому же наёмнику. Получается, наш воришка свинтил тачку и поехал красть для кого-то драгоценный камушек, — подавил желание рассмеяться Перри, осознавая, что будет выглядеть как маньяк. — Непредвиденно поиск сузился до пары штатов. — Как ты это понять? — Во-первых, из личного опыта, — прорезалась из груди всё-таки нечаянная усмешка. — Во-вторых, рассуждая логически, угон должен был произойти в достаточной близости от повседневного проживания грабителя. Иначе он бы не управился со всем так скоро. — Извинить меня, конечно, Перри, но в твоих речах логики как-то не прослеживаться. — недоумённо закинул в рот горсть крекеров учёный. — Вот спрошу у тебя как у того, кто в прошлом осуществлял подобные деяния. Если бы тебе поручили стащить ценную вещь за ночь из трудно охраняемого помещения, ты бы предпочёл взять на дело свою машину или чужую? — Эй, вообще-то я никогда не осуществлять таких деяний, — возмутился Хайнц, на что Перри закатил глаза. — Всего-то хотеть по-быстрому захватить Триштатье, и, кстати, если бы не ты, давно бы преуспеть в этом. — Ну извини, я выполнял работу, — пожал плечами он. — А то я забыть, — тихо буркнул Фуфелшмерц. — И да, я бы угнать чужую. — Вот, о чём и речь! Причём угнал бы откуда-то неподалёку, чтобы было по пути, — Перри зашуршал клавиатурой. — Следовательно, стоит рассмотреть юго-восточные штаты повнимательнее, принять в расчёт время и возможные остановки, и… Попался! — расплылся в довольной улыбке он. — Ну, и кто же наш загадочный домушник? — отрешённо поинтересовался учёный. — Не знаю, да это и неважно пока что, — не придал значения Перри его странному поведению. — Важно то, что он пересёк границу штата Флорида. А значит, у нас есть примерные координаты его местоположения. — Но это же почти на противоположном конце страны! — Кто-то тут, помнится, верит в нас, — засмеялся он. — Да! И я не забирать слова назад! — вспыхнул Хайнц, внезапно умолкая. — Просто меня возмущать сама затея тратить время из-за какого-то проходимца, который решить будто ему можно брать что захочется и уехать в закат! — Согласен, — качнул головой Перри, не сводя с него внимательного взгляда. — Но выбор у нас невелик. К тому же, неужели не хочешь прокатиться в жаркую Флориду? — Мне зноя как-то и здесь хватать, — проворчал Фуфелшмерц, закручивая гайку. — Всё в порядке? — резко переключился он. — Как нога? Перед тем как разместиться в мотеле, они разобрались ещё с некой очевидной проблемой, приносящей определённые неудобства. Недоволен был в большей степени Хайнц, так как ему осточертело чувствовать себя беспомощным калекой и сидеть в машине, пока Перри доставалось всё самое интересное. Собственно, поэтому им пришлось вначале совершить небольшой круг до травмпункта, где Фуфелшмерцу наконец сняли гипс, предварительно сто раз расспросив о его самочувствии, всячески обтрогав и ощупав бедную конечность. Вновь обретённая способность к полноценному передвижению привела учёного в невообразимый энтузиазм, и он захотел едва ли не пешком дойти до мотеля, на что Перри поумерил его пыл, снисходительно посмеиваясь. — В полном, Перри! Хватит через каждые полчаса об этом спрашивать, — цокнул Хайнц, скорчив раздражённую мину. — Кстати, как там у тебя? Прогресс наметился? — сменил он тему, ставшую отчего-то в корне неловкой. — Думать, что да. Судя по вычислениям, точно должно работать, — хмыкнул учёный и вдруг вскочил на ноги. — Надо проверить! — Подожди. Перри достал из сумки мобильник и вручил его застывшему в дверях Фуфелшмерцу. Он недоверчиво посмотрел в ответ, но презент всё же принял. — Зачем это? — На всякий случай, — повёл плечом Перри. — Давно собирался отдать тебе. Быть на связи нам не повредит, а то, не дай Бог, вновь сбежишь. — Пока вроде не от чего бежать, но спасибо, — глухой