Космос на троих

      Наверное, только сам капитан Кирк не замечал взгляды, которыми его одаривали два самых близких ему друга на всём Энтерпрайз.       Потому что даже сами доктор Маккой и мистер Спок зачастую неловко отворачивались, чтобы не мешать друг другу. При всей их любви к сарказму и взаимным подколам именно в случае с капитаном срабатывала какая-то непривычная для них тактичность.       Ревности не было. Зависти тоже. Они только... Были опечалены. Оба, так как понимали, что Джим был слишком зависим от непостоянства, желая видеть рядом с собой новую девушку каждый день, а не двух мужчин, готовых всегда вытащить своего любимого капитана из любой ситуации.       В какой-то момент Маккой не выдержал.       Он прекрасно понимал, что этот остроухий калькулятор ни за что и никогда в жизни не признается в любви к Кирку, а потому нужно было убедить его с помощью фактов. Это точно будет сложно, ведь доктору были ближе чувства или доводы, связанные со здоровьем, однако попытаться всё-таки стоило. — Мистер Спок, не хотите ли сегодня сыграть в шахматы со мной? — предложил Леонард, подкараулив у двери в каюту своего друга? Соперника? Коллегу? Товарища по несчастью?       Не важно. — Доктор, никогда раньше я не замечал за Вами интереса к шахматам, — он выгнул бровь, не совсем понимая цель данного предложения. Люди, тем более доктор Маккой, зачастую поступали крайне нелогично, и вулканцу всегда приходилось подсчитывать вероятность того, что это всё — очередная попытка пошутить или задеть, а после — находить ответ, который мог бы быть достаточно удовлетворительным. — Без тебя знаю, — огрызнулся Леонард, замечая, с каким интересом на них посмотрел кто-то из экипажа, кажется, из инженеров. Удивительно, что не сам Джим, их каюты как раз находились рядом. — Это предлог, чтобы провести время вместе. — Вы желаете провести время вместе со мной, доктор? Логичнее было бы выбрать компанию капитана, вы... — Идём уже, — рыкнул Маккой и, нагло схватив Спока за руку, затащил его в свою каюту.       Сопротивляться Спок не стал, но и свободно себя не вёл. Он встал у двери, сложил руки за спиной и вопросительно посмотрел на Леонарда, не совсем понимая, что ему делать и как реагировать на происходящее. Осматривать помещение вулканец не стал. Каюты были созданы похожими друг на друга: нейтральные цвета, кровать на одного, стол и стул, репликатор, шкаф для личных вещей и дверь в душевую. — Чай? Или что-то покрепче? — Маккой подошёл к шкафу, который использовал в виде бара. Там, конечно, в основном был алкоголь, которого вообще не должно было находиться на Энтерпрайз, но доктор также хранил там и кофе, и чай, купленные ещё на родной Земле. — Вы предлагали сыграть в шахматы, доктор, — напомнил Спок, удивлённо приподнимая брови. Происходящее ему не то, чтобы не нравилось. Скорее выглядело нелогичным, как и многое, что было связано с доктором Маккоем. — Давай я сразу расскажу исход? Ты выиграешь в два хода. Уверен, что хочешь тратить время на скучную игру, когда нам есть, о чём поговорить? — И о чём же, доктор? — пришлось замереть и нахмуриться. Раньше доктор не был таким логичным и серьёзным в своих словах, и это, будь Спок человеком, напугало бы его. Но вместо этого он нашёл несколько объяснений.       Ни одно из них не удовлетворило вулканца даже частично.       Вздохнув, Леонард закатил глаза. Для него проблема была вполне очевидной, и им нужно было обсудить всё прямо сейчас. — Садись. Да, прямо на кровать, Спок, ничего страшного не произойдёт, если мы посидим рядом в более неформальной обстановке.       Они действительно сели на кровать. Без чая и без алкоголя.       На довольно приличном расстоянии.       