Амплерикс. Книга 1. Серый камень

После того, как Шай покинул Серебряную Слезу, оставшиеся там Лерия, Эрви, Келий и Надия решили провести здесь еще пару дней перед тем, как определить свой дальнейший путь. Благо мэр Аргани действительно создал для них прекрасные условия для проживания, и они не испытывали желания и дальше стаптывать ноги, путешествуя по Амплериксу в сомнительных поисках серого камня для Королевы. Впрочем, это не могло притупить бдительности Лерии — Шай ушел, ничего не объяснив, резко и внезапно. Когда так уходят и не говорят почему, верно одно — стряслась беда. Исчезновение Лафре пугало Лерию еще больше. Мальчик сильный. Возможно, даже сильнее, чем патриций. Но он и более наивный. А слепое доверие причиняет вреда куда больше, чем слабые кулаки. Следующим утром тревожно спящую в своей кровати Лерию разбудила Надия, ворвавшись без стука к ней в опочивальню. — Проснись! — кричала она. — Просыпайся! — Что стряслось? — Лерия вскочила с кровати, и ее сон мигом исчез. — Еще одна жертва Хищника. Только что мэр Аргани объявил, что сегодня рано утром у входа в город в хижине нашли семью местного рыбака. Разорваны в клочья, сожраны кто полностью, а кто наполовину. — Что ты такое говоришь? — воскликнула Лерия. — Местная гвардия плавийцев прочесывает весь город в поисках Хищника. Но эти твари с такой легкостью принимают облик обычных людей, что даже ума не приложу, как их можно найти. Мать, отец, трое детей и бабка. Все мертвые, изуродованные. Надия и Лерия бегом спустились вниз, во двор. Главная площадь была наводнена народом, а в воздухе стоял непрекращающийся гул — жители требовали от Аргани разобраться с ситуацией. — Вы тут мэр или мы? — крикнул кто-то из толпы. — Мы для чего Короне налоги платим? Чтобы плавийцы скучали на службе, пока тишь да гладь, а как что случится, так они разводят руками, мол, Хищника не распознать? — Прошу вас! — Мэр выставил перед собой пухлые руки и судорожно взмахивал ими, словно пытался погасить пламя. — Я только что послал красный огонь в Триарби с просьбой откомандировать к нам, в Серебряную Слезу, еще двадцать плавийцев. Текущего количества явно не хватает, чтобы совладать с тварью, что поселилась среди нас. Думаю, в течение нескольких недель к нам прибудет каравелла с воинами. Один мужчина ступил из толпы и со злостью бросил мэру: — А что нам делать до этого? Недели не прошло с того дня, как Хищник пожрал двоих наших, оставив их девочку круглой сиротой. У меня у самого двое детей! — Проявляйте больше бдительности, — неуверенно ответил Аргани. — Больше бдительности! — огрызнулся мужчина, кричавший на мэра громче остальных. — Даже если Хищник принимает облик простого деквида, в его жилах течет черная кровь, — напомнил мэр. — И что теперь? — не успокаивался разъяренный деквид. — Нам носить с собой ножи и полосовать каждого встречного, чтобы посмотреть, что течет в его жилах? Так давайте с вас и начнем! С этими словами он вытащил из-за пояса кинжал и погрозил им мэру. В ту же секунду за спиной Аргани выросли двое плавийцев в доспехах и, защищая мэра, приблизились к рассвирепевшему мужчине, заслонив собой Аргани. Мужчина оскалился и начал бешено размахивать кинжалом перед их носом. Один из плавийцев выхватил из ножен за спиной длинный меч и занес его над бунтарем. — Положи кинжал на землю, — приказал он ровным, но грозным голосом. Толпа испуганно расступилась, образовав вокруг плавийцев, мэра и доведенного до отчаяния мужчины широкий круг. — Положи кинжал на землю, — сквозь зубы повторил плавиец, делая паузы между словами. — Нашли на кого нападать! — крикнул ему почти плачущий деквид. — Лучше бы с Хищниками вы были такими смелыми! В следующий миг плавиец, видя, что бунтарь не повинуется, занес над ним меч. И тогда мужчина, испугавшись за свою жизнь, в порыве отчаяния метнул в плавийца кинжал. Глаза плавийца широко раскрылись от неожиданности — кинжал вонзился ему прямо в сердце. Все еще держа меч занесенным над своей головой, плавиец постарался вернуть себе