В гибельном фолианте Нету соблазна для Женщины. — Ars Amandi Женщине — вся земля. Сердце – любовных зелий Зелье – вернее всех. Женщина с колыбели Чей-нибудь смертный грех. Ах, далеко до неба! Губы — близки во мгле... — Бог, не суди! — Ты не был Женщиной на земле! М. Цветаева, «Посвящение Женщине» (1915 г.)
Распрощавшись с Беллатрисой и Рабастаном у точки аппарации, Жоан и Игорь отправились в особняк. Слава Моргане, уже без ужимок и флирта болгарина. Потеряв пусть и не очень-то благодарных, но всё-таки зрителей в лице Лестрейнджей, Каркаров резко стал нормальным, даже обычным таким собеседником, разом сбросив весь наносной фарс. Ужинали они и впрямь крайне узким кругом: всего лишь втроём. Но даже это продлилось недолго — отец, сославшись на ухудшившееся от жары самочувствие, взял из запасов последнее Зелье для сна без сновидений и рано отправился в кровать. Так что остатки отлично приготовленного Вилли овощного рагу Игорь и Жоан доедали уже наедине и практически молча. Каркаров, в какой-то момент будто вспомнив, что на серьезность и тишину у него стойкая аллергия, попытался пошутить, что у них с Жоан получилось почти что свидание. Но, поймав у себя на переносице угрюмый сверлящий взгляд, лишь в очередной раз патетично вздохнул и заключил, что его очаровательной спутнице — в дополнение к этому самому очарованию — стоило бы значительно подобреть и не быть такой жестокой к порывам его чуткого сердца. В конце концов, он «когда-то поделился с мадемуазель истинным сокровищем из запасов своей бабули», а «выпитая на двоих болгарская настойка — сближает лучше, чем безвкусное кольцо от Рабби». Стараясь не думать о пресловутом несуществующем «кольце» и так по-дурацки обронённой Лестрейнджем фразе про их свадьбу, Жоан отшутилась, что все порывы Игоря в её адрес вызваны явно не сердцем, а кое-чем другим, и строго напомнила, что нечего Каркарову свой павлиний хвост пушить почём зря: у него для подобных выступлений и без участия Жоан хватало преданных поклонниц. После чего торопливо вышла из-за стола и наконец направилась в свою спальню.***
Вечер, хотя и был несколько прохладнее тяжёлого от немилосердной жары дня, всё ещё ощущался удушливо, вязко. Температура чуть сползла вниз по столбику термометра, но спасало это слабо; освежиться хотелось перманентно. Искупавшись на ночь в прохладной ванной, щедро сдобренной цветочными настоями из розы, ириса и лаванды, которые регулярно отправляли в Барфорд из Живерни заботливые Бобо и Кларин, Жоан переоделась в короткую шёлковую сорочку и собрала волосы на затылке, чтобы те не прилипали к спине. Нужно было хоть куда-то себя деть. Она методично разбирала и сортировала покупки — и личные, и для штаба — и отчётливо понимала, что пытается таким незамысловатым способом медитировать; худо-бедно успокоиться через перебор вещей и убаюкивающее перекладывание их туда-сюда. Но увы. Уснуть сейчас — просто не получилось бы. Всё опять шло кувырком. И эмоционально внутри Жоан поднималась бушующая буря. Мишель. С этой его утренней отповедью из накопившихся претензий и морализаторства. Де Вержи буквально вывернул ей кишки наизнанку… Выпотрошил и заставил смотреть туда, куда смотреть совсем не хотелось. Это было честно. Было справедливо. Но больно. Наотмашь. И крайне не вовремя. Лорд. Который молча стоял и улыбался у мордредова лабиринта, беззастенчиво подслушивая их с Мишелем беседу. Да ещё и с таким лицом, точно так и надо!.. Кто его вообще манерам учил!? Какое-никакое базовое воспитание у Волдеморта должно же быть, в конце-то концов! Лорд он по титулу или кто?! На его человеческую порядочность Жоан давно не рассчитывала: остатки наивности слетели с неё в штабе весьма скоропалительно. Но хоть какие-то… манеры, Мерлин его раздери! Иллюзия соблюдения принятых в обществе социальных ритуалов! Хоть что-нибудь адекватное должно быть ему присуще, ну в самом деле?! Беллатриса. Неестественное поведение. Дурное и мало понятное. Уже в который раз. Какие-то вечные