Smooth like butter

      — Я не полезу туда без тебя. — Юнги стоял посреди своей ванной комнаты, прикрывая плечи огромным полотенцем, которое интеллигентно прикрывало его ягодицы, и звучал теперь очень серьезно.       — Туда можно только с мытой попой, а из нас двоих такой похвастаться можешь только ты. — Джин закончил лить под струю горячей воды ароматную жидкость, с непередаваемым восторгом наблюдая за тем, как прямо на его глазах начала возводиться шапка из крепкой пены. — Пока ты будешь плескаться, я приму душ.       — А я посмотрю.       Полотенце было отброшено в сторону, а сам Юнги уверенно полез в воду, ногами разгребая пену, которой теперь было все больше. И которая пахла лавандой вперемешку со сладкими лимонными бисквитными пирожными.       — А если я захочу ее съесть? — Он с удовольствием откинулся на заранее приготовленное Джином и свернутое на краю ванной полотенечко, прикрыв глаза от удовольствия.       — У тебя будет занятие, которое тебя отвлечет.       И Юнги открыл глаза именно в тот момент, когда раздался резиновый писк. И сразу их закатил.       — Я похож на того, кто будет играться с резиновой уточкой?       — Она прилагалась к этой детской пене для ванны, в которой ты теперь плескаешься. — Джин пожал плечами, спустив резиновое водоплавающее на воду, а точнее — в крепкое пенное облако. — Но если ты втянешься, я тебя не осужу.       Джин, проверив уровень и температуру воды рукой, затем выключил кран, присев рядом с ванной, положив руки на ее край.       — Хорошо?       Юнги как будто сверялся с ощущениями, затем самодовольно улыбнувшись.       — Честно сказать, очень. — Он улыбнулся шире. — Сказать честнее — лучшее завершение любого дня.       — Я знал, что ты оценишь. — И Джин поднялся, оглядевшись. — Теперь моя очередь.       — Эй, ты куда? — Юнги даже приподнялся, не сразу сообразив, что Джин теперь спешно покинул ванную комнату.       Ответа не последовало, но спустя пару минут он вернулся. Обнаженный. Полностью готовый к водным процедурам. И Юнги даже не стал ничего говорить, просто следуя теперь за ним жадным взглядом, в свою очередь готовый дать волю рукам. До этого он смог убедиться в глубине своих романтических чувств, а теперь убеждался в силе своего сексуального желания. Да, при одном лишь взгляде на Джина Юнги готов был встать на задние лапки и высунуть язык. Да, он никогда этого не стеснялся, не имея привычки подавлять свои эротические фантазии и скрывать сексуальные предпочтения. А Джин, наверняка чувствуя на себе голодный взгляд, теперь, кажется, нисколько ни смущался, наслаждаясь стекающей по нему водой, запрокинув голову и выгнув свою длинную шею. В которую теперь хотелось вгрызться зубами, чтобы никому больше не досталось. Все только для Юнги. Который вновь опустив в горячую воду плечи, руками усмирял прикрывающую ему обзор пену. Правда, теперь ему мешала и другая пена, которая при помощи мочалки и геля для душа медленно, будто издеваясь над разыгравшимся воображением, стекала по телу Джина… Пока его руки не спеша растирали ее по коже… Интересно, это нормально хотеть быть мочалкой…       — Эй! Выпусти пар!       Удовольствие продлилось не так долго, как хотелось бы, потому что прозрачные стенки душевой кабины слишком быстро запотели. И Джин только загоготал в ответ, оставив на прозрачном стекле свою пятерню, медленно сползающую вниз, как в одном известном фильме.       — Так нечестно!       И вновь из душевой кабины раздался смех, похожий на звуки стеклоочистителя, который теперь на самом деле был бы очень кстати, потому что Юнги перестал видеть хоть что-то. А ведь на самом деле собирался полюбоваться… И он почти грустно поджал губы, как вдруг…       — Эй, что ты делаешь?!       Из душевой кабины появилась рука, которая потянулась к заранее подготовленному полотенцу.       — Я засужу тебя, Ким Сокджин! — И Юнги начал отчаянно сжимать в руках несчастную уточку, пытаясь придать своим угрозам значимости. — Ищи адвоката!       Джин продолжал откровенно ржать, пока Юнги продолжал давить уточку, надеясь, что ее предсмертная пищащая агония сможет повлиять на Джина. Но нет. Он появился из душа с обернутым вокруг бедер полотенцем.       — Ну, хоть что-то… — Юнги выпрямился, теперь пытаясь разглядеть каждую скрывшуюся от полотенца и теперь неторопливо скатывающуюся по упругим мышцам каплю воды.       — Всё, тебе пора вылезать. Утку ты уже доканал. — Джин подошел к ванне и уверенным движением, нащупав высокотехнологичную затычку, начал выпускать из нее воду. — Давай, поднимайся, малыш. Тебе надо ополоснуться.       — Отвернись. — Юнги скрестил руки на груди, чувствуя, что горячая вода с еще не успевшей опасть пеной начала утекать из ванны.       — Как скажешь. — И Джин на самом деле отвернулся, когда Юнги поднялся. И не повернулся после.       — Ты что, не хочешь посмотреть? — В голосе Юнги слышалось очень натуральное возмущение, и Джин улыбнулся. — Ну и ладно! Пффффффффффффф…       Юнги шумно выпускал из себя воздух, аккуратно вызволяя себя из ванны на нескользящий коврик, чтобы затем быстро оказаться в душевой кабине, сохранившей еще запах геля для душа и пар, оставшийся после Джина. Он быстро настроил воду, которая затем смыла с него остатки пены. И которую он выключил, теперь мечтая поскорее нырнуть под одеяло.       — Эй, а мое полотенце? — Он открыл мягко заскользившую по полозьям стеклянную створку, и замер. — Это что такое?       Джин стоял напротив него с растянутым в руках пушисто-серым полотенцем.       — Ныряй. — Он смотрел на Юнги с нежностью, и тот сразу смутился, потянувшись руками к так и манившему ему махровому спасению. — Я сказал ныряй, а не пытайся отобрать. Или ты думаешь, что если ты мафиози, тебе все можно?!       Джин очень натурально возмущался, подняв брови и поджав губы, и Юнги… Это было что-то больше чем романтика и секс. Это было какой-то новый уровень заботы, особенно в тот момент, когда заключив его в своих объятиях и в полотенце Джин, собрав первую воду, начал бережно вытирать его.       — Что ты делаешь? — Юнги наблюдал за ним слишком серьезно.       — Люблю тебя. — Джин не отрывал взгляд от рук Юнги, которые тщательно и очень бережно вытирал.       Кажется, они успели испытать всю гамму чувств и эмоций, начав свой путь от врагов и продолжив его глубокими взаимными чувствами, но… Юнги растерялся. Это было слишком… Интимно? Эта забота была чем-то иным, и он не мог оторвать от Джина свой задумчивый взгляд, пока Джин присел перед ним на корточки, начав вытирать ноги. У Юнги даже не было сил стесняться, возмущаться и протестовать. Он просто… Замер, примеряясь к новым ощущениям. Внутри было настолько тепло, что… Казалось, так ощущалось полное и безоговорочное счастье.       — Всё, твоя попка сухая и чистая, котик. — Джин поднялся, самодовольно улыбаясь, но заметив пристальный и при этом задумчивый взгляд Юнги, он тут же стал серьезнее. — Что такое?       — Ты… Ты странный. — Это все, что смог выдавить из себя Юнги, взяв из рук Джина свое полотенце, быстро обнаружив сухой край, которым стал вытирать плечи Джина, на которых до сих пор была вода.       — Как и ты. — Джин улыбался, терпеливо ожидая, когда Юнги закончит.       Он теперь был так сосредоточен, что его щечки совсем округлились, а губки надулись. Он даже нахмурился, будто теперь отвечая на что-то собственным мыслям.       — Юнги. — Джин убрал из его рук полотенце, и Юнги поднял на него глаза.       А потом изо всех сил прижался к нему, обняв за шею. И этого было достаточно для счастья. Необъяснимого, залегающего где-то глубоко внутри и теперь просто вырвавшегося наружу.       — Котик. — Джин бережно прижимал Юнги к себе.       — Я так тебя люблю… — Его губы утыкались Джину в плечо, но это совершенно не мешало воспринимать его слова всерьез. — Мне так с тобой повезло…       — Ну, сначала повезло мне, а потом уже тебе. — Джин поцеловал Юнги в плечо, затем медленно своими губами проследовав к его шее.       Кожа отдавала ароматной сладостью, но Джин прекрасно знал, что это было не из-за пены. И он наслаждался ее мягкостью, в один момент заметив, что Юнги чуть откинул голову, давая ему разрешение, а точнее даже приказ не останавливаться.       — Господин Мин. — Джин поднялся по шее к уху, нежно зубами чуть прикусив мочку. — Почему ты день ото дня только вкуснее?       — Потому что… Ты без ума от меня. Пока я… — Юнги чуть отстранился, а затем, по уже однажды хорошо изученной траектории, подтянулся, сцепив свои ноги вокруг талии Джина, успев избавить его от полотенца, пока Джин в готовности подставил руки. — Без ума от тебя.       — В таком случае… — Джин чуть подбросил его, чтобы получше зафиксировать в своих руках. — Почему ты до сих пор такой легкий?       — Это не я легкий. — Юнги, совершенно растаяв, крепко обнял Джина. — Это ты такой сильный.       — Знаешь… — Джин осторожно выбрался из ванной, остановившись рядом с уже заранее расстеленной кроватью. — А ты ведь прав. Ты заботился обо мне намного больше, чем я о тебе.       На этих задумчивых словах Юнги поднял голову, внимательно смотря на вполне спокойного и расслабленного Джина.       — Я не то имел ввиду. — Он нахмурился.       — То есть, ты меня не упрекал в том, что…       — Я тебя ударю, если ты продолжишь эту мысль. — И Юнги, продолжая убедительно хмуриться, быстро укусил Джина в плечо.       — Ай! Коты царапаются, а не кусаются! — Но он не мог скрыть свою улыбку, особенно в тот момент, когда Юнги начал ерзать, чтобы слезть с рук. Джин засмеялся — ничего не мог с собой поделать. — Вредина.       — Сам ты вредина! — Юнги удалось оказаться на полу, и уже в следующее мгновение он с особой жестокостью толкнул Джина на кровать. — Манипулятор. На чувстве вины — это самое гадкое!       — Просто у меня нет маленькой круглой попочки как аргумента… — Джин знал, что за этим последует, и вовремя успел полностью забраться на кровать, прежде чем Юнги устроился поверх него, неожиданно сильно схватив его за руки, которые в следующее мгновение уже завел ему за голову, очень опасно нависнув сверху. — Ты усыплял мою бдительность, пока покорно умащивался на руках. Сильный, сильный… — Джин начал кривлять Юнги, который теперь очень самодовольно улыбался.       — Просто до сих пор иногда опасаюсь, что ты переоденешься в бомжа и слиняешь прямо у меня из-под носа… — Юнги не терпелось припасть к блестящим пухлым губам, которые в скромном и стеснительном свете ночника теперь отдавали особой чувственностью, но еще больше ему хотелось Джина подразнить.       — Ты всегда можешь надеть на меня ошейник… — Джин чуть выгнул шею, пытаясь дотянуться до губ Юнги.       — Намного надежнее будет просто подставить для тебя свою… маленькую круглую попочку. — Юнги ослабил хватку на руках Джина, как будто приглашая его повладеть немного инициативой.       — Да, я не смогу тогда уйти. Даже если очень захочу. — Юнги прикрыл глаза, слушая этот вкрадчиво шелестящий шепот, а затем его пальцы медленно заскользили по рукам Джина, оставляя после себя мурашки, пока не остановились на его шее, затем проскользнув к затылку Джина.       — Не смогу тебя отпустить. Даже если ты захочешь.       И Юнги, наконец, заполучил его губы, пока Джин заполучил его наверняка краснеющие от такого количества похвалы ягодицы, сжав их в своих руках, пока Юнги чуть сжал пальцы на его шее. Кислорода итак было маловато, но кого вообще это могло волновать, когда так сладко и нетерпеливо сплетались языки. И Джин готов был задохнуться и даже не эстетично посинеть, вновь и вновь поддаваясь на эту чувственную провокацию Юнги, который вроде бы все контролировал и проявлял инициативу, но при этом льнул к нему, позволяя себя держать, мять, при этом бесстыдно натираясь о Джина, будто пытаясь вызвать электричество, но неизменно вызывая лишь эрекцию... Пока голова продолжала кружиться, не в силах сопротивляться голодному языку. Джин терял голову. Каждый раз как в первый раз. Как будто только теперь они впервые занимались сексом, позволив себе выпустить все те зреющие и набирающие сладость под светом чувств желания. Как будто только теперь…       — Ты хочешь меня съесть? — Джин, воспользовавшись паузой и сделав глубокий вдох, чуть подтолкнул Юнги вперед, чтобы не только языки, но и члены теперь стали теснее взаимодействовать.       — ТЫ хочешь меня съесть. — Низкий, запыхавшийся от возбуждения голос закладывал уши и отключал рассудок, выпуская наружу безрассудное.       — И съем.       И спустя секунду Юнги оказался спиной на простыни, обхватив бедра теперь находящегося между его ног Джина.       — Не съешь. — Он сжал пальцы на его плечах, чувствительно царапнув кожу. — Я пожалуй до сих пор обижен на твою провокацию в ресторане.       — Слишком длинные предложения. — И Джин, двумя руками упираясь в матрас по бокам от самодовольно улыбающегося Юнги, прильнул к его шее, неожиданно резко прикусив кожу, только затем приласкав ее губами и языком. — Ты еще будешь просить меня.       — Хватит меня… Калечить. — Однако Юнги лишь больше выгнул шею, решив, что теперь было самое время для свитера с высоким горлом, потому что его собственное горло теперь нещадно царапалось зубами, сосалось бесстыдно влажными губами и лизалось языком, который должен был утешить следы этого преступления против бледной кожи, теперь стыдливо краснеющей. — Ммм…       — Всегда знал, что можно быть смелее… — Джин самодовольно улыбался, подсунув под плечи Юнги руку, поскребывая зубами кожу, опустившись к выдающимся ключицам, а затем языком поднявшись по выпирающему кадыку к подбородку, чтобы остановиться на чувственно приоткрытых губках. — Но я берег это для особого случая.       — И я готов просить. — Юнги под свой сбивающийся шепот покрепче обхватил ногами бедра Джина, прижавшись к нему и чуть судорожно сжав руки на его плечах, затем пальцами сместившись к его затылку, при этом шумно вдыхая и выдыхая, прямо в губы Джина.       — Ну почему ты такой… — Джина, который уже успел потерять голову, и чтобы не потеряться в принципе, припал к пухлым губкам, целуя теперь с особой нежностью, которая на контрасте с возбуждающе жесткими ласками до этого была почти невыносимой.       — Потому что люблю тебя. — Юнги прильнул к Джину, длинными пальцами теперь обрамляя его лицо, бережно скользя по нежной коже. — Но ты до сих пор не можешь поверить своему счастью.       — Не могу. — Джин усмехнулся, вдруг осознав, что так и было. — Ведь…       — Хватит философствований. — Теперь пришла очередь Юнги отвлекать Джина своими губами на шее, правда он был мягче, но при этом нетерпеливее. — Ты обещал мне феерический секс, а пока только пометил меня.       — Ммм… звучит очень хорошо… — Джин приподнялся, встав на колени между разведенных бедер Юнги, по которым теперь как будто задумчиво скользил пальцами, при этом совершенно бесстыдно разглядывая его.       — Ты будешь только смотреть? — Юнги давно перестал стесняться, и теперь даже подсунул под голову руки, предчувствуя, что Джин не будет затягивать, и член не успеет опасть.       И Джин схватил с пола одну из подушек, которая до этого украшала диван, подсунув ее Юнги под поясницу, затем прижав его ноги к его же груди.       — Ловко. — Он не успел отследить изменение своего положения, но чрезмерная открытость новой позы только возбуждала. Когда он был с Джином голым, возбуждало, кажется, всё.       — Для любого блюда важна подача.       И Юнги уже прекрасно знал, что его ожидало после этого. Знал нетерпеливо, наблюдая за Джином, который удобно умащивался в его ногах, при этом не забывая оставлять на коже, будь то пресс или внутренняя поверхность бедер (пару раз досталось даже колену) мягкие поцелуи, иногда нежно, но ощутимо прикусывая, будто боясь, что Юнги может заскучать. Но Юнги готовился. Готовился к тому, что ему будет несовместимо с жизнью хорошо, потому что Джин… Ооох… Юнги теперь на самом деле был блюдом, и судя по тому аппетиту и даже голоду, с которым с ним обходились пухлые губы и язык, самым вкусным из всех, что Джину приходилось пробовать до этого. В такие моменты Юнги не мог позволить себе стонать, потому что это было не в его характере, но вместо этого сдавленно подскуливал, комкая простыни, волосы Джина, то сжимаясь, то разжимаясь вокруг его языка. Он не успел привыкнуть к этим ласкам, и поэтому изнывал каждый раз как в первый.       Джин прервался, и Юнги уже приготовился его благодарить, целовать, целовать и целовать, чтобы затем открыть рот и губами, языком и горлом попытаться вернуть хотя бы часть вложенных в его удовольствие чувственных усилий.       — Спасибо. — Юнги обхватил внезапно появившееся перед ним лицо Джина двумя руками, улыбаясь и прям сквозь улыбку притянув к себе припухшие губы.       Он целовал, как и планировал, а потом…       — Мой сладкий котик… — Джин уперся в матрас по бокам от головы Юнги, запустив пальцы в его волосы, упираясь коленями в подушку. — Тебе… — Он рвано выдохнул, ощутив давление на головке своего члена, которое начало медленно и слишком хорошо опускаться по длине, по мере того, как она туго и сладко входила в горячее тело. — Удобно?       Юнги не мог понять, как это произошло. Он… Он не почувствовал вообще ничего болезненного или дискомфортного. Он… Совершенно растворился в Джине. В своем желании, возбуждении, удовольствии, любви и мыслях о том, как доставит удовольствие ему… Возможно, именно в этом была магия глубоких и зрелых чувств, и Юнги вместо ответа всем телом и сердцем прильнул к Джину, скрестив ноги на его талии, изо всех сил прижимая его сцепленными на его широченных плечах руками. Кружилась голова, и потому он вжался губами в горячую кожу, ощущая, как Джин… наполнял его. Без романтических и эротических преувеличений — просто факт. Заполнял собой. И внутри теперь было жарко, тесно и до поджатых пальцев на ногах сладостно… Больше чем просто приятно. Больше чем просто приближение оргазма, с которым куда-то в момент заспешившее сердце справлялось все сложнее, не позволяя нормально дышать. И больше чем оргазм. Возможно, виной тому была до этого принятая ванна, но…       — Я чуть не умер. — Юнги, тяжело дыша, запрокинул голову, лишь мгновение до этого сдавленно, но убедительно застонав.       Джин, которому с дыханием удавалось справляться чуть лучше, поцеловал выпирающий кадык.       — Я почувствовал. — Он улыбался, затем с особой нежностью во взгляде и трепетом в пальцах убрав с лица Юнги волосы. — И увидел. И знаешь…       Джин задумался, пока Юнги, как всегда достаточно быстро придя в себя, обнял его за плечи.       — Что знаю?       — Я готов пойти на второй круг. Ты сегодня… Какой-то особенно… вкусненький.       Он смотрел на Юнги горящими глазами, и Юнги, прижавшись к его плечу рассмеялся, затем чуть отстранившись и посмотрев на него с сомнением.       — Ты, наверное, не доел во время нашего свидания. Голоден. Поэтому я у тебя и вкусненький, и сладенький... — Он мягко улыбался, смотря на Джина, который как будто всерьез задумался над его словами, а затем наклонился к его уху.       — Хочу поставить тебя раком, а потом придавить к матрасу, держа за руки и целуя в затылок, покусывая плечи, пока ты будешь нетерпеливо выгибаться и подставлять под мой член свою… маленькую сладкую попочку.       Юнги слушал очень внимательно, а затем неожиданно ловко отстранил от себя Джина, опрокинув его на спину.       — Так, у тебя пять минут. — Он стремительно соскочил с кровати, затем скрывшись в ванной, но успев ненадолго вернуться, чтобы пригрозить Джину пальцем. — Нет, три. А потом я тебе помогу. Пожалуй.       И Джин подложил под голову руки, блаженно и счастливо улыбаясь, чувствуя, что… лучше быть не может. У него был лучший мужчина. Которого уже не терпелось вновь наполнить своей любовью. До краев. И на этой мысли Джин опустил взгляд, чтобы проверить, насколько с ним был солидарен его член. Уже на… тридцать пять процентов. Это было хорошее начало. Многообещающее…