Происходящее нервировало Маккоя. К тому же этот остроухий продолжал молчать, сидя на самом краю. Он выпрямил спину и выжидающе смотрел на доктора, так как ответа на вопрос до сих пор не последовало. — Это насчёт капитана. Бессмысленно отрицать, что мы оба в него влюблены. — Доктор, я вулканец, нам... — Не свойственны чувства. Ага, слышу это по сто раз на дню, — Леонард немного нервно усмехнулся. — Но вы же находите себе пару хотя бы ради продолжения рода! — Вот именно, ради продолжения рода. Влюбляться в мужчину нелогично, — Спок ответил как-то слишком тихо и, кажется, немного поник, несмотря на то, что осанка осталась настолько же прямой. — Подожди, — Маккой придвинулся ближе и положил руку на его плечо. Он хмурился, не понимая, как у такого развитого общества вообще могли остаться настолько глупые предрассудки. И это в двадцать третьем веке! Да даже в стране у Чехова к середине двадцать первого века уже было разрешено вступать в брак с человеком своего пола. — То есть вулканцы в теории могут влюбляться в свой пол, но всё равно выбирают противоположный, потому что это логично? — Да, доктор. На Вулкане нет места чувствам, — Спок отвёл взгляд. Он вообще выглядел каким-то странным и потерянным, будто Леонард случайно задел самую больную тему. — Скажи это своему отцу. — Брать Аманду в жёны было логичным поступком, доктор. Я стал результатом эксперимента о том, какое потомство может появиться после союза человека и вулканца, — спокойно ответил он. Так, будто ему было всё равно на то, что Сарек относился к собственному ребёнку только как к результату эксперимента.       Маккой порывисто обнял его, чувствуя, как от подобного жеста Спок напрягся и только после пары мгновений неловко обнял его в ответ. — Это логично, да. Но это жестоко. И что нелогичного будет в том, что ты станешь мужем Джима? Помимо детей. — Тот факт, что вы, доктор, тоже влюблены в капитана, и я не могу и не хочу вставать между вами, — отозвался Спок, отстраняясь и смотря прямо в глаза Леонарду. — Вы не связаны законами логики. На Земле в брак вступают по любви. Вам будет проще. — Спок, — Маккой посмотрел в ответ совершенно серьёзно. — Вот об этом я и хотел поговорить. Я не прощу себе, если ты останешься за бортом. — Никто не собирается использовать телепортатор для подобной цели, доктор, — вулканец удивлённо выгнул бровь. Опять непонятные человеческие выражения.       Леонард невольно засмеялся. Логика Спока всегда ломалась, когда дело доходило до привычных людям слов, дел и чувств. И он, находясь в обществе людей круглосуточно, всё больше перенимал все нелогичные привычки.       Но иногда до сих пор вот так очаровательно тупил. — Я о том, что не хочу, чтобы ты или я не были бы с капитаном. — Это невозможно. Мы оба давно наблюдаем за капитаном и знаем, что он совершенно гетеросексуален, — возразил Спок холодно, спокойно, и только по взгляду было понятно, что где-то глубоко внутри, за огромным количеством барьеров и отрицаний, ему было обидно. — Кирк? Гетеро? — Маккой засмеялся. Пьяный капитан рассказывал ему обо всех похождениях, и, о, среди его возлюбленных мужчин было ничуть не меньше женщин. Порой даже одновременно.       Доктор рассказал, вкратце, конечно, про то, сколько мужчин было у их капитана, и с каким-то особым удовольствием наблюдал за тем, как брови вулканца поднимались всё выше от изумления и осознания. — Вот поэтому я предлагаю сблизиться и хотя бы друг от друга не скрывать чувств к Джиму. Тем более мы ему тоже нравимся, просто он... Слегка туповат в этом плане, — Леонард усмехнулся. — Но... — Обычно это флирт. Кирк так общается и не замечает. Как только дело доходит не до интрижек, а до отношений, он очень сильно тупит, — доктор ярко улыбнулся.       