Где ты, Балто?

Дядя Вернон ждал племянника возле машины и удивленно приподнял брови, видя, как у ноги слева, рядом с мальчиком, идет стройный серый кот. Гарри подошел, поставил клетку с совой на плиты и, робко посмотрев на дядю, пояснил: — Здравствуй, дядя Вернон, это Сэнди, волшебный кот, приставлен ко мне, чтобы поглощать излишки моей магии. Сказал и затаил дыхание — примет ли дядя такую альтернативу домашнего питомца? Вернон нахмурился, обдумывая услышанное — ну, с одной стороны, кот волшебный, а с другой… ну не свойственно почтенному семейству живностью обрастать, и так сову завели, а она — крайне странный питомец для обычных людей. И опять же, кошка — зверь обыкновенный, в дом вполне впишется, ха… после совы-то! — Значит, магию поглощает? — шепотом спросил Вернон, нагнувшись к самому лицу мальчика. Гарри вздохнул и так же шепотом ответил: — Да. Вообще-то он псаммиад и выглядит по-другому, но сейчас он принял образ кота и вопросов от соседей не будет, правда, дядя Вернон? Теперь уже вздохнул Вернон, выпрямился и привычной затрещиной погнал племянника в машину. Закинул сундук в багажник, передал в руки Гарри клетку с Буклей и подождал, когда кот запрыгнет в салон автомобиля, после чего захлопнул заднюю дверь и сел за руль. Проводив их и твердо зная, что пацан в надежных руках, я рванул домой, ибо соскучился — страсть! Пересек Грань и с восторгом рухнул в родную траву родной долины. М-м-м… мамочка моя, как же я скучал по своей земной юдоли… И кроватка… помнится, я упоминал в начале истории, что у меня была точно такая же кроватка, как у подопечного, так вот, думаю, пора пояснить, что я имел в виду. В кроватке я не лежал, просто в первые месяцы жизни мы с Гарри были единым целым, поэтому мне казалось, что это я лежу в кроватке и сосу мамку. Потом-то, конечно, произошло разделение сущностей: Гарри остался в физическом мире, а я сформировался здесь, как отдельная и самостоятельная личность. Наверное, поэтому Гарри забыл первые месяцы своей жизни — он не помнит, как сосал мамину грудь, вообще, этого ни один младенец не помнит, потому что в какой-то момент мы расходимся и продолжаем развиваться уже отдельными путями. Так что вы понимаете, как я зарылся в свою травяную перину, стремясь слиться с ней воедино, закопаться, закопаться, закопаться в неё поглубже, вдохнуть полной грудью запах Родины… Эх, красота моя, мать-земля, породившая меня. Вкусно пахло травами, сверху лилось тепло от солнышка, пронизывая жаром всё окрест, порхали феи над цветами, шелестел ветерок. Пришла и села рядом Луна. Я перекинулся на спину и распростер руки, и она со смехом упала в мои объятия. Луна, любимая, как же я скучал по тебе! Прекрасная, ясноглазая, золотая. Единственная. Самая красивая лагуна в мире. Она нежно лизнула меня в губы, пробуя на вкус. Я тоже лизнул. М-м-мм, родная… Больше мы не расстанемся — со следующей осени Луна будет сопровождать свою девочку. Долго мы лежали, сплетясь в объятиях и нежно покусывая и полизывая друг дружку… Строение наших челюстей не приспособлены для поцелуев по-человечьи, да и не люди мы, если точно. Потекли безмятежные и тихие дни лета, посвященные только нам с Луной, больше в нашем мире никого не было, были только мы, друг у друга и друг для друга. Остальной мир перестал существовать. Мы бродили по бескрайним полям, взявшись за руки, плескались и плавали в потайных местечках наших заводей, о которых знали только мы. Их было несколько, таких источников, одно даже с водопадиком, под