Консильери

И что говорить? Аллилуйя? Аминь? Что за тропа уведёт от проблем? Шаг уже сделан, а страх позабыт. Он повторяет: пути нет совсем. Жалкий актер в погорелом театре. Вновь сам выходит, ведь сцена пуста. То он Ромео, то страшен в припадке, Зрителям мысль его не ясна. Он говорит: «Я являюсь Всевышним! Я есть начало грядущих концов!» Весело же наблюдать, как погибшим, Даже к могиле не несут горсть цветов. В собственной книге он обычный прохожий, Но ночью он пишет сценарий убийств. Ждёт подходящих минут восхваленья, Когда вдруг захочет новых молитв. Но вдруг… В игру вступает тот некто. Он собран, учтив и чертовски умён. И книги сюжет изменяет конкретно. Актер находит того, кто силён. Его странный характер, серьёзность в лице, Решительный шаг, пусть даже близ смерти. Он явно имеет опыт в игре, Играет по правилам бесов и че́ртей. Вокруг говорят, что он беспощаден, Не пугает его ни могила, ни бог. Не дрогнет рука, если ствол весь заряжен. Стрелять будет точно, ведь знает в сём толк. — А ты интересный. Кем будешь? Как звать? Актеру смешно, его счет 0:1 Проигрывать странно, пора привыкать. Ведь новый игрок не такой уж кретин. — Ты знаешь иерархию мира? Отбросов? Рука обнимает холодный метал. Рукоять. — Так вот. Я являюсь вершиной утёса, Тебе больше незачем маски менять. По сцене проносится смех безутешного. Актер вновь смеётся, сгибаясь в дугу. 2:0 — он снова остался за грешного. Игрок ж принял роль за саму Сатану.