скороговоркой пробормотал Хайнц и покинул номер. Покидав в сумку разбросанные вещи и выбросив мозолящий глаза хлам, Перри сел на кровати, дабы дождаться возвращения учёного с вердиктом по поводу своей безумной идеи, до сих пор вызывавшей у него сомнения. Честно, он был отнюдь не против, если замысел пройдёт успешно, просто не желал себя лишний раз обнадёживать, зная непредсказуемость и неуклюжесть последнего. И потом — Перри уже дал слово, которое, несмотря ни на что, твёрдо намерен был сдержать. Такими громкими заявлениями обычно не разбрасываются. Кстати, про обещания. Он взглянул на часы и нахмурился. Прошло довольно много времени с тех пор, как Хайнц отлучился, явно подразумевая отрезок из нескольких минут, а то и секунд. Игнорируя непроизвольную дрожь в руках, Перри кинулся к телефону и с замиранием сердца вылетел из комнаты, прочитав коротенькую строчку: «Помоги мне» На улице его поджидала крайне неприятная картина, заставляющая испытывать одновременно трепет и плохо скрываемую ярость. Двое здоровых полицейских в форме угрожающе плавно, словно стая волков, зажимали к джипу мертвенно-белого Хайнца, который пытался, по всей видимости, как можно натуральней слиться с цветом машины. У Перри подкосились ноги, а кулаки рефлекторно сжались, оставляя бледные вмятины от впившихся под кожу ногтей. — Эй, приятель, — окликнул одного из офицеров он, изображая максимально приемлемое дружелюбие, — Какие-то проблемы? — О, вот и второй, — мужчина развернулся, и в его глазах мелькнула тень узнавания. — Ну привет, агент. Не признал? — Кажется, ты тот неприятный чел из музея, — с невозмутимым видом выдавил Перри, плавно загородив собой Фуфелшмерца. — Сам догадался или кто подсказал? — Скажем так, одна птичка напела. Чёрно-белая, — злорадно усмехнулся офицер, замечая как собеседник изменился в лице. — Да, ты всё правильно понял, а мне нужны денежки. Тем более что вы на пару теперь стоите как люксовые апартаменты в центре Манхэттена. — Работаешь на эту скотину? А как же служебный долг? — Перри пронзил его уничтожающим взглядом, на скулах заходили желваки. — Ты — и будешь учить меня долгу? Не прикидывайся, я в курсе, за что вас реально разыскивают, — прыснул тот и скрестил руки. — Ну так как? Сами сядете в тачку или вас посадить? — Не утруждайся, офицер, — он подошёл вплотную. — Мы сами уедем, куда нужно. Перри неожиданно улыбнулся и наотмашь врезал кулаком по переносице, мощным импульсом отталкивая полицейского. Его напарник, до этого целесообразно державшийся в стороне, тотчас подоспел на помощь и занёс руку для удара. Но он мгновенно перехватил замах, скручивая предплечье, и оглушающим выпадом сбил соперника с ног. — Хайнц! — развернулся на миг он. — В машину! Быстро! Учёный в смятении оглядел его и молча кивнул, бросаясь к дверям, после чего на Перри вновь посыпалась серия тычков от пришедших в себя офицеров. В пару-тройку искромётных ударов уложив противников на лопатки, он рванул следом за Фуфелшмерцем, на ходу заводя зажигание и пристёгивая ремень. Автомобиль разогнался до немыслимой скорости, подшипники тряслись, словно в припадке, когда Хайнц неуверенно подал голос. — Ээ, Перри, я понимать, что ты слегка занят, но у нас, кажется, проблема. Он обернулся назад и чертыхнулся сквозь зубы. За ними тянулась цепь из конвоируемых непрерывно сигналящих машин. — Этого ещё не хватало! Держись крепче! Перри бешено заметался по трассе, обгоняя встречных водителей, дабы сбросить хвост, но остервенелая погоня не унималась, преследуя их до самой границы штата. Адреналин напрочь захватывал дух, всё тело вибрировало, уши закладывало со страшной силой, а напряжение можно было резать ножом. — Сейчас явно не подходящий момент для этого, но, — крикнул Хайнц через давящий шум. — Нужно