струями которого было так здорово стоять, кайфуя от льющейся сверху прохладной воды. Она частым дождиком била нас по плечам и пропитывала густую шерсть — чудесный природный душ. Хорошо на природе в полном бездействии, но о цивилизации нам тоже не давали позабыть, и временами нам, дикарям, приходили приглашения на чей-нибудь бал. Тут уж хочешь не хочешь, а приходилось вспоминать о приличиях, одеваться подобающе и перемещаться в гости. Балы устраивали эльфы, приглашая всех соседей, всех, кого знали, а знали остроухие всех. И ведь не гнушаются позвать на светские вечеринки даже простолюдинов вроде медвелоров и лагунов. Вообще мировой народ, стараются дружить со всеми, наверное, поэтому у эльфов нет врагов. Тролли и орки не считаются — их нет в нашем мире. Того тролля из школы, кстати, я переселил в Серые земли — это чтоб вопросов с вашей стороны не слышать… На одном из таких балов ко мне подошел Этелефа, подал мне бокал с малиновым лимонадом и легонечко увлек за локоть в стороночку. — Послушай, Балто, проблемы в Хогвартсе грядут. — Какие? — я с тоской понюхал лимонад, не рискуя сделать глоток. — Виджай Кхан-Кишнан беспокоится, ползает по округе, готовится пересечь Грань. А этого, как ты понимаешь, лучше не допускать. Я осмелился глотнуть лимонаду, так как резко пересохло в горле — Виджай? Ой, мама… — Зачем, Этель? — Его подопечному угрожает скорая гибель, — скорбно пояснил Этелефа. Остаток лимонада я выпил залпом — неужели кто-то собрался убить василиска? А при чем тут Хогвартс? Ой, ну вслух-то зачем… — Подопечный Виджая живет в Хогвартсе, — чуть удивленно объяснил крылатый эльф. А ну да, верно, есть такой, я видел его в прошлом году. Огромный старый гад, спит не одну сотню лет, свернувшись кольцами. Осталось уточнить. — Он из Индии? — Ну да… сейчас, погоди тут. Этелефа отошел. Я поставил пустой бокал на летящий мимо поднос и цапнул с другого полный. Отпил и поморщился — яблочное вино. Тем временем раздвинулась толпа, пропуская гиганта-балиониска, змей-Хранитель в сопровождении Этелефы прополз ко мне и свернулся кольцами передо мной. Высоко вскинул голову, оглядывая меня с более удобного ракурса, и приветливо кивнул. Негромко зарокотал: — Это ты, Балтазар-р-р Нели, чей подопечный видит всех хр-р-ранителей? Ого, а обо мне уже слава ходит! Это меня ошеломило, и я удивленно рассмеялся. — Да, это я, мой Гарри действительно всех видит. Только я не знаю — почему. — Зато я знаю — почему! — утвердительно изогнулся змей. — На моем веку такие индивидуумы нер-р-редко встр-р-речались. Что ни век — то Собир-ратель душ. — Что, простите? — переспросил я. — Собир-ратели душ, — повторил Виджай. — Много их было в Ср-р-редние века. А так как начинался р-рассвет религии, то много их было ср-р-реди цер-р-рковников… Собир-ратели душ очень ценились Цер-р-рковью и Ватиканом. Сейчас, в наше врр-р-ремя эта пр-р-рофессия упр-разднилась за ненадобностью, р-разве что где понадобится помощь экзор-р-рциста для изгнания демонов или пр-р-ризр-р-раков. — Он имеет в виду: родись твой Гарри на пару столетий раньше, стал бы Собирателем душ за способность видеть ангелов-хранителей, — внес ясность Этелефа, видя мое недоумение. — Виджай хочет сказать, что такие люди, как Гарри, периодически встречаются тут-там раз в столетие. Люди, говорящие с призраками. И учти, Балто, это были необязательно волшебники. Я понимающе закивал — видел-видел, видел, как по телевизору крутят сериальчик на тему говорунов. Сюжет один и тот же: герой переносит