* * *

      Сольджи вышла из такси, сразу ощутив, что в салоне было слишком тепло для вмиг пронизавшего ее насквозь почти зимнего ветра. Она поежилась, одной рукой схватившись за тубус, другой — за лямку рюкзака. Да, брендовое кашемировое пальто смотрелось в таком сопровождении весьма комично, но кого вообще это могло волновать… Ее волновало другое, и она решительно вошла во всегда педантично отполированные стеклянные двери.       — Госпожа Ким. — Улыбчивый администратор тут же встретил ее, протягивая руки для ее… ручной клади. — Вы вовремя. У господина Кима теперь как раз наметился перерыв.       Молодой человек лучезарно улыбнулся, и Соль, несмотря на все мысли, не могла не улыбнуться в ответ.       — Спасибо.       — Я провожу. — Администратор вежливо склонил голову, затем, удостоверившись, что Соль готова была следовать за ним, повел ее по залитому свету, стеклом и натуральными отделочными материалами помещению, чтобы затем, после стука, завести в просторный кабинет.       — Божечки… Какой же ты красивый… — Соль вздохнула, оперевшись на косяк, первым делом заметив величественную и облаченную в классический темно-серый шерстяной костюм фигуру своего старшего брата.       — Спасибо, Хёк. — Джин улыбнулся администратору, который успел что-то быстро ему отрапортовать, затем откланявшись. — Соль, ты как будто никогда не видела меня в костюме.       Джин уже расправил плечи и руки для объятий, сразу ощутив, что…       — Не сдала?       Соль льнула к нему слишком самоотверженно, обхватив двумя руками, успев до этого лишь расстегнуть свое пальто, не потрудившись снять. И она, не отпуская его, подняла голову.       — Где дядя? У меня серьезный разговор.       — Сдала? — Джин нахмурился, пока Соль закатила глаза.       — Джинни! У меня высший бал на потоке — сдала, сдала и еще раз сдала! — Она надула губки, пока Джин вполне самодовольно улыбался.       — Моя сестра. И если ты меня отпустишь, я позвоню Ёнсу, и он тут же примчится — как раз сегодня с утра вспоминали тебя, успев соскучиться, пока ты... вся в делах, вся в делах...       Соль отпустила брата, брат сделал телефонный звонок, воспользовавшись личным телефоном, а Соль тем временем быстро стянула пальто, бросив его на небольшой диван, на который затем бросилась сама. Решительно. Закатывая объемные рукава изумрудного свитера, в котором однажды каталась на лошадях со своим… будущим мужем. Полторы недели. И такой важный вопрос.       — Куколка? — Дверь приоткрылась, и в проеме показалась темноволосая голова с обычным хвостиком, которая заставила Соль вскочить и броситься голове навстречу. — Совсем закопалась в своих мольбертах.       Енсу хмурился, крепко обнимая довольную Соль, которая затем отстранила его и за руку подвела к Джину, который опирался на свой рабочий стол, не без удовольствия наблюдая за родственными объятиями.       — Тэ приедет за мной примерно через полчаса — он хочет что-то тебе сказать, Джинни. А пока… — Он встала напротив мужчин и… Начала заламывать руки, потому что теперь должна была озвучить то, о чем так усиленно думала. — Скажите, а если я назову мамой и папой родителей Тэхена, это будет считаться… предательством?       Джин и Енсу переглянулись, явно найдя один и тот же ответ.       — С чего ты это взяла? — Енсу первым нарушил молчание.       — Не знаю… — И Соль, вздохнув, вновь вернулась на диван. — Эту неделю, что я провела в их доме, пока готовилась к сдаче проектов, находясь в добровольной изоляции от Тэхена, который сам настоял на том, чтобы мы ненадолго разъехались, чтобы он не отвлекал меня, а я не расстраивала его тем, что…. — Она затараторила, как будто выдавая теперь все, что попадалось в мыслях под язык. — В общем, мне вчера захотелось назвать Тэён мамой, а Хана папой, потому что в их доме… Я правда почувствовала себя как дома, как будто я им не посторонняя, хотя я в принципе не посторонняя, потому что стану скоро женой их сына, но это неважно, потому что с таким теплой и заботой можно отнестись только к...       — Лисичка, скажи… — Джин двинул в направлении сестры, которая подняла на него взволнованный мыслями взгляд. — Это волнение перед свадьбой? Потому что этот вопрос слишком тебя волнует, хотя, в сущности, он очень просто решается. Какое к черту предательство? Кто сказал, что у человека может быть одна пара родителей? Кто сказал, что он обязан любит одних больше или меньше, чем других? Наши с тобой родители теперь заботятся только о том, чтобы мы были счастливы, и им нет дела до таких формальностей. Ну это если ты думала, что назвав хороших людей мамой и папой, предашь их.       — Я абсолютно согласен с господином Кимом. — Енсу уверенно кивнул, повернувшись к Соль и Джину, который теперь сел рядом с ней, взяв за руку. — И согласен с тем, что родители Тэхена — замечательные люди. Сам бы называл их мамой и папой, но, боюсь, они не так поймут.       Енсу пожал плечами, а Соль немного нервно хихикнула, крепче вцепившись в руку Джина.       — Не нужно останавливать себя, когда дело касается светлых чувств. Благодарность, нежность, любовь… И чтобы ты совсем уверилась… — Енсу задумчиво закатил глаза. — Я очень хорошо знал твоих родителей. Любил твоего папу, любил твою мамочку, и я могу дать тебе железобетонные гарантии, что будь они живы, они бы сразу нашли с Тэён и Ханом общий язык и сразу бы дали добро, озвучь ты им свое желание. — Енсу улыбнулся. — Куколка, перестань надумывать себе проблемы и просто расслабься. Ты попала в замечательную семью, которой должна наслаждаться, а не строить никому не нужные преграды и условия. Хочешь любить — люби. Хочешь называть мамой и папой — называй. Уверен, родители Тэхена будут только рады и уже считают тебя своей дочерью. И не будут считать, что это предательство по отношению к Тэхену.       — Конечно, потому что он сын. — Соль хмыкнула.       — Ты сама теперь понимаешь, что это пустяки, правда? — Джин в сомнении прищурился, глядя на сестру, которая теперь задумчиво перебирала его пальцы в своих руках. — В твоем большом и добром сердце наверняка хватит места для всех.       — Наверное, я, правда… волнуюсь. — Соль опустила голову. — Точнее… Не знаю, из-за чего волноваться. Я ведь… Безумно люблю маму и папу. И… — Она вдруг задумалась. — Да, это чушь. Я просто отделалась от универа до конца новогодних праздников, и теперь с ужасом жду последнюю примерку, потому что в предпоследнюю мне все не понравилось, а времени не так много… — Соль подняла на Енсу и Джина растерянный взгляд. — Я всегда в тайне мечтала о торжественной свадьбе, платье, а теперь мечтаю провести всю эту свадьбу под столом, обнимая Тэ за колено, чтобы на меня никто не смотрел и никто не трогал. Переждать все поздравления, а их будет ой-ой-ой сколько, а затем выскользнуть незамеченной и прямо в брачную ночь. — Соль тяжело вздохнула, запрокинув голову. — Мозги набекрень.       — Я могу составить тебе компанию на последней примерке. — Енсу опустился на низкий столик прямо напротив дивана, который занимали Соль и Джин. — Знаю, как это важно для девушки и тем более невесты, а еще — что иногда нужен один взгляд со стороны, которому доверяешь, чтобы развеять все сомнения. А я уверен, что твои сомнения продиктованы только волнением. И это понятно.       — Дядя, а ведь у тебя хороший вкус… — Соль всерьез задумалась, пока Джин смотрел на Енсу с явным недоумением.       — Что? Не хочу хвастаться, но я всегда умел вас хорошо одеть. — Он как будто в отеческом наставлении поднял вверх указательный палец, и Джин вспомнил, как они все вместе ходили по магазинам и с каким удовольствием и вкусом Енсу наряжал его и Соль. И именно его вкус и стиль передались Джину, который заулыбался. — Что, вспомнил? То-то же.       — Спасибо, дядя! — Соль вскочила, обняв Енсу за шею. — Составишь компанию мне и Тэён! Фух, всё теперь точно сложится прекрасно!       — Вообще-то, я бы тоже…       — Нет! — Соль нахмурилась в сторону брата. — Для тебя будет такой же сюрприз, как и для Тэхена. Вообще, для всех должен был быть сюрприз, кроме меня и…. — Соль остановилась. — Мамы, но раз такое дело…       — Ох, куколка, всем бы такие проблемы… — Енсу, высвободившись из рук воодушевленной теперь девушки, двинул к двери. — По-моему, господин Ким, ты собирался перекусить? Теперь самое время.       — Джинни! — Джин лично вышел встретить Тэхена, который, как уже успело стать традицией, сразу крепко его обнял. — Я к тебе вообще с новостями. — Он послушно пошел за направляющей его рукой. — Уже получил первые отзывы — все в восторге. Надо поговорить с Джуном — хочу сделать тебя титульным спонсором на одном благотворительном мероприятии. Я знаю, ты еще не успел встать на крыло, но финансовые издержки я беру на себя.       — Мне кажется, или за такие возможности для своего бизнеса я должен был бы отстегивать тебе… как приличному мафиози? — Джин остановил Тэхена, вглядываясь в его воодушевленно красивое лицо. — Спасибо, Тэ. Я уже не знаю, как благодарить тебя за ту помощь, что ты…       — Мы одна семья, Ким Сокджин. — Тэхен теперь был так серьезен, как будто собирался в полной мере продемонстрировать свою власть. — Причем, в нашем случае это непросто слова. Я тоже до сих пор не придумал, как благодарить тебя за Соль и за то, что ты одомашнил Юнги. В лучшем смысле этого слова, потому что его счастье — мое счастье. Ну ты помнишь, еще с нашей первой встречи…       Тэхен многозначительно улыбнулся, и Джин, усмехнувшись, наконец, впихнул его в свой кабинет.       — Ёнсу! — И он тут же направился к Хонгу, который уже протягивал руку, при этом лучезарно улыбаясь. — В выходные ждем вас всех у нас. Поможете вызволять мою благоверную из ее академических обязанностей, потому что это становится невыносимым для всех. Особенно для меня, как для мужа, который не может выполнять свои супружеские обязанности.       — Я вообще-то здесь, господин Ким. — Соль поднялась, и Тэхен сделал вид, что не заметил ее, успев во время крепкого рукопожатия приобнять нисколько не сопротивляющегося Енсу.       — Дорогая… — Он почти угрожающе улыбаясь, двинул в направлении девушки, но затем стал серьезным. — Почему отменила встречу с мамой? Она всерьез планировала забрать тебя, и даже выпросила у отца машину, а ты…       — Поедем к ним сейчас. У меня… Важный разговор. — И, будто решившись окончательно, Соль схватилась за свое пальто, затем схватившись за Тэхена.

