Запрет

Луна вознеслась над покоями Облачных Глубин. Полная, яркая, временами скрывающаяся за туманными облаками. Лань Сичэнь долго смотрел на нее. Взгляд провожал каждое туманное облако. Время отбоя уже давно миновало, но беспокойные мысли не позволяли лечь. Тусклый свет фонаря разбавлял тьму комнаты, мягко очерчивая высокую фигуру в белоснежных одеяниях. Подойдя к деревянной двери, открыл ее. Неожиданно он столкнулся с бесстрастным выражением лица Лань Чжаня. В его глазах читалось удивление. Губы Сичэня изогнулись в привычной легкой улыбке. — Пришел? Младший брат, склонив голову, безмолвно ступил в комнату, остановившись у бумажной расписной ширмы. Он долго молчал, подбирая правильные слова. Взгляд светлых глаз упал на стол, где лежала стопка книг и еще непроверенных конспектов. — Брат, ты был занят? — Нет. Лань Хуань бесшумно прошел к окну, потянув за собой легкий шлейф аромата сандалового дерева, исходившего от Ванцзи. — Я любовался луной. Он чуть выпрямился и наполнил грудь свежим ночным воздухом. — Ванцзи. Подойди. Этой ночью луна необычайно привлекательна. — Мгм. Лань Хуань разбавлял тишину монологом о красивом ночном небе и величественной луне. Лань Чжань прервал его: — Брат… — Я знаю. Если ты здесь, то я знаю. Он оборвал немногословного брата, прекрасно понимая, что его присутствие здесь говорит о том, что он принял окончательное решение. Его длинные темные волосы были влажноваты. Он только что из холодного источника. Сичэнь улыбнулся и вновь поднял ясный взгляд на темное небо. Он смог справиться со своими бушующими чувствами. — Твои чувства к Вэй Усяню. Я знаю, через что тебе пришлось пройти. Я готов помочь. — Я подвергну себя наказанию. — Да. Прекрасно понимал Лань Сичэнь, будучи уже готовым и к своему наказанию. Они сели за низкий стол для чаепития. Лань Чжань потянулся за небольшим глиняным чайником, но старший брат взял его быстрее. — Я сам. Изящными движениями он наполнил пиалы, предлагая выпить. Аромат был незнаком. — Что это? — В этом чае травы. Они помогут расслабиться и найти нужное настроение. Они проводили непринужденную беседу о тренировках, вылазках в окрестности ордена и нескольких ходячих мертвецах. Они объявились совсем недавно и уже успели достаточно навредить, разгромив несколько домов в деревне и перебив около десятка скота. Лань Хуань заметил, что белоснежные мочки ушей брата заалели. Его и самого уже будоражила эта смесь, гоняя горячую кровь и сбивая привычное ровное тихое дыхание. Он подался вперед и совсем невесомо приподнял подбородок брата длинным пальцем. Светлые глаза были полны уверенности. Их губы мягко соприкоснулись всего на мгновение. — Начнем? — Мгм. Лань Чжань напряженно сел на постель рядом с братом. Его сердце находилось в смятении, но он безмолвно подавался всем действиям старшего брата, принимая легкие поцелуи в прядь волос, висок. Затем точка между бровей, скула и сухие губы. От тела Ванцзи исходил аромат сандалового дерева, будто он въелся в его кожу, стал его частью. Сичэнь действовал без напора, томно, зная, что сейчас Ванцзи был сосредоточен лишь на технике, а не на своих чувствах. — Ванцзи, тебе тяжело? Лань Чжань потупил взгляд, предпочитая промолчать, чем соврать. Послышалось копошение. — Брат, что ты… Не удалось скрыть удивления в голосе. — Не хочу обременять тебя. Это поможет расслабиться. Привычная легкая улыбка, мгновение и полный мрак. Лань Хуань повязал свою клановую лобную ленту на глаза брата, прочно закрепив на затылке. — Представь, что сейчас ты с Вэй Ином. Выдохни. Да, вот так. Сосредоточься на чувствах. Он продолжил ласки, замечая, что напряжение с Лань Чжаня постепенно спадает. Возможно, это все влияние афродизиака. Он распахнул его одеяния, оголяя крепкий торс. Невесомый поцелуй в шею, под ключицу и жаркий выдох младшего. Сичэнь ощущал губами взволнованность сердца брата. Его теплые руки легли на дрогнувшие бедра и с тихим шорохом освободили возбужденную плоть от тесной