𝑻𝒉𝒆 𝒑𝒓𝒊𝒄𝒆 𝒐𝒇 𝒂𝒏𝒐𝒕𝒉𝒆𝒓 𝒘𝒐𝒓𝒍𝒅 (Цена иного мира)

Со свадьбы сестры прошло уже несколько месяцев. Я тяжело вздохнула, пытаясь не вспоминать недавние события. Честно признаться, я была в глубокой обиде на Валиде. И лучшей тактики чем игнорировать все ее попытки поговорить по мной, я не придумала. Беременность Хатидже протекала очень спокойно. Никакой опасности для ребенка не было… Впрочем, спустя несколько дней после свадьбы Шах, я решила стараться не думать об этом всем. — Сонай! — в коридоре меня остановила Хатидже. Сестра буквально схватила меня за руку, заставляя остановиться. Я как раз хотела забрать с занятий Долунай, которая была уже достаточно взрослой для того чтобы их посещать. Только вот именно это действие… Я подняла холодный взгляд на сестру. Все это творилось около покоев Валиде. — Что ты творишь, Сонай? — тихо спросила беременная сестра, до сих пор не отпуская моей руки. — Зачем ты матушку изводишь, а? Ибрагим должен был вернуться уже совсем скоро. Только вот… Я была совсем не рада этому. — Я? Извожу? — тихо спросила я. — О нет. Я даже видеть не хочу матушку. Так что… — Прекрати свое молчание! Ты этим ничего не изменишь. Шах-Хубан уже замужем! И то что ты игнорируешь Валиде это не изменит. — произнесла сестра, все ещё держа меня. — Я менять своего решения не собираюсь! — вновь сказала я, не меняя тона. — Пусть она теперь поймет что значит уже мой гнев! Хатидже зло посмотрела на меня, будто не понимая моей злости. — Сонай, ты ее дочь! А она твоя мать! Как бы ты отнеслась, если бы Долунай и Алемшах игнорировали тебя?! — Молчи. Я по-крайней мере воспитываю детей, а не пропускаю мимо ушей их желания и просьбы. — Хватит, прекрати! В чем твоя причина? Возможно твой гнев и оправдан, но ты уже ничего им не сделаешь! — в этот момент она сжала мою руку так, что мне показалось что она сейчас сломается. Я непонимающим взглядом посмотрела на сестру, заметив как изменилось ее лицо. Неужели? — С-сонай. Роды начались… Мои подозрения оправдались. Я резко вытянула свою руку из ее и подхватила под плечи, вскричав: «сейчас же зовите повитуху!». В ту же секунду Валиде выбежала из покоев на мой крик. Не поднимая на нее взгляда, я наконец довела сестру до покоев, садясь рядом. Матушка пыталась ее хоть как то успокоить, пока я наконец тихо не пробормотала: — Где эта повитуха… Скорее ребенок родится у меня на руках, чем она придет сюда. — Валиде тихо хмыкнула. Наконец в покои вбежала вышеназванная женщина. Я, смотря на нее холодным взглядом, сказала. — Ну и где ты ходила? Девушка что-то залепетала в ответ, когда я и Валиде наконец вышли из покоев. Ровно в этот момент Валиде тихо сказала. — Ты всё ещё молчишь. Ни слова мне не сказала. — она посмотрела на меня грустным взглядом. — Четыре месяца ты молчала. И молчишь сейчас. Я взмахнула головой, надеясь что роды сестры пройдут спокойно. Русые кудри моментально упали мне на плечи. В ту же секунду я холодно сказала. — Вы не поняли и не хотите понять с своих ошибок, когда же я просто пытаюсь помочь. Вы с самых ранних моментов выставляли во всем плохом меня. «Ты на них плохо влияешь», «не будь такой своевольной». Я сама мать, Валиде. У меня растут чудесные сын и дочь. И всегда когда они со мной, я живу ради того чтобы когда-нибудь они сказали что рады что у них была такая мать. — я произнесла все это на одном дыхании. Высказала все свои претензии, все что грызло меня долгие годы. Но к моему удивлению Валиде не сказала мне не слова. А вот я тихо добавила. — Но несмотря на это, я люблю вас. И вы мне очень дороги. Я приблизилась к матери и обняла ее за плечи. Та тоже обняла меня в ответ. Нам правда не хватало друг-друга. — Мы слишком