самообладание. Он, продолжая удерживать оружие левой рукой, опустил правую к кинжалу и медленно извлек его из тела, и из раны брызнула ярко-красная струя крови. Лерия в ужасе перевела взгляд на взбунтовавшегося деквида, у которого изо рта тоже шла кровь — второй плавиец запустил в него свой меч, проткнув бунтаря насквозь. Меч полностью пронзил несчастного, застряв у него в груди резной рукоятью. Лицо мужчины искривилось от боли, он попятился назад и за мгновение до того, как испустить дух, завел руку за спину и нащупал ею острие меча, вышедшее насквозь. Продолжая пятиться назад, к толпе, он стал захлебываться пузырящейся изо рта кровью. Он замер в нескольких сантиметрах от Надии. Тут он резко побледнел, руки его беспомощными плетями свесились вниз. Мужчина запрокинул голову и рухнул назад. Надия постаралась отскочить влево, но торчащее из спины деквида лезвие задело ее бедро, распоров одежду Надии. Она вскрикнула и посмотрела на свою ногу. — Нет… О нет! — в застывшей тишине послышался голос Лерии, которая, как и все остальные, смотрела на раненую Надию, а точнее, на то, как ее разорванное лезвием меча платье темнеет, пропитываясь черной кровью. — Она! Это она! Она Хищник! — заорал кто-то в толпе, и тут же площадь объяла паника. Народ бросился в разные стороны, валя людей на землю, затаптывая друг друга и стараясь во что бы то ни стало вырваться из толпы. Плавиец, раненный кинжалом в сердце, сориентировался в этом чудовищном орущем хаосе быстрее всех. Он схватился за меч и занес его над Надией, но она сделала резкий прыжок и, оттолкнувшись от земли, молнией взмыла в другую сторону. Меч плавийца вонзился в мощеную поверхность площади, и от удара меча о камень отскочило несколько ярких искр. Надия совершила еще один прыжок, поднявшись высоко над землей, и во время этого полета платье на ее теле разорвалось. То, что приземлилось на площадь возле второго плавийца, не имело ничего общего с женственной стройной девушкой — оно было похоже на огромного волка, покрытого белоснежной шерстью. Существо, на шерсти которого висели обрывки платья, встало на мощные задние когтистые лапы и сверкнуло большими черными, лишенными зрачков глазами. Хищник широко раскрыл пасть с россыпью острых клыков и издал свирепый рев, а затем накинулся на пробегающего мимо случайного парня, схватил его пастью и стал мотать из стороны в сторону, пока несчастного не разорвало напополам. Кровь и внутренности обагрили остальных орущих жителей Серебряной Слезы. Разделавшись с жертвой и испачкав ее останками свою белоснежную пасть, Хищник взревел, совершил еще один мощный прыжок к раненому плавийцу и взмахом когтистой лапы вскрыл ему грудную клетку. Плавиец, точно не чувствуя боли, сделал оборот вокруг своей оси с мечом в руках и рассек орудием брюшину Хищника, и из широкой рваной раны засочилась густая черная кровь. Покачнувшись, Хищник едва не рухнул наземь, но устоял, прыгнул на плавийца и, обрушаясь на него всей своей огромной тушей, широко раскрыл пасть и схватил ею голову плавийца. Та с хрустом отделилась от тела, и плавиец пал замертво. Разгрызя его голову, как орех, Хищник издал дикий рев, встал на задние лапы и повернулся ко второму плавийцу. Тот, взглянув на обезглавленное тело своего сослуживца, запрыгнул на перила дворцовой каменной лестницы, занес меч и с яростным криком прыгнул с высоты на Хищника, вонзив свое оружие прямо в череп этого страшного существа и полностью проткнув его. Острие меча вышло из нижней челюсти Хищника, и животное, закатив свирепые глаза, с жалобным стоном рухнуло всем телом на площадь, а под его тушей стала разливаться лужа черной вязкой крови. Толпа застыла, крики прекратились, наступила тишина. — Вот ведь гадина! — Аргани первым нарушил тишину. — Вот гадина! Кто бы мог подумать. Стерва! Пригрели змею на груди! Лерия стеклянными глазами смотрела на тушу мертвого Хищника, видимо, воспроизводя в памяти все то время, что Надия, тщательно скрывавшая ото всех свою истинную сущность, провела с ней, Лафре, Шаем, Келием