Il ballo della vita

Чон пулей выбежал из квартиры и помчался по итальянским улочкам, преодолевая грубые дороги, отделанные толстой плиткой сероватого оттенка. Около небольшого парка красовался частный простой одноэтажный домик, выполненный в однотонных тонах. Прибыв на место назначения, Гук забежал в открытую дверь помещения своего друга, который заполнял какие-то желтоватые бумаги. Джун не на шутку перепугался, вздрогнул и, шумно вздохнув, обернул свой взор на вошедшего парня: — Люблю тебя за то, что ты так неожиданно врываешься в мой дом, даже не позвонив, — Ким улыбнулся по-дружески и снова принялся за работу. — Какими судьбами, Гук? Снова помочь с музыкой или у тебя возникли проблемы на личном фронте? Выкладывай: ты же знаешь, что я тебя всегда выслушаю. Чон присел на мягкую, слегка шуршавой структуры софу тёмно-серого цвета, находящуюся позади стола, за которым работал его друг. Он заёрзал на месте, дрожащими руками поправляя иссиня-чёрные волосы, и, громко выдыхая, принимается за рассказ. — Ох, Джун-а, всё так непонятно, — в его голосе прослеживаются нотки обречённости. — Со мной никогда не было такого. Он такой прекрасный, такой неописуемо приятный... — Ты про человека или мой диван? — хихикает парень. — Эй! Я встретил его вчера, и этот парень просто невероятен, — с восхищением протягивает Чон. — Парень? Вот это занесло тебя, друг, — удивляется его приятель. — Ведёт себя как ребёнок и раздражает меня. Всю ночь не спал из-за него, — Гук жалуется и краснеет, осознавая смысл своих слов. — А ты уверен, что именно он виновен в твоей бессоннице? Кажется, этот парень симпатичен тебе, — Джун по-дружески улыбается, садится рядом, похлопывая парня по плечу. — Блять, — ругается Чонгук, а щёки его пунцевеют, — я совсем забыл про то, что запер его в квартире, — всё тело тяжелеет, сердце отбивает бешенный ритм, а в горле застревает вязкий ком. Парень ощущает себя чертовски хуёво. О чём он вообще думал, когда совершил сие деяние? Ах да, точно, как бы поскорее съебаться, очистить мысли и забыться. Чон не думает ни о ком кроме себя и это в себе терпеть не может. — Гук-а, возьми себя в руки! Это жизнь, и случиться может всякое, поэтому скорее беги и высвобождай из плена свой объект воздыхания, — Намджун сжимает кулачки в знак поддержки. Ким видит всех насквозь: таков он по натуре, да и жизнь научила многому. И если его друг не хочет признавать свои чувства, всячески отнекиваясь, то Джун сразу понимает что к чему, хотя Чон обделил их разговор подробностями. Парень бежит, лицо неприятно обдаёт ветром, так что по щекам скатываются слезинки. Он чувствует себя таким виноватым перед Тэхёном, что повизжать охото где-то на краю Света. Чёрная мáстерка, которую Гук не застегнул, принимает попытки улететь, отчего парень злится ещё сильнее. Уже приближается к своему жилому дому, мчится из последних сил по неровному тротуару, чуть не запутавшись в своих ногах, поднимается на этаж, предолевая сразу по две ступени, и трясущимися руками проворачивает ключ. Железная дверь скрипуче отворяется, а Чон слышит лишь глубокое низкое пение и звон гитары, доносящиеся, кажется, из его комнаты. Голос обволакивает парня с ног до головы, он пробирается тихонько к источнику звука, приоткрывает дверь и, просовывая лишь голову в образовавшийся проём, внимательно слушает и наблюдает. Тэхён, расположившись на полу по-турецки у дивана, изредка перебирает меж пальцев струны, как бы создавая ритм. Его веки прикрыты, а карамельные реснички подрагивают. Взгляд хозяина квартиры падает на шёлковую чёрную рубашку, что подчёркивает фигуру Тэ. И вот он сидит здесь, в его комнате, такой сосредоточенный, но в тоже время расслабленный. Гук даже позабыл о своём проступке. Как можно реагировать на эту картину? С чоновых уст соскакивает лишь одно слово, которым можно описать всю ситуацию: — Ахуенно, — шепчет парень именно в тот момент, когда Ким заканчивает. Тот