Настолько, что Спок на миг допустил мысль о том, что у них действительно могло получиться быть втроём. Но после сразу же заставил себя передумать. Нелогично троим взрослым мужчинам вступать в отношения, которые не принесут никакой пользы и станут только явным проявлением чувств, совсем не свойственных вулканцам. — Один из энсинов, когда увидел, как Джим подкатывает к той девушке, ну, на прошлой неделе, помнишь? Так вот, когда он это увидел, он подошёл ко мне и так неловко спросил, почему капитан позволяет себе такое поведение, когда он давным-давно замужем за тобой. А одна из медсестёр, когда увидела, как я отчитываю Джима после получения того перелома правой руки, поинтересовалась, как давно мы вместе. — Ухура несколько раз при мне исполняла песню про любовь втроём, — продолжил Спок, хмурясь. — Неужели это действительно разрешено? — Такие союзы, — честно начал Леонард. — До сих пор признаются не везде. Даже на Земле и в её колониях законы разные. Но в целом, да, разрешено. Мы сталкивались с такими невозможными существами, явлениями и традициями, что брак между более, чем двумя, точно не должен выглядеть как что-то неприемлемое или странное, — он вновь улыбнулся, на этот раз ободряюще. — Так что, ты согласен проводить время вместе, Спок? — Да, доктор. Так действительно будет легче. Я не думаю, что смогу дольше скрывать, что действительно испытываю романтические чувства по отношению к капитану, — от смущения вулканец немного позеленел. Маккой только взял его за руки. — Как и я. За любовь я не стану подкалывать тебя, остроухий, — он, вдруг подумав, оставил поцелуй на щеке Спока и резко отстранился.       В ответ вулканец позеленел сильнее и протянул доктору указательный и средний палец. Доктор шумно выдохнул, замечая едва заметную дрожь за ними обоими.       Вулканский поцелуй.       Маккой сложил пальцы и приложил их к пальцам Спока. Они замерли, смотря друг на друга, и доктор резким движением запустил свободную руку в волосы вулканца, притягивая к себе и целуя уже более привычно.       Руки они так и не отпустили.       Было... Тепло. Тепло и приятно, но у обоих возникло ощущение, что чего-то не хватало.       Точнее, кого-то.       Того, кто бы смотрел на всё это своим влюблённо-щенячьим взглядом и едва бы дышал от того, что его любимые целовали друг друга.       Того, кто обязательно бы приобнял их, провёл бы ладонью по их спинам, почти невесомо, будто боялся спугнуть.       Того, кто точно бы испортил момент какой-нибудь глупой шуткой или фразой про то, что им пора было уже переместиться в горизонтальное положение.       Образ капитана Кирка возник у них одновременно, и они отстранились, смотря друг на друга с тоской по любимому, которого сейчас так не хватало рядом.       Кажется, с этого момента они всё и решили.       Спок сдался, разрушил барьеры по отношению к чувствам, связанным с капитаном. Это было самым логичным выходом: он давно понимал, что на отрицание очевидно уходило слишком много сил, которые можно было бы потратить более разумно, а доктор Маккой был единственным, кто мог его понять и, тем более, пообещал не издеваться над подобной недопустимой слабостью.       Сам Леонард же надеялся лучше узнать вулканца и, что было совсем нечестно, вызвать у Кирка немного ревности или хотя бы непонимание, почему два его близких друга внезапно стали больше общаться между собой, чем с ним.       И, как ожидалось, Джим стал замечать, что что-то изменилось.       Он видел, как доктор и первый помощник переглядывались на мостике, как, казалось бы, незаметно касались друг друга, как посреди перепалки Спок обращался к Маккою словом «ashayam»‎, на что тот — кто бы сомневался — отвечал, что не надо его оскорблять, но с такой улыбкой, что на сердце у капитана будто появлялся груз, причинявший ему невыносимую боль.       Кирк из интереса узнал, что означало это слово. И был рад, что сделал это в собственной каюте в одиночестве, потому что...       