и Эрви. А ведь каждый из них мог не проснуться очередным утром, послужив ранним обедом этой Хищницы, пока остальные предаются сновидениям. В постепенно рассасывающейся толпе она подошла к Эрви — юноша находился в оцепенении от увиденного. — Ты как? — тихо спросила она наследника Марьяни. — Я поражен, — только и мог вымолвить тот. — Где Келий? — Не знаю, не видел его. — Помнишь, он рассказывал нам о своей первой встрече с Надией, когда она полоснула его ножом? — Хотела отвести от себя подозрения и втереться в доверие, очевидно, — сказал Эрви. — Чтобы он взял ее с собой сюда, в Серебряную Слезу. Уж тут-то недостатка в пище она бы точно не испытывала. А ты не Хищник? — Я? — удивилась все еще испуганная Лерия. И с этими словами она поднесла ладонь ко рту и с силой впилась в нее зубами, удерживая кожу во рту до тех пор, пока Эрви не заметил алую струйку крови, подтекающую из ее губ. — Эй! — Он взял ее за руку, попросив остановиться. — Простого ответа «Нет» было бы достаточно. Мне тоже укусить себя? — Не надо, — улыбнулась Лерия, взглянув на свою раненую руку. — Мы же все видели тебя в Эр-Нерае рядом с Одой. Пойдем лучше попробуем найти Келия. — Но где мы найдем его? — Не знаю. И меня это пугает. Пугает и то, что сюда мы пришли вшестером, а сейчас остались только мы с тобой. — Ты вся дрожишь, — сказал ей Эрви. — Не могу отойти от увиденного, — призналась Лерия. Не в первый раз Эрви испытал странное, никогда ранее не знакомое желание обнять эту девушку, которая сейчас казалась ему беззащитной и очаровательной одновременно. Он подошел к ней и, ничего не говоря, прижал ее к себе. Лерия обняла юношу и уткнулась головой в его плечо. — Не бойся, — сказал ей Эрви, глядя в ее большие синие глаза. — Я позабочусь о тебе. Не дам тебя в обиду, даже если эта дрянь восстанет из мертвых и бросится на тебя. — Спасибо, — улыбнулась девушка и вновь уткнулась ему в плечо, почувствовав приятную защищенность, переплетаемую с какой-то странной нежностью. *** Приняв предложение Варго заночевать в их деревушке, Апельгио и Баклий провели ночь в доме старика Тевиля и его старухи. Баклий спал плохо, и когда он проснулся, огненные шары в небе над Хито все еще слабо мерцали. Единственный в деревне эспир находился у старшины Варго, но даже без эспира Баклий догадался, что еще немного, и жители деревушки будут просыпаться. Старуха постелила им с Апельгио на полу, набросав туда хворосту и листьев, чтобы создать хоть какое-то подобие кровати. Апельгио тихо посапывал, и Баклий, решив не мешать ему, поднялся с пола, отворил дверь и вышел на улицу, где было спокойно и тихо — лишь редкое стрекотание цикад разбавляло предутреннюю тишину. Решив немного прогуляться, он стал бродить по дворам Хито. Половина диетр, располагавшихся у входа в деревню, лениво мотала бутонами, а остальные лежали на укрытой густым утренним туманом земле, свернувшись в клубки. Баклий не успел даже вскрикнуть, когда кто-то напал на него сзади, сильно сжал ладонью его рот, повалил на землю и начал душить. Когда Апельгио проснулся, то обнаружил, что в доме не было ни Баклия, ни старика со старухой. Отходя ото сна, он лежал на хворосте и листьях, стараясь понять, чудятся ли ему спросонья доносящиеся с улицы возгласы, или же там действительно неспокойно. Он поднялся, протер кулаками глаза и постарался прислушаться. «И что теперь делать?» — слышал он чей-то встревоженный голос. «Надо подумать, — звучал более знакомый голос, очевидно, принадлежащий старшине Варго. — Чертов идиот. Опять не смог сдержаться. Может, мы его… того? Кинем диетрам?» Апельгио встревожился. Встав на ноги, он подошел к окну, но оно выходило во двор, а не на улицу. Апельгио немедленно покинул дом. На улице он увидел, что жители деревни стоят, обступив узким кругом что-то, скрытое от его глаз. — Что случилось? — спросил он, и остальные обернулись на его голос. Растерянный Варго сделал несколько шагов к нему, но ничего не ответил. Стараясь заглянуть за его спину, Апельгио увидел, что на земле, в