* * *
— Я влюбился! Юнги почти обреченно опустил голову, пытаясь на темном дубовом паркете найти решение этой вдруг возникшей проблемы. — Ким Тэхен, то что, у нее длинные ноги под юбкой еще не значит, что ты должен в нее влюбляться. — А у нее длинные ноги? — Тэхен смотрел на Юнги с искренним недоумением, сняв пальто и бросив его на широкий подоконник. — А на что ты тогда обратил внимание? — Юнги удивленно вскинул брови. Нет, это не значило, что у Соль больше не было достоинств — просто Тэхен обычно так реагировал на самые выдающиеся, каждый раз становясь жертвой собственного тестостерона, который порой начинал выходить из берегов. — На нее всю. Я впервые видел, чтобы на меня так реагировали. — Ты напугал ее. Девочка, очевидно, сторонится мужчин, и у нее есть на это свои причины, и ты не должен на нее давить! — Юнги обычно был лоялен к другим выборам Тэхена, но здесь был особый случай. — Потому что она сестра Джина? — Тэхен серьезно смотрел на него. — Да. И потому что мы теперь с Джином вместе, и я буду заботиться о ее благополучии так же, как он. Вопреки ожиданиям, Тэхен совсем не удивился. — Ты… Ну, может, хотя бы бровь одну поднимешь… Ну или скажешь «Ваааау»… — Это было ожидаемо. Мы просто ждали, когда вы оба, наконец, перестанете упираться рогами и начнете упираться друг в друга. — Тэхен устало улыбнулся, взяв Юнги за плечи. — И да, как только он разберется с Сакаи, я спишу его долг. В конце концов, он успел мне достаточно помочь. Да и стоит вспомнить о том, что он открыл мне глаза на девушку, которую я всерьез собирался назвать женой. А ты, кстати, серьезно настроен? — В смысле? — на лице Юнги отразилось искреннее недоумение. — В прямом. Это чувства или секс? Юнги не успел ответит, так как дверь в его кабинет открылась, и из него первой вышла Сольджи, на плечи которой было накинуто пальто Джина, а затем Джин, который держал в руках пальто Юнги. И Джин направился к нему, явно за разрешением, в то время как Соль решила остаться в стороне, на всякий случай отвернувшись от Тэхена, который и теперь не мог отвести от нее взгляд. — Джин, почему твоя сестра меня боится? — Тэхен смотрел на Джина очень серьезно, без намека на игривые намерения. — Ты произвел на нее слишком сильное впечатление. Своей красотой и... взглядом. — Джин теперь подставлял плечи под пальто Юнги, которое Юнги решил самостоятельно набросить на него. — Она влюбилась? — Тэхен широко раскрыл глаза вместе со ртом. — Нет, Тэ, она испугалась. Понимаешь… — Джин пытался подобрать верные слова. — Она избегает общества мужчин. На это есть причины, и я бы очень хотел попросить тебя, чтобы ты… — Я прослежу за этим. И уже провел с ним разъяснительную беседу. — Ай, да почему вы думаете, что я хочу этому ангелу зла?! — Тэхен всплеснул руками, заметив, что Соль явно поглядывала на него, делая вид, что рассматривает фактурную штукатурку, водя по ней своими тонкими длинными пальцами. — Я не сомневаюсь в твоей порядочности. И не думаю, что ты собираешься причинить ей вред. Просто… — Джин пытался подобрать слова, а потом вдруг пристально уставился на Тэхена. — А у тебя есть намерения? — Он влюбился. — Юнги похлопал Тэхена по плечу. — Оу… — Джин не то чтобы был удивлен, еще не успев познакомиться с тем Тэхеном, который смотрел не на цифры и подчиненных, а на женщин, но был теперь немного обескуражен. — Ну… Если ты серьезно настроен, тебе лучше для начала с ней подружиться. — Ты даешь благословение? — Тэхен широко раскрыл глаза. — Я не могу тебе запретить, при том, что ты явно не самый плохой вариант... мягко говоря. Плюс я знаю, что Соли сможет за себя постоять, если что. Но начать с дружбы — это конструктивный совет. И… — Джин явно сомневался, смотря почему-то на Юнги, затем все же переведя свой взгляд на Тэхена. — Я на твоей стороне. — Спасибо. — Тэхен даже не улыбнулся, как будто от того, что теперь озвучил Джин, зависела его жизнь. И он вновь посмотрел на Соль, которая теперь нервно мяла рукава накинутого на ее плечи пальто, закусывала губы и посматривала в сторону мужчин. Затем она выдохнула, одернула себя и направилась к ним. — Джинни, мы… — Она схватила Джина за руку, а потом посмотрела на Юнги. — Приятно было