-<*>- -Сульфус-
Я сидел в кресле, когда мой покой побеспокоил пришедший в комнату слуга. Бывать здесь, погрузившись в тишину и мысли, которые не покидают меня уже долгие годы, — стало неким ритуалом. Справа от меня лежит мой дневник, который пару секунд назад был отправлен на покой. Я часто что-то записываю, и, отчасти, это было моей бедой. Для близких и, в первую очередь для меня, это было рискованно, так как никто не знает, к кому эти записи попадут. Моё счастье, что у таких как Я были свои способы, как скрывать тот или иной предмет, так что за исчезновение этого блокнота я переживал меньше всего. Тишина и лёгкое дуновение ветра — всё, что я слышал, но спустя мгновение к этому коктейлю прибавился голос: — Сегодня на свет должен появится этот ребёнок? — ровным и в своём роде обычным голосом произнёс мой подданный, который уже в эту секунду устраивался в кресло напротив. — Да, — даже не поворачивая головы, продолжаю, — Мы с отцом отправляемся в небесный особняк через час. — Уже известен пол? — Это девочка, — отвечаю я сразу, продолжая глядеть на языки пламени, которые танцевали в камине. — Ты не выглядишь счастливым, Сульфус. Разве не этого ты так страстно желал многие годы? — Сегодня я видел сон, — не отвечаю на заданный вопрос, прикрывая глаза и откидываясь на спинку кресла. — Сон? — с удивлением в голосе переспрашивает слуга. — Ты не ошибся? — Да, я знаю, что сны несвойственны таким как я. Но сегодня я видел свой первый в жизни сон, — поворачиваю голову и спрашиваю, смотря на собеседника, — Скажи, Саламандр, ты помнишь, какого это — видеть сны? — Раньше мне часто снились сны, — он отвечает, не смотря в мою сторону. — Другие даже не догадываются о том, какое счастье им даровано, — хоть я и не собирался говорить этого вслух, но это правда. — О чём был твой сон, Сульфус? — смотря на меня, спрашивает Саламандр. — Об этом ребёнке. Это девочка была уже взрослой, и она смотрела на меня своими большими голубыми глазами и просила о помиловании. — Ну это ясно, — с выдохом говорит слуга, переводя взгляд на пламя. — Никто не хочет умирать. — Она просила о МОЁМ помиловании. Ты же понимаешь, что это значит… — Что? — он переводит на меня свой взгляд. В нём читаются и так понятные сейчас эмоции, но я продолжаю. — Ты же знаешь, что трон мой?! — Да, — сразу отвечает слуга. — Но если меня не станет, кто-то другой из братьев займёт место, — поясняю я, хоть это и дураку понятно. — Мда… — его голос наполнен сильной неприязнью — хороший знак. — Мы прекрасно понимаем, что этого нельзя допустить, — я повышаю голос. — Саламандр, послушай! Я знаю, что сон был вещим. Мои братья пойдут против меня и отец их поддержит. Я предчувствую это! Мы должны начать действовать прямо сейчас, и я не хочу, чтоб этот сон стал явью. Никто! Слышишь, никто не будет просить моего помилования! — я смотрю на него с решимостью в глазах. — Ты поможешь мне? — Всегда, Сульфус! — Саламандр выпрямляется и отвечает так же уверенно. — Хорошо, — встаю с кресла и, не повернув голову, хватаю дневник и выхожу._-_
Как только я прибываю в Небесный дворец, так сразу становлюсь объектом всеобщего внимания. Господи, прошло уже пятьсот лет, а ангелы и прочие существа никак не угомонятся. Уже как пятьсот лет между всеми бессмертными созданиями заключен мирный договор, а эти ангелы — все поголовные бляди. Потеряли всякую силу и стали даже отвратительнее мерзких созданий в Аду. Хоть с «недавних» пор бессмертные спокойно ходят по Земле, их даже с людьми сравнить нельзя — много чести. Стоит мне только увидеть этих созданий, как меня охватывает непреодолимое желание разорвать их на части. Присущая им жадность была несвойственна даже жаждущим крови Дьяволам. Алчные и бесчувственные. Это уже не те святые ангелы, которые были когда-то. Они потеряли всё достоинства… и стали на подобии слуг для таких как я. И этот ребёнок будет жить здесь? Она впитает в себя всю жестокость и грязь этого дома. По-другому быть не может. Но в моей памяти снова всплывает картина: её прекрасное лицо, обращённое ко мне. Очень хрупкая и нежная кожа, словно фарфор. И эти голубые глаза… В них отражалось столько грусти и одиночества. Нет… Такой, как они, она не станет! Я перевожу взгляд на дверь. Крики и стоны — прекрасное и одновременно отвратительное сочетание. Они то затихают, то с новой силой раздаются, оглушая. Спустя мгновение чувствую на себе тяжёлый