кольце толпы, лежит чье-то тело. Он сразу понял, что сейчас события будут развиваться по страшному сценарию, который едва ли его устроит. Оттолкнув приблизившегося к нему Варго, Апельгио подбежал к остальным и увидел, что это Баклий лежит на холодной, подернутой утренней росой траве. Глаза его открыты, а правая рука и часть туловища изуродованы, точно их кто-то обглодал. У него сперло дыхание, и первым желанием стало — бежать отсюда со всех ног. Судорожно оглядываясь по сторонам, он заметил, что два деквида удерживают пытающегося вырваться Ортея, рот и одежда которого были испачканы кровью. — Что с моим другом? — вырвался наконец сбивчивый крик изо рта Апельгио. — Это Ортей, — ответил Варго. — Не сдержался. — Он… Он убил Баклия! Он убил Баклия! — кричал Апельгио, в глазах которого стояли слезы. — К диетрам его, — скомандовал Варго. Апельгио попятился назад и, ожидая, что сейчас жители деревни схватят его и бросят хищным розам, собрался бежать, но понял, что Варго говорил не про него, а про Ортея. Тот уперся ногами в землю, но остальные силком поволокли Ортея к заборам, где находились диетры. — Пустите меня, животные! — истошно орал тот, но Варго утвердительным кивком головы указал на диетр. Дотащив кричащего Ортея к заборам, мужчины отворили створку, швырнули туда Ортея и тут же заперли его. Ортей ухватился за створку забора, пытаясь выбраться из западни, но как только сзади послышалось тихое шипение, он присел на землю и загородился руками от нависшего над ним широко распахнутого клыкастого бутона диетры. Еще мгновение — и хищная роза, самая старая и большая из всех, полностью выпрямившись на своем толстом мясистом стебле, резким броском впилась в голову Ортея, подняла его с земли и подбросила кверху. Ортей сделал в воздухе сальто и упал в раскрытый бутон диетры, которая принялась ритмично заглатывать орущего деквида. Его крики быстро стихли, и единственным, что увидели остальные, были ноги Ортея, вскоре исчезнувшие в пасти диетры. Хищная роза выпрямилась, и в ее толстом стебле можно было видеть очертания человеческого тела. Апельгио кинулся к Баклию и припал ухом к его груди, напрасно пытаясь расслышать биение сердца. Впрочем, одного лишь взгляда на широкие затуманенные зрачки Баклия было достаточно, чтобы понять — его лучший друг мертв. — Почему? — сотрясаясь над телом друга, всхлипывал Апельгио. — За что вы так с ним? — Это Ортей, — тихо ответила жена Тевиля. — Мясо животных ядовито. А людей можно есть. Пару лет назад он съел одного из наших. А добряк Варго вместо того, чтоб сдать этого урода плавийцам, дал ему еще один шанс. Пальчиком лишь пригрозил. Сказал, что в следующий раз его скормят диетрам. Вот и скормили… Эх, надо было его плавийцам выдать. Сейчас сидел бы в Песочных рукавах, дак хотя бы живой! И мальчишка б жил, а то лежит вон, пожранный. — Вы ужасные! — подняв на нее заплаканные глаза, крикнул Апельгио. — Вы все тут! Вы ужасные. Ненормальные. Он был так молод! Он был одним из лучших, кого я знал. И вы… И вы так с ним! Жена Тевиля подошла к старшине и негромко сказала ему: — А вот теперь об этом точно узнают в Триарби. И твоя голова первой полетит. Это все ты. Безвольный. Надо было Ортея еще в тот раз диетрам скормить. Добрая ты сраная душа… А сейчас мы все можем оказаться в Песочных рукавах. Потому что укрывали клятого людоеда у себя в селе. — В Триарби ничего не узнают. — Да неужели? А кто вчера разрешил отправить красный огонь Верховному судье? А если он заявится сюда? — А если и заявится, то никто ему ничего не скажет. — Ну да, ну да! — язвила старуха. — Особенно он! С этими словами она покосилась на рыдающего Апельгио, но Варго сурово скомандовал: — Его тоже к диетрам. Те двое деквидов, которые несколькими мгновениями ранее скормили Ортея хищным розам, стали приближаться к Апельгио. Тот вскочил на ноги и бросился бежать. На ничего не чувствующих ногах он несся так быстро, что ветер стал обдувать его заплаканное лицо, но двое мужчин не отставали от него. Апельгио прибавил скорости