клиническую смерть, выживает, поправляется, выходит из больницы, и вот тут начинаются странности, чаще всего забавные, комедийные — человек начинает видеть и слышать привидений. Сначала он их, как правило, боится, смешно пугается, а потом привыкает, помогает неприкаянным душам доделать недоделанные земные дела, пообщаться с родственниками и прочее, и прочее… вплоть до хэппи энда. Виджай и Этелефа дождались, пока я уложу мысли в голове, а потом, поймав мое внимание, снова заговорили: — Я видел знаки, по котор-р-рым стало известно, что кто-то собир-рается пробудить ото сна моего василиска. Очень нехор-ррошие знаки, — сообщил Виджай. — И один из них — черная тетрадка, — вставил Этелефа. — С помощью этой тетрадки можно управлять древним Ужасом Слизерина. И если не вмешаться, может повториться история, произошедшая более полувека назад, а тогда, если память мне не изменяет, произошел несчастный случай — в Хогвартсе погибла школьница. Понимаешь теперь, Балто, что за знаки мы видим? Ох ты ж… и туда как раз собирается поступить маленькая подопечная моей девушки. Вот же подлянка!.. С горя я сделал большой глоток, напрочь забыв, что в бокале другое содержимое. Кислое вино продрало глотку насквозь, отчего я поперхнулся и закашлялся. Р-р-ррр, ненавижу яблоки! Этелефа выхватил бокал из моей руки и, отставив в сторону, принялся энергично колотить меня по спине, помогая мне прокашляться и продышаться. — Значит, погибла школьница? — откашлялся я. Этелефа кивнул, бережно поддерживая меня под грудь. — Да, Северус все старые архивы прошерстил в свое время, как и все студенты, заинтересовавшись легендами Хогвартса, одной из которой является Тайная комната и заключенный в ней Ужас. О ней почти ничего не известно, знаем только, что Тайную комнату в последний раз открывали пятьдесят лет назад и что тогда умерла девочка, старшекурсница с факультета Когтевран. — Н-да-а-а… — я осторожно отстранился, как можно деликатнее убирая заботливую руку со своей груди, и поинтересовался: — Я чем-то могу помочь? — Да, — подсунулся поближе Виджай. — Помоги сбер-речь моего гада. Пер-ресели его куда-нибудь, пр-р-ревр-рати во что-нибудь, только убер-ри из замка, не дай его пр-р-рикончить. И самое главное, не допусти, чтобы он снова кого-то убил. Хватит с него смер-р-ртей, не для этого его Салли Слизер-р-рин в замке спр-ррятал… — А для чего? — воспользовался я моментом узнать старинную тайну. — Он же индийский! — принялся объяснять Этелефа. — А змеи испокон веков в Индии — священны. За ними закреплена слава идеальных убийц, медленных, но верных. В темные века ведь как? Все необъяснимые явления объяснялись мистикой, ведь не видно же, как змея убивает. Укусить укусит, но человек-то жив и остается живым довольно долго, зато смерть его мучительна и необъяснима. Это если место укуса незаметно или не воспалено. А если нога или рука распухли, то тем более непонятно, что ж его убивает? Кто его отравил? Необразованные люди не скоро связали укус змеи и смерть от укуса. Это потом люди осознали, что змеи ядовиты, но слава их к тому времени превзошла науку — в Индии змея стала священной. — А теперь пр-рредставь себе огр-рромную змею, убивающую взглядом, — вставил Виджай. — Смер-р-ртоносного василиска, котор-рый вместе с Белым Нагом, индийским змеиным божеством, стор-ррожит сокр-рровища в забр-ррошенных хр-рамах. Но, помимо своей непр-р-рикосновенности, василиск ценен сам по себе. Пр-равда, только на р-рродине, в Индии, в др-р-ругих стр-ранах