ткани. Обхватив член, медленно задвигал рукой, наблюдая за реакцией брата. Он сдерживался, не позволяя и звуку выйти изо рта. Сейчас, совершая непристойные действия, отдаваясь похоти и утопая в своих желаниях, он будто нарушал все правила ордена одновременно. Совершил такое преступление, которое невозможно искупить ни одним наказанием. Но ради того, кто заставляет сердце так пылать, он готов. Готов нарушать правила сотню, тысячу раз. Сосредоточившись на тонких пальцах, ласкающих его в самом сокровенном, перед глазами будто возник игривый взгляд любимых глаз. — Эй, Лань Чжань! Разве не ты здесь бесстыдник? Только посмотри какой ты твердый. Неужто второй молодой господин может так желать приглашенного ученика из Юньмэня? Он продолжал рвано двигать руками, немного задерживаясь у основания. — О могущественный Ханьгуан-цзюнь! Позволь мне извиниться перед тобой как следует! Впредь я буду покорным. Поверженный Старейшина Илин отблагодарит тебя! Он склонился и опалил влажную головку члена горячим дыханием, медленно захватив ртом. По лицу Лань Чжаня тут же пробежало смятение, и он затаил дыхание. Разгоряченная плоть непродолжительное время давила в глотку, а после в ход пошли губы и мягкий язык. Второй молодой господин старался сохранять самообладание, с большой силой сжимая полы своих же одеяний. Казалось, что это испытание длится намного дольше, чем сгорает одна палочка благовоний*. Выдержка еще никогда так быстро не растворялась. Вэй Ин подглянул повлажневшими глазами за реакцией возлюбленного и ускорил темп. Неожиданно он вобрал глубоко, и в глотку ударила густая горячая жидкость. — Вэй Ин… Не сдержал тихого стона Ванцзи, на мгновение забываясь в ощущении приятной опустошенности. Закашлявшись, Сичэнь выпустил плоть изо рта и немного отпрянул. — Брат! Опомнился Лань Чжань, быстро приподнимая повязку с глаз и хватаясь за плечо старшего брата. — Прости, я забылся! Все в порядке?! — Все хорошо, — выровнял дыхание Лань Хуань, — я рад, что у тебя получилось расслабиться. — Не нужно было. Он заботливо стер с уголка рта Сичэня белесые капли. Припухшие до красноты губы опять дрогнули в улыбке. — Мне продолжить? Лань Чжань поджал губы. Прелюдий и ласк руками и ртом в самом сокровенном было недостаточно? — … Будет что-то еще? Изящный палец скользнул в тугое нутро, оглаживая упругие стенки. Ноги Лань Чжаня поджались. Его лицо сохраняло свойственную ему холодность и сдержанность, точно искусная статуя из нефрита. Вот только глаза и быстро бьющееся сердце были живыми. В посветлевшем взгляде слишком ясно проглядывалось потрясение. Меж его нахмуренных бровей появилась складка. Ощущать наполненность в таком месте было странно и до невозможности непристойно. — Брат… так тоже можно? Он не смог подавить беспокойство в голосе. Лань Сичэнь склонился над ним и увлек в короткий поцелуй. — Скоро будет приятно. Еле слышный шепот в ярко-алое ухо. Лань Хуань действовал осторожно, с присущей ему мягкостью и заботой, постепенно подготавливая Лань Чжаня. Эффект трав приближался к своему пику, распаляя податливое натренированное тело Ванцзи. Он шумно выдыхал, позволяя длинным пальцам проникать на полную длину трех фаланг. Странное чувство постепенно перелилось во что-то приятное и зудящее. Мышцы изнывали, сладостно отзываясь на вновь проникающие пальцы. Отпустив себя, он схватился за свой член, сильно сжимая и быстро двигая рукой. Невероятно хотелось разрядки. — Не спеши. Остановил его старший брат, коснувшись губами ладони. Горячий язык мимолетно прошелся между пальцев и поцелуй в тыльную поверхность кисти. — Я вхожу. Ванцзи вцепился в напряженные руки Сичэня, принимая крупную головку. — Дыши. Вот так. Молодец. Он, почти не останавливаясь, медленно, с большой выдержкой проникал внутрь. Застыл лишь тогда, когда их белоснежная разгоряченная кожа соприкоснулась. Шумные влажные выдохи Лань Чжаня опаляли ухо. Их грудные клетки с силой сталкивались друг с другом. — Ванцзи… Сичэнь стянул