недомолвки, бессловесные демонстрации… С такой непредсказуемой подружкой — волей-неволей перестаёшь опасаться врагов и начинаешь оглядываться за спину. Эту егозу точно нужно будет поймать за шкирку. И хорошенько потрясти. Цильда. Чертова Цильда. Откуда она опять явилась? Почему вообще оказалась в Британии? Так нарочито по-хамски вела себя с аврорами? Раздавала пророчества направо-налево?.. И вновь принесла с собой какую-то жуть. Странные знания. Странные предсказания и обещания. Странные подарки… Точнее, покупки. Странное всё. Слишком странное даже для мира магии. «Бедолажная, дай галеон»… «Шкуру твою сберечь. Чтоб не сняли скальп раньше времени»… «На руку надень и при себе держи… Главное — быстро бежать и вовремя бросать, запомнила?» И какого дьявола это значило на сей раз? Как Жоан стоит понимать подобные предостережения и сомнительные инструкции? Она ещё с предыдущей-то мутью не разобралась! А ей уже выдали порцию следующей!.. И уродливый презент за целый галеон вдогонку. Страшненький браслетик, так или иначе, она на всякий случай положила к алому кулону на медной цепочке от старшей из ведьм. Черт их разберёт, когда и как пригодятся… Пусть лежат. Есть не просят. От сравнительно недавнего пророчества Ома Паллады в Каталонии Жоан до сих пор нет-нет да могла напряжённо вздрогнуть, вспоминая. Ведь провидица ясно дала понять: она знает всё. И не только то, что известно о Жоан узкой группе людей. Но и то, что она совсем никому не сообщала. Неся этот крест внутри себя в одиночестве. «Тяжёлая ноша, тяжёлые решения, сложнейший выбор. Ты ведь уже делала его однажды, не так ли?..» — Сука! — рявкнула Жоан в зеркало, с силой швыряя одно из новых платьев на пол. Не понимая, кому конкретно она адресует этот отчаянный крик. Но отчётливо осознавая: Каркаров на её счёт был прав. Она в который раз на нервах. И это уже становится откровенно дрянной традицией за последние недели в штабе. Тем не менее, последний гвоздь в крышку гроба спокойствия Жоан однозначно вбил её потенциальный «будущий муж». Рабастан не просто взбесил. Рабастан уколол, задел за живое. И поставил её в крайне неудобное положение. Кто, в конце концов, так поступает?! Хлеще Волдеморта! Хотя казалось бы, куда уж хлеще!.. Да, Лестрейндж за ней длительно ухаживает. Да, ближний круг — в курсе, что они вроде как пара. Но Мордред Великий! Неужели своими мыслями — и тем более намерениями! — о бракосочетании он не мог поделиться с Жоан наедине для начала?! Или её руки в перспективе Рабастан планирует просить только у Кристофа, по старым традициям? В обход самой Жоан? Очень мило получится. Особенно для мужчины, который знает её лично вот уже год как. И её взгляды, предпочтения касаемо такого вопроса, как замужество, Лестрейндж тоже должен неплохо понимать. Казалось бы. Но нет! Он взял, да и ляпнул про их якобы свадьбу при Белле и Игоре! Да ещё и так, как если бы то было уже оговорённым, принятым решением! Фактом, а не субъективным домыслом или предположением! И чего ради? Чтобы Каркарову по рукам «ударить»? Замечательный способ, Рабастан! Великолепное решение! Поженятся они — если поженятся — тоже с какой-то похожей мотивацией? Кому-то что-то продемонстрировать, доказать? Великолепный исход. Вот уж и впрямь сказочное бракосочетание получится! Жоан отдавала себе отчёт в том, что взвинчена. Что злится. Что переполнена. И уснуть — сейчас не уснёт. Не только из-за удушающей жары. Но и из-за пожара, бушевавшего внутри неё самой. Мишель, возможно, был прав. С ней рядом кто угодно — попросту сгорит. Она сама себя подчас едва выносит. Особенно когда её кроет такими волнами. Особенно когда эти волны выходят из берегов. Бросив беглый взгляд на чуть колышущийся тюль у открытого окна, Жоан, не особо раздумывая, как-то быстро и легко приняла решение, куда ей стоит себя приткнуть, чтобы успокоиться. В конце концов, целое поместье впервые осталось в распоряжении её одной после возвращения из Каталонии. Вот и воспользуется случаем. Побродит ночью в одиночестве