Капибара Александра Великого

Когда Иваидзуми за час до матча Аргентина-Япония увидел рядом с Тоору Мамоку, то уронил челюсть. Тоору его, в принципе, понимал: он не думал, что сестренка его простит, когда улетал из страны. К Такеру это, впрочем, не относилось, и приезжать в Токио, даже просто чтобы поздороваться с дядей, он категорически отказался. — Мамока-сан?! — А, привет, Ива-кун, — растянула губы в зубастой улыбке Мамока, и как же Тоору по этому скучал. — Вот вы, кони, вымахали. Мамока больше не употребляла: в Японии стало несколько затруднительно достать наркотики, да и стоили они столько, что легче было почку продать. Опекуном Такеру, однако, так и осталась их с Мамокой матушка, которая как раз сидела на трибунах между разукрашенными в бело-голубой Ханамаки и Мацукавой. Наступая Иваидзуми на пятки, рядом с Тоору появились Куроо и Бокуто, и маленький говнистый клуб снова был в сборе. У Бокуто из-под короткого рукава проглядывала татушка на русском: он успел помаяться в следственном изоляторе по какой-то не особо серьезной статье, Тоору точно не помнил, пока Куроо не дал на лапу паре человек, и Савамура не «потерял» улики по его делу. Бокуто, впрочем, решил, что несмотря на оправдательный приговор ему есть чем гордиться и попросил у Льва эскиз для татушки. Лев по-русски не говорил, зато говорила его сестра, Алиса. «Как будет по-русски “свобода”?» — спросил у Льва Бокуто. Лев спросил у сестренки, как будет «выходить из тюрьмы». Дальше произошел казус с испорченным телефоном, о чем Бокуто был ни сном, ни духом, но Куроо по большому секрету насплетничал Тоору, что белиберда на кириллице на бицухе у Бокуто — это русский глагол «выходить». Куроо все еще был по-злодейски очарователен и отвратительно богат; Тоору всегда знал, что он слишком умен для того, чтобы играть в волейбол и после школы, но был удивлен, что этот подозрительный тип не замутил какой-нибудь теневой бизнес, как Лекс Лютор: Куроо бы мог. — О-о-о, а это что еще за эффектный мужчина смотрит в нашу сторону? — негромко сказала Мамока. Тоору проследил за ее взглядом и выдавил из себя вымученную улыбку для прессы. — Фу, Мамо-чан, это Ушивака. Мамока с улыбкой той же степени ламинированности, только с зазывным оттенком, ответила: — М-м-м, отличный типаж, похож на будущего отца моих детей. Тоору под тихое хрюканье Куроо и Бокуто улыбнулся еще слаще и поправил: — Скорее он похож на человека, который не знает, что такое «клитор». Судя по лицу, Мамока готова была что-то на это ответить, пока Иваидзуми не вставил свое слово: — Строго говоря, это довольно точное описание. Последние года три он вообще живет один как сыч — не такой сыч, как ты, Бокуто, — садик себе разбил в поместье, цветочки какие-то выращивает со скуки. Тоору очень сильно пытался не вспоминать, что когда-то по пьяни наставил Ушиваке засосов, после чего тот слишком близко подошел к тому, чтобы предложить Тоору встречаться. Бр-р-р. Нет, у Тоору не было предрассудков по части пола потенциального партнера, тот же Коротыш Хината мог подтвердить — он как раз несся через площадку навстречу Тоору с воплем «Ойка-сенпай!!!» — но у Тоору все-таки был вкус. В отличие от Мамоки — то, что она посчитала Ушиваку привлекательным только подтверждало правило: ее тянуло ко всяческим отбросам человечества. Коротыш своими объятиями чуть не сбил Тоору с ног и затараторил со скоростью пулеметной очереди. Тоору был дома. Он собирался сделать из всех своих школьных соперников фарш, но в этом не было драмы и жажды крови, как когда-то: они собирались оторваться от души, и трагедии в возможном проигрыше больше не было. Он пару дней назад услышал краем уха, как врач баскетбольной сборной Японии пожелал своим парням «повеселиться», и подумал, что