Однажды осенью

Осень – замечательное время. Я так люблю выходить на улицу в своём лёгком пальто, бродить по аллеям, вымощенным жёлтыми и бордовыми листьями, чувствовать, как пахнущий увядающими полевыми цветами ветер прикасается к волосам, ощущать мурашки на коже, ведь к вечеру уже довольно зябко; курить, окружая себя плотным молочным дымом и еле уловимым запахом ментола, и смотреть на солнце, смеющееся из-за туч. Сегодня, как и тысячи раз многие годы до этого, после очередного дня работы в звукозаписывающей студии, я медленно побрёл по шумным парижским улицам. Вокруг меня гудела жизнь: суматоха большого города. Не скажу, что мне хотелось тишины – нет, просто это вошло в привычку, бродить некоторое время в одиночестве, приводя свои мысли и чувства в порядок. Вскоре ноги вывели меня на милую улочку. Здесь было не так шумно, как в центре города и не было толп туристов, как в Латинском Квартале. Ветер донёс запах свежей выпечки и горького шоколада. Милое уютное кафе, из которого доносились эти ароматы, встретило меня улыбчивой молодой официанткой. Вид из окна открывал всю прелесть родной любимой Франции: где-то в далеке золотом отливает гладь Сены и из-за деревьев торчит пик Эйфелевой башни – романтика. Я уже допивал горячий терпкий кофе, задумчиво смотря в окно, как с небес на землю меня опустил телефонный звонок. - Да, Микеле, я слушаю. - Ты с дубу рухнул, Сальери, чёрт тебя дери. Дов рвёт и мечет, а по ушам прилетает мне, только не говори, что забыл про репетицию. - Какую репетицию? Мы же свернулись уже….. – в трубке послышался странный шорох и голос Мика сменился голосом Аттья. - Короче, не знаю где ты и как собираешься добираться, но чтобы через 10 минут долетел хоть с другой планеты в театр. Конец связи. – короткие гудки. Вот и погулял после работы называется. Уж не знаю через сколько я примчался в указанное место, но явно не через 10 минут, и, судя по виду продюсера, даже не через 15. Дов был страшен в своём безмолвии, стоя перед сценой, обхватив себя руками. - Честно, не знаю ни про какую репетицию – начал было я, и только сейчас вспомнил присланную поздно вечером с неизвестного номера смс, которую было лень читать, так как почему-то на ум пришли ошалелые визги ошалелых фанаток…. Видимо, моему примеру не читать странное послание последовали многие, так как оглядывая труппу я не досчитался ещё Мелиссы и Нуно, а у всех присутствующих, кроме Солаля и Рима, было весьма кислое выражение лица, видимо, только эти двое удосужились прийти вовремя. - Каждый раз. Одно и тоже. Вы взрослые люди, почему я должен собирать вас, как слепых котят? – Дов говорил медленно и тихо, делая небольшие паузы, от чего внутри всё переворачивалось. – У нас заключительные гастроли в Москве, я всем об этом говорил – он пристально взглянул на меня – и всем отправил оповещение быть ровно в 4, сейчас, к вашему сведению, половина 6го… В комнату влетела Мелисса Марс, запыхавшаяся, растрёпанная. Тяжело дыша и путаясь в выражениях, она пыталась что-то объяснить, поздороваться и извиниться за опоздание одновременно. Всё прошло как обычно, мы прекрасно знали свои роли и песни, и для чего проводить репетицию, если итак всё нормально? Во время одной из песен я столкнулся взглядом с Миком. Он был вымучен. Этот взгляд не давал мне покоя всё оставшееся время, поэтому, после «Дэбу ле фу», когда народ расползся по своим гримёркам, я постучался к Микеле. - Войдите. - Привет, Мике. - А, это ты, Фло – Мик вздохнул и развернулся на стуле, лицом ко мне. – Что случилось? - Это я у тебя хотел спросить, ты сегодня какой-то варёный. - Тебе показалось - попытался улыбнуться мой очаровательный друг, но улыбка вышла фальшивая, такая неестественная, несовместимая с его лицом. С самого первого нашего знакомства я испытывал к этому человеку необъяснимые чувства, меня тянуло к нему. Я часто ловил себя на мысли о том, что привязался к нему, как к родному, что его улыбка самая обворожительная, а глаза – самые тёплые и родные. Когда он был рядом – мой мир становился ярче, потому что он привносил в него свой итальянский пыл. Наверно, его энергии и в действительности хватило бы на освещение небольшого городка. Я пристально посмотрел на него. – Не веришь, и правильно делаешь – снова вздохнул Мик. Я сел в кресло всем своим видом демонстрируя, что никуда не тороплюсь и готов внимательно слушать. - Фло – в гримёрке повисла пауза, перебиваемая лишь сбивчивым дыханием итальянца и напряжённым моим – Фло, она беременна – выпалил он. Я застыл: кто «беременна» и почему это так важно… доходило до меня минуты полторы, я почувствовал укол непонятного чувства, вскочил с кресла и снова в него плюхнулся. - Кто? - Девушка моя… - Мик поник головой. Стоп, что? У него была, э, то есть, есть девушка? И она беременна? Моё дыхание спёрло, горло что-то сдавило. Одно мне не понятно, а почему я, собственно, так реагирую? Девушка моего лучшего друга беременна – радоваться надо, но, что-то мне как-то совсем не до веселья, да и не похоже, чтобы Мике особенно счастлив был. Я сделал глубокий вдох. Вновь повисла напряжённая тишина. - Э… не знаю, что обычно говорят в таких случаях, но… поздравляю – как-то обречённо пробормотал я, - не пойму. Чего ты такой смурной? Он посмотрел на меня язвительным полным какого-то терпкого гнева, взглядом. - Просто, она настаивает на свадьбе. - А, и ты боишься что теперь всем пьянкам-гулянкам придёт конец, Мик, семейная жизнь – это – начал было я глупую речь, лишь бы отвлечься от напиравших мыслей. - Oh, mio Dio! Ничерта ты не понимаешь! – крикнул в исступлении Микеле и вскочил со стула. – Не люблю я её, понимаешь? Не люб-лю! - Раньше думать надо было, папаша, зачем встречался и охмурял тогда? - Да не встречался я с ней! – Микеле осёкся. – Просто милая девушка, я был увлечён; пара автографов, пара поцелуев. - Пара совместных ночей – хохотнул я, итальянец со злобой глянул на меня. - Нет, не так. Где-то неделю назад она потащила меня гулять по ночному Парижу, а потом мы поехали к ней домой. Я помню только её смех и много красного вина. А утром я проснулся в её постели от запаха сгоревшей яичницы и понял, что у меня нестерпимо болит голова. Она всё время улыбалась, говорила, что я был самым нежным и страстным, что-то ещё… но это, будто не со мной произошло. Я не помню ничего из того, что, как она говорила, произошло ночью. После завтрака я ушёл и старался с ней не пересекаться, а вчера она позвонила и сказала, что беременна, причём, обвинив меня в том, что я «сделал ребёнка и пропал». Чёрт знает что! – Микеланджело схватился за голову и облокотился о гримёрочную тумбу.