разные. Правда. — тихо произнесла мать. — Но ты мне очень важна. Я мягко отстранилась, а затем сказала. — И я вновь повторю… Я люблю вас, матушка. *** Через несколько часов у Хатидже родилась прелестная девочка. Валиде, улыбнувшись вошла в покои и взяла малышку на руки. — Красавица… — тихо сказала я, смотря на племянницу. Все же моя поясница, болевшая ещё неделю после того падения стоила жизни этой маленькой девочки. — Все мужчины этого мира упадут к ее ногам. Матушка тихо сказала. — ИншАллах, доченька. — Она взяла внучку на руки и прошептала молитву, затем произнеся. — Твое имя Айлин… Твое имя Айлин… Твое имя Айлин… *** Наступил вечер. С того момента как Хатидже родила чудесную девочку, прошло несколько недель. Ибрагим вернулся, что мне доставляло только лишние навязчивые мысли. Я уже уложила детей и, в задумчивости сидела, вышивая какой-то цветок. — Госпожа, — тихо произнесла Анна, подходя ко мне. Было видно что она нервничает. А именно это было вообще мне не понятно. Казалось, между нами не должно было оставаться каких-либо секретов, или же недопониманий. — Говори. — улыбнулась я, показывая подруге садится. Девушка посмотрела на меня и дрожащим от волнения голоса произнесла фразу, от которой я моментально подняла на нее удивлённо-заинтерисованный взгляд. — Султанша, позвольте мне пожалуйста посетить православную церковь. Помолится, возможно исповедаться… Это много времени не займет, молю вас. Я вернусь очень быстро. В голову пришла совершенно сумасшедшая мысль. Я понимала, это не просто опасно, а смертельно опасно. Такое мое действие… Но странное желание разгоралось в моей душе подобно пожару. Я никогда не была особо религиозной. В церковь ходила редко, Библию, пусть и не наизусть, но знала. В общем, точнее было сказать что я была не уверена в существовании Бога. Слова вырвались с осторожностью, я будто бы проверяла, не услышит ли их кто-нибудь. — Я разрешаю. Только пойдешь ты не одна. — мой голос был невероятно тих. Я оглянулась, немного прикусывая губу. Рано или поздно меня одно из таких действий убьет. Я прекрасно знала, насколько Сулейман был верен своей религии. По крайней мере по истории, он был фанатически предан мусульманству и являлся страшным врагом христианства. Сулейман намеревался в Константинополе и других городах разрушить христианские церкви или превратить их в мечети. А я решилась на такой шаг… Но, вероятнее всего причиной была и ещё одна вещь. Я собиралась навсегда отпустить прошлое. — Госпожа, а с кем же? — удивлённо спросила Анна, подсаживаясь ко мне. Определенно с ее души упал камень. Девушка заулыбалась, думая о чем то своем. Я то прекрасно знала насколько она чтит свою религию, а также ценности из старой жизни и воспоминаний. Даже сказки, которые мы рассказывали детям были одними и теми же интерпретациями славянских сказок. — Со мной. — тихо произнесла я. — С вами? Но, госпожа… Вы же мусульманка, да и тем более, если вас кто-то увидит! Я подняла спокойный взгляд. — В лицо меня мало кто знает. Плюс, никто не узнает что я там буду делать, если что, скажу что просто решила тебя проводить. Анна быстро кивнула. — Пойдем завтра. — тихо вздохнув, проговорила я. Признаться, я очень сильно рисковала. — Ты ходила без моего разрешения в церковь? — Много раз, госпожа… — тихо сказала Анна, беря меня за руку. — В церковь святого Георгия. — Местные прихожане тебя знают? — произнесла я. — Да. — коротко ответила она. — Они знают кому и где ты служишь? — Нет, султанша. — я обняла ее и добавила. — Значит пойдем туда. Только вот, — я вновь очень тихо добавила. — Для тебя я буду не госпожа и не Сонай… Пусть имя и не очень редкое, но не хочется даже попробовать случайно