познакомиться, Юнги. И… Еще раз извини за мою бесцеремонность. — Взаимно, Соль. — Юнги тепло улыбнулся. — Надеюсь, что мы сумеем познакомиться поближе. — И я. — Соль ответила такой же теплой улыбкой, явно не чувствуя от Юнги никакой угрозы. В отличие от Тэхена. — Я… Мммм… — Она смотрела Тэхену под ноги, как будто пытаясь на глаз определить, из какой кожи были сделаны его туфли. — Тэхен. Приятно было… В общем… Ну… — Она порозовела от смущения, пока Тэхен смотрел на нее как завороженный, не моргая. — Извини, если я была груба. Я… Приятно было познакомиться. Она так и не подняла свой взгляд, теперь носком своей туфельки проверяя деревянный паркет на прочность. — Взаимно, Соль. — В голосе Тэхена слышалась решимость. — Надеюсь, мы еще встретимся. Очень надеюсь. На этих словах девушка подняла на него глаза, в которых очень ясно читалось волнение, но не романтическое, как у Тэхена. — Ладно, я сейчас вернусь. — И Джин, взяв сестру за руку, потянул ее к выходу. — Встретимся в ресторане. — Чистый алмаз. — Тэхен задумчиво смотрел ей в след. — Только поосторожнее с его огранкой, ювелир. — И Юнги потянул Тэхена в сторону кухни, чтобы из нее попасть в обеденный зал. — Я за тобой слежу.* * *
— Джин, ты можешь ехать к сестре. — Это было первое, что сказал Юнги, когда они вернулись после делового обеда с Тэхеном, на котором обсудили и Сакаи, и долгожданное воссоединение Юнги и Джина. — На свидание мы сможем сходить в любое другое время, а… — Я хочу тебе кое что рассказать. — Джин был задумчив, и Юнги сразу понял, что это что-то имеет для него большую важность. — У тебя есть время? — Которое мы проведем вместе? Всегда найду. — И чтобы немного скрасить вдруг откуда не возьмись навалившуюся на Джина тоску, Юнги обнял его, положив голову на плечо, и Джин действительно улыбнулся, приобняв его. — Выпьем? Точнее… — Юнги задумался, подняв на Джина глаза. — Выпьешь. Я за рулем. — Вообще… — Джин засомневался. — Нет. Я так. Я… Просто хочу рассказать тебе о себе. Юнги примерно представлял, насколько это был серьезный шаг для Джина, который привык держать всё в строжайшем секрете. — Джинни, я не настаиваю. Я уже доверяю тебе, и мне не нужны такие жертвы. Когда ты будешь готов, я… — Я готов. — Джин уверенно кивнул, сильнее прижав к себе Юнги. — Я просто хочу… Если я решился на… серьезные отношения, я хочу, чтобы с самого начала не было никаких тайн. И ты знал меня таким, каким меня задумали родители. С именем, детством и прочим. — Пошли. — Юнги отстранился, потянув Джина на диван. Он снял ботинки, поджав под себя ноги. Как однажды, когда они впервые пили вместе. Здесь. Он был теперь очень сосредоточен, серьезен и, кажется, готов был слушать настолько тщательно, чтобы не пропустить ни одного слова. — Иди сюда. — Джин отставил руку, приглашая Юнги под свой бок, и Юнги не сопротивлялся. И сразу понял, что он идеально подходил Джину по конфигурации. — Это будет… немного печальная история. Но я до сих пор не потерял веру в счастливый конец. Юнги не умел утешать людей, но теперь он не думал, как поступить, а чувствовал, потому просто взял руку Джина, переплетя их пальцы и прижав к себе, положив голову на его грудь, теперь слыша, как неровно и учащенно билось его сердце. — Меня зовут Ким Сокджин. Это имя дали мне родители и это имя числится в моих документах. Джин — это просто сокращение, и так меня называли с самого детства. Ким Сольджи — моя родная сестра. Мама умерла во время родов от кровотечения, поэтому Соль ее не знает, а я плохо помню, потому что мне тогда еще даже не исполнилось семь. Я помню ее лишь отрывками, какими-то отдельными эпизодами и почти всегда только по фотографиям… Папа. Червовый король. Я его точная копия. — Джин улыбнулся с немой, вновь защемившей глубоко внутри тоской. — Он разбился в автокатастрофе, когда мне было двенадцать. Сгорел вместе с машиной. Хоронили в закрытом гробу, потому мы даже не смогли с ним проститься. Папа… Он очень нас любил. Он был очень ласковым, и иногда друзья подтрунивали над ним, что он ведет себя как женщина. Он нас баловал, нежил, я больше всего на свете любил сидеть у него на коленях или засыпать под боком, вместе с малюткой Соль, когда мы засиживались у телевизора. Он был