проверить моё изобретение! — Прямо сейчас?! — проорал он, не сводя взгляд с зеркала заднего вида. — Ты прав, действительно не подходящее! — Ты обещать довериться мне, Перри, помнить? — Уфф, — он вымученно поднял голову кверху. — Ладно! Но ты точно уверен, что сработает? — А вот это мы сейчас и проверить! — в запале ухмыльнулся учёный. — Отодвинуться слегка, пожалуйста! Фуфелшмерц достал из-под сидения инструменты и ослабил приборную панель. Затем вытащил из бардачка ту самую странную штуковину с красной кнопкой посередине, подсоединяя её к торчащим проводам, и обратился к водителю: — Только не пугаться, но сейчас тебе нужно свернуть налево! — Налево? — удивился Перри. — Там же степные массивы! Бездорожье кругом! — Именно! Или ты хотеть, чтобы те законоборцы пронюхать, что случиться? — Чтоб тебя! — выругался он, послушно делая поворот. Машину сразу занесло на крутом развороте, выбрасывая на тяжело сцепляемый грунт, и Хайнц без предупреждения нажал на кнопку. Корпус автомобиля охватило лёгкое синеватое свечение, отчего Перри ненадолго закрыл глаза и поёжился. Вдали послышался рёв сирен и озадаченные восклицания растерявшихся копов, нарезающие круги ещё какое-то время. Вскоре стихли и они, а учёный разразился победным выкриком: — Да! Получиться! Перри, получиться! — Серьёзно? — часто заморгал он, в полном ошалении уставившись на него. — Просто не верится… — По правде говоря, я сам не быть уверен до конца, — признался Хайнц, пребывая в состоянии чистого ликования. — Но моя идея в кои-то веки сработать! И сработать как по маслу! — Вау. У меня просто нет слов, — с трудом вымолвил Перри. — И знать, что это значить? — ухмыльнулся тот. — Кто-то задолжать мне извинения за излишнее снобство. — Я ведь сделал как ты просил. И потом, я уже извинялся, если забыл. — Но-но, не отпираться, Перри! — Окей, — закатил глаза он. — Прости за то, что сомневался в тебе и постоянно насмехался над твоими потугами. — Хм, — задумался Фуфелшмерц. — Искренности, конечно, маловато, но сойти. — Ещё бы, — рассмеялся Перри и метнул кроткий, но невозможно зачарованный взгляд. Кажется, только что Хайнц перерос понятие «подростковая влюблённость» в его глазах.

***

Вселенная непостижима и горазда на сюрпризы. Иногда ты живешь себе размеренно, сыто и обыденно, не подразумевая, что через определённый период та повседневность представится тебе лишь далёким сном или чьей-то бестолковой сказкой, которые традиционно читают на ночь любимому чаду, пока что не осознающему до конца, что это такое — жить в реальном мире. Перри часто обвинял в аналогичном Фуфелшмерца, но порой и сам не отличался здравомыслием. Не такие они на самом-то деле были и разные, просто один смог согласиться со своими демонами, а второй пустился в отрицание, проходя всевозможные стадии. И, наверное, слишком увлёкся этим. Мучительно, даже непосильно, принимать наглядный факт личной неидеальности, особенно если его вбивали в голову на протяжении всего существования. Но когда правда вываливается на тебя сшибающим потоком, невольно отступаешь назад, всё же признавая, что являешься не более чем тусклым проблеском света перед грозной стихией. Перри знал, что отнюдь не подарок, и что не каждый готов взвалить на себя его неподъёмную ношу, поэтому отчаянно бежал от любых привязанностей, никому не желая такой участи. «Что, добегался?» — горько усмехнулся он, лёжа на капоте и вглядываясь в миллиарды крошечных огней, разлитых в сплошное пятно космической пустоты чьей-то шаткой рукой. Перри полагал, что в столь забитой и сожжённой душонке подчистую вытравили всё прекрасное. А любовь и вовсе считал для себя иллюзорным явлением. И не поверил, когда впервые почувствовал окрылённое биением сердце, трепещущее в грудной клетке. Тогда неоспоримое