в своё удовольствие. Без всяких формальных сопровождений, церемоний, ритуалов, расшаркиваний, сторонних взглядов и утомительной необходимости с кем-либо разговаривать. Покурит всласть заодно. Не чувствуя кожей, как осуждающе на неё посматривает та же Друэлла… или ещё кто из особо чопорных британцев. Достали, в самом деле. Все они. Еще раз подумав, Жоан с возросшим оптимизмом согласилась сама с собой. Отличная идея, пожалуй. Травяной сбор в пахитосках и прогулка должны будут как-то приглушить весь этот внутренний бардак и убаюкать её ко сну. Ей определённо нужны время наедине с собой и полный покой. Достав из тумбочки портсигар, запахнув пеньюар поверх шёлковой сорочки и набросив домашние туфли, Жоан быстрым шагом покинула спальню и направилась в сад.***
Красивый мраморный фонтан, к её досаде, после полуночи оказался выключенным. Вместо журчания воды Жоан встречали гробовая тишина, за исключением негромкого перезвона цикад, и какой-то молчаливо укоряющий взгляд белоснежных амуров. Зелёный лабиринт из тисса ночью тоже выглядел скорее пугающе тёмным и мрачным, нежели привлекательным. Тем более что палочку с собой Жоан не взяла. А наколдовать без неё Люмос — не смогла бы. У теплицы копошился садовый гном, сразу же юрко исчезнувший в свежевыкопанной норе при появлении человека. Единственное шевеление в вымершем без людей Барфорде. Куда можно было бы присесть, чтобы не торопясь разложить портсигар с пахитосками и спичками и выкурить наконец-то в спокойствии и одиночестве ровно столько, сколько потребуется для возвращения уравновешенного самочувствия, Жоан раздумывала между делом, бродя по обновлённым дорожкам и газону. Один раз она чуть не споткнулась о декоративный валун и потеряла на ходу свою тапку. В другой раз — почти влетела в крохотный декоративный прудик, разбитый Друэллой на новом месте. Огромный сад поместья явно менялся и преображался какими-то нереальными темпами, но сейчас это играло с Жоан злую шутку: случайно оказаться сидящей среди лягушек в воде — удовольствие наверняка ниже среднего. Даже в такую жару. Наконец она увидела мало-мальски знакомые очертания беседки, увитой плющом. «Там, вроде, стояли лавочки, — наморщила Жоан лоб. — Год назад, конечно… Но стояли». То, что кроме лавочек год назад там оказался ещё и Волдеморт, ультимативно уведомивший, что эта беседка — «его», а Жоан с её французским и сигаретами — самое место «в Париже и в постели», память услужливо постаралась выпнуть подальше. Сейчас поместье и прилегающая территория были наполнены лишь блаженной тишиной, а все обитатели либо покинули Барфорд, либо крепко спали. «Выдув последний флакон Зелья для сна без сновидений», — ворчливо подумала Жоан, с завистью размышляя о сладко посапывающем в этот миг отце. Она подошла ближе к крупным светлым колоннам, наполовину сокрытым в тени, и удручённо вздохнула, пробормотав уже привычное «Merde!..» и ещё целый ряд нецензурных тезисов в придачу, когда поняла, что и в беседке лавочек больше не водится. Остались только сами колонны, перила и плющ. Притом последний — в значительно меньшем количестве, чем ранее. Видимо, облагораживающие инициативы Друэллы и сюда добрались. Интересно, а Лорд в курсе, что по «его» беседке тоже прошлись альтернативным декором? Хотела бы Жоан увидеть его выражение лица в этом случае! Хотя… нет. Пожалуй, не хотела бы. Ей с лихвой хватило и утреннего. На ходу открывая портсигар и ковыряясь в его отделениях, чтобы достать оттуда пахитоску и спичку, Жоан, рассеянно и задумчиво глядя куда-то себе под ноги, юркнула внутрь беседки и чиркнула тёмной головкой о специальный кремниевый край. Неярко и коротко вспыхнуло пламя, позволившее прикурить ароматную сигарету. Прикрыв глаза, Жоан с наслаждением затянулась. В этот миг не существовало ничего, кроме неё самой, ночной тишины, сладкого запаха подожженных трав и долгожданного одиночества. Ничто не могло испортить столь желанного момента. В тени позади неё от колонны неслышно отделилась высокая мужская фигура.***