взгляд. Отец внимательно наблюдает за мной. — Волнуешься? — спрашивает Рикардо, когда я равняюсь с ним, вставая недалеко от главы дворца. — Терпения нет. Долго ещё ждать? — мой взгляд возвращается на дверь. — Господи, Сульфус, это же роды. Как я по-твоему должен ускорить этот процесс? — Разрезать ангельскую девку и достать плод. Неужели так сложно? — Рикардо улыбается, мой ответ ему нравится. Он всегда одобрял любую жестокость с моей стороны. — Это может быть опасно для ребёнка, — продолжает отец. — Мне обязательно всё это время торчать здесь? — я закипаю. — Ну она же для тебя, — он поворачивается и, ухмыляясь, продолжает. — Или мне стоит позвать одного из твоих братьев?! Ты же знаешь, что любой из них хотел бы оказаться на твоём месте! — Не нужно, отец. Мне просто не терпится заполучить её, — максимально ровным тоном произношу. — Не верится, что на её поиски мы потратили больше сорока лет. Ты точно уверен, что у этого ребёнка четырнадцать групп чувств? — Конечно, а ты разве не чувствуешь? — он смотрит на меня. Я ничего не чувствовал. Этот дворец пропах табаком, алкоголем и алчностью всех, кто проживает здесь. Это затуманивает… сука. — Всё, что я чувствую — это вонь тех, кто проживает здесь. — Проживёшь пятьсот лет, как я, и сможешь почувствовать группу ещё не родившегося ребенка. — Отлично, мне осталось ещё триста, — ухмыляюсь. — Эта семья в курсе её особенности? — я смотрю на отца, и он смеётся. — Конечно нет! Представляешь, что бы случилось с бессмертными, если бы они узнали, что четырнадцатая группа чувств, в частности кровь владельца, может вылечить любую болезнь и многое другое? — Да, мы бы лишились лучшего лакомства. И почему же им не удаётся почувствовать отличие? — Просто даже у таких, как этот ребёнок, чувствуется всего лишь семь чувств, как у всех. Но всё различить может только мы. Дьяволы обладают уникальным даром чувствовать то, что не может почувствовать ни одно живое существо на планете. Спустя минуту дверь открылась, и из комнаты вышел врач-акушер. Доктора я знаю очень хорошо. Он долгое время работает на нашу семью и успел повидать несколько поколений нашего рода. От него несло медикаментами, а халат был полностью испачкан омерзительной кровью ангела. Доктор обратился к мужчине, который расположился в дальнем углу комнаты, и, казалось, совершенно не интересовался происходящим. — Это девочка, — начал доктор. — Вы хотите её увидеть? — Нет! — быстро отрезал мужчина. — Мне не интересен ребёнок. Лучше скажите, как моя жена? — Она в порядке, потеряла много крови, но постельный режим вернёт ей силы. — МЫ хотим увидеть ребёнка, — ровным тоном говорит Рикардо доктору. Спасибо отец, сам бы я не произнёс это вслух._-_
Через пару минут акушер вынес из комнаты младенца в розовом покрывале и поднёс его к нам. Девочка. Такая спокойная и тихая, как будто и не родилась несколько минут назад. Глаза слипшиеся, как у котёнка. Неужели, они действительно небесно-голубые? — Какая же она мерзкая. — Тебе не жениться на ней, Сульфус. Это всего лишь еда, — говорит мне отец. Уверен, я все говорю правильно. — Это первый ребенок с четырнадцатой группой, которого вы приняли, доктор? — спрашивает он, а я силой перевожу на акушера взгляд. — Второй, сэр, — отвечает доктор. — Я уже почти пятьсот лет служу Вашей династии. — Ах, да. Значит, вы помните и предыдущего?! Как же его?.. — Гас. — Точно, Гас. Подарок для моей матери. — Как он сейчас? — Добровольно ушёл из жизни. Кажется, ему было около двадцати пяти. Ах, мой верный воин Саламандр. Его и вправду когда-то звали Гас… Давно. Ничего ты не знаешь, Рикардо. Ты так слеп, когда дело касается окружающих. — А как именно? — спрашивает доктор, не унимаясь. — Выпрыгнул из окна, — отвечает отец с насмешкой в голосе. — Та ещё была картина. — А бабуля просто свихнулась. Вылизывала его труп. Высосала всё до последней капли, прям на том месте, где он и лежал, — говорю я, и меня тошнит от той картины, которая всплывает у меня в голове. — Не стоит об этом говорить, Сульфус, — сказал отец, смотря на меня своим властным взглядом. Забавно. — К сожалению, она и вправду сошла с ума, но это уже неважно. Я снова перевожу взгляд на ребёнка. Все это время девочка не шевелилась и не плакала. Казалось, малышка внимательно слушала и наблюдала за происходящим. И тут… она открыла глаза. Голубые, светлые, как утреннее небо, почти светло-серые. Они будут темнеть