* * *

      — Знаешь, что единственное меня расстраивает? — Тэхен остановил за руку Соль, прежде чем завести ее по ступенькам каменного крыльца в родительский дом. — Что ты не поговорила сначала со мной об этом.       — Тэ, мне нужно было мнение… — Соль приготовилась решительно отстаивать свою точку зрения, но Тэхен неожиданно притянул ее к себе.       — Но я буду все это время держать тебя за руку, чтобы ты не волновалась. Я понимаю, почему ты пошла к Джину и Енсу, но если бы ты начала с меня, до них дошла бы уже не такая взволнованная, потому что я бы смог убедить тебя в том, что мои родители души в тебе не чают. — Тэхен улыбался, смотря теперь в глаза Соль, которые находились очень близко. Настолько, что она на коже горячим дыханием ощущала все сказанное.       — Тэ, я люблю тебя. Ты знаешь об этом? — Она приподняла подбородок, двумя руками сжав шерстяное пальто Тэхена, который второй рукой заботливо заправил волосы за ее ушко.       — Каждый раз забываю. — Он улыбнулся, а затем уверенно поцеловал Соль, которая позволила себе совершенно расслабиться, теперь вдруг ощутив себя легко и беззаботно. Это, разумеется, было весьма мимолетно, но очень нужно. Именно теперь.       — Мама… — Соль как будто пробовала это слово на вкус. — Не обиделась?       — Нет, но немного расстроилась. — Тэхен зашагал по ступеням, теперь держа Соль за талию. — Но когда узнала, что мы приедем на ужин, успела порадоваться. Так что… Она забудет обо всем, когда услышит от тебя то, что ты хочешь сказать. И отец. Так что, не волнуйся.       И спустя мгновение они оказались в просторной гостиной, наполненной воздухом, приглушенными естественными, вторящими природе оттенками и материалами. Соль оценила обстановку еще в самый свой первый визит. А потом, пообщавшись с хозяевами, поняла, что данный интерьер, лаконичный и приветливый в своей роскоши, умиротворяющий и гармонизирующий, подходил им как никакой другой.       — Хан, я тебя сейчас укушу, если ты не отойдешь.       Это было первое, что услышали Тэхен и Соль, незаметно пробравшись на кухню, до этого услшав очень приглушенный разговор — высокий женский голос, в котором слышалось… игривое раздражение, которое как будто недвусмысленно намекало о том, что на самом деле хотелось укусить, а не избавиться от чьего-то общества. Но Тэхен и Соль могли теперь разглядеть только величественную фигуру старшего Кима, в светлых брюках и темно-зеленом джемпере, которая почти полностью закрывала другую фигуру, женскую, двумя руками упираясь по бокам от нее в мраморную кухонную столешницу.       — Я просто завидую Джиху… — Старший Ким теперь как будто урчал. Как будто сильный и смелый лев, насытившись, ждал десерт. — И себе. Что у меня такая… Красивая жена…       — Скажу Тэтэ, чтобы привлек тебя к делу — ты… Хааан…       Руки со столешницу переместились, мужественная голова наклонилась, и Тэхен с Соль смогли разглядеть миссис Ким, которая чуть запрокинула голову, совершенно позабыв о забранных на затылке волосах. И Тэхен не мог скрыть довольную улыбку — в том, чтобы наблюдать своих родителей, которые прожили в браке почти тридцать лет, флиртующими, была особая прелесть. И Соль, которая теперь улыбалась, посильнее к нему прижавшись, явно разделяла с ним положительные эмоции по данному поводу.       — Ты пожилой человек. Перестань… баловаться. — Но Ким Тэён явно нравилось то чувственное наступление, что разворачивалось на ее шее.       — Это ты виновата… — Старший Ким продолжал урчащим басом умасливать жену. — В кашемире… Ты же знаешь, как мне нравится…       — Идите в спальню. Как не стыдно?! — Тэхену просто хотелось посмотреть на краснеющих родителей.       Правда, Ким Хичхан не торопился распрямляться, покрепче схватившись за жену, которая теперь пыталась повернуться.       — Я закрою Тэ глаза, не стесняйтесь. — Соль, сказав это, посмотрела на довольного собой Тэхена, который звонко поцеловал ее в щеку.       — Хан, а ну отпусти меня, нето поедешь к Зайке! — Миссис Ким теперь звучала очень решительно, и все успели расслышать, как обреченно вздохнул господин Ким, отпуская свою жену.       — Ма, я пошутил. — Тэхен поспешил обезоруживающе улыбнуться, видя, как суетливо Ким Тэён начала одергивать длинное свободное кашемировое платье глубокого синего цвета, запустив свои длинные изящные пальцы, украшенные парой колец, в самым волнующим образом растрепавшиеся волосы. — Извини.       — Займи отца работой. — Ким Тэён нахмурилась, надув свои пухлые губы, очень строго зыркнув на мужа, который, наконец, повернулся, невозмутимо опираясь на столешницу, скрестив на широкой груди сильные руки.       — Мама боится, что я ее съем. Но я могу только понадкусывать. И полизать… — И Ким Хичхан получил нежный тычок в живот, низко и с удовольствием рассмеявшись.       — Соль, детка, не обращай внимание. — Ким Тэён лучезарно улыбнулась, направившись к Соль и сразу приобняв ее за плечи. — У тебя что-то случилось с твоей учебой? Почему ты отменила нашу встречу? Или стесняешься, что за тобой приедет пожилая женщина вместо красавца мужа?       Ким Тэён хитро прищурилась, многозначительно улыбаясь, пока Соль, мягко приобняла ее за талию.       — Нет, я… Всё в порядке… Мам.       Тэён увлеченно гладила Соль по плечам, улыбаясь, а затем вдруг замерла.       — Мам? — Она смотрела на девушку широко и удивленно раскрытыми глазами.       — Я… хочу называть тебя мамой. Можно? — Соль теперь краснела и почти успела пожалеть о своей решимости, но Ким Тэён тут же прижала ее к себе, крепко обняв.       — Нужно! Ох… — Она теперь явно была так же взволнованно, положив свою голову Соль на плечо, затем быстро стремительно выпрямившись. — Моя девочка… Наконец у меня будет дочь!       — Вообще, я как раз хотел тебе предложить поработать над этим, но… — Ким Хичхан оторвался от стола, поравнявшись с женой. — А я…       — Папа. — Соль улыбалась теперь очень широко и очень счастливо, пока Хан явно успел расчувствоваться.       — Так, дорогая, отойди! — Он нахмурился, нежно взяв жену за плечи, также нежно отодвигая ее в сторону. — Всё, теперь буду считать себя ювелиром. Ну или по крайней мере, гениальным коллекционером, который заполучил алмаз, ограненный гениальным ювелиром       И он заключил Соль в своих руках, и девушка с каким-то особенным чувством прижалась к его широкой груди, ощущая теперь запах можжевельника, хвойного дыма и мирры, который, казалось, окутал ее с ног до головы.       — Отличное начало вечера! — Ким Хичхан, не отпуская ее плечи, чуть отстранил Соль, вглядываясь в ее лицо. — Мы с мамой думали, что этот момент будет обставлен торжественно, после официальной церемонии, но так намного приятнее! И… роднее. — Хан улыбался теперь мягко, и таким его видели только самые близкие.       — Я же тебе говорил, что они души в тебе не чают. — Тэхен стоял чуть в стороне, с очень самодовольным видом скрестив на груди руки, в момент, когда все повернулись к нему.       — Чую, отец на свадьбе будет плакать. — Ким Тэён подошла к сыну, и тот обнял ее двумя руками за плечи, пока женщина обнимала его за талию. — Я даже вижу это.       — Разумеется. — Хан теперь за плечи прижимал к себе свою названную дочь, которая, не имея возможности скрыть улыбку, прижалась к нему, помогая себе двумя руками. — Копил все это время воду, чтобы выплеснуться на свадьбе сына. Но я и теперь могу немного поплакать, если Тэён пообещает не смеяться.       — Ой, отстань от меня. — Ким Тэён закатила глаза, положив голову на плечо сына. — Я теперь так довольна, что даже есть перехотела.       — Мам, я забираю сегодня Соль. — Тэхен смотрел на свою довольную невесту, которая теперь очень многозначительно улыбалась, и чувствовал, как обнимавшая его женщина чувствительно сжала его бок. — Ай!       — Это ты специально, да? Чтобы я вновь захотела есть. Вот когда появятся свои дети, которые затем повзрослеют и выпорхнут из твоего насиженного гнезда, вот тогда ты поймешь, что такое родительское одиночество и каким бывает счастье, когда в этом самом гнезде вновь раздается веселый щебет.       — Ким Тэён, мое предложение по поводу еще одного ребенка остается в силе. — Хан зазвучал по-деловому, продолжая прижимать к себе Соль, но при этом он выглядел так, как будто собирался заключить судьбоносную сделку.       — Видишь, сынок, папа никак не смирится, что Джиху его обскакал в этом вопросе. — Тэён самодовольно улыбалась, пока суровый и солидный Ким Хичхан не показал ей язык. — Седина в бороду, а бес всё туда же…       — Вместо беса должна быть ты, но ты, кажется, забыла, что такое супружеский долг. — Хан по-детски капризно надул губы. — Ай-ай-ай, Ким Тэён… Почти тридцать лет безоблачного брака и всё…       — Тэтэ, пойдите пока отдохните с Соль — мы с отцом закончим ужин и вас позовем. — Кажется, женщина успела что-то задумать, и это что-то не скрылось от проницательных глаз старшего Кима, который, быстро поцеловав Соль в висок, уверенно пихнул ее в руки Тэхена.       — Пойдем собирать вещи. — Тэхен взял Соль за руку и, оглядываясь, двинул в направлении гостиной, успев заметить, как его мама подошла к его отцу, что-то быстро ему нашептывая, затем своими изящными ручками схватившись за мужественное лицо и притянув его к себе.       — Я хочу, чтобы у нас было так же. Я хочу, чтобы мы любили друг друга как теперь всегда. — Тэхен мечтательно улыбнулся, и Соль, разделяя его стремления, мягко поцеловала его в щеку, обвив его шею руками. — Знаешь, у нас скоро свадьба, а я совсем не волнуюсь. А знаешь почему? Потому что уверен в своем выборе.       — Смокинга? Я вот до сих пор не могу определиться с платьем….       — Ай, ты испортила момент, несносная девчонка! — Тэхен убедительно нахмурился, пока Соль, улыбаясь, с особой нежностью поцеловала его.       — Нельзя говорить желания вслух. А я… В отличие от тебя волнуюсь. Из-за платья. И из-за гостей. И…       — И сегодня вечером мы с тобой всё это хорошенько обсудим. — Тэхен направил Соль по коридору.       — В спальне.       — Ты соскучилась. — Тэхен самодовольно улыбался. — Я знал, что этим закончится.       — Но прежде ты расскажешь мне, как идет подготовка праздника. Того самого. — Соль пригрозила Тэхену пальчиком, который тот ту же поцеловал. — Все уже приглашены. И… Ему точно понравится.       — Не сомневаюсь. — И Соль улыбнулась. Хоть что-то шло по плану и обещало только приятные эмоции.

* * *

      Это был особенный день, который Джин решил закончить тем, чтобы справиться по поводу Бобби, который, кажется, прекрасно три раза в неделю уживался с сиделкой... сиделом, которого нашел для него Зайка. Мужчина, тридцать лет проработавший в психиатрии, вышедший на пенсию и обладающий большим сердцем, которое не позволяло ему Бобби обижать и благодаря которому они быстро нашли общий язык, вместе ходя за продуктами и занимаясь домашними делами. Доктор Лин сказал, что такая приятная и регулярная рутина самым лучшим образом будет сочетаться с новым назначенным лечением, а Джин не перестал, даже после переезда, хотеть, чтобы Бобби был максимально доволен и здоров. И они до сих пор иногда навещали его, активно интересуясь у бывшего соседа, как ему живется с Альфредом. И Бобби всегда отвечал с улыбкой и воодушевлением, от восторга ближе сводя к переносице раскосые глаза.       День Рождения никогда не был грустным праздником, а особенно теперь, когда Джин узнал у названного Альфреда, что все хорошо, успев послушать заливистый смех Бобби. День Рождения в принципе не был праздником, потому что обычно в этот день Джин получал поздравления только от Енсу, Ючи и Соль. И от Гука, и ему этого было достаточно. Он помнил, когда они праздновали с отцом, смутно помнил маму, и, наверное, лучше все равно не могло было быть. А даже если могло… У Джина не было потребности в этом разбираться.       — Господин Ким, к вам господин Мин.       — Момент. — И Джин стал быстрее наматывать шарф поверх дорогого пальто, затем этот непослушный шарф быстро сорвав и просто повесив на плечо. Юнги не знал, что у него День Рождения, но не потому, что Джин скрывал, а потому, что Джин, на широких плечах которого теперь было много обязанностей, слишком поздно вспомнил о том, что у него праздник. И вот чтобы не смущать и не нервировать Юнги тем, что он должен будет слишком быстро что-то придумать и подарить, Джин умолчал. Хорошо, что до дня рождения Юнги было еще достаточно времени. Чтобы придумать стоящий подарок.       — Ай, ну что ты так долго. Я вообще-то привез тебе потенциального клиента. — Юнги поглубже запахнулся в черное пальто, втянув уши в намотанный на его шею объемный шарф. — Блять, ты не знаешь, если я надену с этим пальто и с этими брюками шапку, это будет очень ублюдско выглядеть или приемлемо? Я умираю.       — Ты будешь выглядеть великолепно во всем, в чем тебе будет комфортно. — Джин подошел к Юнги, еще не успевшими остыть руками начав натирать его ушки. — Кого ты мне привез?       — Сейчас увидишь. — Юнги теперь схватился за талию Джина, которая скрывалась под незастегнутым пальто. — Твой администратор уже проверяет документы.       — Я уже вижу. — Джин выглядывал за панорамное остекление. — Водитель внутри? Вообще, тачка похожа на ту, что обычно выезжают из салонов после заключения сделки купли-продажи. Новенькая, только с конвейера.       — Тебе нравится? — Юнги смотрел на Джина и как-то многозначительно улыбался.       — Рэнж, как у тебя, но только белый. Если есть на свете мечта, которую я бы хотел для себя исполнить и, главное, мог бы, это был бы белый Рэнж. — И Джин перевел на Юнги, который оперативно стал серьезнее, сосредоточенный взгляд. — У тебя безумно комфортная машина, господин Мин. Поверь, у меня была время убедиться.       — У нас, господин Ким. Что мое — то твое. — И Юнги вновь улыбнулся многозначительно, затем заметив растерянного администратора.       — Господин Мин, я всё проверил. И… — Он явно сомневался, затем посмотрев на Джина, который протянул руки.       И администратор тут же протянул ему документы, которые Юнги первым выхватил из его рук, взяв Джина под локоть и потянув к выходу.       — Пошли, познакомлю тебя с водителем.       — Это твой друг? — Джин был немного растерян, но быстро взял себя в руки, успев по дороге даже застегнуть пальто. — Только скажи, и у него сразу будет карта постоянного… А где все?       Джин теперь отчетливо видел, что в машине никого не было.       — На. Вот теперь можешь изучать. — И Юнги, очень довольный собой, приложил документы к груди Джина, которые он на автомате прижал к себе, пока Юнги засунул руки в карманы. — Смотри графу владелец.       — Ким Сокджин.       — Умеешь читать — я в тебе не сомневался. — И Юнги теперь уже перестал скрывать, насколько счастливо и самоуверенно самодоволен он был. — С днем рождения, господин Ким. Надеюсь, ты оценил подарок.       — Юнги, это… — Джин был настолько растерян, что теперь смотрел в документы, а не на машину, владельцем которой, оказывается, был по закону.       — Это тебе, родной. А мне нужен фидбэк! Ну же! Тебе понравилось? — Юнги повернул к себе Джина и теперь капризно вглядывался в его лицо. — Говори!       — Мне… — Джин поднял на него глаза, затем нахмурившись. — Ты очумел! Это же… — И теперь он посмотрел на машину. — Куча денег!       — Я так и не услышал, нравится тебе или нет. — Юнги теперь улыбался спокойнее, наблюдая теперь за тем, как взволнован был Джин.       — Ты шутишь?! Конечно, нравится! Мало того, что это сюрприз, так еще и… — Он посмотрел на Юнги как будто даже сердито, но потом в одно мгновение смягчился до невозможности, обняв его за шею. — Спасибо. Спасибо, господин Мин. Ты не представляешь, как я доволен. Я просто не умею это показать, но… Черт подери! Это же самая крутая тачка из всех известных человечеству!       И Джин, как ребенок, теперь был с большими восторженными глазами, и Юнги подумал, что теперь было самое время для поцелуев. Которые не заставили себя ждать, стоило ему только чуть вытянуть шею. Эти блядски пухлые губы… Юнги улыбался прямо в поцелуй, вновь и вновь убеждаясь, тая и плавясь в их чувственной мягкости.       — Насосал таки. — Джин, оправившись от шока и чуть отстранившись от Юнги, но все еще говоря ему в губы, вновь посмотрел на машину. — Думал, ты вовсе не решишься оценить мои способности.       — Нализал. И да, я просто искал повод. — Юнги остановил свои губы на губах Джина, и Джин крепче его обнял, теперь крепче целуя. — Люблю тебя бесконечно.       — Люблю тебя бесконечно. — Джин отозвался эхом, и в его взгляде теперь было слишком много чувств, чтобы не поверить ему на слово. Правда, Юнги почему-то отстранился и даже опустил глаза.       — Тогда… может, подбросишь меня до казино? Сегодня большая игра, и…       — И праздничный ужин оставим на потом. — Джин улыбнулся. — Без проблем, господин Мин. Дай только мне ключи. От моей машины.