Жоан не заметила ни малейшего движения, лишь услышала за спиной едва различимый шорох. И, взвизгнув, резко развернулась, с силой швырнув портсигар в сторону того, кто сейчас возвышался на добрую голову над ней в тёмной части беседки, куда не проникал свет луны. Мало что соображая — времени на адекватный анализ как-то не было, — Жоан на всякий случай занесла руку и попыталась вслепую ударить незнакомца наотмашь. Однако её кисть в момент оказалась поймана и остановлена крепкой хваткой мужской ладони, а брошенный портсигар сиротливо повис в воздухе, так и не долетев до цели. Сердце пропустило удар. В следующую секунду, сделав широкий шаг вперёд, из тени колонны навстречу Жоан шагнул разъярённый как взбешённая саламандра Волдеморт и сквозь зубы прошипел: — Вы вообще в своём уме, Дю Белль? По правде говоря, утвердительный ответ на вопрос мага в данный момент был бы не очень корректен. Жоан, подпрыгнувшая на ровном месте от неожиданности, внезапности появления кого-то ещё кроме неё в казавшемся пустом саду, только таращилась на Лорда во все глаза и пыталась отдышаться. — Nique ta mère! Zut! Да кто же так делает?! — резко выдохнув, воскликнула она — больше испуганно, чем возмущённо. — Подкрадываться со спины в темноте, нарушать уединение человека!.. — Это я ваше уединение нарушил? — с опасным неравнодушием переспросил Волдеморт; брови мага сошлись у переносицы. Вид у него был поистине остервенелый. Жоан мысленно запнулась. Что ж… Тут и впрямь — как посмотреть. — Смею заметить, — выплюнул он, не сдерживая волн клокочущего гнева, которые Жоан ощущала буквально кожей, — что вообще-то это вы на всех парах влетели в беседку без спроса и дозволения. И если бы не ваша коронная отборная ругань на французском, которую я услышал загодя и соотнес с личностью входившего, вы бы уже лежали на траве — парализованная и связанная. — «Парализованная и связанная»?! — возмутилась Жоан. — На Барфорде защитных чар — не меньше, чем в банковских хранилищах! Сюда бы физически не смог проникнуть никто извне! В штабе априори не может быть посторонних! Или вам разницы нет, кого конкретно связывать?! — Именно поэтому заклятие было бы парализующим, а не убивающим, — уведомил Волдеморт бесстрастно. Взмахнув рукой, он невербально активировал какой-то светильник с неярким прохладным светом, подвешенный у крыши беседки. — Очень человечно с вашей стороны, — съязвила Жоан в ответ на бесценное пояснение. — Вы во всех людей швыряетесь заклинаниями на подходе? — А вы — портсигарами? — парировал маг с ядовитой насмешкой. — Не говоря уже о попытке рукоприкладства? Жоан закатила глаза. — Мерлин, да я знать не знала, что здесь можете быть Вы! Игорь меня заверил, что Барфорд сегодня пустует! И что вы с Долоховым отбыли восвояси ещё днём и уже не вернётесь. Само собой, я испугалась кого-то шебуршащего позади! И рефлекторно атаковала. — Интересные у вас рефлексы, мадемуазель Дю Белль: кидаться подручным инвентарём, целясь неизвестному человеку ровно в голову, — в голосе Лорда сквозь бурлящее раздражение проскользнули ироничные нотки. Портсигар так и висел застывшим призраком между ними. — А давно ли Каркаров заделался мне личным секретарём и заведует расписанием всех моих перемещений? Всё ещё тяжело дыша от не прошедшего до конца первичного испуга, Жоан попыталась высвободить руку и отойти от Волдеморта подальше. — Да откуда мне знать! Я думать не думала о таких деталях! Вы дали мне выходные — я и отдыхала! Каркаров сказал, никого не будет — я и не ждала! Отпускать её запястье тёмный маг почему-то не торопился. — Поза не очень-то удобная, — процедила Жоан. — Зато какой вид!.. На лице Волдеморта расплылась до того сардоническая, самодовольная ухмылка, что Жоан, растерянно проследив за его хищным, пристальным взглядом, лишь спустя несколько секунд разглядела и запоздало осознала причину злого лордовского веселья. И с промораживающим все внутренности отчаянием отчётливо поняла, что в этот самый миг ей было