он изгой и зло во плоти… — А чем в Индии ценится василиск? — спросил я, желая собрать побольше нужных сведений. К счастью, продолжил Этелефа, Виджай устал рокотать… — У себя на родине василиск выступает как целитель, ему поклоняются, жертвуют ему дары, взамен прося покровительства и здоровья. В своей вотчине он настоящий змеиный царь, властелин кобр и удавов… Не перебивай, дослушай! — поднял руки Этелефа на мое недоумение. — Да, я понимаю, убивает взглядом, всё такое… Но именно василиску приносили смертельно больных соплеменников, раненых в бою и на охоте, приносили умирающих младенцев и рожениц, не справившихся с родами… Наверное у меня отвисла челюсть, потому что Этелефа невесело хмыкнул. Выдержав паузу, чтобы я справился с изумлением, он продолжил: — Неизлечимо больным и умирающим в страшных мучениях Священный Змей даровал быструю и безболезненную смерть, своего рода эвтаназия в темные времена. Раны он исцелял своей целебной слюной либо прижигал огненным взглядом, также он менял состав своего яда, который из смертельного становился целебным и мог спасти человеку жизнь. Как видишь, Балто, при правильном подходе и смертоносный монстр способен стать божеством, чем и был василиск в древней Индии. Змеям там, впрочем, и сейчас поклоняются… Нашему василиску просто не повезло: кто-то привез его и подарил Салли Слизерину, а он хоть и ни разу не индус, но о звере позаботился по мере своих сил и возможностей, спрятал его в потайных подвалах. У нас в Англии василиски не в почете. Ну да, это верно, тем более, что у нас водится местный аналог василиска — кокатрис, драконопетух или петушиный василиск. А родиной змеиного царя считаются Египет, Палестина и Индия, и вот там-то, в священных землях, они сами имеют огромное значение. Представив себе грядущую задачу, я пообещал Виджаю сделать всё возможное, чтобы уберечь реликтового гада от преждевременной и незаслуженной смерти. Приблизился день рождения Дадли, и я наведался к Дурслям. Крадучись, прошелся по дому, проверяя, где, что и как. Ну, вроде всё в порядке — все живы. Гарри всё тот же, жив, здоров и весел. Дадли… Ух ты, какой пухлячок, ути-пути, какие щечки! Еле-еле удержал руки при себе, чтоб не потрепать Дадлика за розовые щечки… В двери в комнату Гарри появилась кошачья дверца, видимо, её прорезали для Сэнди, что ж, похвально, заботятся о зверике. Покрутившись и послушав разговоры, я уяснил себе, что почтенное семейство готовится к очень важному событию — подписанию контракта с фирмой «Гиацинт». Подумав, решил поприсутствовать, так, на всякий случай, ибо сделки имеют склонность к нарушениям… В положенный срок я был на месте и имел удовольствие наблюдать, как Вернон дрессирует своих домочадцев. Он их всех буквально зарапортовал: построил и провел экстренный экзамен. Гарри, Дадли и Петунья стояли перед ним по струночке и преданно ловили каждое его слово, Сэнди разлегся у Вернона на плечах наподобие мехового воротника и грозно сверкал глазами на «новобранцев». Вот так это выглядело со стороны… — Не мешало бы еще раз отрепетировать сегодняшний вечер, — гулким басом прогудел Вернон, выстраивая семейство в коридоре. — Итак, к восьми ноль-ноль каждый должен быть на своем месте. Петунья, ты будешь… — В гостиной, — с готовностью подхватила Петунья. — Моя обязанность — со всей учтивостью приветствовать дорогих гостей. — Мряк! — подал голос Сэнди. — Прекрасно. А ты, Дадлик? — Я открою гостям дверь, — ответил толстощекий хомячок (я едва сдержался от того, чтоб не