I'm fine (but save me)

Они делают вид, что ничего между ними и не было. Очень умело, к слову, делают вид – впору Оскар давать обоим. Только вот Джин не знает, что Чонгук не спит в те ночи, когда Джин берёт отгулы и остаётся дома, не знает, что тот смотрит постоянно на экран телефона, почти набирает высеченный в голове номер, но звонка так и не делает. Как и Чонгук не знает, что все три дня Джин ходит в оставленной им футболке, чтобы первое, что он почувствует, когда очнётся, будет запах Чонгука. Сначала они делают вид, что ничего между ними не было, но держатся всё же холодно. Не для других, другие не видят, но между собой. Потом лёд постепенно уходит, они снова начинают общаться не только на коллективных посиделках, но и в какао-токе, обсуждают фильмы, ругаются по работе. Только вот друг к другу стараются больше не притрагиваться. Даже если один уронил ручку, другой не передаст ему её, а просто положит рядом. А потом наступает момент, когда Чонгук вновь оказывается на пороге квартиры Джина. Он не был здесь уже сколько? Три, четыре месяца? И он приходит сюда не потому, что грядёт новый приступ. Нет, Чонгук знает, что до него ещё не скоро. Он больше не следит за дневными приступами, не отслеживает их, не записывает в календарик, пытаясь понять, когда же ждать следующий. Он просто знает. Просто чувствует, что ещё не скоро, потому что по-прежнему не перестаёт чувствовать Сокджина. И он не знает, как и почему он это делает, просто чувствует и всё тут, как будто он поймал наконец-то его частоту и больше оттуда не слезет. Чонгук приходит в квартиру Джина, потому что тот забыл свой мобильный на работе, и пусть это заметил Ёнсу, но Чонгук буквально подрывается со своего места, выхватывает телефон из рук парня и приглушённо выдыхает «я отвезу». И, конечно же, отвозит. - Ты забыл свой мобильник, - Чонгук не протягивает Сокджину телефон, а проходит в квартиру сам и кладёт телефон на журнальный столик. - И тебе добрый вечер, - Сокджин смотрит подозрительно, но гостя в квартиру пускает. – Он мне не очень-то нужен, мог бы и до утра там оставаться. - Ну, я подумал, вдруг тебе понадобится… помощь, - Чонгук на Сокджина не смотрит, ходит задумчиво по комнате, руками мебель оглаживает, фигурки на полке переставляет. Сокджин всматривается в эту спину. И хочется подбежать, обхватить Чонгука руками, прижаться к этой спине щекой, горячо в шею дышать и вечность в такой позе оставаться, но Сокджин, конечно же, не подбегает. - А хочешь документалку про сурикатов посмотреть? – звучит как насмешка, но Сокджин как будто бы серьёзен. И Чонгук соглашается, потому что знает, что другого шанса не будет. Они сидят на диване в гостиной и действительно смотрят документалку про сурикатов, которую оба, к слову, уже смотрели. А потом болтают обо всём и ни о чём, даже как будто бы шутят, смеются, и Джин вдруг, сам того не осознавая, тянется, чтобы потрепать Чонгука по голове, а тот его руку в воздухе перехватывает: - Не надо со мной как с ребёнком. - Ну, вообще-то я тут хён. - Ты тут дурак, хён, - и особый акцент на последнем слове. - Эй-эй, звучит обидно! - Хватит всё переводить в шутку, давай поговорим серьёзно. Джин кивает, потому что слишком устал сопротивляться, слишком тянуло под рёбрами всё это время без Чонгука, тисками виски сжимало, дышалось как будто бы только вполовину. И уходить от прямого разговора дальше – только обоих мучить, а это ни к чему. И может от разговора этого будет ещё больнее, но лучше так, лучше разом яд проглотить и отпустить уже всё, чем по каплям каждый день травиться. - Почему ты не хочешь дать нам шанс? Соврать? Ответить честно? Как соврать, когда Чонгук кажется таким искренним, таким уязвимым, будто от ответа Джина жизнь Чонгука зависит? Как ответить честно, если честный ответ может дать Чонгуку надежду, вольёт в его рот этот живительный глоток, но для Джина может стать глотком последним? - Потому что я больше не хочу через это проходить. Потому что после расставания с последним моим парнем у меня случился самый большой приступ, тогда я думал, что точно коней двину. А если я влюблюсь в тебя, и ты меня бросишь, я точно этого не переживу, как бы пафосно это ни звучало, - вот он, последний глоток Джина. - Как будто ты уже не влюблён в меня, хён. И то правда. - Я тебя не брошу. - Ты не можешь этого обещать, Гуки, - Сокджин устало потирает виски, - Никто не может. Так зачем тогда вообще это всё начинать? Чонгук садится ближе, руки на плечи Джина кладёт и в глаза заглядывает. - Хватит казаться таким сильным, хён. Всё сам, всё сам. А что толку от этого "всё сам"? Ты уже даже разговариваешь сам с собой вслух, а это совсем ненормально. - Тебя не должно волновать, каким именно способом я пытаюсь выжить. - А меня волнует, очень даже волнует! Потому что никто не должен быть один на один со своими трудностями. Джин глаза отводит, губу изнутри закусывает, руки в кулаках сжимает и разжимает. - Я не буду говорить, что люблю тебя, Сокджин. Ты же от таких слов в окно можешь выскочить. - Прыгать в окно – это твоя особенность, - себе под нос бормочет Джин. - Не перебивай, пожалуйста, - Чонгук качает головой. – Я важные вещи говорю. И я не буду признаваться, что ты мне нравишься. Я просто хочу быть с тобой рядом, потому что мне кажется – это именно то место, где я должен быть. Я не знаю, как это объяснить, но я чувствую. Как будто всё, что было до, все мои мысли, все мои действия были только для того, чтобы привести меня сюда… Пожалуйста, не отталкивай меня. Джин по-прежнему не смотрит, ступни сводит и разводит, а потом шумно выдыхает: - Я боюсь, Чонгук-и, очень сильно боюсь. Что ты передумаешь, что быстро разочаруешься, что бросишь меня снова совершенно одного. Если я привыкну к тебе, а потом потеряю… Мне будет больно, Чонгук, очень больно. Мне было больно в тот раз, когда ты ушёл, хотя мы были вместе не так уж долго. А если ты уйдёшь через год? А если через пять лет? А если я привыкну полагаться на тебя, а потом ты исчезнешь? Чонгук улыбается, ладонями лицо Джина обхватывает и аккуратно так в лоб целует: - Хорошо, я не буду обещать тебе, что не брошу. От таких слов ты тоже можешь в окно выпрыгнуть. Но Джин, ты не узнаешь, пока не попробуешь. Попробуй со мной, пожалуйста. Я не буду циклиться на том, что происходит с тобой, я буду циклиться на том, что происходит с нами, понимаешь? Твоя взяла, Санта Клаус существует, но ещё существую я, и посмотри, я рядом… И знаешь, я ведь нашёл перевод этой твоей песни. Я про More – Tyrone Wells. А потом я нашёл перевод ещё одной его песни Enough. И я очень хочу, чтобы эта песня была про нас. И Джин не знает – может всё это закончится через месяц, может через год, а может и через 10 лет, но он знает эту песню и тоже хочет, чтобы она была про них.

***

Один, два, три… Куда-нибудь посадить, а лучше, конечно, положить Сокджина… Четыре, пять, шесть… Хочется его обнять, забрать себе всю его боль, но правильнее будет просто крепко прижать его тело… Семь, восемь, девять… Я рядом, я с тобой, и я никуда не уйду.