* * *

      — Слушай, а почему ты не говорил мне, что сегодня у тебя игра? — Джин в сомнении посмотрел на Юнги, до этого стоя на светофоре, вдруг вспомнив о том, что действительно ничего не знал.       — Потому что это большая игра для больших людей, а не массовое мероприятие. Но можешь мне поверить, это еще энергозатратнее. — Юнги смотрел прямо перед собой через лобовое стекло, теперь думая о том, насколько он был убедителен.       — Будущие партнеры Тэтэ? — Джин, кажется, поверил, улыбнувшись. — Соль уже дрожит по поводу свадьбы и ста приглашенных гостей, которых она не только не знает, но и никогда не видела.       — Ой, ну это зря. — Юнги даже рукой махнул, настолько был уверен в ненужности этого волнения. — К сожалению, высокое положение Тэхена обязывает его устраивать званные приемы, но я смотрел списки — это очень приличные и проверенные люди, которые придут с открытым сердцем. Разумеется, чтобы немного выслужиться или заиметь новые связи, но явно без злого умысла. А кто-то даже с искренними поздравлениями… — Юнги улыбнулся. — Хан возьмет это все на себя. Соль просто нужно будет быть красивой, но с этим она справится с легкостью.       — Приехали, господин Мин. — Джин припарковался, затем повернувшись к Юнги, который уже начал отстегивать ремень безопасности. — Тебя проводить?       — Будь добр. Честно сказать, твоя поддержка не помешает. — Юнги выдохнул, пока Джин взял его за руку, серьезно насупившись.       — Все так серьезно?       Юнги только кивнул, и Джин стал отстегиваться решительнее.       — Ну что ж, тогда мне придется тебе помочь. В конце концов, я могу очаровать кого угодно, поэтому если кому-то не понравится выдержка виски или прозрачность льда… — Джин ловко выбрался с водительского сидения, пообещав себе, что насладиться своим подарком позже, после того, как насладится Юнги. — Прошу, господин Мин.       И спустя мгновение, воспользовавшись рукой Джина, уже Юнги покинул безумно уютный и самым волнующим образом пахнущий новой кожей салон, затем сразу направившись в ресторан.       — Господин Мин!       И первым обернулся Джин, потому что услышал голос старшего инспектора, который помахал им, а рядом с ним была высокая девушка с волнистыми, аккуратно уложенными темными волосами, которая смотрела на Джина с явным любопытством.       — Хоби! Какой сюрприз! — Юнги тут же направился к своему товарищу, который уже поднялся для приветствия. — Все-таки воспользовался моим приглашением и вывел свою красавицу-жену в люди?       — Юнги, я сейчас покраснею. — Девушка быстро нахмурилась, затем вновь уставившись на Джина. Этот взгляд… Он был любопытным, блестящим, таким живым и проницательным, что Джин смущался, но ему отчаянно хотелось смотреть и смотреть в подведенные дымкой темные глаза. — Представь меня, пожалуйста.       — Ох, да. Джин. — Хосок протянул Джину руку, приветствуя. — Это моя жена, Чиу.       — Очень приятно! Хоби мне рассказывал о тебе, и я очень рада познакомиться! — Девушка протянула Джину свою тонкую ручку, на которой болтался золотой браслет, еще больше подчеркивая ее хрупкость. — Наконец, будет возможность поблагодарить за…       — Ой, ну это лишнее. — Джин бережно сжал в своих руках женские пальчики, на которых была лишь пара колец, очевидно, обручальное и помолвочное. — Мы уже обсудили это с Хоби.       — И всё равно! — Девушка гордо подняла острый подбородок, затем, правда, улыбнувшись очаровательно смущенно. — Спасибо. Большое спасибо. Мы с карапузом уже оценили… инфраструктуру.       — Всё только ради карапуза. — Юнги, который теперь прихватил Джина за талию, многозначительно переглядывался с Хосоком, пока Чиу улыбалась Джину.       — Господин Мин!       И вновь первым повернулся Джин, потому что услышал голос Чонгука.       — У нас проблемы. — Он был взволнован, приглаживая рукой волосы в немного нервной манере, быстро оглядев всех присутствующих. — Хо, Чиу, рад видеть. Завтра Зайка поставит нам выкрасы для стен, и мы будем… — Он прервался, увидев строгий взгляд Юнги. — Да. Надо спуститься в казино.       — Извините, нам пора. — Юнги первым принялся вновь пожимать руки. — Надеюсь, в скором времени мы встретимся вновь, но уже… не на работе.       — Приятно было познакомиться. — Джин улыбался, вновь пожимая руку и ручку четы Чон, заметив, что они переглянулись. — Рад буду…       — Взаимно! — Это последнее, что успела сказать Чиу, прежде чем Юнги потянул Джина к игровым залам.       — Надеюсь, там ничего серьезного. — Джин смотрел на спину Чонгука, который что-то набирал на экране своего телефона.       — Большие люди всегда доставляют большие хлопоты. Юнги, я бы на твоем месте спросил с Тэхена за своих компаньонов. — Из голоса Чонгука исчезла вся тревога, и он обернулся к Юнги, при этом загадочно улыбнувшись.       — Твое дело — помалкивать и выполнять поручения, обворожительно улыбаясь, Чон Чонгук. Так что… Куда нам?       — Центральный зал. — Чонгук остановился, протягивая руку в нужном направлении. — Только сначала лучше раздеться.       — Совсем? — Джин в сомнении огляделся, не заметив ничего, что могло бы говорить о том, что здесь было важное мероприятие, но все же начал стягивать с плеч пальто, которое затем оказалось в руках на все готового Чонгука.       — И твоё, господин Мин.       И когда он куда-то скрылся, затем снова вернувшись уже без верхней одежды, одна из дверей открылась. Как в фильме ужасов. И никого, и ничего. Ни единого звука.       — Ну, пошли! — И Чонгук, взяв Джина за руку и не дав ему времени собраться с мыслями и о чем-то догадаться, потянул его в открывшееся помещение.       И Джин, как только вошел внутрь, заботливо под локоть направляемый Чонгуком, который затем оставил его посреди почти идеально темного помещения (если бы кто-то ответственный не забыл о потолочном освещении над столами), присоединившись к собравшимся, понял, что это действительно была большая игра… для больших людей.       — Ну, воды в рот набрали? — Это явно был голос Чимина, но его не было теперь видно.       — Не бузи — я выключатель ищу. Нахера коту здесь столько света... — Зайка, и спустя мгновение свет погас окончательно и бесповоротно.       — С днем рождееееения тебя! — Нестройный, но проникнутый искренностью хор. — С днем рождеееения тебяяяяя! С днем рождееееения, Джинни, с днем рождеееения тебя!       Двухэтажный шоколадный торт, который был красиво и эстетично обставлен белыми свечами, которые самым приятным образом освещали установившийся в помещении мрак. И что самое волшебное — теплый огонь теперь отражался в собравшихся вокруг него глазах. Которые он прекрасно знал. И на его талии появилась рука.       — Загадывай желание.       Юнги покрепче обнял его, затем сцепив обе руки на его животе, положив голову на плечо Джина, который накрыл его руки своими ладонями, успевшими немного вспотеть от волнения.       — Я… Растерялся. — Он улыбался, теперь в свете свечей стараясь разглядеть лица всех присутствующих.       — И расчувствовался. — Чимин улыбнулся, затем нахмурившись. — Давай, Джинни, дуй, и мы начнем обниматься, чтобы затем… У всех был рабочий день, почти, и зверское чувство голода, которое проигрывает только желанию посмотреть, как счастливо ты улыбаешься. — Чимин обернулся, затем вновь уставившись на Джина. — Это была заготовка, чтобы выиграть для тебя время. Дуй!       И Джин зажмурился, а затем набрал в легкие побольше воздуха, который затем резко выдохнул. И сразу раздались восторженные крики и зажегся свет, и Джин, пользуясь радостной неразберихой, повернулся к Юнги, страстно приникнув к его губам.       — Кажется, мы пропустили самое интересное... Просто наткнулись на молодого человека, который… Пытался проскочить на этот праздник жизни зайцем. — Джин сразу обернулся, синхронно с Юнги, и заметил в дверях старшего инспектора, который обнимал свою жену и из-за спины которой вышел…       — Я… бы торопился, если бы что-то от меня зависело, но посадку задержали, и пришлось… — Ючи выдохнул, а затем улыбнулся, поправив на переносице очки. — У меня вообще и подарок есть.       Джин не успел ничего ответить, как и все остальные удивившиеся, увидев, как Ючи поднял вверх небольшой, но очень фирменный подарочный пакет, потому что первым Ючи настиг Чонгук, проявив нечеловеческую скорость и реакцию. Он сгреб его в охапку, и Хосок в последний момент успел выхватить у Ючи пакет, потому что потом он изо всех сил сжимал Чонгука в объятиях, уткнув свой нос ему за ухо.       — Так скучал, так скучал… — Он взволнованно шептал, а затем благодарно улыбнулся Чиу, которая догадалась аккуратно стянуть с него очки, прочувствовав момент, но пока не понимая, что происходит.       И избавившись от линз Ючи тут же впился в губы Чонгука поцелуем. У него не было ни времени, ни возможности стесняться, потому что теперь у него была всего одна цель — показать, как он скучал и как рад встрече. И Чонгук… Наверное, он впервые готов был заплакать, настолько очевидным и осязаемым было его счастье в этот момент. Разумеется, они разговаривали, созваниваясь, но… Теперь Ючи жадно и торопливо целовал его, холодными руками елозя по спине, сжимая пиджак иприжимаясь к нему так крепко, что сомнений во взаимной скуке быть не могло. Причем, даже у собравшихся, которые наблюдали за этим страстно-трогательным воссоединением с явным умилением.       — Это неприлично. — Ючи нехотя отстранился от Чонгука, своими длинными и дрожащими пальцами обрамляя его щеки. — Потом. А пока нам надо поздравить Джинни, потому что я в последний момент успел купить подарок, о котором мы говорили с тобой.       — Хорошо, я съем тебя потом. — Чонгук так же нехотя, как Ючи, отстранил его от себя, взяв у Хоби подарочный пакет, а у Чиу, которая наблюдала за всем происходящим с любопытством и умилением, очки, которые затем сам надел на нос программиста.       — Джинни, там пустяк, но я очень желаю тебе, чтобы ты отныне и впредь был только доволен. Всем. И здоров. — Ючи, только теперь заметив, что на него все смотрели, нервном поправил очки, протянув Джину пакет. — С Днем Рождения, друг.       — Я думаю, что это был подарок для Гука. — Джин взял подарочный пакет, заглянув в него, затем округлил глаза, посмотрев на Ючи с недоумением, пока Ючи самодовольно улыбался. — Ты сумасшедший.       — Это от нас с Гуком, так что если и есть здесь сумасшедший... То это не только я. — И Ючи порывисто обнял Джина, который обнял его в ответ, а затем их обоих обнял Чонгук, немилосердно сжав в своих сильных и спортивных руках.       — Это от большой любви. — И Чонгук звонко чмокнул Джина в щеку, после полностью завладев Ючи.       — Так, что там… — Юнги по хозяйски взял из рук Джина пакет, пока тот умилялся. — Ого! Это Картье? Дашь поносить?       — Вообще, мы отвлеклись. Джун, возьми, а? Только не урони. — Чимин, который до этого так и замер с тортом, передал его Намджуну, который при подстраховке Соа, аккуратно поставил его на стол. — Поздравления! Давайте, друзья, в очередь! Женщины и дети вперед, остальные — терпение и тишина! Мы все здесь только для Ким Сокджина, так что демонстрируйте свою любовь и признательность и прочее светлое, не стесняясь! Прошу! Кто первый? — Чимин, оттеснив всех от именинника, оказался рядом, крепко схватив его за талию, и Джин обнял его за плечо.       — А может, сначала я скажу? — Джин посмотрел на Чимина, который повернулся к нему, затем покачав головой.       — Нет, во время твоей речи мы будем пить и плакать, чокаясь, так что пока просто всех потискай, потому что, скажу по секрету, здесь все оказались по своей воле и никого заставлять не пришлось. — Чимин улыбнулся, а затем вдруг отстранился от него, почти торжественно поправив черный пиджак. — Я начну, а то остальные могут не уметь говорить проникновенно... С днем Рождения, Джинни! И если ты теперь доволен, желаю, чтобы каждый следующий день ты был только довольнее. Особенно, когда найдешь в почтовом ящике наш с Джуном подарок, потому что мы решили обставить все официально.       — Спасибо, Чим. — Джин обнял его, погладив по спине, затем ощутив, как к его собственной прижалась чья-то широкая грудь, с длинными руками, которых хватило на них с Чимином.       — У нас семейное поздравление, поэтому я присоединяюсь. — Это был Намджун. — Потому что в другом случае я буду краснеть. А мне по должности не положено. Тем более, что скоро нам с тобой придется стать почти что компаньонами. И в твой день рождения я желаю тебе, чтобы все твои сотрудничества были удачными. И прибыльными. — Низкий голос, который теперь раздавался у уха, к которому приник и Чимин, умиротворял и настраивал на светлые перспективы, и Джин не мог сдержать улыбку. — Да-да, получилось интимно, но пока здесь Чим, это…       — Не измена, а перспективный тройничок… — В голосе Чимина появилась игривая нота, и Джин рассмеялся. — Ладно, там уже очередь.       И спустя мгновение Джин освободился, чтобы заметить Соа и Джиху, у которых в руках был большой фирменный пакет, и Джин прекрасно знал его. И прекрасно знал, что его ожидало внутри. И еще прекраснее знал, кто мог подсказать им этот подарок. И что-то подсказывало ему, что после этого мероприятия ему придется расширить гардеробную. Возможно, это просто был повод для них с Юнги купить жилье попросторнее. Потому что Джин был миллионером, благодаря дяде Дзиро, и хотел, чтобы у его котика был лучший домик. И Джин запомнил эту мысль, определившись с тем, что преподнесет в подарок Юнги на его праздник.       — Джинни, мы успеем еще тебе пожелать всего и поздравить, а пока… — Соа протянула ему пакет. — Просто с Днем Рождения. Надеюсь, нам удалось угадать с цветами, размером и… Там разные воротнички.       — Рубашки — неделька. — Джиху улыбался, затем став серьезнее, протянув Джину руку, затем чуть притянув его к себе. — Мы очень рады, что ты стал частью нашей семьи.       — Юнги рассказал? — Джин удивленно округлил брови, приобняв Соа, из рук которой так и не взял пакет, волнуясь.       — Да. И если бы ты видел, как он светился… — Мин Джиху многозначительно улыбнулся. — Нам оставалось только радоваться вместе с ним.       — Вот жучара. А меня попросил пока держать это в секрете…       — Поздравляю, Джи. — Соа, отстранившись от Джина и вложив в его руку пластиковые ручки подарочного пакета, покачала головой. — Сдал сына.       — По лицу Джина я понял, что кто-то из вас… — Юнги оказался рядом, до этого разбираясь с невесть откуда появившимися официантами, оставив Чонгука для Ючи, и ему не нужно было спрашивать, что случилось, потому что Джин смотрел на него… достаточно информативно. — Что? Да, я был так счастлив, что не мог удержать в себе! Думаешь, батя бы поверил мне, что я лыблюсь как идиот, потому что мне удалось заполучить контракт на поставку устриц в ресторан? — Юнги задумался. — Батя бы поверил, но вот Со… Ее не проведешь.       — Ой, остряк… — Джиху закатил глаза. — Вообще-то…       — У нас тут День Рождения, а не слет семейства Мин. В расширенном составе. — Хан с теплом смотрел на Соа, затем взглядом скользнув к ее животу, который до сих пор никак не выдавал ее положение.       — Перестань мне завидовать. — Джиху покрепче обнял жену за плечи, с подозрением сощурившись в адрес лучшего друга, который невозмутимо улыбался.       — Джи, если бы ты знал… — Ким Тэён даже приложила руку к сердцу, чтобы рассказать что-то сокровенное, но затем остановилась, посмотрев на Джина. — У нас другая повестка дня.       — О, я только перестал смущаться. — Джин теперь наблюдал за тем, как его любимые Мины освободили место для четы Ким. И Ким Тэён взял Джина за руки, после того, как он безопасно отставил свой подарок в сторону, с теплом смотря на него.       — С Днем Рождения, Джинни. Пожелания потом, а пока… — Женщина чуть крепче сжала руки Джина. — Я очень рада знакомству с тобой и с Соль. Вы… замечательные детки. И да, скоро мы с тобой вполне официально породнимся, и тогда уже... Поговорим по-другому.       Хан обнял Джина за плечи, теперь смотря на то, как румянилась от удовольствия его жена.       — Знаешь, Джин, если бы я знал тогда, когда только узнал о тебе, что этим все закончится… Тем, что я буду вот так обнимать тебя и ждать, когда смогу наговорить тебе много всего хорошего… — Хан покачал головой, затем чуть развернув к себе Джина. — Добро пожаловать в нашу семью. Это был долгий и сложный путь, но если он закончился именно так… Он того стоил.       — Я согласен. — Джин улыбнулся с легким налетом тоски. — Сам думал об этом, и… Спасибо.       — Ой, ну вот давай только без этого. — Хан закатил глаза, затем, торопливо и очень по-отечески, будто стесняясь, но очень желая убрать все возможно возникшие грустные воспоминания и возможную неловкость, поцеловал Джина в макушку. — Посмотрим, как ты заговоришь, когда узнаешь нас всех ближе.       — Это он прибедняется. — Тэён самодовольно улыбалась, пока Хан поднял вверх указательный палец.       — Набиваю нам цену, дорогая. А то мало ли что…       — Уверен, о таких родственниках как вы можно только мечтать. — Джин беспечно улыбался, затем многозначительно прищурившись. — Это я подмазываюсь. А то мало ли что…       И Хан рассмеялся басом, еще раз прижав к себе Джина, прежде чем отпустить и взяться за жену.       — Так, Хан, откатись — дай поздравить принца. Я даже причесался по такому случаю. И почистил зубы, если вдруг, расчувствовавшись, полезу лобызаться. А ведь я могу…       Джин сначала увидел Зайку, на котором был непривычно для него элегантный, если даже не сказать шикарный костюм, который своим кроем подчеркивал его подтянутое мужественное телосложение, а затем… И Джин сразу подумал о том, что если и видел кого-то рядом с Ли Эрин, то только такого мужчину, потому что на его фоне миниатюрная бойкая женщина, с дерзким каре и красной помадой, которая магическим образом делала ее большие темные глаза почти черными, смотрелась принцессой. И ее глаза теперь блестели, как будто она собиралась заплакать. Несмотря на громкий и неуживчивый характер, у нее было огромное доброе сердце, в чем Джин не раз убеждался за время их знакомства. И как бы сильно она не ругалась и не злилась, ее глаза всегда выдавали ее с потрохами.       — Джинни, с днем рождения. — Она отпустила локоть Зайки, который теперь покровительственно держал ее за плечи. — Ты знаешь, как я к тебе отношусь. И знаешь, как я благодарна тебе и Енсу за Ючи. За то, что вы… — Она улыбнулась, подав Джину руки, которые он сжал. — Заменили ему отца. И я…       — Ты сейчас заплачешь, Эрин, перестань. — Джин улыбнулся, вглядываясь в блестящие темные глаза. — Ты воспитала прекрасного сына. И я очень горд, что вожу с ним дружбу.       — Этот прекрасный сын, которому я, между прочим, сообщила об этом празднике, до сих пор даже не подошел ко мне. — Теперь женщина очаровательно хмурилась и дулась, пытаясь строгим взглядом найти Ючи. — Но с этим я разберусь потом. А пока…       Она притянулась к себе Джина, мягко поцеловав в щеку, которую тут же начала бережно вытирать пальцами, хмурясь своей беспечности.       — С Днем Рождения, милый.       Она еще мгновение подержала Джина за щеки, затем отступив, но смотря на него всё с той же теплотой.       — Мой выход. — И Зайка забавно выпятил грудь.       — Подарок не забудь.       Он смотрел на Джина, гордо задрав подбородок, но услышав быстрое замечание Эрин, стушевался, посмотрев на нее непривычно растерянно.       — Ой, только не говори мне, что ты забыл его! — Она запрокинула голову. — Я же тебе несколько раз сказала, чтобы ты не забыл! И в машине еще спрашивала, а ты…       — Я любовался тобой. — Зайка обезоруживающе улыбнулся, и женщина тут же, явно против воли смягчилась. — И вообще! Это лишний повод еще раз напроситься в гости! Джин. — Он протянул Джину руку, в которую Джин вложил свою. — Я очень рад нашему знакомству и очень надеюсь, что мы продолжим дружить и контачить, потому что ты… — Он многозначительно улыбнулся, чтобы немного понизить сентиментальный градус момента. — Дельный мужик. Я бы даже сказал пиздатый, да простит меня Эри за эту грубость. Но по другому-то не скажешь! Кота приручить… Пф, это знаешь ли… — Он многозначительно покачал головой. — Счастья вам! Совместного! И всяческих благ! Но насчет лобызаний я не шутил, дай мне только чуть заправиться…       Он подмигнул Джину, который теперь пытался не засмеяться, видя, как строго смотрела теперь на Зайку Эрин, которую он поспешил обнять за плечи.       — Дорогая, ты всегда первая в очереди на лобызания, так что перестань так на меня смотреть — у меня яйца звенят.       — Возможно, это потому, что они у тебя лишние, в твоей комплектации. — Эрин угрожающе медленно повернулась к Зайке, опасно очаровательно улыбаясь. — Как можно было забыть подарок для именинника?! Или ты думал, что твои…       И Зайка поступил в этой ситуации как настоящий мужчина — он наклонился и впился в ругающиеся губы страстным и бескомпромиссным поцелуем. И Эрин не стала сопротивляться, двумя руками обхватив его за талию.       — Всегда срабатывает. — Зайка самодовольно улыбался, при этом смотря на женщину с нескрываемой любовью. А затем он повернулся к Джину, указывая на губы, которые успел надуть и которые явно успели принять на себя часть помады. — Мне идет цвет? Или все-таки желтит зубы?       И на этот раз Джин засмеялся, порывисто обняв и Зайку, который теперь только расчувствовался по-настоящему, и Эрин, которая все-таки пустила слезу.       — Батя там гордится тобой, сынок. Не сомневайся. — Он отстранился. — Пойдем, дорогая, поищем нашего пиздюка и поприветствуем как полагается. Ремнем по тощей заднице, чтобы неповадно было мать обижать. Потом, конечно, будет жалеть его и в эту задницу целовать, но попытка не пытка!       — Ну, маленький, тебе до сих пор нравится большое семейство? — Юнги, который появился весьма неожиданно и еще к тому же со спины, заставил Джина вздрогнуть и резко к нему повернуться. — Все столы уже накрыты.       — А где моя сестра и… — Джин озирался по сторонам, теперь только заметив суету.       — Она общается с Чиу. Знаешь, твоей сестренке здесь не хватает подруг, а госпоже Чон — свежего воздуха. Потому что семья — это радостно и счастливо, но иногда тоже нужно подышать. И… — Юнги теперь обернулся куда-то. — Кажется, они нашли общий язык. Но это неточно, потому что я потерял их из виду. Пошли.       И Юнги решительно взял Джина за руку, потянув в сторону столов, которые Джин заимел возможность разглядеть только теперь, когда зажглась вся потолочная подсветка. И еще он разглядел цветы, которые самым гармоничным образом украшали пространство, располагаясь в длинных напольных вазах, зонируя пространство. Розовые, голубые и белые гиацинты.       — У нас запланирован фуршетный банкет. Все пьют и закусывают стоя, хотя, Тэ уже пообещал перетянуть столы, если вдруг кто-то испачкает их майонезом. — Юнги тяжело вздохнул. — Знал бы ты, как тяжело мне дается эта анархия… Но всё ради тебя! И кстати, цветы — моя идея. Тебе нравится? Соль помогала с выбором, но я… — Юнги остановился и впервые посмотрел на Джина мягко, будто на самом деле ожидая похвалы. — Хотел, чтобы было красиво. Как ты.       — Юнги. — Джин взял его смущающиеся щечки в свои ладони. — Мне не нравится. Я нахожусь в восторге. И ты не поймешь всю глубину моих эмоций, но… Ты… Жду-не дождусь, когда на моем пальце появится обручальное кольцо.       — Это ближе к рождеству. — Юнги улыбнулся, быстро подтянувшись и клюнув Джина в губы. — А пока… Вот они!       И Джин заметил Тэхена, Соль, Хосока и Чиу, которые что-то радостно и громко, активно жестикулируя, обсуждали.       — Вы не забыли, зачем пришли? — Юнги окликнул, и все как по команде повернулись, а Соль тут же бросилась к брату на шею.       — Тебе нравится? Это всё заслуга Юнги, а мы все помогали по мере сил. — Она уткнулась Джину в шею. — С Днем Рождения, родной. Наш первый большой праздник, и далеко не последний! Потому что мы все успели перезнакомиться за ту неделю, что готовились, и, кажется, понравились друг другу…       — Понравились? Ой, не скромничай, родная — все в восторге друг от друга. — Тэхен самодовольно улыбался, задержав взгляд на Чимине, Намджуне и Хонге, которые теперь, кажется, говорили о каком-то деле… но очень оживленно. — Джинни, это всё для тебя. Сегодня твой день. Твой и Юнги, потому что… Никогда не видел в нем столько воодушевления по поводу семейного слета. Обнимемся?       Тэхен теперь был непосредственен как ребенок, совсем упустив свою важность, властность и влияние. Не господин Ким, а Тэтэ, безраздельно получающий удовольствие от общения.       — По-родственному. — И Джин расставил руки для объятий. Он теперь был настолько счастлив, что, казалось, мог обнять весь мир. При этом покрепче прижав к себе Юнги. Чтобы не отняли. Его сокровище.       — Мы вообще вышли в обеденный зал не по плану. Чиу решительно настаивала, что должна познакомиться с тобой прежде, чем начнется празднование.       — Конечно! Потому что здесь собрались все близкие господина Кима, а я… Мы ведь даже не были с ним знакомы, и это было бы весьма неловко, знаешь ли. — Девушка многозначительно посмотрела на мужа, который лишь согласно кивнул. — А теперь… Мы с тобой можем поздравить Джина так, как будто друзья. Хотя бы формально.       — Ну, пока формально, а потом… — Соль улыбнулась Чиу, и Чиу хитро улыбнулась в ответ. Так, как будто они на самом деле понравились друг другу.       — Так! — Хосок откуда-то раздобыл небольшой фирменный картонный пакет. — Юнги сказал, что у тебя проблемы с гардеробом, а ты — видный молодой человек, поэтому… Никогда не будет лишним. С Днем Рождения!       И он, фирменно улыбаясь так, что обнять мир захотелось в два раза сильнее, протянул пакет.       — Там не ключи от квартиры, но… Мы с Чиу полагались на свой вкус.       — Открой! Мне не терпится узнать твое мнение! — Жена старшего инспектора была так взволнована, что Джин не мог сопротивляться.       — Так, подержите-ка. — Он достал из пакета, который передал сестре, очень узнаваемую оранжевую коробку, которую поспешил открыть. — Это то, что нужно.       Он провел пальцами по гладкой, совершенно выделанной коже и лаконичной серебряной пряжке.       — Тебе нравится? — Чиу смотрела на него с сомнением, и Джин хитро улыбнулся.       — Разве могут быть сомнения?       И он, сунув коробку с ремнем в руки Хосока, стал расстегивать свой, затем ловко выудив его из пояса брюк.       — Так… — И пришла очередь подарка, который он очень быстро продел в петли, профессионально ловко минуя пиджак и прочие помехи, затем принявшись его застегивать.       — Так, мы стриптиз не заказывали, что такое?! — Юнги очень натурально возмущался, пока Джин продолжал уверенно справляться с брюками.       — По-моему, шикарно. И можете не сомневаться — я буду очень часто его надевать. — Джин повернулся к Юнги. — Нравится?       Юнги очень скептически его оглядел, а потом приник к его уху с низким и волнующим шепотом.       — Не терпится снять.       — А я тебе говорила! — Чиу, которая теперь торжествовала, повернулась к Хосоку. — Это самая нужная вещь в гардеробе любого модника, и особенно, делового!       — Спасибо. — Джин, окончательно поставив пряжку на место, засунул руки в карманы брюк, демонстрируя модный и нужный аксессуар, при этом для надежности проверяя, насколько на него подействовали слова Юнги. — У четы Чон — отменный вкус. И, пожалуй… Теперь мы друзья. Потому что он явно стоит больше штуки баксов.       Это могло бы прозвучать грубо, но только не в этой компании, потому что Чиу рассмеялась первая, пока старший инспектор сдерживался, сохраняя лицо, затем все же сдавшись.       — С самыми наилучшими пожеланиями. — Девушка теперь смущалась, но затем все-таки обняла Джина, который оценил ее порыв, деликатно приобняв в ответ. — И раз уж такое дело… Сегодня придется напиться!       — Жена отлучила ребенка от груди. Собственно, поэтому мы здесь — наконец смогли доверить крошечного господина Чона бабушкам и дедушкам. — Хосок улыбался, глядя на свою довольную жену, затем многозначительно прищурившись. — Отлучила от груди ребенка и теперь будет обратно… приучать мужа.       — А там и до второго крошечного Чона рукой подать… — Юнги самодовольно улыбался, обнимая Джина за талию. — Ты бы видел их до того, как Чи забеременела, когда они превратились в благочестивых родителей…       — Я видел. — Тэхен подал голос, пользуясь моментом и руками Соль, которая по его же прихоти чем-то его подкармливала со стола. — И помню эти зажигательные танцы.       — Танцы? — Соль с любопытством посмотрела на Чиу и Хосока, которые как по команде покраснели, опустив глаза.       — Ну, клубы, молодость… Танцы. — Хосок неуверенно кивнул. — Так и познакомились. Один раз посмотрел, и потом уже не смог отвести глаза. И теперь не могу. И не хочу. И не буду. — Он властно прижал к себе Чиу, которая теперь смотрела на него… Было в этом взгляде что-то такое, что намекало на то, что второму крошечному Чону все же быть.       — Я просто танцевала так, будто никто не видит. — Чиу снисходительно улыбнулась, затем посмотрев на Соль. — Вообще, никогда не было цели кого-то подцепить. Я всегда ходила в клубы в джинсах и майке, просто чтобы хорошенько оторваться. Ну и… Оторвалась.       — Вы приглашены на нашу свадьбу, так что… Будет самое время вспомнить молодость. — Тэхен многозначительно улыбался.       — И надеть каблуки. — Так же как Соль, и только Чиу поняла, о чем она говорила, потому что она ответила такой же улыбкой. — Чтобы потом их снять. Походить красотой, а потом в сандалики…       — Ну, у тебя будет длинное красивое платье, и никто не заметит подмены, а вот мне…       — Молодые люди! — Властный голос Хана разом прервал все разговоры. — Я предлагаю начать, пока Гук не понадкусывал все бутерброды.       — Эй, я вообще-то сегодня работал! — Судя по всему, Чонгук уже успел набить щеки.       — Хорошо жуй. — Хан, умилительно улыбаясь, подергал Чонгука за щечку, затем в один момент посерьезнев. — Быстро к столу! Пора взяться за бокалы, наговорить Джину всякого и уже, наконец, сесть за карты!