затискать его…) и, приторно улыбнувшись, прибавил: — Мистер и миссис Мейсон, позвольте взять ваши пальто! — Ах! Они сразу его полюбят! — воскликнула Петунья. — Мурк! — буркнул Сэнди. — Молодец, Дадлик! — похвалил сына Вернон и повернулся к Гарри. — А ты что будешь делать? — Буду тихо сидеть у себя в комнате, как будто меня вообще нет, — отчетно протарахтел Гарри. — И чтоб ни единого звука! — напомнил дядя. — Затем я веду их в гостиную, представляю Петунье и предлагаю что-нибудь выпить. В восемь пятнадцать… — Я приглашаю гостей к обеду, — важно произнесла Петунья. — Мурк! — снова буркнул Сэнди с плеча дяди Вернона, тот машинально погладил его и обратился к сыну: — А ты, Дадлик, скажешь… — Мистер и миссис Мейсон, позвольте проводить вас в столовую. — Дадли протянул пухлую руку невидимой даме и прибавил, гордо взглянув на родителей: — Ну как? — Маленький мой, ты истинный джентльмен! — умиленная мама чуть не прослезилась. — Мряа-а-а! — тоскливо взвыл Сэнди, закатив зеленые глаза. — А ты? — Вернон сверкнул строгим взглядом на Гарри. — Тихо сижу у себя в комнате, как будто меня вообще нет, — заученно оттарабанил мальчишка. — Правильно, — кивнул дядюшка. — За обедом каждый скажет гостям что-то приятное. Петунья, ты что придумала? — Вернон рассказывал, как вы прекрасно играете в гольф, мистер Мейсон! Миссис Мейсон, позвольте вас спросить, где вы купили это очаровательное платье? — Мряк! — вставил Сэнди. — Очень хорошо! А ты, Дадлик? — На летнем задании мы в школе писали сочинение на тему «Мой кумир». И я написал про вас, мистер Мейсон. Это уж было явно чересчур. Петунья от избытка чувств разрыдалась и прижала сына к груди, а Гарри юркнул за их спину — ещё увидят, как он трясется от беззвучного смеха. — Ну, а ты? Гарри высунулся из-за тёти и Дадли и проговорил, изо всех сил стараясь не фыркнуть: — Тихо сижу в комнате, как будто меня вообще нет! Я поймал взгляд Сэнди и вздохнул — кот тихо веселился, ему было крайне забавно жить в такой семейке. Он лежал на широких плечах Вернона и любяще «месил тесто», массируя коготками шею хозяина. И ведь терпел Вернон эти «уколы», не морщился даже, напротив, поднимал руку и ласково почесывал котика по горлышку. Отрепетировав сценку, Вернон погнал семейку по делам — надо было подготовиться ко дню рождения Гарри. Несмотря на стремное утро, праздник прошел на приличном уровне: были приглашены друзья и соседи, испечен вкусный тортик, вручены нехитрые подарки и произнесены стандартные поздравления. А моя чуйка мне покоя не дает, всё свербит и свербит, помня прошлый год рождения… И чем ближе подкрадывался вечер, тем сильнее выла и скулила моя интуиция. И ведь не ошиблась… Мейсоны явились точно в срок, Петунья прикусила язык, видя на миссис Мейсон не очаровательное платье «Где-вы-купили?», а элегантный костюм, состоящий из пиджака, блузки и юбки. Дадлику пришлось забыть слово «пальто», ибо Мейсоны по причине лета заявились легко одетыми… Я приложил ладонь к лицу — насмарку вся репетиция. Умней быть надо — какое пальто летом??? Бедный Дадли так растерялся, что напрочь забыл слова-синонимы — плащ и ветровка. Именно их гости и сняли, заставив Гарри зажать рот и нос. Испугавшись, что он сейчас заржет, мальчишка опрометью кинулся в свою комнату. Там уже кто-то был, однако не успел Гарри толком его рассмотреть, как подлетел я и сгреб диверсанта к полу, не дав ему и пикнуть. Оскалившись и грозно распушив шерсть, я как можно свирепее осведомился: — Ты кто такой? — Ик… — задушенно