Долго ли, коротко ли

— И взмахнул богатырь кладенцом-мечом, Отчекрыжил он злую голову! Задрожал тут змей, криком завопил: Не губи ты меня, Дубынюшка, Уж не буду я беспредел творить, Жечь деревни да сёла русские! Усмехнулся лишь богатырь на то И добил супостата проклятого! Заплатить теперь ему надобно, Хоть монетою, хоть едой какой, А глядишь там и мне останется! Боян допел и, отложив гусли, степенно раскланялся. На благодарность он особенно не рассчитывал — в здешних местах богатеев, готовых за песни кормить бродяг, испокон веку не водилось. Однако, сегодня ему повезло — здоровенный бородач жестом подозвал трактирщика, и что-то сказал ему, кивнув в сторону певца. А потом и сам за стол пожаловал. — Ладно поёшь! — одобрил. — Только напутал всё, от начала до самого конца. Не было у Дубыни кладенца никакого. Меч ему Микита-кузнец сковал, из старого плуга. А змей один ляд сбёг, шустрый оказался. Ещё и дразнился с пригорка, языки показывал. — А тебе то откель доподлинно ведомо? — недоверчиво прищурился боян. — Али сам там был? — Ясен ясень был! — удивился здоровяк. — Дубыня-то я и есть! *** — Ты пойми! Змей — он животина… эта… рыликтовая! Его кладенцом нипочём нельзя! — горячился Дубыня. — Ежели каждого так вот долбать — изведутся все! Что тогда нам, богатырям, делать? Боян помалкивал. Однажды он уже имел неосторожность поспорить с набравшимся княжеским дружинником. Месяц потом пластом лежал. Слушать да кивать — эта тактика казалась ему с тех пор куда благоразумнее. — Змея истреблять постепенно надобно! — продолжал здоровяк. — Сначала одну голову срубил, через пяток лет вторую. А с оставшейся он не больно-то и грозен. Нехай живёт себе! Из дальнего угла трактира послышались возмущенные крики и звон разбитой посуды. Дубыня поморщился — он не любил, когда его перебивали. — Так вот, змей… Крики усилились, но теперь стали жалобными и сопровождались мольбами о помощи. Дубыня побагровел. — Первейшее дело богатыря — защищать слабых и этих ещё… Беззащитных, во! — сообщил он бояну. — Сиди тут, а я пойду по-быстренькому добро причиню! Оказалось, что звуки доносятся с кухни. Вломившись туда, Дубыня увидел трактирщика, который держал за ухо светловолосого мальчишку лет десяти в грязной потрёпанной одежонке и, бранясь, отвешивал ему звонкие оплеухи, а тот верещал что есть мочи и тщетно пытался вырваться. — Ты что ж такое творишь, ирод? — взревел богатырь. — А ежели я тебя сейчас так вот огрею? А ну пусти мальца! — Он у меня мясо утащить пытался! — возмутился трактирщик. Но мальчика отпустил, и тот, не будь дурак, мигом юркнул за широкую спину Дубыни. — Голоден значит! — витязь был непреклонен. — И потом, кто ж по башке лупит? Для того специальное место имеется! Вот что! Положь мясо в миску и неси за мой стол! И похлёбку тоже! А ты, — он повернулся к мальчишке, — ходь со мной! Не боись, больше никто окромя меня не обидит! Боян, воспользовавшись отлучкой богатыря, благоразумно слинял. Впрочем, новый слушатель казался Дубыне куда перспективнее. — Ты живой там, малец? — спросил он, дружелюбно осклабившись. — Не выбил из тебя ум этот супостат? — Ага! То есть неа! — чуть неуверенно ответил тот и жалобно шмыгнул носом. А потом вдруг бухнулся на колени и взмолился: — Дядька богатырь, возьми меня с собой! А? — А ты откель знаешь, что я богатырь? — удивился Дубыня. — У меня на лбу, кажись, не написано! — Я коня твоего видал! — затараторил мальчик, шустро поднимаясь с колен и доверчиво заглядывая витязю в глаза. — Сбруя посеребрённая, меч богатый! И спрыгивал ты шумно, дабы все слыхали, кто приехал! Всё по чину богатырскому! Возьми, а? — Да куда ж я тебя возьму? — Дубыня развёл руками. — У меня и надобности никакой нет! Богатырь я странствующий, до дому не скоро вернусь, так что незачем мне пока слуг заводить. А в пути ты обузой будешь. — Не буду! — мальчик замотал головой. — Ем я мало, верхом скакать обучен, помогу в чём скажешь! Я слыхал, за морем у всякого богатыря такой прислужник есть, оруженосцем кличут. — Так басурмане все с причудами! — поморщился Дубыня. — Да и чего там носить-то? Всего оружия у меня — меч один. — А я меченосцем и стану! Кстати, меня Агафоном зовут! — и мальчик протянул богатырю руку. Тот машинально её пожал. И крепко задумался. Не заметил даже, как трактирщик принёс миску с похлёбкой и маленьким кусочком мяса, злобно зыркнул на Агафона и шмякнул её о стол. Мальчишка на взгляд его внимания не обратил и жадно накинулся на еду. — Вот что, Агафон! — наконец очнулся Дубыня. — Жалования будешь получать две монеты в неделю, станешь чистить коней, точить меч и носить его. Ежели воровать удумаешь — всыплю! Сбежишь — поймаю! И тоже всыплю! Пререкаться станешь… — Всыплешь! — подхватил мальчик. — Я на всё согласный! — А раз согласный — то айда на боковую! — кивнул богатырь. — Время позднее, а дел завтра тьма!