хорошим отцом. А если учесть, что мама, погибнув, смогла дать жизнь и оставить после себя грудного ребенка, лучшим. Потому что он не растерялся, не спасовал и… Пригласил к нам жить своего лучшего друга. — Джин улыбнулся. — Хонг Ёнсу. Мой наставник, папин лучший друг и человек, которому, после родителей, я обязан всем. Я познакомлю вас. Это он рассказал мне немного о тебе, и именно он пресек мои смелые и немного оскорбляющие тебя рассуждения, сказав, что если я не смогу сказать тебе это в лицо, то в принципе лучше не произносить это вслух. — О, уже предвижу, что это будет приятное знакомство. — Юнги сосредоточенно поджал губа, а потом клюнул Джина в щеку. — Не сомневайся. Дядя Ёнсу — самый порядочный и честной человек из всех, с кем я когда-либо общался. И заботливый. До сих пор помню, как они няньчились с Соли, однажды начав привлекать к этой... нет, это не работа. Забота о самом дорогом не может быть работой. Это.. было очень хорошее и счастливое время, несмотря на все трудности и то, что я повзрослел немного раньше, чем должен был. Меня продолжали любить и баловать, просто теперь у меня появилась ответственность, которой я на самом деле гордился. — Джин улыбнулся со счастливой ностальгией во взгляде, а затем на глазах стал мрачнеть. — В общем… — Он вдохнул и выдохнул. — Когда папы не стало, нас с сестрой определили в приют. Не нашлось родственников, которым бы позволили оформить опеку над двумя детьми. Мне было почти двенадцать, сестре только исполнилось пять. Ёнсу даже думать не мог о том, чтобы оформить опекунство, потому что у него было несколько приводов и нелегальный заработок, который никак нельзя было прикрыть официально. Плюс к тому, почти сразу после того, как нам нашли казенное жилье, он сел на пять лет после подставы. И эти пять лет… — Джин задумчиво стал копошиться пальцами в волосах Юнги, будто пытаясь себя успокоить. — Я не буду вдаваться в подробности. Это было не настолько приятное время, чтобы я вспоминал о нем. Юнги очень хотел спросить по поводу проституции, о которой однажды обмолвился Джин, но не знал, как задать этот вопрос. Плюс к тому, ему отчаянно не хотелось, чтобы Джин вспоминал это. Однако... Джин в очередной раз понял его без слов. — Ты хочешь спросить о моей легенде, но бережешь мои чувства. — Джин поцеловал Юнги, который крепче ухватился за его руку, в висок, затем вздохнув. — Это не было принуждением, но и добровольным, а точнее осознанным, это назвать нельзя было. После того, как тебе исполнялось шестнадцать, тебе предлагали заработок. На родительские дни приходили не только люди, заинтересованные в усыновлении, но и те, кто просто любил молодое тело. И мужчины, и женщины. Если на тебя положили глаз — тут же начиналась обработка. С тобой говорили вкрадчиво, с заботой, о нерадостных перспективах и о том, что такой возможности может больше не представиться. Заработать. Говорили часто, и в какой-то момент, ты начинал верить в то, что это не такой уж плохой вариант. Я был популярен. Я знал, что на меня приходили посмотреть не потому, что хотели дать мне дом, а потому, что хотели, чтобы я отдался. И однажды я поддался на уговоры. Знаешь, мужчина, который забрал меня, был очень даже добр. Он говорил со мной мягко, спрашивал, как я себя чувствую, обещал, что не сделает плохо и что после купит мне сладостей и компьютерную игру. Обходился со мной как с ребенком, чтобы потом трахнуть, как взрослого. Но... Это была часть плана. Как только мы добрались до места, я вышел из машины и побежал. Мне нужно было просто сбежать, спрятаться и позвонить Ёнсу, который в любой момент готов был сорваться с места. Единственная возможность. И я вырвался. Меня не искали, потому что учреждение я покинул без официального повода. Соли мы забрали через день, когда она пожаловалась на боль в животе, и ее повезли в больницу. — И здесь Джин улыбнулся. — Моя маленькая, но очень решительная сестренка, которая всегда готова была за мной и в огонь, и в воду. К ней часто приезжали потенциальные родители, но она умела вести себя так, что они уезжали. Мы были вместе, но… Ладно. — Джин вернул руку Юнги на плечо. — С документами вопрос решился быстро — у Енсу были каналы, по которым