парень-то рубит фишку. Это будет весело. *** Olympic ТОЦК Кыскыс: @oika_magno, ты где? Красотуля: Ушиджима тоже свалил. УДИВИТЕЛЬНЫЙ БОКУТО: хер с ним, с ушивакой, он свои цветочки поливать поехал, а ойкава с нами обещал посидеть Голиаф: я тут с пацанами из его команды пообщался, они тоже не в курсе Цум-Цум: вы где там застряли вообще, уже еду принесли Иваидзуми: <исключил @ushijima_wakatoshi и @oika_magno из чата> Иваидзуми: <добавил @komrex94 в чат> Иваидзуми: @komrex94, я дико извиняюсь, это срочно Иваидзуми: Ребят, вы не поверите <@iwachan прикрепил видео> Савамура: Это Ушивака? Откуда видео? Иваидзуми: У спортзала племянник Ойкавы ошивался, он и снял. Говорит, Ушивака дал ему чем-то по голове. УДИВИТЕЛЬНЫЙ БОКУТО: парни, поехали выручать ойкаву срочно Кыскыс: Заодно будем понятыми, если что Савамура: Живет по месту прописки? Я высылаю наряд. Голиаф: УШИВАКА ЖЕ ЕГО НЕ РАСЧЛЕНИТ? Кыскыс: Скорее изнасилует Голиаф: ????? *** Только попав в бункер, Нобу понял, что не он был первым, и не он будет последним. Бежать не представлялось возможным: бункер явно строили в пятидесятых, на случай ядерных атак, такие делали на совесть, и так глубоко под землей, что копать придется дольше, чем Энди Дюфрейну в Шоушенке. Если до грунта доберешься. Единственным выходом было пройти сквозь похитителя, а это был спортсмен на целую голову выше откровенно среднестатистического по параметрам Нобу. Он не видел солнца уже несколько месяцев, если его подсчеты были верны. Условия были таковы: слушайся и дольше проживешь. Честно говоря, Нобу жить уже не особо хотел, но покончить с собой немного боялся. К тому же, инструментов не было: ни повеситься, ни вены вскрыть, ничего действительно быстрого, чтобы не было шанса на полпути передумать. Похититель сказал называть его Ушивакой и смеяться. Посмотрел бы Нобу, как бы он сам попытался смеяться, если бы его имели в зад, придушивая при этом. Спустя некоторое время после похищения, вволю наплакавшись и прооравшись в одиночестве, Нобу попытался, действительно попытался напасть на Ушиваку, причинить ему вред, глубоко в душе надеясь, что его быстро убьют после этого, и он больше не будет мучиться. Этой мрази понравилось. Нобу знал, что ему просто не повезло. Он был похож лицом на парня, который этому Ушиваке отказал. Ушивака был тихим, но во время удручающе регулярных изнасилований (пусть Нобу и перестал сопротивляться — уже просто не видел в этом смысла), он называл его имя. …Заскрипели замки. Дверь бункера открылась. И Нобу понял, что ему конец. Ушивака тащил на своем плече его замену: парня крупного, мускулистого, пусть и не дотягивавшего до самого Ушиваки, но такого же, как Нобу, смазливого. С такими же слишком светлыми для Японии волосами. Нобу забился в уголок постели и обнял руками колени, стараясь стать незаметнее. Ушивака плотно закрыл дверь бункера и кинул бессознательного парня на кровать, рядом с Нобу. Тот застонал и помотал головой. Смазливый, высокий. Спортсмен — в форме и с сумкой с олимпийской символикой через плечо. Нобу даже сквозь охвативший его ужас стало немного интересно, как Ушивака планировал удерживать здесь этого лося. Ушивака поднял на него пустой взгляд, и Нобу понял, что сейчас ему свернут шею и где-то закопают. Или скормят свиньям — он был не в курсе, как Ушивака от предыдущих своих жертв избавлялся. Нобу словно в замедленной съемке смотрел, как к нему приближается огромная лапа Ушиваки, чтобы схватить за шиворот, выволочь из бункера и прибить, и не мог сделать ничего. Совершенно. Пришедший в себя новый «Ойкава» перехватил руку Ушиваки за запястье и быстро, хмурясь осмотрелся. — Ушивака-чан, это что за дела? — сварливо поинтересовался парень, перед похищением, видимо, успевший с