Потому что никто не должен был видеть слёз, что покатились по его щекам.       Спок и Маккой влюблены друг в друга. Влюблены и встречаются.       Без него. Без Джима.       Что он сделал не так? Неужели его заботы о возлюбленных не хватало? Неужели все его касания, слова и даже образы ничего не значили для них двоих?       Да, Кирк порой флиртовал с другими, но это к Маккою и Споку он бежал прежде всего. Это их он брал с собой на высадку на планеты. Это с ними он переживал лучшие приключения. Это их он любил.       Любил настолько, что теперь решил перестать пытаться влезть в отношения между ними. Зачем становиться третьим лишним, когда... Когда они оба были так счастливы? А ведь Джим и хотел только счастья своим любимым, настолько, что был готов с почти искренней улыбкой однажды сочетать их браком прямо на борту Энтерпрайз.       И у него даже почти получалось не смотреть на них. Или неловко отводить взгляд, когда они говорили и касались друг друга. Капитан разве что чаще запирался в своей каюте и пил всевозможный алкоголь. И всё больше флиртовал со всеми, кто ему хотя бы немного нравился, пару раз доходило даже до постели, но тут Джиму становилось не по себе.       Не со Споком и Маккоем было неправильно.       Видимо, участь капитана заключалась в одиночестве, ведь даже Энтерпрайз скорее принадлежал Скотти, чем Кирку. Да, он был привязан и к кораблю, и к экипажу, но этого было недостаточно.       Добить Кирка решили несколько происшествий.       Во время одного из их приключений Споку пришлось проникнуть в разум Джима, чтобы вывести из глубокого транса, в который его ввели инопланетяне ради того, чтобы захватить Энтерпрайз. Что-то пошло не так, и барьеры, которые выставил вулканец, на миг рухнули.       Но и этого хватило, чтобы увидеть поцелуй между ним и доктором и ощутить то тепло и влюблённость, что была между ними.       Как только Кирк пришёл в себя, он беззаботно улыбнулся, поблагодарил Спока за спасение, краем глаза посмотрел на Маккоя, стоявшего рядом и отправился останавливать очередного неудачливого захватчика.       И, конечно, проигнорировал неловкий взгляд со стороны вулканца, просто надеясь, что тот ничего не скажет доктору.       Второй раз произошёл... Сказочно. Для Маккоя и Спока, не для самого Кирка.       Доктора отравили каким-то неизвестным Федерации ядом, и у жителей планеты удалось выяснить, что противоядием был только поцелуй истинной любви. Джим хотел было кинуться к доктору, но быстро остановил себя.       Истинная любовь? Серьёзно, Кирк?       Он развернулся к Споку и выжидающе посмотрел на него. — Капитан, это нелогично. — Я не слепой, Спок, иди, целуй его, — зарычал Джим, толкая старшего помощника к инопланетному подобию кровати.       Вулканец нечитаемым взглядом посмотрел на капитана, колеблясь, но после послушно опустился перед доктором и поцеловал его, как тогда, когда это произошло в первый и последний раз: одновременно и по-вулкански, и по-человечески.       Кирк замер, наблюдая за ними. Он даже не дышал, и казалось, что он наблюдал за тем, за чем не следовало. Джим отвернулся, как только Леонард открыл глаза, и быстрым шагом сбежал из пещеры, в которой они находились, чтобы более-менее справиться с эмоциями и желанием разрыдаться.       Он успешно избегал старшего помощника и доктора после этих случаев, отнекивался от разговоров и от желания провести время вместе, стал тратить время на тренировки и на алкоголь.       Забыть, забыться.       Он им был не нужен, несмотря на то, что на Земле во многих странах брак уже давно перестал считаться союзом между двумя людьми. Просто... Так вышло, что Спок и Маккой — единое целое, а ему, Кирку, не повезло полюбить это самое целое.       