настолько, насколько было возможно, осознавая, что бежит обратно по направлению к Земле Вдов. Иногда он падал и, видя, что погоня подступает к нему на опасное расстояние, вновь вскакивал на ноги и прибавлял как мог скорость, отрываясь от деквидов. Где-то очень далеко показалась темная полоска густого леса, в ветвях и бурьянах которого была скрыта Земля Вдов. Апельгио то и дело оглядывался, не думая останавливаться ни на миг. Слева от него тек великий Арамей, и рябь его спокойных млечных вод будто иронично наблюдала за этой гонкой, не выказывая к происходящему никакого отношения. Река текла здесь за сотни лет до появления на свет Апельгио, его родителей и их прародителей, и будет течь еще очень долго, когда от Апельгио не останется даже праха. Но не сегодня он обратится в прах. Ни за что! Не сбавляя скорости, он в очередной раз обернулся, обнаружив, что преследователей не видно. Он остановился. Лицо было огненным, по нему тонкими струйками тек горячий пот. Присев у ручья Арамея, он несколько раз умылся чистой водой, зачерпнул пригоршню и жадно выпил. Студеная вода обожгла его пищевод, но это приятное жжение придало ему сил. Силы, очевидно, ему еще были нужны, ведь глаза распознали вдали две точки, которые вот-вот настигнут его. Апельгио поднялся и, ощутив второе дыхание, бросился бежать дальше. Силы отчаянно покидали его, и только одно давало надежду — деквиды выдохлись не меньше, чем сам Апельгио. А между тем лес стало отчетливо видно — Апельгио мог разглядеть деревья и даже листья на старых тяжелых ветвях. Он прибавил скорости, и тут же его нога зацепилась за торчащую из земли корягу, и Апельгио рухнул наземь, больно подвернув ногу. Застонав, он поднялся, сделал еще несколько шагов к чащобе, но вновь упал, хотя из-за объявшего его страха даже не чувствовал боли в поврежденной ноге. Его падение не осталось незамеченным и лишь раззадорило двоих деквидов, которые стали быстро приближаться к нему. «Я не могу умереть сегодня. Завтра, через год или через сотню лет — плевать. Но не сегодня. Не от них!» Ветви леса хлестали его по ничего не чувствующему багровому лицу, но впервые почти за сутки этой погони в Апельгио поселилась надежда на спасение. Позади него слышался хруст ветвей, но, во всяком случае, теперь игра предстоит на его территории. «На моей территории», — повторил про себя Апельгио и даже нашел в себе силы усмехнуться от этой мысли. Кто бы мог подумать, что заколдованную, жуткую Землю Вдов он когда-нибудь назовет своей территорией. В какой-то миг ему стало казаться, что он узнает эту местность. Он хромал, но бежал, бежал, бежал… «Да!» — громко воскликнул он, когда увидел метрах в пятнадцати от себя женский силуэт. Фрея. Фрея! Она. Ошибки быть не может. «Фрея! Фре-е-е-я!» — заорал он, и девушка обернулась, открыв от удивления рот. Он едва не сбил ее с ног, подбежав к ней. Фрея хотела было что-то сказать, но заметила позади Апельгио двоих незнакомцев. «Помоги мне, умоляю! — заорал Апельгио. — Они убили Баклия и хотят убить меня!» Фрея растерялась, и деквиды, добежав до Апельгио, повалили его на землю. Один из них вцепился руками в его горло, а второй подошел к Фрее, отчего та, испугавшись, попятилась назад, но он свалил ее с ног и тоже начал душить. Она схватила его руки, прижатые к ее горлу, и выпучила глаза на душителя — тот не мог даже и представить, что попытка умертвить незнакомку не имеет никаких шансов на успех. Тем временем первый деквид крепко сжимал горло Апельгио, который хрипел и тщетно пытался оттолкнуть от себя руки нападавшего. За миг до того, как юноша начал терять сознание, нападавший ослабил хватку и упал прямо на Апельгио. Юноша повернул голову влево и увидел неподалеку Главную — прибежав на крики, она запустила камнем прямо в голову душившего его деквида. Опешив то ли от появления незнакомки, то ли оттого, что Фрея, вопреки его ожиданиям, даже и не думала испускать дух, второй деквид вскочил на ноги и услышал грозный голос Главной: «Чего стоите, ослицы? Забивайте их камнями!» На