бы неплохо, что называется, буквально провалиться под землю. Желательно — прямо на этом же месте. Ибо в данный момент маг защиты Жоан Дю Белль благополучно стояла перед лидером штаба чистокровных практически в чём мать родила. Полы пеньюара распахнулись, пока она в аффекте пыталась выполнить акробатический трюк с швырянием портсигара с разворота; из-под и без того не длинного летнего халата сейчас выглядывала только тонкая шёлковая сорочка с достаточно глубоким кружевным декольте — куда больше открывающим единственному зрителю, нежели скрывающим что-либо от него. Пижамный наряд, в массе своей, безусловно был изысканным и симпатичным… Но для посторонних глаз по умолчанию не предназначался. А уж учитывая, что сам Волдеморт стоял посреди беседки облачённый в светлую рубашку и классические брюки и выглядел весьма официально, — Жоан на его фоне казалась разве что не голой. Она лишь тихонько и обречённо взвыла, не способная на внятную конфронтацию. Да и что тут было сказать?.. — Когда я радушно давал вам выходные дни, — продолжил Лорд как ни в чём не бывало, всё-таки отпуская руку Жоан из стальной хватки и возвращая ей портсигар, — я рассчитывал, что вы приведёте ум, нервы и тело в порядок после сильного истощения. К телу у меня вопросов нет, — он снова иронично ухмыльнулся; Жоан поспешно запахнула пеньюар как можно глубже. — Но вот к вашей голове и нервной системе — их становится всё больше. — А вы почаще ко мне со спины подкрадывайтесь по ночам, — не выдержав, буркнула Жоан, пытаясь за бравадой скрыть неловкость. — Это же точно способствует укреплению трезвого ума и эмоциональной устойчивости любой женщины! — О, мадемуазель Дю Белль, — недобро осклабился Лорд, — боюсь, если вы возьмёте за правило разгуливать по штабу в подобном виде, — маг повторно выразительно оглядел её сверху донизу, — то у вас за спиной организуется целая очередь из желающих подкрасться. Картина, предположу, сложится весьма пикантная и живописная… — тон его резко посерьёзнел. — Но делу штаба — малополезная. Так что уж будьте любезны подбирать наряды сообразно каким-никаким приличиям. — Да не должно было быть проблем ни с какими «приличиями», — выдавила Жоан сквозь зубы. — Я надеялась хотя бы одну чёртову ночь прогуляться в тишине и одиночестве! Почувствовать себя как дома! Без чьих-либо оценивающих взглядов и осуждающих упрёков! — Я оцениваю, но не осуждаю, — сдержанно поправил её гневную тираду Волдеморт. — В конце концов, с чего бы мне быть против, чтобы по ночам мне составляла компанию дама в неглиже? Уставившись на него во все глаза, Жоан потеряла дар речи. Во рту пересохло; язык как отнялся. Он это сейчас что… флиртует с ней? Или у него шутки такие? Что сие означает на особом волдемортовском наречии?.. Эй, верните прежнего Лорда-айсберга! С ним хотя бы было понятно, что делать! — Могли бы любезности ради временно трансфигурировать мне какую-нибудь накидку или мантию, — ворчливо пробормотала Жоан, с повышенным вниманием рассматривая плющ на колоннах. — Раз уж так печётесь о приличиях, а я без палочки. Проявили бы джентльменскую галантность. — А зачем? Меня в текущий момент и так всё устраивает, — нахальный, алчный оскал выдавал нескрываемую издёвку. — Истории про леди и джентльменов и вовсе оставьте для более благодарных и наивных слушателей. Вы сейчас скорее живое олицетворение дамы полусвета, а не попранной невинности. Жоан считала про себя до десяти и старалась не поддаваться эмоциям. Не с этим человеком. Это просто чистой воды очередная провокация Волдеморта. Намерение выбить у неё почву из-под ног. Уже привычное лордовское желание владеть ситуацией и переживаниями другого человека. Все эти его приёмы — Жоан давным-давно знает. А значит, нечего здесь тушеваться и включаться в бессмысленную и заведомо проигрышную перепалку; он только того и ждёт, как хищник, почуявший кровь. Объективно говоря, Волдеморт сейчас в принципе находился в куда более выигрышной позиции. Уверенный в себе, на своём законном