Половинки ему было бы мало.       Сами вулканец и доктор вовсе не встречались, как можно было подумать, да и вообще были удивлены, что поцелуй сработал. Видимо, им судьбой было предназначено быть втроём, как бы Спок ни уверял, что наличие данного понятия нелогично.       Это не отменяло беспокойства за Джима, который явно их избегал. Не не обращал внимания, как это было раньше, а по-настоящему избегал, так, будто не хотел мешать им. Да и Спок признался Леонарду в том, что почувствовал слишком много боли и ревности, когда проник в его разум. И столько же боли и обиды видел в его взгляде, когда первому помощнику и доктору пришлось поцеловаться из-за яда.       Нужно было поговорить. Между ними тремя явно что-то было. И это что-то не могло продолжаться ещё дольше в том виде, в котором существовало сейчас. Чувства приняли и Маккой, и Спок, от которых этого можно было не ожидать, но не Кирк, который, казалось бы, и должен был предложить им начать отношения втроём.       Только как это сделать, когда капитан то запирался в каюте, то пропадал на тренировках, то всё более отчаянно рисковал своей жизнью?       Шанс выдался, когда их заперли в камере на очередной планете без возможности связаться с Энтерпрайз.       Спок что-то там говорил про то, что судьбы не существовало, но как тогда объяснить все события, что так настойчиво сводили их вместе?       Джим, конечно же, так легко сдаваться не собирался. Ему было некомфортно от того, что приходилось быть запертым с самыми близкими друзьями, даже больше, с теми, в кого он был влюблён всей душой, а потому капитан в очередной раз осматривал и ощупывал их камеру на предмет слабого места. И всё сильнее злился от того, что такого места не находил. — Капитан, нелогично тратить силы впустую. Нам не выбраться отсюда, пока нас не придут кормить, — вулканец сидел на полу и следил за Кирком с какой-то непривычной ему тревогой. — Именно, Джим, сядь уже, — согласился доктор и похлопал по земле рядом с собой. — Я вас не отвлекаю друг от друга, только, прошу, давайте без секса. Мне и поцелуя в тот раз хватило, — огрызнулся капитан, отворачиваясь от них и поджимая губы.       Капитан Джеймс Кирк ревновал.       Ревновал и чувствовал обиду от того, что оказался ненужным, поэтому и не желал больше никогда идти на контакт, особенно сейчас, когда больше не было возможности притворяться и сбегать. — Джим... Мы не вместе, — тихо произнёс Леонард на удивление серьёзным тоном. — Ага, а я не капитан Энтерпрайз. Только совсем тупой не заметит ваших чувств! — Кирк развернулся к ним лицом, смотря на близких с отчаянием, будто зверь, загнанный в ловушку. — Боунс, ты знаешь, что значит «ashayam»? «Возлюбленный», вот что!       Спок позеленел, сохраняя молчание. Он не говорил доктору перевода этого слова, а Маккой не интересовался, и теперь было неизвестно, какой станет его реакция. — Знаю, — ответил Леонард, тепло улыбаясь им обоим. — Я для него «ashayam». А ты, Джим, «t'hy'la». — Кто?.. — Джим нахмурился и посмотрел на Спока.       Вулканец упрямо молчал и делал вид, что его здесь и вовсе не существовало. Если с доктором про чувства говорить было привычно, то с капитаном, который так сопротивлялся самой мысли о взаимности, говорить было почти невозможно. Нелогично, однако язык не слушался и сердце билось слишком быстро и сильно, чтобы суметь подобрать подходящие слова. — Да вы объясните мне, что это значит?! — Кирк от непонимания ударил серую стену кулаком и тут же пожалел об этом, взвыв от боли.       Маккой и Спок кинулись к нему одновременно, бережно беря за раненую руку своими руками.       Доктор молча оторвал край своей рубашки, чтобы перевязать сбитые в кровь костяшки. — Перелома нет, доктор. — Сам знаю, остроухий.       