Ушивакой познакомиться. Голос у него под недовольной хрипотцой был высокий, и Нобу мог поклясться, что в нормальной ситуации этот парень, как и он, разговаривает медово и ласково. Ушивака молчал, новый «Ойкава» продолжал хмуриться. — Теперь здесь будешь жить ты, а мне свернут шею, вот что за дела, — любезно пояснил ему Нобу, крепче обнимая колени. Ну вот, слезы из глаз, отлично. А ведь он не хотел доставлять Ушиваке такого удовольствия, когда тот бы неминуемо пришел его убивать. Вообще-то… это были до странного небрежные действия для маньяка: притащить новую жертву, не избавившись от старой. Нобу до этого считал, что Ушивака продумывал все намного лучше. В какие-то доли секунды парень буквально отлетел к другой стене бункера, и Нобу заметил, что того шатает из стороны в сторону. Видимо, Ушивака использовал не инъекцию, как с Нобу, а банально дал ему по голове. — Ойкава, — уронил Ушивака, явно обращаясь уже не к Нобу, а к этому парню, сдвигаясь, чтобы загородить дверь. Тот выпрямился, опираясь одной рукой о стену, и осмотрел бункер еще раз, и взгляд у него в этот момент был... странный. Внимательный. Сканирующий. И, что пугало больше всего, совершенно спокойный. — Ха, — сказал новый «Ойкава». Ушивака со своего угла обзора не видел: парень правой рукой пошарил по карманам, где явно должен был быть телефон, затем ощупал дно сумки, и его пальцы расслабились. Он едва заметно подмигнул Нобу и повел плечами, принимая более свободную позу. — Так теперь ты хочешь играть со мной в другие игры, Ушивака-чан? — томно протянул парень. — Больше никакого волейбола? Лицо Ушиваки оставалось непроницаемым, но он сжал руки в кулаки. А, понял Нобу. Это не новый Ойкава. Это тот самый Ойкава. Из-за которого все и началось. Нобу спрятал лицо за коленями и отросшими волосами, со страхом наблюдая за происходящим. Ойкава снял сумку, оставил ее на кровати и начал приближаться к Ушиваке, словно это он тут всех захватил в плен и может убить, когда пожелает. Выражение лица у него было как у кицуне, которая вышла на охоту, соблазнять доверчивых мужчин. Ушивака попятился и уперся спиной в титановую дверь. Ойкава с тихим смешком подошел к нему вплотную и коснулся его груди кончиками пальцев. — Не судьба было признаться, Ушивака-чан? — ласково протянул Ойкава, словно Ушиваке все это время было, на что рассчитывать. — Ты бы ответил мне согласием? — резонно поинтересовался Ушивака. Ойкава неопределенно хмыкнул и ответил: — А ты догадайся. Смотреть, как Ойкава целуется с этой мразью, Ушивакой, было тошнотворно, и Нобу только забился подальше в угол, пытаясь слиться со стеной. — …думаю, у тебя найдется место поудобнее, чтобы ты подогадывался еще немного? — сладко сказал Ойкава, склонив голову на бок, и Нобу буквально по голосу знал, что он кокетливо смотрит на Ушиваку из-под ресниц. Ушивака явно не знал, как на это реагировать, и только кивнул, когда Ойкава поднял палец и сладко пропел: — Ах, да! Я кое о чем забыл. Подожди минутку. Ойкава чмокнул Ушиваку еще раз и вернулся к своей сумке, что-то легкомысленно насвистывая. — Где же, где же… — колокольчиком напевал Ойкава, роясь в пропотевшей форме и влажных полотенцах. Нобу заметил момент, когда Ушивака вышел из ступора и его взгляд наполнился подозрением, но было уже поздно: выражение лица Ойкавы сменилось с легкомысленного на каменно-серьезное, и он вытащил из сумки пистолет, в движении снимая его с предохранителя. Нобу зажал уши, но это не особенно помогло: в бункере прогремело три выстрела, оставив после себя зловещий звон в голове. Ушивака, с тремя не смертельными, но крайне неприятными симметричными ранениями в туловище рядом с плечами и еще одним в верхнюю часть бедра, с болезненным стоном сполз на пол и явно был