Другая сага. Убить дракона

Юный викинг забрался на пологий холм, расположенный в лесу, попутно сверяясь с криво нарисованной картой в своей записной книжке, на которой был отмечен уже не один десяток крестов. Они означали места, где он уже был в поисках дракона. Викинг разочарованно выдохнул, а затем со злостью несколько раз перечеркнул всю карту. С очередным вздохом небрежно бросил палочку с угольком на конце в свою книгу и убрал её за пояс, прикрыв шкурой. — Эх, я проклят Богами. Кто-то теряет нож или кружку, только не я, — Иккинг расхаживал по каменным уступам и плесневелым корням. — Я сумел потерять целого дракона! — он ударил ветку, которая безжалостно ударила в ответ. Иккинг потер ушибленное место. Невзначай обратил внимание на неестественно поваленное дерево. Он осмотрел его — будто что-то тяжелое наклонило его, сломало с такой простотой, словно бы это был лишь тоненький прутик. Колея уходила вверх. Аккуратно спустившись в яму, попутно едва не зацепившись за корень дерева, Иккинг приопустился к земле и выглянул из-за пригорка. Он дёрнулся, всхлипнув, и спрятался, прижался к земле так сильно, как только мог. Мальчика заполонил страх — присущее любому живому существу и запоминающееся своим спектром ощущений чувство. Через несколько секунд парень снова осторожно выглянул. Прямо за камнем, в нескольких саженях, лежал дракон. Он не шевелился — верёвки стянули тело. Иккинг выхватил нож и нацелил его на рептилию. Несколько раз покосившись на холодное оружие, он подбежал к огромному булыжнику, который с легкостью укрыл мальчика. Придвинувшись чуть ближе к дракону, несколько раз нервно выдохнул, собираясь с мыслями. После позволил себе приблизиться. — Ого. Я сделал это, — будто не веря в происходящее, молвил викинг. — Получилось, теперь все наладится! Есть! Я завалил могучего зверя! Он победно поставил ногу на дракона. Тот негромко рыкнул. Вдруг его со страшной силой ударило по спине так, что аж клацнули зубы. Мгновенно пришел в себя и понял, что его никто не ударил. Просто он упал на камень. Уже двумя руками нацелил оружие на дракона. Теперь не без страха. Вновь осмотрел дракона. Остановился, когда заметил на себе взгляд блестящих, изумрудных, напуганных глаз. Еще несколько секунд стоял перед Ночной Фурией, судорожно переводя взор то на тело дракона, то на морду. Металлическая ручка ножа приятно холодила ладонь. Обычный нож, каким разделывают туши животных на ярмарках или в мясных лавках. Собравшись с силами, викинг несколько раз выдохнул, готовясь к лучшему. — Я убью тебя, дракон. А потом вырежу твое сердце и отнесу его отцу. Я же викинг. Я викинг! — шипел он, смакуя слова. Слова, которые выговаривают губы, словно деревянные, не увлажнённые даже капелькой слюны. Глядя на огнедышащую тварь, Иккинг не испытывал сострадания. Предвкушение злорадного удовлетворения гулким стуком отзывалось в груди. Это чувство действовало на убийцу не хуже крепкого пива или наркотика. Оно опьяняло, дурманило детские мысли. Он не отступит. Не сегодня. Нож рассек воздух. Лес пронзил оглушительный рык. Струи крови брызнули фонтаном. Окутанный мраком, дракон слышал лишь собственный рёв и шипение. Чешуя оказалась прочной, Иккинг с неимоверным усилием перерубал вены, кожу и кровеносные сосуды, проворачивая нож в мышцах, словно винт. Зарябили синеватым оловом обнажённые дёсны, яркой белизной светили острейшие зубы. С треском, мелькая фиолетовыми лоскутками из-за оскаленных зубов, лепетали проворные языки пламени. Когда из тела вышло несовместимое с жизнью количество крови, дракон сделал последний вздох и его веки более не закрыли шары бессмысленных глаз. Внутренние органы Иккинг знал прекрасно, но его внимание привлек особый — фиолетового цвета. Трубка, покрытая не то язвами, не то багровыми наростами, вела в сторону гортани и трахеи. Вероятно, это был именно тот орган, в котором накапливалась та самая