выявить себя. Давай… — я произнесла имя, которое моментально пришло мне в голову. Имя, которое никогда уже не будет моим. — Лидия. Я твоя ближайшая подруга, Лидия. Живу в греческом квартале. Вот. Анна вновь удивлённо посмотрела на меня. — Вы все так быстро продумали… — тихо вздохнув, я, улыбнувшись, произнесла. — Это для меня важно. *** Зайдя в храм, я быстро перевязала платок с мусульманской посадки на небольшой синий, скрытый в в длинном рукаве и уже повязанный просто аккуратно и позволяя себе даже немного неаккуратно лежать на волосах. Меня здесь, к счастью и правда никто не знал. Все же, греческие кварталы я практически никогда не посещала. Я, будто руководствуясь привычкой, перекрестилась. Подумать только… Я не делала этого как будто тысячу лет. Служба заканчивалась. Я вслушалась в пусть и незнакомые, но родные мелодии. Тихо вздохнув, я вошла уже в само помещение, оглядывая своды церкви, вдыхая знакомый аромат ладана. Признаться, я его не любила. Мало того что не любила, спустя несколько часов в одной комнате с этим дурманящим разум запахом, мне становилось до ужаса плохо. — Го… Лидия. — тут же поправилась Анна, а затем указала на священника — Это отец Михаил. Я кивнула, оглядывая фрески задумчивым взглядом. Вдруг к нам подошли две незнакомые лично мне женщины. — Анна, кто это с тобой сегодня? — тихо спросила одна из них. — Мария, — улыбнулась она. — Знакомься. Лидия, моя давняя подруга. Пришла сегодня со мной. Девушка радостно мне улыбнулась. И вот, спустя три секунды я, выложив нужное количество серебряных монет, взяла свечку и подошла к иконе святой мученицы Лидии Иллирийской. Анну вероятно удивил мой выбор, но та промолчала. Признаться, эта икона нужна была мне целенаправленно. В мыслях, я быстро произнесла: «Моли Бога о мне, святая угодница Божия Лидия, яко аз усердно к тебе прибегаю, скорой помощнице и молитвеннице о душе моей». — я подожгла свечу о другие и установила ее под икону. Признаться, я была удивлена что здесь оказалась и моя святая… Закончив молитву, я вновь подумала, обращаясь уже к Богу. «Боже милостивый, защити меня от всех тех напастей, что будут угрожать мне от моего невольного греха. Прости мне убийство невинной души человеческой, — я на секунду вспомнила Искандера-пашу. — Прости меня за вероотступничество и принятие мусульманской религии. За все те грехи, что я допустила а своей жизни» Слова молитвы давались легко, они словно все это время ожидали своего часа. Вместе с ними на душе становилось тепло. Закончив и кинув взгляд на Анну, я подошла к священнику и тихо сказала. — Святой отец, — я подняла на него взгляд. К удивлению, сейчас не было людей — Я желаю исповедоваться… Я понимаю, таинство исповеди остаётся таинством. Но можно я попрошу… Ни словом ни делом не обмолвитесь о том что я расскажу, молю вас. — добавила я и, получив молчаливый, одобрительный кивок от него, слабо улыбнулась. Смотря в в уголок церкви, где стоял аналой, я внимательно посмотрела как священник кладет на него Евангелие и крест. Мои руки едва заметно дрожали, а волнение переполняло все нутро. Тяжелый вздох что б успокоится. Я готова… Пройдя туда на ватных ногах, я кинула взгляд на священнослужителя. Наконец, я, перекрестившись, тихо заговорила. — Господи, прости меня… Я совершила много грехов. Мне пришлось предать свою веру, имя. Я убила одного человека ради блага другого. Я начала считать себя выше многих других людей. Я игнорировала собственную мать больше четырех месяцев из-за простой обиды. — быстро выговорив это все, я посмотрела на священника, который тихо произнес. — Наклони голову, дочь моя… — я покорно исполнила просьбу склонившись над аналоем, почувствовала как