месте, с палочкой в руке… и одет. Жоан его не перебодает. Только выставит себя на посмешище. — С чего вы вообще бродите по саду вместо сна? — проигнорировав её молчаливое недовольство, вопросил Лорд. — Час уже поздний. — Не спится. Отступив к противоположной колонне, — максимально далёкой от мага, — Жоан сложила руки на груди, воинственно прикрываясь от собственных потенциальных уязвимости и неуклюжести. — Не спится? — День выдался эмоциональный. — А у вас бывают другие? — Очень остроумно, — всё-таки не сдержавшись, съехидничала Жоан. — Вы-то сами здесь по чью душу, Повелитель? Я думала, великие темные маги как-то иначе проводят вечера. Раскладывают с инферналами пасьянс, играют с дементорами в шахматы, пытают кого-нибудь в качестве аперитива перед ужином… Или что там у вас может быть из любимых хобби. — Вы не поверите, — тон Волдеморта стал холоднее, резче. — Но это мой штаб. Я могу здесь находиться в любое время. Где захочу и когда захочу. — Ни в коем случае не оспариваю! — с чувством подтвердила Жоан и, присев в шутливом, карикатурном реверансе, решительно направилась к выходу из беседки. — Засим прекращаю нарушать уединение вашего полусвета. Доброй ночи, Милорд. — Останьтесь. Высокий холодный голос обжег льдом спину, хлыстом коснувшись позвоночника между лопаток. Что? Она не ослышалась? Медленно развернувшись, Жоан адресовала Волдеморту изумлённый взгляд. По загривку скользнули непрошеные мурашки. Страха ли? Предвкушения ли? Она сглотнула, усилием воли отгоняя всё ненужное, неловкое прочь. — Зачем-то же вы пришли в беседку, — спокойно сказал Лорд. — Моё уединение вы всё равно уже нарушили. И с мыслей сбили. Да и ничего нового, — маг многозначительно кивнул на её пеньюар, — я не увижу. Более того, будем честны, ваше знаменательное платье на балу — успешно посоревнуется с сегодняшним туалетом по степени откровенности. Туше. Жоан умолкла, переваривая. И обдумывала, что ей делать дальше. Застревать в саду глубокой ночью наедине с этим непредсказуемым грубияном было перспективой сомнительной и потенциально небезопасной. Попытаться слинять и забыть свой очередной провал как страшный сон — казалось куда более заманчивым и предпочтительным… Но Волдеморт, как это обычно бывает, всё решил сам. Пригласительный жест ладони мага не оставлял ни выбора, ни места для размышлений. — Чего вы хотели, Жоан? Чего ради забрели сюда? — Покурить. Будничное признание сорвалось как-то само собой. Нехотя, опасливо Жоан шагнула обратно под свод беседки. — Вам не кажется, что это не самая полезная привычка? — осведомился Волдеморт безразлично. — Табак ещё никому не улучшал состояние здоровья. Особенно в таких количествах. Вы дымите беспрерывно. — Как повезло, что курю я не табак, — повторно открывая портсигар, хмыкнула Жоан. Чиркнув спичкой, она наконец с блаженством прикурила новую пахитоску. Сизый дым, облачком выпущенный между губ, медленно растекался небольшими клубами в пространстве, наполняя воздух приятным расслабляющим ароматом. — У меня в последнее время некоторые проблемы со сном. И с нервами, — подтвердила Жоан неохотно, поглядывая на Лорда с повышенной настороженностью и ожидая очередной колкости. — Эти сигареты помогают успокоиться. — Что в составе? — Сбор трав, — она пожала плечами. — И последующая пропитка содержимого смесью из нескольких зелий. Это индивидуальный заказ. Мне поставляют… из Франции. — Вот как, — красиво очерченный изгиб губ тёмного мага скривился в язвительном смешке. — Иронично. — Прошу прощения? Лорд соблаговолил пояснить: — С тех пор, как я влез в вашу многострадальную голову сразу после Сиденхама, привычные мне сон и покой также оставляют желать лучшего. Бардак у вас внутри царит знатный, — Волдеморт даже не пытался задеть её сейчас; просто раздраженно констатировал. — По этой причине и мои ночи — теперь гораздо более растревоженные, чем того хотелось бы. Он говорил напряжённо, словно выдавливая каждое слово. Да и Жоан чувствовала себя несколько скованно. И всё