с каждым годом, и мне будет очень интересно наблюдать за этим. — Когда я смогу укусить её? — ровным, строгим голосом спрашиваю, смотря на доктора. — Я бы не рекомендовал начинать до того, как ей исполнится десять. И забирать у неё больше двухсот миллилитров за раз. — Чёрт, это же всего глотка три! — Когда ей исполнится восемнадцать, Вы сможете распоряжаться ей так, как посчитаете нужным. — Почему так долго ждать? — спрашиваю я. — Её организм должен достаточно окрепнуть, чтобы Вы могли насладиться ей в полной мере, — начал пояснять доктор. — Чтобы она прослужила Вам пищей долгие годы. Если Вы поторопитесь и начнете сейчас, она и пяти лет не проживет. — Вот же Дьявол! — Спасибо, доктор, — отвечает за меня отец. — Я буду навещать её два раза в год и брать кровь на анализ. Все отчеты будут отправлены Вам лично, — поясняет акушер, смотря на меня. — Если у Вас больше нет ко мне вопросов, я отнесу ребёнка матери и проинструктирую её о том, как правильно сцеживать молоко. — Она не будет кормить её грудью? — спрашивает отец быстрее меня. — Её мать ясно дала понять, что не считает эту девочку своим ребёнком. — И это они называют нас монстрами? — алчные бляди. — Ладно, это её дело, — отмахивается Рикардо. Подумав пару секунд, я взял отца под руку и, отводя его в сторону, сказал: — Не будет же этот ребёнок жить у нас? Только ангельского нытья мне не хватало! — отдёргиваю руку от него. — Хочешь забрать её в десять? — В восемнадцать, отец! А до этого, если ты не возражаешь, я сам буду наведываться в этот дворец и пить её кровь. — Не возражаю, — с лёгкостью говорит Рикардо. — Думаю, ты прав. Ангельский ребёнок нам в замке не нужен. Отец ухмыляясь, поворачивается. Он обратился к главе семейства, и тот поднялся с кресла и подошёл к нам. — Я могу вам чем-то помочь? — хриплый и прокуренный голос… отвратительный. — Есть уточнения по поводу контракта, — начал отец. — Какие-то изменения? — Небольшие поправки. — Это касается суммы? — ангела начинает трясти. — Да. — Я понимаю. Вы заплатили слишком много за неё, я пойму, если вы захотите урезать… — Я собираюсь заплатить в три раза больше, — перебивает его отец. — ЧТО? — ошарашенно переспрашивает этот мужчина. — Вы, наверное, шутите? Денег, которые вы нам дали, хватит, на всю жизнь мне и моей семье! Мы и мечтать о таком не смели! — он просто жалок. — Она будет жить с вами в этом доме до своего совершеннолетия. — То есть… Вы не заберете её сейчас? — Ты нас слушаешь или нет? — не выдерживаю я. — На кой чёрт нам нужен ангельский ребенок, которого даже кусать нельзя?! — Вы согласны на мои условия? — продолжает отец, даже не смотря на меня. — Я… я не знаю. Мы уже отреклись от неё. Моя жена будет в ярости. Отвратительные. — Вы можете не соглашаться. За деньги, что я вам предлагаю, я могу купить ребенку отдельный особняк и нанять с десяток нянек, которые будут постоянно ухаживать за ней. Вы можете согласиться. И получить сумму втрое больше той, о которой даже мечтать не смели, — делая небольшую паузу, отец, не изменяя голоса, продолжает. — Выбирайте. — Хорошо, пусть остаётся, — как будто он мог ответить по-другому. — Мы должны притворяться, что любим её? — отвратительные, блять, монстры! — Это необязательно, — отвечает отец. — Её счастье нас не волнует. Мы хотим только, чтобы она не нуждалась ни в чём. Полноценное питание, комфортная одежда, личная комната и так далее, — мне кажется, этому идиоту нужен конкретный список, а то так же что-то и упустит. — Два раза в год к ней будет приходить наш врач. После того, как ей исполнится десять, Сульфус также начнет навещать её, чтобы утолить жажду. — Я понял! — У вас остались вопросы? — Нет, — быстро отвечает ангел. Ну-ну, ангел, как же. — Тогда давайте подпишем контракт. Мой юрист ждёт в машине у входа. — Настоящий контракт? — мужчина начинает потеть. — Мы уважаем закон. — Но вам придётся расписаться кровью, — я с ухмылкой смотрю на него. — Что вы так побледнели? Это он шутит, — отец смеётся. — У вас останется копия, у нас — оригинал. И помните, — отец понижает голос. — Вы не сможете оспорить контракт. Потому что он пожизненный. — Я и не собирался! Делайте с ней что хотите. Я выдохнул с облегчением. Всё получилось! До восемнадцати лет она будет жить здесь. Не хотелось бы оставлять её с ними, но я понимаю, что так будет лучше. По крайней мере, мои братья не доберутся до неё в ближайшие восемнадцать лет.