оборачивается, хмурит брови, недовольно угукает, встаёт, всё ещё держа гитару в руках, и медленно шагает в сторону двери. У Чона сердце в пятки уходит. А вдруг он сейчас этой гитарой по его светлой головушке стукнет и закопает на заднем дворике? В глазах лишь страх и неизбежность, однако он не учёл некоторых факторов. — Что? Подглядываешь, да? Спасибо, что ушёл и ничего не сказал. Ты пообещал, что я смогу уйти утром. А по итогу что? Небось, намеренно это сделал! — демонстративно сводит губы трубочкой, при этом состроив недовольную мину(скорее даже обиженную). С виду такой весь из себя грозный альфа-самец Чон Чонгук, а сам чувствителен до невозможности. Он просто не может не винить себя в чём-то и в этот раз корит себя за то, что проявил слабину, убежав. — Прости меня, — к горлу парня подступает противный ком, который неприятно отдаётся в полости рта, и челюсть сжимается со скрежетом — пытается подавить эмоции, делая себе только хуже, — прости, что трусливо сбежал. Это всё мои загоны и мысли, которые я не могу контролировать. Сейчас ты можешь идти, дверь открыта, — последнюю фразу произносит хрипло, шёпотом, а потом откашливается куда-то в сторону. Тэхён оставляет гитару и молча заключает в объятия Чона, поглаживая его по спине, а тот стоит как вкопанный и не смеет пошевелиться. — Забудь об этой ситуации, я не обижаюсь, — ухо Гука обдаётся горячим дыханием. — Спасибо, что приютил и спас меня, — отстраняясь, лучезарно улыбается, — я оставлю свой номер телефона. Будешь плохо себя чувствовать — позвони. Чон смотрит на него кроличьими глазёнками, удивляясь спокойствию парня. — Х-хорошо, — лепечет Гук, а Ким отходит к столу и записывает номерок на стикере. После — удаляется, оставляя Чонгука в полнейшем одиночестве, разве что музыкальный инструмент — это его компания. 🪐 Вечер в итальянском городке такой бурный: центральные улочки заполнены людьми, отовсюду доносятся приятные мелодии, и веет такой лёгкостью и свободой, что хочется просто жить, ни о чём не задумываясь. Юноша с пухлыми губами вдоволь наслаждается этим духом, вдыхая свежий воздух и танцуя в каком-то закоулке. Но, знаете, это непросто какой-то там закоулок, это словно секретный, скрытый ото всех отдельный мирок, в котором каждый ощущает себя так, как хочет. Всё выполнено в таких пёстрых красных, жёлтых и зелёных тонах, что будто это не в Италии, а в красочной Индии. Издали видит приближающийся знакомый силуэт, сразу опознаёт своего друга, с которым они вместе прилетели сюда, чтобы развеяться. — Даже не позвонил, засранец! — ругается Пак и отводит его к барной стойке. В этом месте было всё, что душе угодно. Это особенный закоулок и очень необычный. — Докладывай: где был? С кем спал? — Чимин говорит приказным тоном, естественно, с пóшлой ухмылкой на лице. — Охуел? Действительно считаешь, что я способен на такое? — Ким возмущается, вскидывая бровь. — Как я мог о таком подумать? Да ни за что на свете, солнце, — с долей иронии говорит Пак. — Можно нам пожалуйста два бокала с вишнёвым соком, — уже обращается к бармену и продолжает, — а-то мой любезный друг предпочитает безалкогольные напитки, — мило любезничает с мужчиной и, получив от него кивок, возвращается к беседе. — Да шучу я, не кипятись ты так. Расслабься и будь на волне с самим собой, — Чимин выполняет ладонь волнообразные движения прямо перед лицом Кима, на что тот сводит брови к переносице. — Какие волны, Чимин? Вернись в реальность и будь серьёзнее! — наставляет парень, хлопая по барной стойке. — Начинается, — протягивает, — а ты прекрати быть занудным! Жизнь одна, и другой не дано! — стоит на своём. — Блять, тебе бесполезно что-то говорить! — спрыгивает с высокого деревянного стула и растворяется в толпе. — Ну и ладно... Снова всё сходится к тому, что Ким психует, убегает и пытается скрыться в спокойное место, в то время как его дружбан шляется по всяким тусовкам. Идеальная дружба, ничего не скажешь!