меня накрыли епитрахилем. Прослушав молитву, прочтенную священником я, вновь повинуясь просьбе, поцеловала Евангелие и крест. Я повернулась к священнику и сложила руки как было нужно. Священник благословил меня… Исповедь закончилась… Я отошла к Анне. Та удивлённым взглядом смотрела на меня, а я ей тихо сказала. — Ты будешь делать что-то? — Нет… — Анна слабо улыбнулась. Сегодня я раз и навсегда отказалась от своего прошлого. Отпустила все то что мучило меня и навсегда отпустила воспоминания. Сейчас мне казалось, словно за моей спиной появились крылья. Словно я много лет несла непосильный груз и наконец сняла эту ношу. Больше так рисковать я не буду никогда. Так что… Я вышла из храма с вновь повязанным по-мусульмански платком и, незаметно для всех, вернулась во дворец. *** Но моему спокойствию и счастью было не суждено длиться долго. Ведь, Гюльшах в отличие от своей госпожи, которая мало того что не затевала ничего против Хюррем, так и общалась с ней как закадычная подруга, буквально ненавидела девушку и, похоже желала всеми силами испортить жизнь своей госпоже. Ночная тишина окутывала мою фигуру. Я сидела на кровати читая книгу. Наконец я полностью отпустила все. Аллах, если кто узнает что я была в церкви… Да, привычные междометия теперь скользили уже и у меня в мыслях. Они уже использовались мной настолько часто что довольно быстро заменили используемые мной раньше. Дети спокойно спали, а я пролистывала очередную европейскую книгу. Услышав непонятный шум, я повернула голову и мой голос словно прорезал ночную тьму. — Анна, сходи узнай что там… — после инцидента с церковью я не только практически успокоила разыгравшееся беспокойство, которое не уходило после свадьбы Шах, но и умудрилась придумать себе новую проблему. Ведь и правда, теперь, если кто-то узнает об этом то мне, а возможно и моим детям будет не слишком хорошо. Но несмотря на это, я понимала что в церковь я пошла со всей осторожностью и ни одна прихожанка меня не узнала. Наконец, в покои вошла запыхавшаяся Анна. Поскольку я осталась без Мелексимы, ей, да и мне тоже, стало совсем неудобно. Я буквально лишилась одной своей руки. Мелексима помогала мне справляться с бытовыми обязанностями, а также была неглупа и в какие то моменты становилась довольно интересным собеседником. Но, скажу честно, я не жалела что отправила именно ее с Шах. Ведь этой служанке я доверяла. Наверное, кроме Анны для меня не было преданней человека. И именно ей я готова была доверить свою младшую сестру. — Анна, — я кивнула ей. — Что такое? Ты выяснила? Подруга кивнула, садясь ко мне и кратко пересказала события сегодняшнего вечера. Гюльшах попыталась убить Хюррем, но как и в оригинале, девушка чуть не убила не саму обладательницу покоев, а Гюльнихаль. — Ты думаешь, Махидевран к этому причастна? — тихо спросила я, смотря прямо ей в глаза. — Нет, точно нет. Махидевран-султан не решилась бы на подобное, а к тому же, она сама была шокирована, а вы знаете что она не слишком хорошо отыграла бы испуг. Я кивнула ей, а затем тихо сказала. — Я вижу как ты устала. Завтра приведешь ко мне девушку. Лучше не из гарема, а с невольничьего рынка. Позаботишься о ней, а потом приведешь ко мне, хорошо? Девушка в ответ сонно кивнула, на что я приобняла ее и добавила. — А сейчас спать. Я вижу, ты уже с ног валишься от усталости. Девушка, даже не дойдя до двери в свою комнату, прилегла на диван, моментально засыпая. Ей и правда нужны были ещё руки. А то она так сама себя изморит… Я накрыла подругу теплым шерстяным одеялом, погладив ее шелковистые волосы. За эти годы она стала единственным человеком, кто знал меня всю. Сон был прерывистым. А на рассвете и вовсе