близок к тому, чтобы потерять сознание. — Мразь, — произнес сквозь зубы Ойкава и оглянулся на Нобу. — Когда он тебя сюда приволок? — Под Новый Год, — ответил Нобу, неуверенно, дрожа, подползая к краю кровати. Ойкава присвистнул и сочувственно улыбнулся. — Ничего, все почти закончилось. Он сунул пистолет в карман олимпийки, сразу же сильно эту олимпийку перекосивший на правую сторону, быстро порвал форменную футболку с флагом Аргентины и подошел к Ушиваке, который все же отключился, чтобы быстро связать ему руки за спиной. Затем, приложив усилие, он открыл дверь в бункер и ухватил Ушиваку за ворот. — Пойдем. Только сумку мою захвати, — тепло, словно мамочка улыбнулся Ойкава и поволок Ушиваку в сторону старого механического лифта. Нобу подхватил сумку, как просили, и на дрожащих ногах последовал за ним. *** Во дворе совершенно пустого особнячка в традиционном стиле Тоору с удовольствием наблевал в пруд с карпами — во-первых, Ушивака явно обеспечил ему сотряс, а во-вторых, он нечасто стрелял в людей. Освобожденный из бункера парень его в этом намерении поддержал и тоже подпортил карпам водичку. Свой телефон в вещах Ушиваки Тоору так и не нашел, и уже думал, как бы взломать пароль на его ноутбуке, там сто процентов должно было быть что-то про Шираторизаву, когда со стороны пустынной, мать ее, дороги, иначе Тоору бы просто тормознул случайного водилу, послышались сирены, а потом до него долетели такие сладостные для его ушей вопли Иваидзуми и Бокуто. — Здорово, парни, вы вовремя! — радостно воскликнул Ойкава, вываливаясь на крыльцо. — Тут скорая нужна! И психологи! А еще судмедэксперты с лопатами. Бедный измученный парнишка, просидевший в плену полгода, пообещал никому не говорить, как Ойкава ковырялся в ранах Ушиваки подручными предметами, пока тот не сознался, сколько у него было жертв, и куда он дел трупы. Когда Ушиваку увезли, парнишкой занялись психологи, а судмедэксперты начали перекапывать садик («Тут редкие растения!» — «Чему вас учат, копайте сбоку!»), к Тоору подкрался Савамура и как бы между прочим сказал: — Что с огнестрелом делать будем? Здесь тебе не Аргентина, Ойкава. — Скажем, что ствол был на Ушиваке, а я отвлек его и забрал, — дернул плечом Тоору. — А если тебя волнует законность, можешь связаться с наркоконтролем… коллега. Бросив быстрый взгляд вокруг, Тоору незаметно передал Савамуре свое удостоверение. — Это не ты, часом, Большая Капибара? — вполголоса сказал Савамура. — Я тебе этого не говорил, — улыбаясь, сквозь зубы, ответил Тоору. Ему не очень хотелось, чтобы стало известно, кто именно порушил тихоокеанский наркотрафик настолько, что кокаин в Японии взлетел в цене в разы, в Сефеконар и так смертность была впечатляющая. — Кстати, неплохо стреляешь, ни одной артерии не задел. Тоору невольно скривился: на самом деле он промахнулся, потому что у него после удара по голове двоилось в глазах Савамура отдал Тоору удостоверение и протянул ему пакетик для вещдоков. — Сдавай ствол и свободен. Вдруг со стороны балагана вокруг Куроо (он сидел на корточках и разговаривал с кем-то по телефону, прикрыв глаза ладонью — тайные удобрения садика Ушиваки обернулись для него пиар-кошмаром — а добрые, добрые Бокуто и Иваидзуми его дико стебали под вопли Хинаты, который уже разбазарил ВСЕ по фейс-тайму Кагеяме) донеслись сдавленные ругательства. — Да твою ж мать, пацан, ты-то что тут делаешь, тут сейчас трупы будут выкапывать! — рявкнул Иваидзуми в открытый багажник своей машины, и мимо него промелькнула вихрастая молния. В следующую секунду в грудь Тоору врезалась черная макушка совсем повзрослевшего за эти несколько лет Такеру, который без слов обхватил его руками и не желал отпускать. Тоору обнял его в ответ и, разумеется, заревел.