RE:Start | Перезапуск

Все началось во сне. Баам ждал, когда Рахиль придет в его пещеру, и развлекал себя поиском отличий между скалами: некоторые из них сильно различались, а другие выглядели похоже… В пещере особо не было ничего интересного, поэтому Баам остановился на разглядывании скал, коротая время. Либо смотреть на эти камни, либо на его рваную одежду и неухоженные каштановые волосы. Баам выбрал первое. Внезапно на него навалилось такое давление, как будто все те камни, которые он сложил вместе, чтобы выбраться, похоронили его под своим весом. Это было так неожиданно, что мальчик потерял сознание без какого-либо сопротивления. Когда Баам пришел в себя, он оказался в темном месте, как будто все еще в той же пещере, где он всегда жил, однако потолка не было видно, а на земле была прочерчена длинная, бесконечная красная линия. Красная линия, разделяющая пространство между светом и тьмой, и Баам лежал на той стороне, что светлее. — Я… Неужели я действительно вернулся…? Баам услышал слегка знакомый голос, бормочущий в замешательстве. Но разве он раньше слышал еще кого-нибудь, кроме Рахиль? Так почему же этот голос звучал знакомо? Он сел, и в его поле зрения попала фигура, стоящая в тусклом месте за красной линией. Это был мужчина с каштановыми волосами, как у Баама, завязанными в короткий хвост, и он был намного выше ростом. Он стоял спиной, поэтому мальчик не мог видеть его лица. Ох, это же другой человек. Кто-то еще, кроме Рахиль, пришел к Бааму. Эта мысль переполнила радостью сердце Баама. Есть кто-то еще, кто мог бы стать другом Бааму, еще одним другом, который будет рядом с Баамом и он не будет чувствовать себя так одиноко, как раньше.       — Ум-м, привет? — позвал Баам, и волнение проникло в его голос. Что ему делать, если он не понравится незнакомцу? Человек обернулся на его голос, и Баам увидел его лицо. Это было настолько похоже на его собственное отражение, что Баам застыл. Похоже, но все еще отличается. Старше, с резкими, более выраженными чертами; зрелость, мудрость и, кажется, немного усталости и печали проглядывались в его выражении лица. Это отличалось от мягкой и невинной внешности Баама. Человек на секунду удивился его присутствию, прежде чем продолжить улыбаться. Улыбка поразительно похожа на его собственную.       — Привет, Двадцать пятый Баам, — поприветствовал он, и его золотистые глаза сияли теплом и нежностью, когда он смотрел на мальчика.       — …как ты узнал мое имя? — спросил Баам, его собственные золотые глаза были восторженно распахнуты, вопрос прошел мимо его губ, прежде чем он осознал это. Человек подошел к нему, но остановился прямо перед красной линией между ними, в то время как Баам невольно делал то же самое, приближаясь в ответ и останавливаясь прямо перед линией. Странно. Баам вообще не чувствовал никакой настороженности от того, как внезапно появился этот человек, только любопытство и чувство безусловного доверия, как будто он никогда не обидит его. Человек, казалось, знал его, что было странно, ведь они никогда не встречались раньше. Однако, вместо проявления осторожности Баам почувствовал необходимость приблизиться к нему и утешить его. Утешить его от чего?       — Конечно, я знаю твое имя, — фигура с темной стороны немного наклонилась, так что их одинаковые золотые глаза были на одном уровне. — В конце концов, это мое собственное имя.       — У нас одинаковые имена? — неверяще спросил мальчик, не сумев принять факт того, что есть кто-то, кто выглядит точно так же, как он, еще и с таким же именем.       — Да, так как я — это ты из будущего, — сообщил ему старший «Баам», его яркая улыбка превратилась в грустную. — Но я думаю, что ты можешь называть меня «Виоле», чтобы избежать путаницы.       — Будущее…? …я? — Баам наклонил голову набок, желая задать больше вопросов, но затем красная линия, разделяющая их, засветилась ярче, создавая прозрачную стену между ними, и сторона, в которой находился Баам, стала светлеть, в то время как другая сторона, где был старший Баам — Виоле — становилась все темнее.       — Похоже, кто-то будит тебя, — сказал Виоле, оттенок сожаления промелькнул в его голосе из-за того, что их разговор прервали, он посмотрел на младшего Баама, охваченного ярким светом. — Мы поговорим еще позже. Баам был растерян, он столько всего хотел спросить, и все же он чувствовал, что ускользает, как будто его тащат куда-то далеко, и он ничего не может с этим поделать. Он мог только видеть, как Виоле положил палец на губы, произнося слова, которые Баам уже не мог слышать, но все еще мог прочитать по губам:       «Тс-с. Не говори обо мне никому. Это наш секрет». Последнее, что Баам увидел до того, как свет полностью поглотил его, был болезненный и грустный взгляд Виоле, наблюдающий за тем, как он покидает его. А потом Баам проснулся, хватая ртом воздух. Когда он сел, встревоженный голос Рахиль зазвенел рядом с ним.       — Баам! Ты в порядке?! — Рахиль протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, и прежде чем Баам успел это осознать, он уже хлопнул по протянутой к нему руке. Ему показалось, что время застыло, пока он смотрел на удивление в глазах Рахиль, удивление, которое было и в его собственных глазах. Но в глазах Рахиль было кое-что еще, эмоции, которые Баам никогда раньше не видел. Нет, он все же видел их раньше, но так и не понял, что это такое. Отвращение, гнев и ненависть. Это были чувства, которым его никогда не учили, но сейчас Баам смог легко распознать их, как будто видел их бесчисленное количество раз, так часто, что они стали ему понятны. Почему Рахиль смотрела на него так? — Ох! Прости, Рахиль! Я просто удивился… — Баам рефлекторно извинился, потянувшись к руке девушки, по которой он только что ударил. Однако, прежде, чем он смог прикоснуться к ней, его тело замерло, он не мог заставить себя положить руку на открытую кожу Рахиль, поэтому взялся за ее рукав. От мысли, чтобы прикоснуться или просто приблизиться к своей светловолосой подруге, в нем возникло тяжелое чувство отторжения. Придав своему лицу более спокойное и мягкое выражение, Рахиль спросила его с явным беспокойством в голосе:       — Все в порядке? Ты стонал во сне, как ты себя чувствуешь? Тебе снилось что-то плохое? Баам замолчал, наблюдая за выражением лица Рахиль. Почему ее беспокойство показалось Бааму таким фальшивым сейчас? Как будто кто-то, кроме Рахиль, проявлял к нему настолько искреннюю заботу, что действия Рахиль теперь кажутся такими поверхностными, не более чем притворством?       — Мне приснился сон… — Баам начал рассказывать, но когда он подумал о грустном взгляде своего будущего «я» в том сне и несказанной просьбе не говорить о нем, Баам не мог заставить себя продолжать и впервые солгал Рахиль: — Но я не могу его вспомнить… Неловкая улыбка застыла на его лице. Рахиль, казалось, купилась на это, не подвергая его слова ни малейшему сомнению. Как будто это было само собой разумеющееся, что Баам никогда не солгал бы ей, так же, как она ожидала, что Баам простит ее ложь и не будет об этом думать.       — Ох, ну ладно, — ответила она, и затем они начали свою обычную рутину: Рахиль учила его разным вещам, болтала о звездах и о том, что за пределами пещеры. Эти моменты раньше делали Баама чрезвычайно счастливым и довольным. Однако сейчас все казалось таким другим. Их взаимодействие было отдаленным и почти таким, будто их заставили сидеть вдвоем в одном месте. Каким-то образом Рахиль больше не казалась такой яркой. Но когда Рахиль ушла, Баам понял, что Виоле — его будущее «я» — был с ними все это время, наблюдая за ними двоими. Хоть его присутствие и было невидимым, Баам определенно чувствовал его позади себя. И когда Баам повернулся туда, где, как он предполагал, был Виоле, он снова вернулся в это темное пространство с красной линией. Виоле сидел спиной к Бааму, скрестив ноги, на земле рядом с линией, разделяющей их.       — И как тебе это?       — Ах? — недоумевающе вдохнул Баам. Старший вздохнул и поднялся, чтобы повернуться лицом к своему младшему «я»:       — Каково было видеть ее моими глазами? Без розовых фильтров и предубеждения, которое ты испытываешь по отношению к ней? — спросил Виоле, его золотые глаза пронзительно смотрели прямо в сердце Баама. Он даже не хотел упоминать ее имя.       — Так значит, что те эмоции, которые я испытывал раньше, были вашими? — спросил Баам, озадаченный вопросом.       —… некоторые из них, да, — признался Виоле, пожимая плечами. Отвращение, сильное желание не трогать девушку и не быть тронутым ею — это определенно были чувства Виоле.       — Тем не менее, те крошечные детали, которые ты видел сегодня… Именно так я или любой другой человек с большим опытом общения, чем у тебя, увидит это.       — Я тебе не верю, — нахмурившись, сказал Баам, на его лице было написано явное отрицание, — Рахиль всегда была мила и добра ко мне, так почему же она выглядела такой подлой и плохой в твоих глазах?       — Кроме нее, ты никогда больше никого не видел. Так как же ты можешь говорить, что она была искренне добра к тебе? — На лице Виоле была улыбка, но Баам понимал, что его будущее «я» было каким угодно, но только не счастливым. Будущее «я». Человек, с которым он разговаривает, был из его будущего. Во-первых, почему его будущее «я» было здесь, с ним?       — …она что-то сделала в будущем? — Баам нерешительно спросил, и разъяренного, но разбитого выражения, промелькнувшего на лице Виоле, было достаточно, чтобы Баам почувствовал, как упало его сердце, а все его существо оцепенело и похолодело.       — Сделала, да… — Виоле сжал губы в тонкую линию, его взгляд опустился на землю, а руки сжались в кулаки.

Воспоминание о красивом молодом человеке с бледной кожей и платиново-голубыми волосами, лежащем в стеклянном гробу, спокойном и неподвижном, как будто смерть забрала его, всплыло в сознании Виоле.

Страх, который он испытывал при мысли о потере своего лучшего друга; чувство вины, которое он испытывал, зная, что это случилось по его глупости; ярость, которую он испытывал по отношению к нераскаявшейся преступнице; и беспомощность, которую он чувствовал, когда ничего не мог с этим поделать… Это ошеломило Виоле до такой степени, что ему пришлось сделать пару глубоких вдохов, прежде чем он смог успокоиться и убедиться, что его голос не сорвется.       — Но, похоже, ты мне не поверишь, поэтому я не расскажу, что она сделала, — Виоле взглянул на прошлое, на него, такого наивного и глупого, что это напомнило ему обо всех идиотских поступках, которые он когда-то совершал. — Точнее, в твоем случае, что она сделает. Но Баам не ответил на презрение к Рахиль.       —… Что это было… только что? — Баам прерывисто выдохнул, его сердце бешено колотилось внутри, грубые эмоции, которые он чувствовал минуту назад, угрожали поглотить его целиком: — Кто это был? Почему он оказался в прозрачном контейнере? Это видение, и душевная боль, которую он почувствовал… Они принадлежали не «нынешнему», а «будущему» Бааму. Виоле замер, размышляя об их ситуации и о том, как он вообще должен объяснить это своему прошлому «я».       — В будущем я… Многое произошло, и не будет преувеличением назвать это трагедией, — и вот снова она, эта кривая улыбка на лице Виоле. Та, которая говорила о боли в сердце и печальном прошлом, когда слова не могли.       — Все мои друзья погибли во время нашего восхождения в Башню. — Они умерли для того, чтобы отправить его на вершину. Башня, о которой рассказывала Рахиль? Место, где можно увидеть звезды, взобравшись на вершину? Место, где исполняются желания? Значит, в будущем он будет подниматься на Башню? Зачем?       — Я стал единственным, кто достиг вершины. — И там бог удовлетворил его желание. Ну, не совсем, но этого достаточно.       — Моим желанием было вернуться в прошлое, где я мог бы снова быть со своими друзьями и защищать их, — сказал ему Виоле, а затем небрежно пожал плечами. — Я не ожидал, что все будет так.       — Что ты имеешь в виду? — спросил Баам, растерянный до такой степени, что перестал верить в происходящее.       — Меня… Мое сознание должны были отправить обратно в мое тело в этот временной период, — объяснял Виоле. — Но вместо того, чтобы сознание и воспоминания каждого из нас слились вместе и мы стали единой сущностью, мы оказались двумя разными личностями, разделяющими одно тело. Широко раскрыв глаза, Баам бессознательно отшагнул от линии: — Ты хочешь украсть мое тело? Виоле дважды по-совиному моргнул, прежде чем весело хихикнуть. Это было второе достаточно близкое к подлинной радости выражение, которое он показал.       — Я мог бы это сделать, да, — Виоле ответил, наблюдая за тем, насколько другой парень выглядел испуганным. Неужели он действительно выглядел так смешно, когда пугался? Круглоглазый и трепещущий, как новорожденный птенец? Неудивительно, что Юри любила подкалывать его раньше.       — Но нет, я не буду этого делать. В этом нет никакого смысла, — Виоле сразу же отверг эту идею. — Это было бы все равно, что убить себя, и моим друзьям это определенно не понравится. Во-первых, это был невинный и наивный «Баам», которого его друзья легко подпустили близко к себе и которому доверяли с самого начала. Виоле не может гарантировать, что он сможет идеально отыграть поведение своего прошлого «я», не позволяя ничему проскользнуть сквозь его игру. С тем, насколько осторожным был некий синеволосый Светоносец, одна оплошность заставила бы этого человека с большим подозрением относиться к нему. Виоле не смог бы вынести, если бы он стал избегать его из-за этого. Поэтому лучше всего позволить «прошлому Бааму» — тому, к которому он привязался, — продолжать существовать.       — Это «место», по-видимому, является местом, где наши сознания связаны вместе в нашем уме. Место, где мы можем говорить и взаимодействовать друг с другом, — Виоле указал на красную линию, разделяющую их, а затем на яркую область, где находился Баам. — Светлое пространство, в котором ты сейчас находишься, указывает на то, кто из нас контролирует тело. Темное место, в котором сейчас нахожусь я… определяет, кто из нас останется в подсознании и просто будет смотреть, наблюдать за ситуацией изнутри. Баама внезапно осенило, что, если Виоле захочет взять контроль, все, что ему нужно будет сделать — это поменять их местами, и Баам сомневается, что он сможет выиграть.       —… Я не буду тебе мешать… дружить с… ней, — Виоле не удосужился произнести это имя вслух, даже просто в их голове. — На самом деле, я бы позволил вам делать все, что вы хотите, и контролировать наше тело большую часть времени, если это не мешает моим собственным целям. Баам все равно не стал бы слушать, если бы Виоле сказал ему перестать.       — По-видимому, связаны не только наши телесные чувства и сознание, но и наши эмоции. Об этом свидетельствует то, как ты заглянул в мою память и эмоции раньше, — Виоле невозмутимо отреагировал на раздражающее ощущение, которое он ранее испытал. — Точно так же, как я чувствовал счастье, которое ты испытал, когда увидел… эту… — Виоле пришлось прикусить проклятое слово, которое норовило выскользнуть через рот, чтобы не научить свое прошлое «я» каким-то плохим словам. эту Суку.       — Хотя я не хочу навязывать тебе свои мысли, это не значит, что я могу помешать своим впечатлениям случайно дойти до тебя. Особенно о тех людях, местах или ситуациях, к которым я испытываю сильные чувства, — Виоле продолжил, и это заставило Баама немного расслабиться, снова приблизившись к нему.       — Итак, Баам. — Странно было называть свое имя, рассеянно размышлял Виоле. — Давай договоримся. Ты можешь продолжать жить как обычно, играть в семью, как ты всегда это делал, и я не буду этому мешать. Баам кивнул, эти условия кажутся ему выгодными:       — Но это договор, значит, конечно, есть что-то, что вы хотели бы взамен? — На лице Виоле появилась ухмылка, и это было выражение, которое Баам никогда не ожидал увидеть на себе. Это был уверенный и самодовольный взгляд, наполненный харизмой, которую Баам не может объяснить.       — Башня — опасное место. Будь это возможно, я бы не хотел, чтобы ты покорял ее. Но только войдя в нее, я смогу снова увидеться со своими друзьями.       — Так ты хочешь, чтобы я поднялся на Башню? — спросил Баам, его брови нахмурились. Если он поднимется на Башню, разве он не оставит Рахиль позади? Это не казалось ему хорошей идеей.       — Нет. Ты, так или иначе, захочешь подняться на Башню по собственной воле, — перебил Виоле, на его лице был нечитаемый взгляд. — В конце концов, ты последуешь за ней, если она поднимется на Башню, не так ли? Баам не мог этого отрицать. Даже увидев странность в общении Рахиль с ним, Баам знал только Рахиль, и она заботилась о нем. Он не может просто уйти от нее, потому что кто-то так сказал, даже если этот кто-то был его будущим «я». В этом отношении Виоле был прав. Баам просто не поверил бы тому, кто оскорбил его звезду. В конце концов, такой была реакция Виоле в то время. На все предательства, которые он переживал от ее рук. Сколько раз он был предан ею, прежде чем усвоил урок? Много. Если бы не тот факт, что он чуть не потерял своего драгоценного Светоносца из-за ее интриг, он даже не очнулся бы от своих иллюзий о возможном счастливом будущем с ней вместе с другими его друзьями. Так что Виоле придется позволить Бааму испытать это на себе, иначе не получится.       — Если нашему телу будет угрожать опасность, то я возьму полный контроль. Это не обсуждается, — Виоле заявил о своем первом условии. — В любом случае, я смогу лучше защитить его, чем ты. Хотя Баам был обижен, он знал, что это правда, поэтому он мог только кивнуть головой в согласии.       — Исключая твои отношения с этой девушкой, так как ты уже знаешь ее, если я скажу не дружить и не доверять кому-то, не доверяй ему, — Виоле добавил свое второе условие. — Потому что этот человек, скорее всего, будет тебя использовать или предаст. Невысказанный подтекст был ясен. Они предали меня раньше, и я не хочу, чтобы ты — мы — испытал это снова. На это Баам кивнул. На сердце у него стало немного теплее. Он знал, что говорит со своим будущим «я», и что у будущего «него» могут быть другие мотивы, и они не ладят с Рахиль, но он мог, по крайней мере, почувствовать, что Виоле искренне заботится о нем, когда он это сказал. Внезапная боль, которую он почувствовал при этих словах, доказала это. Виоле делали больно, и он не хочет, чтобы этот Баам тоже пострадал. Для Виоле было невозможно оставаться таким же, как раньше, после всех трудностей, через которые он прошел, поэтому, по крайней мере… Он хотел, чтобы Баам — его прошлое «я» — не выучил эти уроки таким же жестоким образом, и он мог предотвратить это. Жаль, что он уже повстречался с Рахиль. Разве не было бы замечательно, если бы он вернулся еще раньше во времени, где прошлое «я» еще не виделось с ней? Это было сложное чувство, которое Виоле не мог выразить словами.       — И, напоследок, хотя я не возражаю против того, чтобы ты заводил себе друзей, я прошу: если я захочу поговорить со своими друзьями или мне нужно будет что-то сделать для них, ты позволишь мне взять под контроль наше тело, — Виоле произнес свое последнее условие. Например, держать от них подальше одну блондинистую тварь, но Виоле не скажет этого. В целом, не было ничего чрезмерного с требованиями другого человека даже после того, как Баам обдумал все условия, поэтому он согласился после пары минут размышлений. В любом случае, если бы он не согласился на это, то Виоле мог бы просто сделать что-то более радикальное, и Бааму определенно не понравился бы результат. И это Баам мог ясно чувствовать. Он понятия не имел, какую жизнь прожило его будущее, но животные инстинкты Баама подсказывали ему, что будущий «он» — опасный человек, который сможет пожертвовать другими — хотя и неохотно — если это означает, что он получит то, что ему нужно. И Баам инстинктивно боялся ощутить на себе его гнев.       — Мы всегда можем что-то добавить или изменить в соглашении позже, если появится необходимость, но пока, я думаю, на этом все. Договорились? — Виоле протянул свою ладонь, и Баам осторожно ухватился за нее своей, меньшей по размеру. Их руки качнулись чуть выше красной линии, разделяющей их двоих.       — Договорились.