пропал. Встав с кровати, я посмотрела на солнечные лучи и распустила тугую косу, с которой я спала каждую ночь, иначе бы мои волосы превратились бы в сплошной комок. На горизонте блестело рассветное солнце, в покоях пахло свежестью и прохладой. Кинув невесомый взгляд на диван, на котором вчера заснула Анна, я приметила что служанки уже нет на месте. Но зато там лежало мое любимое фиолетовое платье. Оно состояло из нескольких частей. Нижней рубашки телесного цвета с золотистой росшивкой посередине, верхнего фиолетового кафтана, с похожим росшивом, что застёгивался на маленькую петельку на уровне талии, соединяя узор посередине и, наконец, довольно широкий пояс, украшенный похожим орнаментом. Платье нравилось мне несколькими вещами. Во-первых, там не было огромного количества камней, что могло превратить произведение искусства в аляповатый набор камушков и тканей. Во-вторых, оно было лёгким и совершенно не стесняло передвижения. Помимо этого, фактура ткани и сам цвет очень мне нравились. Одевшись сама, без помощи служанок, я посмотрела в зеркало, смотря на свое отражение и, встряхивая их, чтобы расчесать. Сегодняшний день должен пройти как обычно. Как, впрочем и все дни моей нынешней жизни. Лишь изредка случалось что-то «из ряду вон». Дети росли, а для меня это было главным счастьем. От Мелексимы я исправно получала письма, также было и с другими служанками. Я даже вела переписку с Айшель, той девушкой что когда то отравила первого мужа Хатидже по моему приказу. Эта девушка уже давно сменила имя, но для сохранения конфиденциальности я продолжала звать ее Айшель. Единственное что, я не могла избавиться от мыслей об Ибрагиме. Наступает второй сезон. Сезон, в котором мой «любимый» зять изменит моей сестре. Конечно, я надеялась что этого не будет, но всё равно. Это беспокойство было в моей душе. Я же буду молчать, молчать до последнего… Как будет чувствовать себя Хатидже, зная что ее обманывала я? Один из самых близких ее людей, по ее собственным словам. Ведь, скрывать такое, это буквально значит быть пособником. Но была ещё одна проблема. Если отношения Махидевран и Хюррем были лучше всех моих ожиданий, то у Валиде и Хюррем все было чуть ли не хуже, чем в каноне. А ведь именно в том же втором сезоне должно быть противостояние моей же матери с ее собственной невесткой. При том что к Хюррем я относилась нейтрально-положительно, я знала что не смогу стерпеть оскорблений в ее сторону. Хорошее в этой ситуации было одно — Хатидже и Хюррем на данный момент были в очень хороших отношениях и, по крайней мере я надеялась что все это не станет тем, что стало в каноне. Я вышла на балкон, обводя лицо руками. Поставив руки на его края и, чуть-чуть спустив их вниз, я посмотрела на невесомые облака. Что там ещё во втором сезоне? Ах да, вырастет Мустафа, поженятся Хюррем и Сулейман, а также родятся Баязед, Джихангир, Мехмед под номером два, Хуриджихан и Осман. Мехмед… Молнией пронзило это имя мое сознание. Что с ним будет? Да, его сестра выжила и сейчас находится с Хатидже, но Мехмед? Ребенок, которого Хатидже случайно придавила во сне. Я знала какую рану это оставит в ее душе, причем на долгое время. Аллах, и что мне делать…. Сухой взгляд касался кромок сада. Я сухо произнесла в пустоту. — Жизнь — игра, у тебя нет масти, смерть к тебе не питает страсти. Жизнь тебя проиграла стуже… И смерти ты не нужен. Я встречала рассвет. У меня и правда не было «масти». Я старалась держаться на своей особой стороне. Тихий вздох сорвался с моих губ и я повернула голову, смотря на дверной проем. Бескрылый ангел, так меня звали в народе? За что? За то что я создаю им лучшую жизнь? Что пытаюсь помогать, пользуясь