плазма, которую не раз Ночная Фурия демонстрировала викингам, когда разрушала катапульты. В следующую секунду прямо на Иккинга упало обвисшее крыло — из-за смены центра тяжести верёвка не выдержала. С трудом он перекинул его на обратную сторону, а затем и вовсе разрезал веревки — в них больше не было необходимости. Прибавилась одна проблема — сердце находилось прямо между легкими, но их плотно удерживали ребра. А простой нож ни за что не сломал бы кости. Нужен был топор. Иккинг сжал окровавленные руки и рванул в деревню. По пути его переполняли две эмоции: восторг и маниакальное удовлетворение от происходящего. Странное, непостижимое для простого человека удовольствие. Викинг бежал так, как никогда, как ему казалось, прежде не бегал. Очень быстро он достиг Олуха. Забежав в дом, заметил на столе отцовкий топор... Радостный, вернулся к телу. Топор оказался тяжелый, поэтому путь обратно занял чуть больше времени, чем предполагал викинг. Некоторое количество ударов, хруст костей, и Иккинг у цели — сердце. Конечно, вся его рубаха и штаны были испачканы уже запёкшейся кровью, но сейчас эта проблема казалась столь ничтожной, что на неё юноша не обратил даже малейшего внимания. Он держал сердце, как что-то сокровенное. Оно мелко пульсировало, дрожало. Иккинг даже забыл топор, как рванул в деревню. Когда подбежал к своему дому, двумя руками поднял сердце над головой, гордо восклицая: — Я завалил Ночную Фурию! На этот зов собрались многие жители Олуха, которые были неподалеку. Недовольные тем, что их потревожили средь бела дня, часто бурчали и ругались. Среди подошедших оказалась Астрид Хофферсон, Рыбьеног Ингерман, Забияка и Задирака Торстоны, а также Сморкала Йоргенсон. Отец Иккинга тоже вышел из дома, чтобы посмотреть на своего неугомонного сына. — Что ты опять за сыр-бор устроил? — пробухтел Стоик, не обратив внимание на внешний вид сына. Сейчас ему нужно было готовиться к нападению на драконье гнездо и собирать людей, а не выслушивать сказки неугомонного мальчишки. — И где мой топор? — Я сбил Ночную Фурию, — уже спокойнее, но не без прежнего воодушевления молвил Иккинг. — Это её сердце. На такое заявление все присутствующие громко рассмеялись. — Чем докажешь, а? — покосился Задирака, выплеснув руками. — Да, может, ты завалил обычного барана, а его сердце выдал за сердце Ночной Фурии, — к Торстону подключился Сморкала Йоргенсон, взглянув на парня с ухмылкой. — Тогда следуйте за мной, — Иккинг небрежно махнул рукой. На такую вылазку согласились только Астрид, Задирака и Забияка, Рыбьеног и Сморкала. Нехотя согласился и Стоик. Но от этого Иккингу было только лучше — заработал бы авторитет. Хотя в том, что он заработает авторитет, Иккинг ничуть не сомневался. Парень шёл быстро, потому что знал лучшую дорогу. Остальные шли медленнее, стараясь следовать за убийцей, но постоянно спотыкались или застревали между корягами. Иккинг был терпелив. Наконец они дошли. Иккинг без особых эмоций вышел из-за холма, у остальных же была схожая реакция с первой реакцией Иккинга — испуг и нескрываемая заинтересованность. Хотя вождь Олуха и старался быть сдержаннее, некое беспокойство всё равно можно было заметить через бороду, закрывающую почти половину лица. Они увидели перерубленного гада. Облитый вонючей сукровицей, слюной и слизью собственных извержений, он не шевелился. Шкура, вывалянная в гное мерзостей, ещё лоснилась при свете падающих лучей солнца. Рыбьеног едва смог сдержать рвотный позыв, Забияка и Задирака с интересом осмотрели дракона. Йоргенсон присоединился к близнецам. Как и остальные, Астрид осмотрела тело, коротко взглянув на органы, а затем перевела заинтересованный взгляд на Иккинга. Тот понял — его репутация взлетела до небес. По сломанным рёбрам и отсутствию легкого, Стоик с непростительным опозданием понял — сердце настоящее. А Иккинг в этот момент испытал счастье. Безумное тёмное счастье.