поляне возникло несколько женщин, в руках у которых были небольшие камни, и эти орудия градом обрушились на непрошеных гостей. Крича от боли, деквиды побежали обратно, к выходу из леса, откуда они проникли в Землю Вдов, но свистящие в воздухе камни не дали им выбраться. Преследователи Апельгио упали наземь, постарались закрыть руками свои головы от обстрела, но вдовы одна за другой запускали в них булыжники, метя прямо в лица. Еще несколько бросков — и деквиды с проломленными головами затихли и лишь лихорадочно подергивали ногами в предсмертных судорогах. Апельгио, кашляя, провел ладонями по своему горлу, испуганно поглядывая то на мертвых деквидов, то на вдов. Главная подошла к нему и протянула руку — тот схватился за нее и с усилием поднялся на ноги. — Что ты делаешь здесь? — строго спросила Главная и, бросив взгляд на забитые камнями тела, добавила: — И кто это такие? — Они хотели убить меня, — дрожащим голосом ответил Апельгио. — Поняла уже. Почему они гнались за тобой? — Мы с Баклием остановились в их деревне. Баклий попросил у них красный огонь, чтобы послать ноту на имя Верховного судьи. А ночью один из них напал на Баклия, убил его и начал есть. — Есть? — Главная открыла от удивления рот. — Да. Обглодал ему руку. Я сам видел. Одна деквидка из их деревни сказала, что людей можно есть. Животные ядовиты, а люди — нет. И тот ублюдок… Тот ублюдок… Апельгио, поежившись, оглянулся и увидел Залину. Она неподвижно стояла на месте, недалеко от Главной, и по ее щекам текли слезы. Помедлив, Апельгио подошел к ней и положил свою руку ей на плечо. — Мне жаль, Залина. — Он… мертв? — Мне очень жаль. Он был моим лучшим другом. Добрый, доверчивый. Я много где побывал, но таких, как Баклий, не встречал. Я сам еще не осознал, что Баклия больше нет. Залина закрыла лицо ладонями и заскулила. Главная приблизилась к ней и обняла, крепко прижав к себе. Остальные вдовы удивленно смотрели на них — видимо, впервые за долгие годы им довелось стать свидетелями того, что Главная проявила сострадание, которому, казалось, не было места в душе их предводительницы. — Ничего, ничего, — доносилось до остальных тихое шептание Главной, — это жизнь. Ты же сама понимаешь, что вы с ним были из разных миров. — Он хотел послать красный огонь Верховному судье, — всхлипывая, бормотала Залина, — чтобы судья разобрался, освободил бы меня. И тогда я стала бы его женой… — Девочка, — ласково говорила Главная, — не все в этой жизни происходит так, как нам хочется. — Но он послал огонь, — сказал Апельгио. Главная развернулась и вопросительно посмотрела на юношу. На мгновение Залина перестала рыдать и тоже взглянула на Апельгио. — Послал? — Ну да, — ответил Апельгио. — Я своими глазами видел, как огонь на огромной скорости полетел в сторону Триарби. Поэтому старшина той жуткой деревни и приказал этим двоим, — он кивком головы указал на бездыханные тела деквидов, — схватить меня и бросить диетрам на съедение. Чтобы не было свидетелей. Чтобы Верховный судья не узнал о том, что старшина все это время покрывал убийцу среди своего народа. — Баклий. Мой милый Баклий… — Залина вновь разрыдалась. Главная сложила руки у себя на груди. Постояв немного, она обратилась к Апельгио: — И что ты теперь собираешься делать? — Я… Не знаю, я пока не думал об этом. Наверное, пойду обратно, искать андамит. Только в этот раз постараюсь обойти стороной ту жуткую деревню. — Иди за мной, — приказала ему Главная и, резко развернувшись, пошла в сторону Белого Моста. — За вами? — переспросил удивленный Апельгио, но Главная ничего не ответила, а лишь строго посмотрела на него, дав понять, что дважды свою просьбу повторять она не намерена. *** Работники рудников в Байхиби заканчивали очередную рутинную смену. — От тебя воняет пивом! — недовольно воскликнул один из работяг своему напарнику, который заводил шевров в деревянные стойбища. — Кретин, у тебя с нюхом проблемы, — рыкнул на него напарник. — Если старший по смене узнает, что ты опять пил во время работы, пинок под