своим положением? А куда тогда делись крылья? Все было просто. Они упали, сгорели будто крылья Икара. А вдруг, я также возгордилась? Решила взлететь к солнцу? Зная что они сгорят? Да и ангелом назвать меня нельзя. Никто в этом мире не ангел, это пора признать. Заметив, как в покои вошла Анна вместе с ещё одной девушкой, я кивнула, смотря на них. — Госпожа, — кивнула она. — Я дала ей имя Дефне. Девушка очень смышлёная, но я советую дать ей несколько недель. Ей бы приспособиться… Я кивнула, а затем негромко сказала. — Верно… — медленно подойдя к девушке, я посмотрела ей в глаза и довольно тихо сказала. — Ты говоришь на нашем языке? — Да, султанша… — сдавленно произнесла девушка, на что я тихо вздохнула. — Анна позаботится чтобы тебе было комфортно. Также как и она, ты не принадлежишь к гарему султана, но при этом не являешься свободной. Фактически, ты в услужении лично у меня. Сейчас можете идти, Анна, Дефне я доверяю тебе. Присев на диван, я сухо вздохнула, смотря на подругу и вторую девушку. Все же, в этой жизни больше всего я ценила верность. Хотя, скорее не так. Раньше я могла доверять множеству людей, начиная от семьи, заканчивая друзьями. Но в нынешних обстоятельствах я никогда не смогла бы доверять тем, в ком не была бы уверена. А пока, сказать честно, доверяла я только Анне, Мелексиме и Селин… Но уже две из них были в недосягаемости для меня. Уже через несколько часов до меня дошла новость что Хюррем беременна Баязедом. Я была рада всем племянникам, наверное, потому что мне просто хотелось чтобы дорогие для меня люди были со мной. Без удивления также, я получила весточку от Шах, что та уже некоторое время находится в положении и, уже гораздо более дополненную картину этого же события от Мелексимы. Встречу с братом и сестрой Гритти во дворце Ибрагима, я совершенно случайно пропустила… Ну, как сказать случайно. Опросить Селин лично было для меня куда важнее. Только вот, во время этого увлекательного диалога я продолжала держать в голове что случится сразу два важнейших события, завершивших первый сезон. Ибрагим поставит Хюррем и Луку перед выбором съесть отравленный лукум ей, или ему, а Садыка попытается убить Сулеймана. После чего девушку будет ждать вполне известный конец. Только вот я совершенно не ожидала что слова про поступок Ибрагима в отношении Хюррем, мне быстро-быстро выпалит Селин. Выслушав все, я тихо сказала. — Селин, будь аккуратнее… Отныне ты не просто или глаза и уши в этом дворце. Ты должна знать все об Ибрагиме. Где он ест, что он пьет. Будет строить другие интриги, встречаться с кем-то, сообщай мне. — я завела руки за спину — И вот ещё, слушай… Старайся быть равномерной перед его глазами. Ни Хатидже ни Ибрагим не знают почему ты тут. И кто тебя послал. А значит, просто служи. Но старайся следить за Ибрагимом, не забывая об осторожности. Не подписывай письма, пиши важную информацию скрытно. Но вот знать я должна обо всем. Селин задумчиво кивнула. Я знала что она была неглупа. А также умела быстро вливаться в происходящее. И именно поэтому сейчас она задала мне совершенно понятный в этой ситуации вопрос. — Госпожа, но зачем вам слежка за Ибрагимом? Я знаю, вы практически на стороне Хюррем-султан, но… — Я ни на чьей стороне, Селин. Я на стороне семьи… Служанка кивнула, а я добавила. — А для меня семья это и Хюррем, и Махидевран, а особенно их дети. А вот Ибрагим… Ты знаешь почему я послала именно тебя. Мне важно знать что с моей сестрой все хорошо. И дела Ибрагима входят в это «хорошо»… Селин кивнула и, наконец, поклонившись, вышла от меня, когда в секунды ко мне кинулас через другую дверь Анна и громко произнес. — Повелителя пытались убить…