выдавил тот, испуганно лупая на меня огромными фонариками. Гарри присел радом с любопытством рассматривая лопоухого чудика, с другой стороны на него вылупился Сэнди, который и сообщил задумчиво: — А это дикий эльф-домовик, недавно обращенный из гремлина. — И-и-и? — я покрепче сдавил тощую шейку. — И пришел сам! — договорил Сэнди. — С какой-то каверзой… Ага, значит, я не зря решил остаться тут и проследить за порядком! — У него там письма, — показал Сэнди лапкой. — Краденые. Я без церемоний засунул руку недоэльфу под грязную наволочку и извлек толстую пачку конвертов, перетянутых бечевкой. Передал их Гарри и встряхнул «шпиена». — Давай, объясняйся! Лупоглазик вместо ответа попытался удрать, поднял тонкую ручку и щелкнул пальчиками, но я был готов к этому и пресек попытку к бегству, снова хорошенько встряхнул, отчего он башкой о пол приложился. Гарри тем временем осмотрел конверты и с удивлением сообщил мне: — Смотри-ка, Балто, четырнадцать писем от Гермионы, одно от Хагрида, три от Рона, семь от Драко, и пятьдесят четыре от Невилла! — Эк его совы задолбались… — с сочувствием протянул я. И снова пристукнул недоэльфа головкой об пол. — Говорить будешь? А то я голодный… — И зубки показал — ощерился и языком по ним прошелся, чтоб поярче блестели. Ну и слюной капнул для пущего эффекта. Подействовало — лупоглазик задрожал под моей ладонью и попытался уйти в обморок. Не дал — снова потряс. Пришлось ему остаться в сознании и пропеть арию о назревающем заговоре в Хогвартсе. Выслушав Добби и проигнорировав его робкую просьбу о том, чтобы Гарри Поттер не ехал в школу, прогнал недоэльфа прочь. Оставив Гарри наслаждаться письмами от друзей, я спустился в гостиную и проследил за тем, чтобы мистер Дурсль подписал важные бумаги. Сделка была заключена, договор скреплен печатями и подписями, мистер Мейсон и мистер Дурсль пожали друг другу руки и остались довольны своим состоявшимся партнерством. Петунья и миссис Мейсон сидели на диванчике и о чем-то уютно щебетали. Дадли, пользуясь тем, что на него никто не смотрит, втихую уминал фруктовый пудинг. Шумно выдохнув, я утер вспотевший лоб — всё-таки не зря я здесь остался, чёртов Добби мог что-то натворить… Позже, в середине августа, Гарри попросил дядю отвезти его в Лондон за покупками к школе. В Косой переулок мы вошли втроем — я, Гарри и Сэнди, а Вернон остался дожидаться племянника в машине. В Банке Гарри додумался взять денег для родственников, попросив обменять на маггловские фунты. Сложив их в поясной кошель, Гарри пошел отовариваться к школе. Неспешно гуляя по магазинчикам, он постепенно набрал всё по списку, кое-что прикупив сверх прочего. Я не подсматривал, но краем глаза заметил яркие сверточки. В лавке букиниста мы ненадолго застопорились — почему-то не было учебников для второго курса. Вместо них продавец зачем-то пытался всучить бульварное чтиво какого-то малоизвестного З. Локонса. Увидев, что ему под нос суют очередной томик беллетристики «Прогулки с каргой», Гарри взорвался: — Да засуньте эту каргу себе знаете куда?! Мне учебники за второй курс Хогвартса надо! — Но, сэр, это правда учебники! — взмолился букинист. — В этом году они включены в школьную программу Хогвартса. Но Гарри уперся рогом. — Тогда несите старые учебники для второго курса! Те, по которым учились прошлогодние второкурсники. Делать нечего, пришлось продавцу уступить и пойти на предложенный компромисс. Набрав вожделенных учебников, Гарри, сердито пыхтя, затолкал их в рюкзак. Я