доказательство свершившегося чуда пронеслось мимо него рассекающей сознание стрелой, откладываясь куда-то на задворки забавляющегося воображения. Изменения заставили его врать и предавать не только голос собственного разума, страшась грядущих последствий, но и того, к кому он привязался и полюбил всей душой. Если бы он мог повернуть время вспять и снова очутиться в эпицентре песчаной бури в жарких солнечных объятиях, то, безусловно, повёл бы себя по-другому, а не как слабовольный кретин. Хотя бы преподнес мнимую ложь не так чопорно… Полюбил. Сильное слово, трудно воспринимаемое, но не менее реальное. Когда произносишь его, пускай мысленно, организм, словно чужеродную заразу, в одночасье отторгает наличие в тебе подобной силы чувства, накладывающего солидные обязательства. Зато внутри будто бы развязывается тугой узел, и мигом учишься дышать заново. — Любоваться ночным небом, Перри? — раздался негромкий смешок поблизости. — Я думал, ты отправился спать. — Не спаться почему-то, — потряс плечами Хайнц и растянулся рядом, взбираясь на неразличимую с первого взгляда опору. — Наверное, адреналин ещё не выветриться. — После сегодняшних событий оно и немудрено. — Кстати, — приподнялся на локтях Фуфелшмерц. — Хотеть поблагодарить тебя. — За что это? — тоже подсел тот. — Помнится, идея была твоей. — За то, что довериться мне тогда. — улыбнулся учёный. — Ты мог и отказаться, если учитывать, — он поджал губу и опустил глаза. — Что всё из-за меня. — Брось, — несерьёзно пихнул его Перри. — Я же обещал, забыл? К тому же, здесь виноват не ты, а те два отморозка, не считая третьего, — на последней фразе он скорчил угрюмую гримасу. — Третьего? — сощурился Хайнц. — Ну, да, я слышать ваш разговор, но, если честно, почти ничего не понять. — Если бы понял, я бы удивился. Не хотел втягивать тебя в это, но лучше, чтобы ты узнал всё от меня, — тяжело вздохнул он. — Копы всего-навсего выполняли заказ нашего общего знакомого. Подсказка: у тебя с ним было довольно тесное общение, — сурово фыркнул Перри. — Подождать, — вытаращился учёный. — Ты иметь в виду Пола? Но какое ему дело до нас? — Самое прямое. И не так его зовут. Ещё одна подсказка: ты с ним познакомился при тех же обстоятельствах, что и со мной. — Стоп, — Фуфелшмерц протёр глаза. — Ты же не хотеть сказать, что ко мне подкатывать медведь-панда? — наткнувшись на сочувственный взгляд, он неспешно испустил воздух. — Боже мой... И ты не сказать мне ничего? Опять решить всё за меня? — Прости, хотел уберечь тебя от своих проблем. — Общих, Перри, — укоризненно посмотрел на него Хайнц. — Я уже говорить, что мы вместе, а значит, проблемы у нас обоих! — воскликнул он и, смущенно спохватившись, добавил. — Ну, вместе — в смысле как напарники по… эээ… общему несчастью, вот. — Я понял, Хайнц. — улыбнулся Перри. — Ты прав, надо было сразу рассказать тебе про Питера, а не поддаваться своей трусости. — Хм, насколько я знать тебя, ты кто угодно, но не трус, — хихикнул Фуфелшмерц, откидываясь на капот, и тыкнул его под ребро. — Давай, поведать миру, чего бояться доселе бесстрашный агент Пи! Учёный комично взмахнул руками, незатейливо усмехаясь, но на Перри это не произвело должного эффекта. Внутри снова поселился прожорливый червячок сомнений, которого всё-таки он заткнул куда подальше. — Питер сказал, что у него на тебя некие планы. — И что? — недоверчиво взглянул Хайнц. — Это я и так знать, но на откровение века не тянуть, уж простить, — вдруг его осенила внезапная догадка. — Или, погоди, ты что, ревновать? — А не должен? — осмелел вконец Перри, устремляя в его сторону быстрый взгляд. — Вообще-то нет, — потупился Фуфелшмерц, нервно заламывая пальцы. — Почему это? — он развернулся, наблюдая залитые нежно-розовой краской скулы и старательно отведённые