он смог восстановить то, что у нас было. Мы воссоединились, и с этого момента у меня уже не осталось негативных воспоминаний. Я сразу решил, что пойду по стопам отца и буду помогать дяде Енсу, работать на него. А вот для Соль мы определили нормальное, человеческое будущее. Она училась — учится и теперь, за границей. Поэтому я удивился, что она приехала. Обычно я сам ее навещал. Вообще, мы отправили ее подальше, чтобы обезопасить, потому что она одно время очень серьезно решилась пойти по тому же пути, что выбрал я. Еле уговорили, но она слишком любит рисовать. — Художница? — Юнги округлил глаза. — Да. Причем, талантливая. — Джин с гордость улыбнулся. — Ооо…. Страшно представить, что будет, когда Тэхен узнает об этом. — Юнги мечтательно улыбнулся, но заметив на лице Джина некоторое напряжение, стал серьезнее. — Я могу ручаться за него. Он не обидит твою сестру. В плане романтических отношений, Тэхен более чем серьезен. Секс только после свадьбы. Одна любовь на всю жизнь. Как у его родителей, которые были вместе со школьной скамьи. — То есть… — Джин был удивлен, но из приличия не стал это ярко демонстрировать. — Да, его требование о невинности к невестам — это не просто честолюбие. Он сам строго воздерживается. Знаешь, мне самому иногда странно, что такой красивый, популярный и до черта востребованный у девушек парень до сих пор краснеет, когда заходит разговор о сексе. В этом плане он невинен как ребенок, почти, но это почти можно вынести за скобки. — Честно сказать, я и представить себе не мог… — Джин теперь был глубоко задумчив, и Юнги немного отстранился от него, чтобы посмотреть в глаза. — Если Соль его выберет, это будет лучшая партия из всех возможных. — Соль… Она с малолетства росла в обществе мужчин, которые любили ее до беспамятства, но все же не могли дать пример того, как… Ну, например, быть женственной. В определенный момент, девочки начинают обращать на это внимание, вместе с тем, как растут, и Енсу честно пытался образовываться в этой сфере, как и я, но видя как мы краснеем и смущаемся… Соль в один момент перестала задавать эти на самом деле важные для нее вопросы. Она сторонится молодых людей, просто не воспринимает себя женщиной. Смотрит на всех волчонком, и только со мной и с Ёнсу она позволяет себе расслабляться и быть заботливой, нежной девочкой. Я очень хочу, чтобы она смогла раскрыться, но я не знаю, как могу ей с этим помочь. — Джин вздохнул. А Юнги задумался. — Это придет со временем, точно. И с нужным человеком. И раз уж Ким Тэхен так смертельно влюблен, пусть думает над тем, как этим человеком стать. — В любом случае, ей это общение пойдет только на пользу. — Джин был решителен. — При том, что я знаю, что Тэхен не причинит ей вреда. Да. Я всё правильно сделал, дав свое благословение. — А вот и вайб старшего брата. — Юнги многозначительно улыбнулся. — Чонгуку, кстати, сильно досталось? — Нет. — Джин улыбнулся, хитро посмотрев на Юнги. — Но я всё же его проучил. — Рота подьем! — Джин ворвался в комнату Чонгука и включил яркий верхний свет, заставив его с головой накрыться одеялом. — Вставай, солдат, родина ждет! — Я отдал родине долги. Погаси… — Чонгук хрипло хныкал, пока Джин не подошел и одним движением не стянул с него одеяло. — Эй, ты чего?! — Сдал меня господину Мину, да, гаденыш?! — Джин скрестил руки на груди, встав у кровати и с особенным удовольствием наблюдая за тем, как Чонгук в один миг проснулся. — Не переживай, он не сдал. Я сам догадался. И Ючи сюда впутал… — Джин! Джин, подожди! — Чонгук панически протирал глаза, заметив, что Джин стал опасно приближаться. — Ючи тут ни при чем. Это все моя… И он вскочил в тот момент, когда Джин потянулся, чтобы схватить его за ногу, стремглав бросившись в гостиную. — Джин! Одумайся! Я же люблю тебя! — Его голос раздавался из другой комнаты, и Джин, пытаясь сдерживать улыбку, неторопливо направился за ним. — Любишь? Значит, стоически выдержишь наказание… — И он начал расстегивать ремень, пока Чонгук наблюдал за ним широко раскрытыми глазами с безопасного расстояния. — Не лучшее время для секса — раньше надо было решаться. Я теперь с Ючи, а Юнги мне яйца оторвет, если я… Джин! — И заранее просчитав готовящийся