осторожно намекнул: — Метлу будешь брать? Со второго курса их можно… — Да иди ты сам в квиддич! — изощренно послал меня Гарри. Поддернув лямку рюкзака, он, чеканя шаг, направился к двери, я заткнулся и молча последовал за ним. А в дверях мы столкнулись: Гарри — с маленькой девочкой, а я — с Луной. — Осторожней! — мелодично произнесла незнакомка. Гарри поспешно посторонился и увидел, как я странно смотрю на девочку. Так вот она такая, подопечная Луны… Тоненькая, изящная, как фарфоровая статуэтка, совершенное кукольное личико обрамляли золотые локоны, синие небесные глаза с любопытством смотрели на меня. Гарри это заметил и удивленно спросил: — Ты видишь моего Хранителя? Девочка не ответила, она продолжала завороженно таращиться на меня. — Эй! Я к тебе обращаюсь! — в голосе Гарри прозвучало напряжение. — Она тебя не слышит, — мягко произнес чей-то голос. Гарри моргнул и растерянно посмотрел на невысокого мужчину, появившегося в дверях за девочкой. Синеглазый и светловолосый, он прошел в магазин и протянул Гарри руку со словами: — Полумна абсолютно глухая. А я — Ксенофилиус Лавгуд. Гарри со смущением пожал протянутую ладонь и назвал себя. — Простите, сэр, я — Гарри… — и жалобно: — Совсем ничего не слышит? — Совсем, — печально подтвердил мистер Лавгуд. — Оглохла от страшного взрыва пять лет назад. Взрыв был настолько мощным, что были повреждены барабанные перепонки и полностью нарушилось строение внутреннего уха, — тут он нагнулся к лицу Гарри и шепнул: — Постарайся не спрашивать её об этом — в то время у неё на глазах погибла мама… Гарри торопливо закивал, не могучи выдавить ни слова из-за огромного кома в горле. Я, потрясенный не меньше его, в полной прострации смотрел на Луну. Глен всемогущий… Я и не представлял всего того, что случилось в тот год, когда у Луны прошло первое причастие. Глухая девочка. Ребёнок пострадал более чем серьезно, а не только потерял мать… Ксено Лавгуд купил дочери учебники, попутно выспрашивая Гарри о том о сем и незаметно вербуя его в сопровождающие для своей малышки. Ну да Гарри и уговаривать не пришлось, он мальчик благородный, сам предложил свои услуги, пообещав стать её сопровождающим на весь этот и последующие годы. Позже, когда они устроились возле кафе-мороженого Флориана Фортескью, мистер Лавгул пояснил: — У нас, конечно, есть соседи-волшебники поблизости — Диггори и Уизли, но Джинни, младшая дочка Уизли, не дружит с Полумной, её головка забита совсем другими, романтичными вещами, на Рона я положиться не могу — мальчик сам нуждается в опеке… А Диггори слишком взрослый, у него на носу СОВ и ему совсем скоро станет некогда возиться с малышней. — А почему это Рон нуждается в опеке? — удивился Гарри — Он здоров. Ксено махнул рукой и смешливо фыркнул. — Так он же постоянно есть хочет. В большой семье не наешься впрок. Там, как говорится, клювом не щелкают… А кроме того, боюсь, большая семья учит жадности — каждый старается зажать кусочек повкуснее и побольше, поневоле приучаешься прятаться ото всех. Вот так-то, Гарри, вроде и есть с кем делиться, да не хочется. Мы с Луной стояли поодаль, слушали речи и смотрели, как дети лакомятся мороженым. Полумна безмятежно вкушала сладость и тихонечко мурлыкала какую-то песенку, мечтательно поглядывая на белые облака. Слышать мир она не могла, но к счастью, умела общаться с Луной мысленно. Дядя Вернон, дождавшийся Гарри в машине, разворчался было, но полный кошель, до отказа набитый фунтами, быстро примирил его с долгим ожиданием.