Джим вдруг сглотнул. Он сжался и замер, не веря, что о нём позаботились так тепло и легко, да к тому же после настолько глупого поступка. Капитан, зажмурившись, тяжело выдохнул и посмотрел по очереди на обоих с такой мольбой в глазах, что Спок больше не смог молчать. Понимал, что испортит всё, если не осмелится объяснить. — «T'hy'la» на более привычный Вам, капитан, язык может переводиться как друг, брат и возлюбленный. У вас есть другое понятие, кажется, родственная душа. Вот это... Ещё ближе. И всё равно полного эквивалента не дать. — Тот, ради которого будешь жить. Тот, за кого умрёшь. Тот, с кем хочется провести всю жизнь. Тот, к кому хочется забраться под кожу и переплестись душами. Тот, с кем хочется дышать одним воздухом. — Не знал, что Вы романтик, доктор, — Спок сдержанно улыбнулся.       А Кирк стоял молча. Он не мог поверить услышанному. — Но как же... Почему тогда... Тот поцелуй? — капитан убрал руку и посмотрел на них совсем растерянно, будто щенок, только что привезённый из приюта домой. — Потому что ты, Джим, дорог и мне, — Маккой даже не успел ответить на подкол со стороны Спока, так поспешил пояснить всё происходящее. — И тот поцелуй, что ты видел, был единственным, ну, кроме другого, вынужденного обстоятельствами. Это было обещание, что мы сблизимся и попробуем. Втроём, Джим. Без тебя всё не то и не так. Мы любим тебя, пойми ты это уже. Оба любим. Как и ты любишь нас обоих. — Да, капитан. Бессмысленно скрывать очевидное, тем более когда мы все это чувствуем. — Даже ты, Спок? — с надеждой спросил Кирк. — Даже я, Джим, — ответил вулкнец и мягко взял обоих за руки. — Если мы выберемся, то я предлагаю...       Что это было за предложение, они так и не узнали. Открылась дверь, и к ним зашёл инопланетянин с обедом на подносе.       Уже через несколько часов все трое вернулись на Энтерпрайз.       И Джим снова сбежал, не веря, что ему могло так повезти. Это обман, они давно счастливы вдвоём, а его пригласили только для того, чтобы больше не смотреть на страдания капитана, оказавшиеся вовсе не такими уж незаметными.       Логичный поступок. Как раз в духе Спока.       Но не доктора Маккоя.       Кирк уже хотел было пойти и извиниться, однако прямо на выходе дверь в его каюту открылась, и он чуть было не врезался в тех, кого любил. — Что вы...       Вместо ответа они вдвоём затащили капитана обратно в каюту и закрыли дверь. — Мы любим тебя. — Позвольте мне показать, Джим, — Спок, не дождавшись ответа, коснулся пальцами их висков.       Мир вокруг Джима и Леонарда исчез.       Остались только теплота. Безопасность. Спокойствие. Уют. И что-то, что нельзя было выразить словами, ведь всеми привычной любви для описания было недостаточно. — T'hy'la, — подсказал Спок. — И ashayam.       Кирк в реальности вцепился в обоих возлюбленных до боли, но её никто не чувствовал. Они растворились в этих глубоких чувствах, и разумами потянулись друг к другу. — Я могу соединить нас. Втроём. Эту связь уже никогда не разорвать, и мы всегда будем чувствовать друг друга. Настолько, что между нами больше не сможет оставаться тайн. Но я должен предупредить, для меня, как для вулканца, эта связь... — Больше и серьёзнее, чем брак у людей. Мы чувствуем, — прошептал Джим. — Я согласен. — Это вы меня теперь и в мыслях доставать будете? — отшутился Маккой. — Я тоже согласен. Вы невыносимы, но я люблю вас обоих.       То чувство, что поглотило их, вдруг усилилось, проникло под кожу, в каждую клеточку их трёх тел. На мгновение показалось, что между их разумами и сердцами, между их душами теперь была почти физически ощутимая нить, но, стоило открыть глаза, всё было по-прежнему, никаких прочных нитей, что связывали их.       Кроме чувств. Только чувства и изменились.       Наконец-то всё ощущалось правильно.       Они втроём теперь были дома.