* * *

      — Секундочку внимания — у меня предложение! — Ким Тэён несколько раз звонко ударилась о бокал стоящей рядом Ли Эрин, с которой они явно до этого успели это самое предложение обмозговать сообща. — Так как у нас есть явные акулы покера, на фоне которых остальные — безобидные морские котики, предлагаю поделиться по столам по другому принципу!       — Ну, сейчас мы узнаем, кто из нас ничего не понимает в покере по мнению… — Хан поднял в сторону жены бокал, хитро улыбаясь. — Самой красивой и умной женщины на всем белом свете.       — Ах ты подлиза… — Миссис Ким многозначительно улыбалась, затем по-деловому задрав подбородок. — За одним столом будут играть девочки в лице меня, Эрин и малышек Соа, Чиу и Соль…       — И я! — Зайка уверенно сделал шаг в сторону Эрин, решительно отставив допитый стакан и отряхнув руки.       — То, что ты в последней партии слился на втором круге с двумя тузами, не дождавшись еще туза на столе, еще не значит, что ты не акула, пап. — Ючи очень самодовольно улыбался, пока Зайка развернулся к нему, угрожая указательным пальцем.       — Ты пользуешься тем, что у твоего старика чувствительное сердце, так ко мне обращаясь.       — Угу, старика. — Ючи закатил глаза. — Уверен, ты уделаешь меня, решись мы побегать на перегонки.       — Ну, это да. — Зайка самодовольно улыбнулся, затем подмигнув Ючи, после обратившись к Тэён и Эрин, которая не могла перестать думать о том, какой счастливой женщиной она вдруг стала, после появления в ее жизни остроумного до боли в заднице и очаровательного до дрожи земли гангстера… — Я хочу с девочками! Потому что мне надоели эти протокольные рожи… — Он с деланным презрением посмотрел в сторону Юнги, Хана, Джина и Джиху, которые до этого по очереди поделили банк.       — Так, нужно свериться с тем, есть ли у нас свободные места… — Эрин начала оглядывать собравшихся, пока Зайка, крадучись нарочито элегантно, как Джеймс Бонд, не прихватил ее волнительно за талию, низко нагнувшись к ушку, но сказав довольно громко.       — Мы сможем договориться. Обещаю, потом отдать натурой. Ты не пожалеешь… — Он говорил это так уверенно, что в этот момент успели не пожалеть все присутствующие, хихикая по своим кулачкам, пока Эрин снисходительно улыбалась, затем прильнув к Зайке, спиной прижавшись к его груди.       — Мы с Тэён берем к себе Тэхена, Чимина, Намджуна и Енсу.       — С каких это пор Енсу перестал быть акулой? — Джин с сомнением посмотрел на Хонга, который уже в готовности направился к противоположному от того, за которым он играл столу.       — С тех самых, как я стала обожать его всей душой. — Ли Эрин на самом деле посмотрел на Енсу с любовью и до сих пор признательностью, и тот послал ей воздушный поцелуй, присоединившись к Намджуну и Чимину, которые не стали оспаривать свое звание морских котиков.       — У кого-нибудь есть перчатка? Мне срочно нужно вызвать кое кого на дуэль… — Зайка стал забавно оглядываться по сторонам, затем послав убийственный взгляд в Енсу, который, приняв его, схватился за грудь, изображая мучительную и долгую смерть.       — Так, в акулах у нас теперь… — Хан вытянул руку, приготовившись загибать пальцы. — Я, Юнги, Джин, Чонгук, Ючи, Джиху, Зайка и Хоби… Никого не забыл?       — Вообще, я вполне готов стать морским котиком. — Хоби, будто что-то усиленно прикидывая в голове, закатил глаза. — Можно?       — Нельзя. — Юнги сурово посмотрел на него. — Я знаю, на что ты был способен, так что… не надо тут! — Он забавно замельтешил руками. — Вам там не тесно будет, котики?       Он смотрел на вторую команду, в которой уже успело начаться оживленное обсуждение. Между Тэён, Эрин, Соль, Чиу, Соа, Чимином, Намджуном, Тэхеном и Енсу, которые теперь о чем-то сосредоточенно шептались, чуть отойдя от всех остальных.       — Так! Акулы и котики! У нас вообще-то еще не выступал именинник, благодаря и ради которого мы все здесь собрались, так что… — Хан дал знак приглашенному из обеденного зала официанту. И тот профессионально быстро заполнил свой поднос напитками, оформленными барменом, затем направившись к гостям, которые решили помочь ему и самостоятельно взяли собственные пожелания, теперь встав в кружок, в готовности внемлить.       — Ну… — Джин держал в руке стакан с виски, в котором постепенно начинал таять лед, медленно и с теплыми чувствами оглядывая своих гостей. — Для начала, прежде чем я упаду в обморок от волнения, я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли. С подарками — это важно. Но если серьезно… Я всегда считал себя одиночкой и имел очень ограниченный близкий круг, в который входили моя младшая и Енсу, человек, который воспитал нас с сестрой, заменив родителей. Потом к этому кругу прибавились Эрин с Ючи, а затем и Гук, сожительство с которым я до сих пор считаю самым беззаботным временем. В общем, не будем углубляться в ностальгию и мою биографию и перейдем к делу. Точнее, к тому времени, когда в моей жизни появился Юнги. Да, я теперь… — Джин посмотрел на стоящего рядом Юнги, который уже начинал краснеть. — Извини, родной, но это всё о тебе. Потому что ты… Всё началось с тебя. Всё, за что я теперь благодарен и что отчаянно боюсь потерять. И из-за чего теперь реально могу расплакаться.       — Так, реветь сейчас начну я. — Юнги дулся, теперь отчаянно смущаясь. — Либо реветь, либо валяться без сознания.       — Вот вы можете поверить, что когда-то Юнги бил меня током и по щекам, угрожая и нагоняя страха своим авторитетом? А ведь именно с этого началось наше… Наша любовь. Времени прошло немного, зато мы успели через многое пройти. Приятное, волнительное… — Джин замолк. — Страшное и… Но теперь мы здесь. Я здесь. Среди близких людей, которым доверяю и которым улыбаюсь не потому, что должен, а потому что не могу по-другому. Наверное, это сложно понять, но когда ты очень долгое время вынужден играть, подстраиваться и притворяться тем, кем не являешься — это сложно. А потом ты смиряешься и перестаешь замечать, каждый раз меняя образы, маски и придуманные судьбы. И вот Юнги… Достучался до меня. Я пытался по началу играть, лишь чтобы бесить его и раздражать, потому что… Ну, из вредности, разумеется, потому что начало нашего общения было не слишком приятным, но потом… Он взял и растопил мое сердце, в нем поселившись и наполнив жизнь новым смыслом, который мне нравился намного больше, чем тот, к которому я успел привыкнуть. Однажды узнав, насколько он мог быть заботливым, мягким, теплым и ласковым, я больше не мог останавливать себя и убеждать в том, что все это глупости. Глупостью было отрицать свои чувства, которые к моему счастью оказались взаимными. — Джин улыбнулся, пока Юнги спрятался за его плечами. — А ведь изначально я намеревался его просто соблазнить, чтобы смягчить свою незавидную участь, а по итогу он соблазнил меня и теперь... Я не представляю себе жизнь без него, потому что сложно себе представлять такое, когда успел найти родственную душу. Свой конечный приют. Свой...       — Ты жестокий человек, Ким Сокджин. — Юнги пробурчал это тихо, но все услышали, теперь лишь сочувственно улыбаясь, потому что знали, как Юнги был чувствителен ко всякого рода откровенностям.       — Да, между нами всегда были не только чувства. Бесконтрольное взаимопонимание, которое по началу бесило, а потом, после посещения одного заведения… — Джин остановился. — О котором я не буду говорить, потому что Юнги меня выгонит из дома, мы оба задумались о том, что родственные души. И потом мы в этом только убеждались и убеждались… В общем! — Джин выдохнул, начиная поддаваться воспоминаниям. — Даже если у меня была не слишком легкая и беззаботная жизнь, я, стоя здесь теперь, не могу жаловаться. Потому что судьба меня сполна вознаградила. И я могу ее только благодарить. За Юнги. И за всех вас. Теперь внутри всегда тепло и светло. И если раньше я завидовал ему, потому что у него большая семья, какой никогда не было у меня, теперь я завидую себе. — Джин повернулся к Юнги, при этом развернувшись ко всем спиной. — Я не буду говорить, что люблю тебя. Ты сам знаешь. Ты чувствуешь то же самое. Но я сделаю все, чтобы ты был со мной счастлив, как я с тобой. Как я сейчас. Ты… просто в один момент ты стал моей жизнью, разделив ее на до и после.       — Если ты сейчас не заткнешься, я, правда, упаду в обморок. — Юнги опустил голову. — Давай, ты просто меня поцелуешь, и я сразу прощу тебя за то, что ты почти довел меня до инфаркта. Я твоя жизнь? В таком случае, ты моя жизнь, и ты совсем меня не бережешь. А дома тебя, между прочим, после всего этого ждет ванна с уточкой и секс, до которого я не доживу, если ты не перестанешь.       — Моя жизнь и моя любовь. — Джин теперь улыбался самодовольно, и это самодовольство явно слышалось в его голосе, потому что Юнги поднял глаза, нахмурившись.       — Хорошо, раз ты настаиваешь… — Юнги отставил стакан на стоящий позади него стол, и, пользуясь тем, что его теперь никто не видел, притянул к себе Джина двумя руками.       — Почему это похоже на их свадьбу? — Это был Ючи, и судя по всему, он успел расчувствоваться.       — Они репетируют. — А это был Мин Джиху, который явно был доволен тем, что видел и слышал, но увидев наполненный праведным, но пока удерживаемым в узде гневом взгляд сына из-за широко плеча, поспешил оправдаться. — Мало ли как повернется жизнь.       — Лишь бы лицом. — Юнги, на этот раз закончив с блядски пухлыми губами, пообещав вернуться к ним позже, поднял в его сторону бокал, оценив такой умелый уход от опасной темы, для оглашения которой еще явно было не время. Не перед свадьбой Соль и Тэхена.       — Хочется крикнуть Горько, но… С Днем Рождеееения! — Зайка взял инициативу в свои руки, и после этого раздался звон бокалов и стаканов, поздравления, радостные возгласы и даже радостные и звонкие поцелуи — всё то, что наполняло любой праздник самой приятной и счастливой суетой, окончившей официальную часть и ознаменовав неофициальную, в которой суеты стало только больше. И от этого было так радостно на душе, как... как никогда не было до этого.

* * *

      — Тэ, вставай. Пора просыпаться. — Соль, которая уже успела умыться, причесаться и даже переодеться, находясь теперь не во вполне ожидаемом в семь утра халате, а домашнем костюме, аккуратно присела на кровать, прежде застелив одеялом простынь. — Вставай, соня!       Тэхен, потянувшись, вытянул руку туда, где обычно находил Соль, чтобы затем ее…       — Ты где? — Он хрипел, уткнувшись в подушку, затем повернув голову.       — Вставай. Я принесла тебе завтрак. В постель.       Соль посмотрела на поднос, на котором был чай, горка клубники, несколько бутербродов с рыбой, яйцо… Она потратила на него двадцать минут.       — Во сколько ты проснулась? — Тэхен поднялся, с залепленными сном глазами, затем все же усилием воли их разлепив и посмотрев на девушку, в глазах которой теперь было столько любви… Она обожала его после сна. Потому что он, заспанный и припухший, олицетворял собой все очарование этого мира. И не только этого. И на это очарование она теперь будет вполне легально смотреть до конца жизни.       — Час назад. — Она, дождавшись, пока Тэхен сядет, отставила поднос на прикроватный столик, начав подпихивать под будущего мужа подушки, пока будущий муж… не мог понять, что происходит.       — И переоделась уже… Ну, это, конечно, зря. — И он ловко ухватил Соль за талию, с силой потянув на себя, не заботясь о том, куда и насколько болезненно она, потеряв равновесие, упрется.       — Отпусти меня, эй!       Она неожиданно решительно сопротивлялась. Напряжена. Она была очень напряжена, и Тэхен стал немного бодрее, послушно отпустив девушку, которая, получив свободу, решила его вознаградить поцелуем, на который он не успел ответить, так как она тут же отстранилась. И потянулась за завтраком, который оказался у Тэхена на коленях.       — Родная, что случилось? — Он не торопился начинать есть, нахмурившись, тяжело и непримиримо смотря на Сольджи, которая вернулась на свое место, сложив на коленях руки, затем начав заламывать пальцы. Она не замечала этого. Но не Тэхен. — Ты спала вообще?       — Нуууу… — Она вспомнила, как открыла глаза в четыре утра и после их не прикрыла. — Почти. Я… просто очень волнуюсь. — Она опустила голову. — Настолько волнуюсь, что хочу плакать.       — Хорошо, тогда я всё отменю. — Тэхен улыбнулся очень спокойно, пока Соль подняла на него удивленные глаза. — Что ты так смотришь? Я серьезно. Последнее, что я хочу — чтобы моя будущая жена в день свадьбы плакала. Не от счастья.       — Но… Всё готово, всё… — Соль теперь перестала волноваться за себя, пытаясь оценить насколько серьезен был Тэхен.       — Один умный человек сказал мне, что я могу позволить себе делать то, что мне хочется, не оглядываясь ни на что. Я хочу, чтобы ты перестала волноваться. Поэтому, ты оденешь свое красивое платье, и мы распишемся без гостей и прочих формальностей. Я предупрежу организатора, и он все уладит. Потому что я успел его гонораром оплатить и подобный форс-мажор. Будет выпутываться. — Тэхен пожал плечами, теперь с любопытством уставившись на поднос, сразу заприметив клубнику. — Хотя, он не должен страдать. Сам объявлю. Так будет убедительнее. Только нужно будет попросить Чимина, чтобы он подготовил мне список, по которому…       — Ты серьезно? — Соль теперь хмурилась, а Тэхен спокойно улыбался.       — Я серьезно, родная. Я занимаю то положение в городе, которое позволит мне не краснеть, когда я буду звонить мэру и объявлять, что зал для торжественных приемов городского муниципалитета сегодня свободен. — Он положил в рот красную ягоду, начав ее пережевывать.       — И что он о тебе подумает?       — Что я слишком взбалмошный для того, кто держит в своих руках львиную долю финансового потока города. Так или иначе, но это не суть важно. Главное, что я строго соблюдаю свои обязательства и контракты — этого ему будет достаточно, чтобы не обидится.       — Но… — Соль задумалась и растерялась одновременно.       — Без но, дорогая. — Тэхен продолжал есть клубнику, игнорируя все остальное. А клубники Соль не пожалела, потому что знала, что так будет. — Мое слово закон. И мое желание — закон. А для меня закон — твое желание, и если ты не хочешь гостей — гостей не будет.       Быстренько закончив с клубникой, он перекинулся через край кровати, оставив поднос на полу, затем выпрямившись.       — Тэ… — Соль теперь испытывала сомнения.       — Но знаешь чего хочется мне? — Тэхен протянул ей руку, затем, воспользовавшись ее растерянностью, когда она руку взял, подтянул к себе, одной рукой прижав за плечи, другой — побуждая смотреть на себя. — Чтобы все мне завидовали. Чтобы все понимали, что я не только самый успешный, но и самый счастливый бизнесмен в городе. Потому что мне досталась самая лучшая женщина. И я хочу, чтобы эта женщина, которую я выбрал, гордо шла по роскошному ковру и смотрела только на меня, с восхищением, пока я буду сам себе завидовать, жадно наблюдая за тем, какая она нереальная, как фея... И для меня никого не будет вокруг в этот момент. Потому что я буду смотреть только на тебя. И думать только о тебе. О самой большой любви в моей жизни.       Соль слушала низкий, бархатный голос как завороженная, смотря на спокойно рассуждавшего Тэхена широко раскрытыми глазами.       — Ты хозяйка этого праздника, единственной обязанностью которой является быть самой счастливой и красивой. Обо всем остальном позаботились специально нанятые для этого люди. Вот и все. В конце концов, ты пойдешь к алтарю в обществе двух самых надежных, после меня, мужчин, ради чего мы даже отказались от традиции свадебного букета на церемонии. Всё ради тебя. Всё благодаря тебе. О чем вообще можно волноваться?       — А вдруг я сделаю… что-то не так? — Она скуксилась, и Тэхен ласково поцеловал ее в надувшуюся щечку. — Вдруг упаду на глазах у мэра или… Я не знаю!       — Если ты упадешь, мэр будет первым, кто подаст тебе руку, потому что он, по закону и логике, должен быть самым воспитанным и галантным мужчиной в городе. А вообще… Я тогда просто упаду рядом. — Он улыбнулся. — Делов-то. Полежим. Если захочешь — сразу перейдем к брачной ночи. Чего зря лежать-то…       Соль смотрела на него нахмурившись, а потом рассмеялась, мягко стукнув Тэхена кулачком в грудь.       — На глазах у родителей! Как не стыдно!       — А, то есть наличие мэра тебя уже не смущает? — Тэхен удивленно округлил глаза, затем прижав к себе Соль двумя руками, носом зарывшись в ее волосы. — Я тоже волнуюсь, родная. Но знаешь почему? Потому что не знаю, как вынесу ожидание у алтаря. И как буду смотреть на тебя, пока ты будешь идти ко мне. Я не знаю, насколько у меня крепкая сердечная мышцы, чтобы выдержать такое… Но, в конце концов, в зале будет Джиху, значит, меня спасут.       — Тэ, почему я тебя так сильно люблю? — Соль теперь прижималась к Тэхену, обнимая его двумя руками, совсем не заботясь о своем неудобном положении.       — Потому что объективно я лучший мужчина в этом городе. А ты, объективно, лучшая женщина. Моя женщина. И я жду не дождусь, когда скажу да. Прокричу. Троекратное да! Потому что люблю тебя больше всего на свете. И больше всего на свете не хочу, чтобы ты плакала.       — Не буду. — Соль теперь была увереннее. — Не буду плакать! — Она отстранилась от Тэхена, с решительностью посмотрев в его глаза. — И буду самой красивой! И буду вести себя как королева! Под стать своему королю!       — Вот такой настрой мне нравится. — Тэхен самодовольно улыбался, затем с нежностью поцеловав Соль. — И так и будет! Я вот уверен в этом на все сто. А если я уверен, особенно, на все сто,так тому и быть!       Соль тоже улыбалась самодовольно, а потом прижалась к груди Тэхена, уткнувшись в нее носом и губами. Самый лучший мужчина. Какое вообще рядом с ним может быть волнение…