зад тебе обеспечен. Подумал бы о детях, коли без работы останешься. — Мои дети — не твоя забота. За своими бы лучше смотрел. Твой малец моему сыну бровь рассек той поганой игрушкой два дня назад. Слез было… Нос напарника напрягся и расширился от злости, но он не ответил. — Шевров, главное, запри. Тот, из второго стойбища, сегодня беспокойный, не хотел груз из кратера поднимать. — Не надо меня учить, сам ученый, — сквозь громкую протяжную пивную отрыжку ответил напарник. К лапам каждого из трех огромных жуков были привязаны цепи и веревки. К ним цепляли ящики, которые шевры поднимали из кратеров и несли к поверхности, где работники выгружали добытую руду для дальнейшей обработки. Когда смена подходила к завершению, работник брал конец веревки и вел каждого шевра к стойбищу. Издалека могло показаться, что великовозрастный дядька играется с воздушным змеем, если, конечно, гигантский шевр мог бы сойти за змея. Тихо жужжа, шевр покорно залетал в высокий деревянный сарай и опускался на землю, сложив жесткие крылья, после чего работник запирал стойбище на засов, чтобы следующим утром открыть его вновь. Каждый вечер перед тем, как мама Тиби укладывала Лагея спать, мальчик откидывал одеяльце, вставал на кровати и, упершись ручками в подоконник, смотрел через окно во двор. — Тетя Бони, а завтра моя мама уже должна вернуться, да? — Я очень надеюсь, мальчик мой хороший, — ласково отвечала Бони. — А вдруг она и завтра не вернется? — Значит, нам всем придется еще немножечко ее подождать. Мама должна купить тебе лекарство. Ты же не хочешь болеть? — А я и не болею, — уверенно ответил Лагей. — Сейчас не болеешь. — Бони погладила его по светлым волосам. — Но наш лекарь сказал твоей маме, что тебе нужно лекарство. Иначе непременно заболеешь. — И вы тоже заболеете? — Нет. — Бони вздохнула из-за того, что ей приходится лгать этому наивному мальчонке. — Такой болезнью, от которой хочет спасти тебя мама, болеют только маленькие мальчики. — И даже не девочки? — Бровки Лагея смешно изогнулись. — И даже не девочки. Только мальчики, которые не ложатся спать вовремя. Так что ты ложись. — А тетя Тиби почитает мне сказку, как обычно? — Тете Тиби нужно готовиться к завтрашним урокам в школе. Давай я тебе сегодня почитаю? Какую книжку ты хочешь? — Про мерсеби, — сказал Лагей. — Сказка про мерсеби страшная, — покачала головой Бони. — Давай лучше про железных жеребцов. — Ну, давайте про жеребцов, — вздохнув, согласился Лагей. Вскоре Бони закрыла книжку и потушила свечи в спальне. Она провела рукой по лежащему под одеялом мальчику и вышла из комнаты, так и не узнав, что Лагей лишь притворился заснувшим. Он думал о маме и о железных жеребцах, о которых ему прочитала тетя Бони. «Давным-давно, — читала Бони голосом старой сказочницы, — на Амплериксе все было иначе, если верить древним преданиям. Жители не располагались на разных ступенях, а огненные сферы не освещали землю. А по планете скакали железные жеребцы. Они были такие резвые, что легко обгоняли живых коней, не требуя ни пищи, ни воды, ни отдыха. Первого железного жеребца создал один мудрец и научил остальных людей делать коней из металла. Если железный жеребец набежит на человека, то затопчет его своими копытами насмерть». Подумав об этом, Лагей поежился. «Сколько лет или веков на Амплериксе обитали железные жеребцы, никто не знал, — говорила тетя Бони, переворачивая очередную страницу книги сказок. — Но однажды на планету упал большой камень и раздавил всех — и железных жеребцов, и животных, и людей. Яркое светило улетело в неведомые дали, и на планету опустилась ледяная тьма. Умерли звери и рыбы, умерли деревья и цветы, горы и равнины. Даже вода умерла, даже ветер умер. Только свирепые мерсеби рыскали по планете, и им были не страшны ни холод, ни мрак. Как смогли выжить несколько обитателей Амплерикса, предания не говорили. Так и жили они сотни лет, пока не смогли изгнать всех мерсеби за пределы Амплерикса. И тот далекий день нарекли Днем воцарения». Лагею стало жарко под