глаза, ищущие скорого спасения в темноте безжизненного плоскогорья. — Тебе действительно быть это интересным? — настороженно задал лишний вопрос учёный. — Просто я редко вызвать у кого-то больше одной эмоции, и то, не сказать, что приятной. И по правде, мне некого винить в этом, кроме себя самого. Посмотреть на нас — мы по уши в дерьме! И всё из-за моей глупой ошибки! А что я делать всю дорогу? Мешать тебе, создавать тьму новых сложностей, постоянно выводить на нас копов и давать себя целовать всяким придуркам, — он вздохнул и спрятал лицо в ладони. — Боже, я настолько пасть, что жаловаться на жизнь тому, кто меня ненавидеть! — Бред, — тотчас перебил Перри. — Я тебя не ненавижу. — Ну, да, сейчас — может быть, но раньше совершенно опредёленно ненавидеть! И это факт, потому что… — Хайнц, — прогремел его голос, отчего учёный вздрогнул, отнимая руки. — Я тебя никогда не ненавидел. Нас долгое время стравливали, но могу поклясться, что не испытывал к тебе неприязни ни тогда, ни сейчас. На целую минуту во взгляде синих глаз, подёрнутых бездумной пеленой сожаления, что-то прояснилось. Но лишь на минуту, потому что далее туман грызущей тоски растворил это что-то в мраке самобичевания. — Всё равно, Перри, тебе не переубедить меня в том, что я, никчёмный жалкий человечишка, что купить в интернете докторскую степень и вечность пытаться добиться единственной цели, могу быть полезным для… — запнулся Хайнц и еле слышно умолк, поворачиваясь к нему вполоборота. — Кого бы то ни быть. — Более горячечного бреда придумать сложно! — прочистил горло он, поражаясь, как тот не замечает очевидных вещей. — Хайнц, я признаю, что иногда ты и вправду бываешь слегка, а порой и очень, несносен. Но при всём при том, я уверен на сто процентов, что талантливее и гениальнее учёного, помимо тебя, я не встречал, — его забило крупной дрожью, — И, чёрт побери, я знаю тебя! Знаю, что у тебя было тяжёлое детство, неизгладимо оставившее шрамы, которые ты, кстати, скрываешь намного лучше, чем я свои. Знаю, что твои идеи безумные, непризнанные, но они всегда работали идеально. Просто, — Перри перевёл взгляд на него и тихо выдохнул. — Тебе попался чересчур старательный враг. Он наклонился к Хайнцу, вдумчиво рассматривающему небосклон, усыпанный переливающимися звёздами, и подсел возле. В опаловом мерцании луны поникший, немного взъерошенный учёный вышибал у Перри напрочь способность дышать. И это было слишком. — Перри, я понимать, что ты хотеть меня подбодрить, но… — Я люблю тебя. Слова вырвались сами собой, и на мгновение он испугался их резкости. Не силясь увидеть реакцию Фуфелшмерца, Перри встал с капота и поплёлся обратно в машину. Как вдруг его молниеносно развернули назад и, не говоря ни слова, настойчиво поцеловали. Так, как будто ждали этого всю жизнь, и как будто это их последний поцелуй. Настолько трепетно и страстно, настолько волнительно и опьяняюще нежно, словно передавали через влажные соприкосновения языком выматывающую боль всех пережитых дней и не менее радостных ночей. Обжигающий жар сметал всё на своём пути, превращая ненастный холодный миг в лучший на свете вечер, и Перри снова начало казаться происходящее сном, пока искусанные, чуть солёные от недавней печали губы не отдалились. — Эй, ты чего? — мягко улыбнулся он, едва ли не простонав в разочаровании. — Нет-нет, всё нормально. Просто, — Хайнц снова закусил губу. — Я надеяться, что теперь ты не назвать это ошибкой. — Это и не было ошибкой, — пронзительно взглянул Перри, обнимая его за талию, и попытался вовлечь в новый поцелуй. — Тогда я струсил. — Подождать, пожалуйста! Я должен сказать… Фуфелшмерц заворошился в стальном капкане, но ему не дали раскрыть и рта, жадно вторгаясь собственническим поцелуем. — Бога ради, Хайнц, заткнись.