ленту с глаз брата. Светлый одурманенный взгляд послушно смотрел на старшего. — Я не смогу двигаться, если ты будешь меня так сжимать. Теплая улыбка и касание пересохших губ. — …Расслабься. Возбужденная горячая плоть медленно выскальзывала, принося облегчение, и тут же, более резко, возвращалась назад, вновь наполняя. Лань Сичэнь брал его медленно, позволял свыкнуться с новым ощущением. Боль постепенно притупилась, переливаясь во что-то неуловимое и опаляющее. Желание разливалось в паху, туго связываясь в основании возбужденной плоти. Место слияния их тел было скользким и влажным. Стыдящие звуки недозволительно громко разрушали покой ночи. Лань Чжань прижимался к брату. Густое смущение уже пробрало и затылок. Их первоначальное положение не изменилось и даже годами натренированное тело уже неприятно саднило. Затекла спина и ягодицы. Руки, будто не слушая хозяина, продолжали хвататься за брата, легким жаром разливаясь в мышцах. Поясница изнывала, но нутро все еще желало брата, неохотно выпуская член и податливо принимая его внутрь. Сичэнь развел подрагивающие бедра Лань Чжаня, мягкой хваткой крепко сжимая талию. Жар сковал пах и скользнул крупной дрожью по позвоночнику. Ванцзи дрогнул и прогнулся, хватая воздух губами. Распаленное нутро почти следом покинула горячая плоть, изливаясь на промежность. Еще возбужденный взгляд Лань Хуаня был устремлен на свое семя. Жидкость странным теплом одаривала белоснежную кожу в таком месте. Изящные пальцы вскользь прошлись по промежности, пачкаясь, и несильно обхватили еще не опавший член. — Ты молодец, Ванцзи. Все тот же еле различимый в тишине шепот и их губы вновь слились воедино. Сичэнь совсем ненадолго повис на его нижней губе, будто вкушая что-то недосягаемое. То, что ему больше никогда не попробовать и навсегда останется под запретом. — Тебе нужна ванна. Я подготовлю. Все та же легкая улыбка. Лань Хуань накрыл разгоряченное остатками возбуждения тело Ванцзи одеялом. — Не нужно. Я сам. Сичэнь поймал внезапно осевшего брата. — Отдохни немного. Лань Чжань запахнул свои одеяния, возвращая повязку брату. — Да. Лань Хуань привел себя в подобающий вид и вернулся за стол с непроверенными конспектами. Прошло всего несколько минут, как они перестали ощущать тепло друг друга и оба сидели с привычным для них видом. Только отголоски уходящего возбуждения еще играли внутри. — Брат, я благодарен тебе за помощь. Лань Чжань склонил голову для поклона, сел за стол напротив брата и молча принялся помогать проверять конспекты. Сичэнь не возразил. Миновала четвертая стража** и осталось всего несколько конспектов. Эффект трав давно сошел на нет, но некогда белоснежные мочки ушей Лань Чжаня еще отдавали алым. — Ванцзи, ты не огорчен своим решением? — Нет. Повременив, он добавил: — Я много не знал. Ты дал мне новые знания, поэтому я очень благодарен тебе. Тебе пришлось нарушить правила… Губы Лань Хуаня изогнулись в улыбке. — Я рад. — Брат, позволь я пойду. — Конечно. Если со здоровьем будет что-то не так, скажи мне. — Мгм. — И, Ванцзи, повремени с наказанием хотя бы до пробуждения адептов. Тебе нужно восстановиться. — … Лань Чжань еще раз поблагодарил и покинул покои брата. Сичэнь проводил взглядом. Силуэт белоснежной высокой фигуры постепенно растворился. Он направился выполнять свое наказание. — Я же просил повременить. Улыбка спала, возвращая лицу непоколебимость. Словно статуя, он взирал на темное небо. Еще виднелась луна. В легких ощущался сладковато-терпкий аромат сандала. То ли он слишком часто вдыхал запах Ванцзи, то ли его рецепторы решили с ним поиграть. Он наконец закрыл деревянную дверь и последний раз его взгляд упал на измятую постель. Начать свое наказание он решил с переписи всех правил ордена. *время горения палочки благовоний составляет 15-30 минут. ** Суточное времяисчисление в древнем Китае. Длилось по 2 часа и соответствовало названиям зодиакальных животных. Четвертая стража или час Быка, длится с 1 до 3 ночи.