С В А Д Ь Б А

      — Ну, что скажешь? — Ким Хичхан, облаченный в классический черный смокинг, который сочетался с черной хлопковой сорочкой, у воротника украшенной в тон ей бабочке, смотрел на расслабленно озирающегося Юнги.       — Дресс-код, который запрещает гостям использование в своих вечерних костюмах черного цвета — это плевок мне в лицо, пусть даже Тэхен плевал в другую сторону. Надо было его успеть усыновить, чтобы тоже надеть черное. — Юнги оправил свой темно-синий смокинг, который самым совершенным образом сочетался по оттенку с классической сорочкой и бабочкой. — Я люблю синий, но черная классика на мне смотрится эффектнее.       — Я спрошу у организатора по поводу книги жалоб и предложений. — Ким Хичхан улыбался, заложив руки в карманы, при этом медленно оглядываясь по сторонам. — По-моему, здесь очень хорошо постарались.       Зал, который чем-то походил на бальный, если вспомнить старинные замки, был теперь наполнен мягким электрическим светом, который красиво подчеркивал светло-кремовые скатерти и чехлы на мягких стульях, поблескивая в идеально прозрачном и натертом до блеска хрустале, отражаясь от серебряных приборов. Все пространство было украшено композициями из садовых лютиков всех возможных пастельных оттенков, которые не контрастировали со спокойной цветовой гаммой оформления, а лишь деликатно и очень элегантно подчеркивали, расставляя нежные цветовые акценты. Контрастировали только гости, которые постепенно стекались в зал, сбиваясь в небольшие кучки по интересам, пока специально нанятые для ведения официальных мероприятий люди не займутся их рассадкой. Играла живая музыка, главным образом рояль, который своими мелодичными спокойными переливами создавал нужную атмосферу.       — Мне тоже нравится. — Юнги, наконец, смог по достоинству оценить старания дизайнера. — Но главное, что понравилось Сольджи.       — Да, она порхала как бабочка между цветами, не переставая восторгаться и удивляться тому, откуда вообще зимой взяли столько живых цветов. — И Ким Хичхан самодовольно улыбнулся. — А мы не скажем ей, сколько оранжерей в городе старались во имя красоты этого праздника. И ее улыбки.       — Я помню, как робко она высказывалась по поводу живых цветов, успев определиться с цветовой гаммой. — Юнги хмыкнул. — До сих пор не может привыкнуть к тому, за кого выходит замуж. Вот я бы не удивлялся.       — Вы видели Зайку? Он с тростью и во фраке похож на лорда.       Юнги и Хан как по команде обернулись.       — Жениха не видел? — Однако Юнги не мог скрыть свое восхищение.       На Тэхене был классический черный смокинг, который явно был сшит по его меркам и несколько раз подгонялся, потому что он сидел настолько идеально, настолько вызывающе подчеркивал все достоинства, что хотелось открыть рот и удивиться. И что-то подсказывало чувству прекрасного, что если Тэхен вдруг снимет смокинг и останется только в жилете, который дополнял его самым элегантным образом, его фигура только выиграет, дополнительно подчеркнутая на талии. Завершали образ шелковый галстук-бабочка, вышитый белый платок в прорезном кармане, который, скорее всего, сочетался с платьем невесты, и зачесанные назад темные волосы, которые открывали вид на…       — Убийственно красивое лицо, сынок. Даже не верится, что это мы с мамой его сделали. — Хан с восторгом оглядел сына, который вдруг потерял в своей изначальной претенциозности, и широко улыбнулся, продемонстрировав радость и два ряда белых зубов — фирменная очаровательная улыбка, которая убивала наповал.       — Убийственно красивый сынок, я бы сказал. — Юнги сделал шаг Тэхену навстречу, смахнув с его плеча невидимые пылинки. — Я бы влюбился, если бы не знал, какой ты на самом деле пиздюк. Ой. В смысле тигренок.       — Ты тоже хорош. — Тэхен вновь стал невозмутимым, нарочито элегантно поправив манжеты с дорогими запонками. — Пойдем здороваться с гостями, мне нужно чем-то себя занять, а то уже руки начинают дрожать. — И он взял обоих мужчин под локти. — Мама предложила мне вина, но тогда я точно расплачусь.       — Ох, сынок, видел бы ты меня на моей свадьбе… Все было не так шикарно, но из меня лилось в три ручья. — Ким Хичхан вздохнул, затем ностальгически улыбнувшись. — Но это от счастья. И самый верный признак того, что ты сделал самый нужный выбор в своей жизни.       — Сын весь в отца, так что надо запастись платочком, чтобы прочистить в нужный момент малышу носик. — Юнги сюсюкал, а затем взял Тэхена за руку, крепко ее сжав. — Я буду стоять за твоей спиной. Батя научил меня как оказывать первую помощь при инфаркте, так что…       — Юнги, я ценю, что ты теперь пытаешься меня расслабить, как умеешь, но… — Тэхен закатил глаза. — Тебе пора научиться уметь лучше.       — Тигренок, я люблю тебя. — Юнги сказал это так серьезно, что Тэхен даже остановился посмотреть на него. И засмеялся. — Да, всегда работает.       — Давайте быстренько поздороваемся со всеми, а потом присоединимся к нашим гостям. Родным и самоценным. Я видел, что они уже собрались у нашего стола. — Тэхен теперь вытянул шею, кого-то выглядывая. — Ну, кроме Джина, Енсу и Чиу с мамой. Но они там, где должны быть. Возможно, к ним скоро присоединятся Соа с Эрин, но это неточно — возможно…       — Не знаю, где они должны быть, но Джин и Енсу явно не там, где ты их себе представляешь.       И Юнги остановился, заметив приближающихся к ним мужчин. Которые были одеты в одинаковые смокинги. Классические, черные, составляющими вместе с шелковыми, интеллигентно поблескивающими сорочками безупречный тотал блэк, что было их привилегией, как самых близких мужчин, помимо жениха. Особенно безупречный на Джине, к которому Юнги уже как будто привык, к его этой безупречности, но… не до конца. И теперь он бы открыл рот, если бы они не собирались до этого вместе. Дома. В их общем доме.       — Оставили невесту в обществе тех, кому можно показать подвязку? — Юнги протянул руку, в которой тут же оказалась подтянутая безупречным смокингом безупречная талия Джина.       — Нет. Енсу сказал, что соскучился по тебе, а я просто побоялся оставить его одного. — Джин спокойно улыбался.       — Тэ, я по-моему говорил тебе, но… Ты выглядишь безупречно. — Енсу, во взгляде которого было восхищение, затем с теплом улыбнулся Тэхену, ответившему ему такой же, почти родственной улыбкой. — Соль не терпится уже на тебя посмотреть. Кажется, ее это волнует больше всего остального.       — Ну, нам всем стоит признать, что миссис Пак постаралась на славу. — Ким Хичхан многозначительно улыбался, успев подмигнуть Енсу. — Нас с Хонгом ничем не испортишь, а вот вас троих ей явно удалось приукрасить. Двоих. Все же отдадим должное жениху. — Хан кивнул Тэхену, а затем закатил глаза. — Пошли уже здороваться! Мне не терпится пригубить шампанского. Для блеска глаз.       — Лучше принять что-то сердечное. — И Тэхен первым двинулся в гущу гостей, уже не замечая на себе восхищенные взгляды. Потому что он на самом деле волновался.

* * *

      Сольджи стояла напротив зеркала в шелковом халате, полагающемся невесте для переодевания, готовясь надеть платье. Ее руки то и дело тянулись к собранным в женственно небрежный пучок волосам, украшенным тончайшей серебряной проволокой, с нанизанным на нее жемчугом, но она одергивала себя, понимая, что это просто было волнение. А еще вдруг начали чесаться глаза, которые никогда не чесались до этого. И которые именно теперь нельзя было трогать, потому что теперь они были украшены коричневыми растушеванными стрелками и тушью. Она выбрала простой макияж — привычные, но немного торжественные стрелки, пышные ресницы и немного румян на щечки и губы, чтобы не выглядеть от волнения бледной. Ей нравилось ее отражение, и она улыбнулась — если бы она когда-то представляла себя невестой, то только такой. Единственное, что она позволила рукам — поправить небольшие жемчужинки в ушах.       — Ты как цветочек. Такая нежная… — Ким Тэён сидела на стуле, выпрямив спину и взволнованно оглаживая на коленях складки своего лавандового платья, выставив, будто проверяя, ножку в доходящий до колена вырез, затем вернув ее обратно. — Нравишься себе?       Соль обернулась и уверенно закивала, позволив Тэён с облегчением улыбнуться. А потом Соль поджала губы, чуть насупившись.       — Единственное, что меня смущает — пояс для чулок. — Она взялась пальцами за халат в том месте, где должен быть чувственный аксессуар. — То ли я что-то неправильно зацепила, то ли...       — Помочь? — Чиу, которая помогала до этого с выбором белья, в котором Соль логично плохо разбиралась, спорхнула с подлокотника, пока Тэен с многозначительной улыбкой смотрела на них. А Соль кивала, не стесняясь,распахнув перед девушкой халат, пока та сосредоточенно стала что-то поправлять.       — Я так понимаю, это сюрприз для… — Тэён продолжала улыбаться, пока Соль смущенно опустила глаза.       — Я ничего в этом не понимаю, а обсуждать такое с консультантом в салоне… Чи мне вызвалась помочь. И я ей очень благодарна!       А Чиу в этом время выпрямилась, пока Соль опустила голову, теперь пытаясь понять, что принесло ей облегчение.       — Волшебница. — Она с удивлением посмотрела на Чиу, который, скрестив руки на груди, самодовольно улыбнулась. — Я тоже хочу так уметь.       — Ничего, научишься. Потому что твои ноги созданы для чулок. Вообще, это нелегально иметь такую длину.       — А можно… мне посмотреть? — В Тэён играло женское любопытство, которое Соль почти без колебаний удовлетворила.       И вопреки ожиданиям, Тэён не увидела кружев. Молочно белый комплект был удивительно лаконичным, и единственным его украшением были матово шелковые ленты под цвет сетки. Оттенок белья самым выгодным образом подчеркивал цвет кожи, а немногочисленные детали делали его элегантным, но при этом все равно волнующим, делая акцент на нежной женственности и игривой скромности.       — Я честно сказать, не представляла тебя в чулках, но… Это белье удивительно тебе идет. Настолько… Слов нет! — Тэён улыбнулась, затем посмотрев на часы. — Так, девочки, пора надевать платье и фату!       И после этого решительного призыва к действию, раздался стук в дверь. Чиу приоткрыла ее, затем совсем распахнув, пропуская внутрь Соа и Эрин, которые что-то оживленно обсуждали до этого.       — Мы успели на самую важную часть? — Соа многозначительно посмотрела на всех женщин.       Эрин закрыла дверь, направившись к платью.       — Жаль, что у меня теперь остались только неприятные воспоминания от собственной свадьбы. — Она бережно провела рукой по пышной расшитой юбке. — Зато сколько радости теперь. — Эрин эффектно развернулась к Соль, и подол ее винного цвета шелковой юбки сложился в красивые складки. — Давай, красавица, твой красавец уже заждался, а гости слишком... не сражены наповал. Пока что... — Эрин хитро улыбалась, решительно заправив волосы за украшенное золотом ушко.       Соль недолго была одна, потому что в ее комнату, почти сразу, после того, как ее все покинули, вошли Джин и Енсу, замерев в дверях. И Енсу тут же украдкой вытер глаза, но Соль успела заметить в них слезы.       — Дядя, ты же видел меня уже. — Она, аккуратно приподняв пышную юбку, подошла к мужчине, крепко его обняв. — Ну что ты! А то я тоже заплачу!       — Ты… — Его голос дрогнул. — Ты такая красивая… Я…       — Так, если ты не перестанешь, я пойду за Джиху! — Джин нахмурился, но его глаза тоже были на мокром месте. Просто он, в силу достаточно молодого возраста, еще не успел достичь того уровня сентиментальности, которому теперь активно поддавался Енсу. — Хотя Тэхену он будет нужнее.       — Вам нравится? — Соль аккуратно отпустила дядю, сделав шаг назад и оборот вокруг своей оси, закрутив вокруг себя воздушную фату, которую затем поспешила расправить за спиной. Насколько это было возможно.       — Нравится — это не то слово, лисичка. — Джин заворожено оглядывал ее платье, которое беспроигрышно и очень эффектно подчеркивало ее хрупкость.       Отрезное по линии талии, с прямой, но женственно пышной юбкой, верхний слой которой был украшен расшитой сливающимся с цветом платья и лишь заманчиво отблескивающим шелком и цветами сеткой… Корсетный верх, подчеркивающий тонкую талию, который прикрывался сверху все той же сеткой, переходящей в пышные рукава-буфы, заканчивающиеся на запястьях шелковой лентой в цвет, делая акцент на их тонкости. Она была похожа на принцессу. Утонченную, скромную, но при этом бесконечно нежную, в каждом движении которой была хрупкая женственность. Подчеркиваемая фатой, которая спускалась по юбке, переходя в ее шлейф.       — Ты восхитительна. — Енсу справился с эмоциями и теперь только улыбался с любовью, затем склонившись, заведя руку за спину. — Для меня будет честь сопровождать вас к алтарю, леди.       Соль засмеялась, покраснев от смущения и удовольствия, протянув Енсу руку, которую тот поспешил поцеловать.       — Для меня честь будет идти к алтарю с самыми лучшими мужчинами! — Она гордо приподняла подбородок.       — К самому лучшему мужчине. — Джин улыбнулся, так же протянув сестре руку.       — Пойдем, принцесса, король уже заждался.

* * *

      Тэхен стоял, напряженно сцепив руки перед собой. Заиграла торжественная музыка, и все взгляды обратились к двустворчатым, украшенным роскошью дверям, из которых, после того, как человек откроет их, должна была появиться Соль. Все смотрели туда, кроме Ким Тэён, которая пыталась теперь только взглядом поддержать Тэхена, который волновался все больше. Он так смело уговаривал Соль, а теперь… Он глубоко вдохнул и выдохнул, краем глаза заметив, что двери начали медленно открываться. Белая ковровая дорожка с золотым узором и кисточками. Божечки, он до этого не видел шелковых кисточек. А теперь он просто боялся поднять глаза. А потом все же поднял. И увидел Джина и Енсу, которые самым галантным образом отставили локти, и потом… Появилась она. И если однажды она забрала у Тэхена сердце, то теперь — возможность дышать.       Он видел, что когда они встретились взглядами, она вдохнула и не выдохнула, округлив свои лисьи глазки и даже остановившись, крепче схватившись за локоть Джина. И Тэхен сделал то, что делать не должен был, но мог себе позволить. Он сделал шаг со своего места, теперь полностью развернувшись к Соль, встав в конце волшебного ковра, перед алтарем, а не сбоку от него. Потому что все здесь было только для них. Он не должен соответствовать ожиданиям, соблюдая церемонии и правила — он должен видеть ее. Каждый ее аккуратный шаг. Каждое движение юбки, которая струилась с ее тонкой талии, стелясь за ее спиной аккуратным шлейфом. Она была воплощением красоты. Воплощением всех его ожиданий, желаний и представлений о женственности, о которой до встречи с ней он всё же не имел никакого понятия. И Соль, заметив его тяжелый, пронизывающий взгляд, увидев в нем не опасность, а только чувства, которые не могли пока выплеснуться на нее, самым счастливым образом утопив в себе, улыбнулась. Сначала едва-едва, только уголками губ, а потом совсем широко, обнажив зубки. Она была счастлива. И он видя ее счастье… Он… Он опустил голову, а когда поднял, улыбка Соль начала медленно угасать, и она едва заметно стала качать головой, как будто ругая его, что теперь ей тоже придется заплакать.       Но она держалась, и в последний момент гордо задрала подбородок. Она всегда знала, что Тэхен король. С его врожденной, угадывающейся во всем силой, безусловной, которая могла защитить и укрыть собой от всего на свете. С его красотой. Убийственной. По истине убийственной, при взгляде на которую тебя пробирало до костей. Это была та сексуальность и привлекательность, которая… Не испугала ее, не оттолкнула от себя, а позволила ей ощутить себя женщиной. Самой желанной. Королевой. И теперь она шла к своему королю, видя как он волнуется. Он был совершенством. Совершенным с головы и до пят. Настолько совершенным, что она не могла поверить, что он был ее мужчиной. Не могла поверить, но когда увидела в его глазах слезы… Сердце защемило и в горле появился ком. Не от горя. Счастье. Какое-то дикое, бешеное счастье, которое накрыло ее с головой только теперь. Чувства. Беспощадные. Потому что взаимные. Потому что она никого и никогда так не любила и не полюбит. Нельзя любить так же или больше, просто нельзя, невозможно.       Джин и Енсу, заметив, что Тэхен вышел вперед, остановились чуть раньше, заметив, насколько он теперь был взволнован. И Соль повернулась сначала к Енсу, который поцеловал ее в уголок губ, а затем взял ее ручку и поднес к губам. И Соль улыбнулась, как будто с облегчением, заметив, как Енсу ей подмигнул. И после она повернулась к Джину. Она вдруг вспомнила о том, как мечтала об этом момента тогда, когда он был прикован к больничной койке. Как она постоянно говорила ему, что это ее самое сокровенное желание обязательно сбудется. И теперь оно сбылось. Теперь ее родной брат стоял перед ней, совершенно здоровый и такой же счастливый как она.       — Соль, перестань. — Он, еле-еле сдерживая слезы, пытаясь как-то унять их, нахмурившись, пальцами аккуратно провел по ее щеке.       Он наклонился к сестре, чтобы поцеловать, и прежде чем коснуться ее губ, прошептал «Моя маленькая рева-корова». Просто чтобы увидеть как она улыбается. Своими блестящими от остановившихся слез глазами. И теперь они с Енсу сделали шаг назад, в то время как Соль сделала шаг вперед. Тэхен протянул ей руку, смотря на нее не моргая. Как завороженный и в то же время завораживающий. Потому что Соль так же не могла отвести взгляд.       — Позволишь?       И она, только кивнув, вложила свою ручку. И Тэхен аккуратно подвел ее к алтарю и кольцам, развернув, а затем зашел ей за спину, нагнувшись, чтобы расправить шлейф и фату. И это было… Это было так трогательно и так неожиданно, что Соль смотрела на него широко раскрытыми глазами, пока Тэхен, заняв место перед ней, быстро оправил смокинг, расправив плечи и улыбнувшись. Такой родной…       — Пожалуйста, можно сразу к сути? Мы уже поклялись друг другу до этого. — Тэхен наклонился к человеку, который должен был регистрировать их брак, и тот в готовности кивнул. Потому что Тэхену не терпелось сжать Соль в объятиях и поцеловать. Потому что он очень хотел надеть на ее палец кольцо и назвать женой на уже законных основаниях. Потому что он не хотел формальности — только держать ее за руку и чувствовать, как колотится ее сердце. Как колотится его сердце. Здесь были только они вдвоем. Все остальное…       — Ким Сольджи, согласны ли вы взять в мужья Ким Тэхена?       — Да. — Соль очень уверенно кивнула.       — Ким Тэхен, согласны ли вы взять в жены Ким Сольджи?       — Тысячу раз да. — Тэхен так же кивнул.       Затем был обмен кольцами дрожащими от счастья и нетерпения руками, подписи, формальности и…       — Жених может поцеловать невесту.       И по итогу всё это было только ради этого момента. И Тэхен тут же сделал шаг Соль навстречу, с нежностью взяв ее счастливое улыбающееся личико в своим большие ладони. А Соль обняла его за талию. И это должно было быть как в романтических фильмах, нежно и трепетно, но… Ким Тэхен просто впился в губы своей жены с одной целью — забрать у нее весь кислород, потому что он целовал ее так… будто никто не видел. И Соль с огромной охотой отвечала, прильнув к нему, сцепив за его спиной руки, прижимаясь всем телом, чтобы ничто и никогда не могло их разделить.