одеялом, и он откинул его. Он помнил, что непременно заболеет, если не будет ложиться спать вовремя и если мама не раздобудет для него диковинное снадобье. А вдруг железные жеребцы где-то остались? Что, если они спрятались в какой-нибудь пещере? Вдруг они побегут на его маму и затопчут ее насмерть своими металлическими копытами? Сердце Лагея заколотилось в груди, и он встал с кровати. В комнате было темно, но тусклый свет спящей огненной сферы доносился до него из окна. Лагей тихим шагом, стараясь не скрипеть старыми иссохшими половицами, пошел к двери и толкнул ее. В другой комнате спали тетя Бони и ее муж. Лагей на цыпочках прошел мимо их кровати и приблизился к входной двери, которая не была заперта на замок. Открыв дверь, мальчик вышел на улицу. Там было тихо, тепло и вкусно пахло глиной и сыростью. «Мама», — шепотом позвал Лагей, но никто не отозвался. Он пошел дальше, к Арамею, в чьей дрожащей водной глади отражались слабо светящиеся небесные сферы. Справа от него виднелась большая черная глубокая дыра. Лагей знал, что это рудники, что приближаться к ним опасно. Взгляд его упал на три высоких сарая, стоящих недалеко друг от друга на самом краю карьера. В ночной темноте они были похожи на великанов, но отчего-то совсем не пугали мальчика. Лагей подошел к одному стойбищу и потрогал ручкой сколоченные из досок высокие ворота. Шероховатая текстура поверхности ответила ему приятным теплом, накопленным деревом в течение минувшего дня. Вдруг Лагей услышал, что в стойбище нечто будто шелохнулось и стукнулось о внутренние стенки сарая. Мальчик с опаской отдернул руку. Из стойбища донеслось тихое не то мурлыканье, не то жужжание. Тут Лагей заметил, что ворота не заперты. Он взялся рукой за створку стойбища, но она не поддалась. Он дернул сильнее, и дверь с едва слышимым скрипом приоткрылась. Глаза окончательно привыкли к темноте, и Лагей ясно увидел большую голову жука, который лежал прямо на земле и, кажется, спал. Шевр открыл сначала один глаз, потом второй, и уставился на мальчика. Лагей поморщился, но понял, что совершенно не боится этого странного жука. Напротив, ему хотелось потрогать голову этого непонятного создания. Он прислонил к голове свою руку. Голова была твердая, будто в панцире, и теплая. Рукой Лагей ощутил слабую вибрацию и понял, что это и было то жужжание, которое он слышал. Вдруг шевр поднял с земли голову, и Лагей увидел, что от головы жука отходят в разные стороны два толстых, как канаты, уса, покоящиеся где-то вдоль тела, на земле. «Привет», — вежливо шепнул Лагей, но жук ему ничего не ответил, а лишь продолжил изучать мальчика своими большими блестящими черными глазами, каждый из которых размером был с голову Лагея. Шевр шевельнул усами. Один из них приподнялся с земли и коснулся Лагея, и мальчику стало щекотно — он улыбнулся. Вдруг жук зашевелился всем своим большим телом, приподнялся над землей и, жужжа и гудя, стал на глазах у Лагея подниматься выше, под потолок стойбища. Сараи не имели крыши, и шевр замер на высоте, неслышно взмахивая своими широкими крыльями. Лагей увидел, что от жука вниз тянутся веревки и цепи. К цепям был привязан ящик, в котором шевр вывозил из карьера железную руду. Мальчик взял веревку в руку и повел шевра прочь из стойбища. Жук повиновался и полетел за ним. Привязанный к цепям пустой ящик тихо поскрипывал. Лагей задрал голову кверху и дернул за веревку, точно прося шевра опуститься ниже, и жук послушался мальчика. Шевр опустился до уровня глаз Лагея и вопросительно посмотрел на своего нового хозяина. «Хочешь, вдвоем пойдем искать мою мамочку?» — спросил его Лагей, и жук традиционно промолчал в ответ. «Ты не умеешь разговаривать, да?» — Но ответом и на этот вопрос была тишина. «Мама говорит, что молчание — знак согласия», — резюмировал мальчик. Шевр вновь воспарил и застыл в бесшумном полете. Лагей потянул за веревку и пошел дальше, в темноту, увлекая за собой летящего над ним шевра. Продолжение следует *** Особая благодарность wal © 2018-2019, D_Kart