маневр Джина, Чонгук ловко перемахнул через диван. — А ну успокойся! Я хотел как лучше! — За моей спиной… — Джин вытащил ремень из шлевок брюк, угрожающе улыбаясь и медленно надвигаясь на Чонгука. — У тебя отличный вид сзади… — Чонгук пару раз многозначительно вздернул брови, а потом, не дожидаясь, когда Джин настигнет его с ремнем наперевес, бросился в ванную, закрыв за собой дверь на замок. — Чтобы завтра же ноги твоей здесь не было. — Джин прислонился к двери, сворачивая ремень. — Ага. — Чонгук явно стоял у двери со стороны ванной и ждал, как будут развиваться события дальше. — Поедешь жить к своему очкарику. — Джин улыбался, начав расстегивать манжеты рубашки. — Ага. Только с тобой. — Чонгук пытался быть убедительным в своих словах, но в его голосе все равно слышалась неуверенность. — Вы вместе? — Не твоего ума дело, мелкий. — Ох, я бы хотел посмотреть на ваше воссоединение… — Чонгук теперь наверняка самодовольно лыбился. — Выйдешь, и я надеру тебе уши. — Не выйду. — И Чонгук сделал еще один поворот замка. — Поэтому если ты хочешь писять или еще что, придется потерпеть. — Отлично. Значит, нагажу тебе под одеяло. — И Джин отошел от двери. — Эй! Эй, мы цивилизованные люди! Давай хотя бы на ковер! — Он сразу сказал, что не будет шпионить за твоей спиной, но на моем лице слишком отчетливо были отпечатаны мои истинные намерения. — Юнги вновь прижался к Джину, теперь ощущая себя так комфортно, как не ощущал, возможно, никогда. — А с Иори то что? — Помариную, а потом выйду на связь. А пока буду мариновать, буду ездить к тебе сюда, как будто на работу, а на самом деле… Любоваться твоим маленьким носиком и при каждой удобной возможности целовать твои сладкие губки… Услышав в интонации Джина мечтательную улыбку, Юнги поднялся, нахмурившись. — Ой, это слишком приторно. Прям… У меня уже все слиплось! — Привыкай. — Джин пожал плечами, затем рукой на талии притянув к себе Юнги. — Я никогда не отказываю себе в нежных стремлениях, а ты вызываешь у меня желание… — Остановись! — Юнги взял его за шею, очень заметно порозовев. — Остановись на этом, мне достаточно. И Джин рассмеялся. — Вообще… — Юнги опустил взгляд. — Спасибо за доверие. Я… Мне это правда очень ценно. — Благодарить за доверие должен я. — Джин пальцами убрал от лица Юнги его темную челку. — Ты действительно самый надежный человек на земле. По крайней мере, у меня теперь такое стойкое ощущение. — Ты не разочаруешься. — И Юнги не только звучал уверенно, но и выглядел так. — Не сомневаюсь. — И Джин с нежностью поцеловал его в поджатые от решимости губки. Потому что теперь он мог себе это позволить. Мог позволить все, о чем до этого запрещал себе даже думать.* * *
— Господин Мин, вас спрашивают. — Просунувшаяся в дверной проем женская голова застала Юнги за надеванием пальто. — В обеденном зале. — Хорошо, я сейчас подойду. Девушка кивнула, скрывшись, а Юнги закончил с пальто, оглядел оставленное до утра рабочее место, проверил карманы и двинул в ресторан. И он сразу заметил человека в длинном пальто, с небольшим лаконичным черным портфелем. Иори Сакаи стоял у официантской стойки и, явно испытывая волнение, переминался с ноги на ногу, то и дело проверяя телефон. — Мистер Сакаи. — Юнги насторожился так, что его до этого расслабленно засунутые в глубокие карманы пальто руки сжались в кулаки. — Добрый вечер, господин Мин! — Иори улыбнулся, кажется, вполне искренне, и Юнги сразу вспомнил о том, что он изначально выписал ему положительные рекомендации. — Вы собираетесь домой? — В чем дело? Юнги отошел ближе к двери, чтобы не мешать работе ресторана, и Иори последовал за ним. — Вот. — Он протянул ему портфель. — Здесь семьсот тысяч, в уплату долга Джина. Хуоджина. Он вам больше ничего не должен и может быть свободен. — Иори чуть самодовольно улыбнулся, а затем стал по-деловому серьезным. — Я подожду, если вы решитесь пересчитать купюры. Без проблем. Это… Юнги нервно сглотнул, судорожно соображая, что это могло значить и чем по итогу должно было обернуться. Для Джина и для него. И в своем воображении, воспаленном слишком стремительно сменяющими друг друга мыслями, он пробил кулаком стеклянную дверь. А хотелось головой. И не только своей.