* * *

      Потом были официальные поздравления, неофициальные поздравления — всё то, ради чего здесь собрались гости, но не теперь уже молодожены. Теперь все было легко и не было никакого волнения, потому что Тэхен все это время крепко держал свою жену за руку, не отпуская, управляясь одной рукой со всеми рукопожатиями и прочими формальностями. И Соль теперь была настолько уверена в себе, что очень быстро вжилась в роль госпожи Ким, что очень эффектно, но при этом сдержанно и даже элегантно демонстрировала всем партнерам своего мужа и даже мэру. Потому что она была королевой при короле. Потому что она себя так чувствовала. И все благодаря Тэхену. Это все было только благодаря ему.       — Так, детишки, сейчас будет первый танец. — Хан, к которому до этого подошел прекрасно справляющийся со своей ролью организатор и по совместительству ведущий свадьбы, смотрел прямо на своего сына, который его не видел, полностью растворившись в Соль, которая с рук кормила его чем-то крошечным, но, судя по довольно набитым щекам Тэхена — вкусным. — Эй! Чета Ким!       — Сейчас, пап. — Соль улыбнулась Хану, затем вновь вернувшись к Тэхену.       — Приготовишь такое дома? — Тэхен быстро пережевывал, пока Соль вытирала руки о салфетку.       — Для своего мужа? Что угодно. — Соль самодовольно улыбнулась, затем быстро чмокнув довольного собой Тэхена, который тут же поднялся, протягивая ей руку, услышав начало уже ласкающего уши мелодичной скрипкой вальса.       — Позволите, госпожа Ким?       — Позволю, господин Ким. — И Соль аккуратно поднялась, следуя за своим мужем к центру зала.       Они, разумеется, репетировали этот момент, и Тэхен в полу профессиональной манере выставил в рамку руки своей жены, нежно взяв ее за ручку и прихватив за талию. И повел, уверенно делая вальсовые шаги, направляя Соль, которая просто расслабилась в его руках, смотря ему в глаза, пока ее ноги, кажется, переставлялись сами собой. И это было головокружительно. Потому что они смотрели только друг друга, растворившись в музыке, и все остальное просто слилось на фоне, никак не отвлекая внимание. Только в тот момент, когда к ним начали присоединяться другие гости.       — Госпожа Чон? — Чон Хосок, в классическом, глубокого фиолетового цвета смокинге, который теперь очень неклассически дополняла развязанная у расстегнутого воротника черной сорочки бабочка, протянул руку своей жене. — Позволите?       И Чиу, чуть развернувшись, очень эффектно выставила свою ножку, обутую в ставшими непривычными лодочки на шпильке, пользуяся прилично глубоким разрезом своего изумрудного платья, с длинными рукавами, отсутствием какого-либо выреза спереди, но открывающего спину. И во взгляде Хосока тут же появилось восхищение. Очень яркое, которое издалека можно было бы спутать с желанием. Хотя… Вблизи тоже можно было спутать, особенно в тот момент, когда он дернул жену на себя, прижав, пальцами проскользив по голой спине, позволив ей только теперь выдохнуть. А затем рассмеяться.       — Давно это было, правда? — Она положила свою руку мужу на плечо, подтянувшись к его уху, успев незаметно поцеловать его в шею.       — Нет. Я никогда не переставал сходить по тебе с ума.       Это было сказано так уверенно и при этом спокойно, будто это была самая банальная очевидность в мире, что Чиу позволила себе рассмеяться, пока старший инспектор самодовольно улыбался, уводя жену к танцующим.       — Я не пойду. — Юнги решительно упирался, готовый начать драться с Джином. — Все смотрят!       — Я не предлагаю тебе заняться при всех сексом — просто потанцевать со мной. — Джин, умиляясь, продолжал тянуть Юнги за руку.       — Лучше сексом. — Но Юнги сдался, протяжно застонав. — Как, ты думаешь, меня будут воспринимать после этого?       — Как счастливчика, который отхватил себе такого… красавчика. — Джин самодовольно улыбался, затем подмигнув Юнги, который закатил глаза, но при этом покрепче прижался к Джину, который и теперь уверенно вел.       — Давай просто распишемся? Никакого торжества. Вернемся после этого домой и выпьем виски. Не закусывая.       — И не чокаясь. — Джин наклонился к уху Юнги, продолжив тише. — Пустим все силы на первую брачную ночь.       — Мне нравится ход твоих мыслей. — Юнги теперь спокойно и самодовольно улыбался, затем чуть наклонив голову, чтобы посмотреть на Джина. — Значит, завтра?       Джин притворно глубоко задумался.       — Мне нужно свериться со своим расписанием и ежедневником, если в расписании вдруг окажется свободно.       — Я тебя ударю. — Но вместо этого Юнги быстро прильнул к улыбающимся губам.       — А я тебя люблю. — И Джин с нежностью посмотрел на счастливо и довольно улыбающегося Юнги, который затем поцеловал его в шею, губами проследовав к уху только для того, чтобы волнующе низко прошептать «Завтра ночью докажешь».       — О чем шепчитесь? — Юнги даже дернулся, услышав рядом голос отца, который очень бережно держал Соа, многозначительно улыбающуюся и в следующий момент наступившую Мин Джиху на ногу, который ничего не сказал, лишь на мгновение зажмурившись, затем с улыбкой посмотрев на виноватую жену. — Так о чем шепчитесь?       — Па, много будешь знать — скоро состаришься. А тебе еще ребенка в школу вести. — Юнги закатил глаза.       — Джинни, надежда только на тебя. — Соа многозначительно улыбнулась Джину, и тот ответил ей той же улыбкой, пока Юнги смотрел на него с удивлением. — Так, не смотри на него так! Иначе… Рожу раньше времени.       — Ага, сговорились значит… — Юнги качал головой, пока Джин развернул его спиной к отцу. — Я вот хотел после росписи приехать к вам, а теперь… Меня калачом не затащишь!       — Ну… — Соа нарочито тяжело вздохнула. — Придется всё-таки родить раньше времени… От тоски.       Джин рассмеялся первым, пока Соа, отпустив плечо самодовольно улыбающегося Джиху, коснулась ею вовремя подвернувшейся щеки Юнги, который закатывал глаза.       — Пусть отец приготовит свинину в кисло-сладком соусе. И тогда я подумаю.       — Сынок, только подумай хорошенько. Иначе… Соа родит раньше времени. Но все равно здоровенького и красивенького!       И теперь пришла очередь Соа смеяться.       — Енсу, позволишь? — Чонгук осмотрел опустевший стол, полностью развернувшись к Хонгу, который смотрел на него с сочувствием.       — Не отпустили твоего принца?       — Неа. — Чонгук поджал губы. — Но я поеду к нему на рождество вместе с Эри и Зайкой, так что… Так позволишь или нет?       — Ты хочешь пригласить меня танцевать? — Енсу хмыкнул. — У меня артрит, артроз и остехондроз.       — Ставил диагнозы по статьям из интернета? — Чонгук заговорщицки улыбнулся, затем посерьезнев. — Хочу прогуляться до курилки. — И он достал из кармана своего серого смокинга электронную сигарету.       — Я вообще-то бросил. Но не пассивное курение. — И он поднялся. — Пошли. Расскажешь мне, как тебя обижает господин Мин.       — Ой, это кто кого! — Чонгук гордо поднял подбородок, затем взяв Енсу за плечи и направив по заранее изведанному им маршруту. — Знаешь, я вообще думал напроситься в правую руку Джина. Ну, помогать ему с бизнесом и все дела. Но ведь Юнги не сможет без меня. Понимаешь, я могу стать правой рукой Джина, но с Юнги… Без меня Юнги будет как без обеих рук, а это… Ну сам понимаешь.       Чонгук рассуждал как будто на самом деле, серьезно, пока Енсу самодовольно улыбался. Самодовольно — потому что чувствовал себя причастным к тому, чего теперь добился Чонгук. Косвенно, потому что основная заслуга легла на плечи Джина и Чонгука, разумеется, но от этого радость за ставшего почти родным подопечного не становилась меньше.       — Зайка, ты представляешь, у меня сын женился! — Хан прижимал к себе неожиданно растерянного Зайку, который как-то слишком неуверенно держался за свою трость. — Завтра приезжайте к нам с Эрин — мы будем отмечать уже по-взрослому! Позовем Джиху с Соа, Енсу… Молодежь пусть сама как-то, а мы…       — Хан, как делают предложение руки и сердца? — Зайка, будто пропустив все мимо ушей, с надеждой посмотрел на Хана, который даже замер. От удивления.       — Мне кажется, или ты был женат? — Он в сомнении поднял бровь, пока Зайка качал головой.       — Я не делал предложение — поставил перед фактом. А теперь хочу… Я даже кольцо купил! Думал, когда на Рождество укатим в Штаты — ну, типа, в новой обстановке… Но я не знаю как. Что нужно говорить?       — Ну… — Хан отпустил друга, чтобы теперь посмотреть на него и увериться в том, что он был серьезен. — Лучше сюрпризом. Так, чтобы она не ожидала. Будет меньше шанс, что откажется, если врасплох застанешь. А говорить… Эри, ты станешь моей женой? Я уже не молод и не так силен, как в двадцать, но меня хватит на то, чтобы еще лет тридцать отравлять твою жизнь своим очарованием, чтобы мы умерли счастливыми в глубокой старости… Только ты пораньше, а я чуть попозже.       — Хан, блять, я серьезно! — Зайка нахмурился, затем заметив появившихся из женской уборной Тэён и Эрин, которые что-то обсуждали, затем заметив ожидающих их мужчин.       — Черт, как будто в молодость вернулся. Самые красивые девчонки, которых мы сторожим, чтобы из-под носа не увели… — Хан ностальгически улыбался, пока Зайка…       — Эри, ты выйдешь за меня?       Он сказал это в тот момент, когда Эрин подошла к двум ступеням, разделяющим их, и услышав это, женщина неловко наступила на подол платья, замельтешив руками, не успев ухватиться за Тэён, которая поздно подставила руки.       — Эри! — Зайка кинулся к своей возлюбленной, которая теперь… явно материлась, но женственно — шепотом, под свой припудренный носик, чтобы никто не слышал. — Ты не ушиблась?       — Ужасные шутки, дорогой. — Она, опираясь на сильные руки, поднялась, и Зайка тут же, как будто извиняясь, стал поправлять подол ее платья, отряхивая его от несуществующей пыли.       — Так ты выйдешь за меня, я не понял? — Он смотрел на нее с сомнением, пока Ли Эрин не могла понять, серьезен он был или шутил.       — Ты перебрал с бурбоном? Завтра значит будешь на сухом пайке. — Она взяла Зайку под локоть, ожидая, что они вернутся туда, где должны были танцевать, но Зайка вдруг упал перед ней на колени, оба колена, забыв или не знав, что для предложения достаточно одного. — Ты …       — Выходи за меня. — Он полез во внутренний карман пиджака, достав оттуда коробку. — Выходи за меня или… Или я умру! Да, вот так! Пизданусь с моста вниз башкой, и даже мозгов на асфальте не останется, потому что… — Он вдруг с нежностью улыбнулся. — Все растерял, как познакомился с тобой.       Эрин смотрела на него широко раскрытыми глазами, пока Зайка поднялся, отряхнул колени, как ни в чем ни бывало, достал из коробки кольцо и потянулся к руке Эрин, с нежностью оттопыривая четвертый палец.       — Что ты делаешь? — Женщина дернулась, но Зайка руку удержал.       — Молчание — знак согласия. У нас ведь, у настоящихх мужчин, как… — Зайка надел кольцо, любуясь своей работой. — Пришел, увидел… И ты дебил. Потому что влюбился до беспамятства. Я пиздюка твоего в добавок полюбил как родного. И всё. Не могу без вас. И второго пиздюка, который муж, тоже полюбил. Всех полюбил. — Глаза Зайки заблестели. — Не осталось и следа от былого гангстера. Стоило только заглянуть в твои глаза…       Эрин не знала, что говорить и не знала, что думать. Она растеряно хлопала глазами, теми самыми, в которых и теперь тонул Зайка, а потом улыбнулась, но очень быстро стала серьезной.       — Так быстро? — Она в сомнении выгнула бровь, пытаясь сохранять характер, который каждый раз сдавал в присутствии… настоящего мужчины.       — Не, ну вообще я готов был кинуться тебе в ноги еще тогда, когда ты впервые позволила остаться с тобой на ночь, но… — Зайка будто бы задумчиво закатил глаза, затем нахмурившись. — Ай, ты уже согласилась!       — Я не соглашалась! — Эрин нахмурилась. — И если ты думаешь, что…       И на этих словах Зайка притянул женщину к себе, со всей страстью, вдруг ощутив себя молодым и сильным, впившись в недовольно открывшиеся губы. И целовал он их достаточно бесстыдно, потому что Хан и Тэён, хихикая, отвернулись, а Эрин… Вновь сдалась, обхватив его двумя руками.       — Всегда срабатывает. — Зайка самодовольно улыбался, затем поцеловав Эрин в макушку, так нежно, как теперь мог себе позволить. — Моя королева.       И Эрин подняла на него блестящие глаза.       — Твоя.       — Хан, звони в скорую — я сейчас откинусь! — И Зайка вновь припал к улыбающимся губам, пока Хан… В один день женить сына и лучшего друга… Так мог только он.       — Джун, ты понимаешь... что творишь?! — Чимин, упираясь в плечи Намджуна, который придавливал его к стене в простенке между высоченными и широченными колонами, не мог отдышаться, и на самом деле не хотел. — Ты такой большой человек, а ведешь себя как…       — Это ты наглаживал меня под столом, а не я тебя. — И Намджун вновь потянулся к пухлым губам, которые готовились возразить, но вместо этого выпустили из себя толи стон, толи вздох. — Неси ответственность.       — Мы…. — Чимин откинул голову, пока Намджун, не стесняясь, в самой чувственной и приятной члену манере слюнявил его шею. — Приглашал тебя вальсировать.       — Так ты хотел вальсиииировать… — Намджун оторвался от своего дела, смотря Чимину прямо в глаза. — С моим членом?       — Ну… Я игривый. — Чимин пожал плечами. — Очень хорошее настроение.       — Я игривее. — И Намджун с удвоенной силой принялся за шею, руками уже подобравшись к утянутой дорогой костюмной тканью заднице Чимина, который уже отчетливо застонал, но явно с мольбой. Будто хотел спастись.       — Джуууун… перестань! Откуда в тебе вообще такое… Такое… — Намджун сжал его, прижал, зажал и выжал очередной стон, заставив почувствовать свой член. — Ты же генеральный… директор банка. Что подумают…       И на этом вопросе Чимин двумя руками взял Намджуна за щеки, притянув к губам. Потому что сам виноват. Намджун, разумеется. Который теперь не успевал отвечать на поцелуй, но успевал мять круглые упругие ягодицы, без осечек каждые раз сводящие его с ума. Вообще, они просто очень много работали. Быстро съехались, чтобы больше времени проводить вместе, проводив вместе с этим эротический запал, превратившись к почти семейную пару. Они были уверены в чувствах друг к другу, в своем выборе, но… Теперь вернулось то незабываемое ощущение, что это впервые и вот-вот закончится. Что есть только здесь и сейчас, и неясно, когда можно будет к этому вернуться, а потому… нужно брать всё здесь и сейчас. У них слишком долго был включен здравый рассудок, они слишком быстро превратились в парочку двух долбанных бизнесменов, читающих за завтраком газеты. И вот теперь прорвало…       — Сбежим? Завтра извинимся перед Тэ и Соль. — Эта мысль пришла первой в голову Намджуна, но Чимин ее первым озвучил. — И будем трахаться, пока… не умрем.       — Пропустим работу. — Намджун улыбался, запустив свои руки под пиджак Чимина, пытаясь забраться и за пояс его брюк.       — К черту. Мы слишком давно не были в отпуске.       — Хочешь к морю? — Намджун таки добрался до голой кожи, и Чимин…       — Я хочу… — Чимин посмотрел на Намджуна неожиданно серьезно. — Тебя. Ким Намджун. Без твоих этих регалий и должностных обязанностей. Голого. Только Ким Намджун со своей душой, личностью, интересами и членом, приколоченным к сексуальному телу, от которого меня уже знобит.       — Ох, как же я тебя все-таки люблю… — И Намджун отстранился от Чимина, быстро заправив вставший член в карман, прикрыв его полами своего серого смокинга, затем схватив самодовольно улыбающегося Чимина за руку. — К черту пальто. Лишь бы дождаться такси.       Это было безумно. Дико. Безрассудно. И совершенно не подходило для генерального директора «Файненшл траст» и второго человека после босса крупнейшей в стране строительной компании. Но вся соль была в том, что имея такой статус, они легко могли себе это позволить. К чему вообще добиваться таких высот, если ты не можешь забыть о пальто, стуча зубами на холоде, неловок вцепившись и дергая дверцу такси, затем так же стуча, пытаясь быстрее добраться до подъезда, только перед дверью квартиры вспомнив о том, что на удачу не забыл забрать ключи от этой самой квартиры из кармана пальто. И вот когда дверь открылась… Не думаешь, не соображаешь, вообще не вспоминаешь ни о чем, кроме желаний и вновь загоревшихся синим пламенем чувств, задыхаясь, пыхтя и спотыкаясь на пути к удовольствию и огромному безграничному счастью, набивая синяки, которые не замечаешь, потому что горишь изнутри. И не только потому, что тестостерон заменяет кровь.       Потому что любое счастье по итогу стоит всего проделанного пути. Неважно, бежал ли ты до такси, стуча зубами и проклиная морозы, или же однажды попался в жестокий плен мафии, надевшей на тебя ошейник, а потом назвавшей своей семьей. Главное, итог. Именно, итог, потому что концом… Это был не конец. А только начало. Очень счастливое и многообещающее