же её подспудно не отпускала совершенно дурацкая мысль о том, до чего же причудливо, что они с Тёмным Лордом в принципе стоят в беседке наедине в неурочный час и… просто болтают. Как знакомые. Или приятели. Буднично, повседневно. И при этом — она перед ним ещё и в домашней одежде красуется. Обычно в подобном виде Жоан могла позволить себе находиться разве что с членами семьи. Или близкими, очень близкими друзьями, возлюбленными… но никак не с Волдемортом в барфордском саду. Скажи ей кто о возможности столь нелепой ситуации ещё год назад — искренне посоветовала бы обратиться в отделение для душевнобольных в Сан-Бурлон. Вслух же Жоан ненавязчиво обронила: — Так-то я вас предупреждала… И была против. — Лучше бы вместо бесполезных предупреждений и протестов потрудились упорядочить весь этот хаос в своих эмоциях, — презрительно скривился Волдеморт, разом становясь похожим на привычного склочного себя. — Это я и пытаюсь сделать, — демонстративно помахала Жоан пахитоской перед его носом. — И вам, к слову, тоже бы не помешало, — добавила она авторитетно. — За неделю сон гарантировано придёт в норму. И голова восстановится. Четверть минуты Лорд изучал её профессиональным взглядом доктора Шаболя: как потенциально ненормальную. И, прервав тишину, всё-таки уточнил каким-то замороженным, неестественным голосом: — Вы мне что, покурить предлагаете? Жоан послала магу в ответ максимально невозмутимый взгляд. — А почему нет? Хорошие пахитоски. Качественные и эффективные. Лорд по-прежнему рассматривал и саму Жоан, и портсигар в её руке, не скрывая ни скепсиса, ни подозрительности. Жоан же лишь сделала очередную глубокую затяжку и с удовольствием ощутила, как по её телу разливается долгожданное расслабление; спустя полминуты тишины она пояснила: — Что-то мне подсказывает, что зелья вы пить будете вряд ли. Сон у вас, тем не менее, нарушен. И, зная, о чём говорю, предположу, что не только он. Скрутки же своё дело сделают быстро и грамотно. Ну и как-то сигарета чисто визуально вам больше подойдёт, чем колонна склянок с отварами на прикроватной тумбочке… Жоан постаралась не представлять, как в теории могла бы выглядеть домашняя спальня Лорда и какая мебель могла бы там располагаться, и только невыразительно дополнила: — Ну и конкретно эти пахитоски — правда рабочие. И успокаивают, и восстанавливают сон. Мысли помогают упорядочить, накал эмоций снижают… В общем, хорошее проверенное средство. Маг по-прежнему молчал; красивое бледное лицо напоминало застывшую восковую маску. Немного смутившись от приватности всего происходящего и какой-то интимности беседы в целом, Жоан решила ненавязчиво перевести тему: — Вообще я потому в беседку и пришла. Думала, здесь найдётся скамейка. Раньше они тут были. Но уже нет… — Без скамеек выглядит лучше, — наконец подал голос Волдеморт, возвращаясь в диалог; звучало это как сухой скрежещущий песок в жерновах. — Не люблю лишний визуальный шум. И внешние раздражители как таковые. — О, прошу прощения, — негромко рассмеялась Жоан. — Я и моя брань на французском, должно быть, и впрямь знатно нарушили ваш покой. — Запах. Лорд покачал головой. — Что? — Впереди вашей брани в беседку ворвался запах. Вы всё время благоухаете ведром цветочного нектара. С утра до ночи, круглые сутки. — Но я не использовала парфюм вечером, — удивленно отозвалась Жоан. — Только приняла ванну и всё. — И всё? — Ванну с цветочными настоями, — наморщив лоб, дополнила она, припоминая детали вечернего ритуала. — Мне домовики присылают из Живерни. Домашнее производство. Настои смягчают ужасную местную воду, ну и за кожей ухаживают. Роза, ирис, герань, пачули, лаванда, апельсиновая цедра, ветивер… по настроению. — Что ж, шпион из вас вышел бы совершенно никудышный, — подытожил Лорд желчно. — Вас кто угодно обнаружит за полкилометра по запоминающемуся ароматному флёру. После чего негромко добавил: — Не визжите. — Что?.. — только и успела пискнуть Жоан, как ей в грудь уставилась волшебная палочка тёмного мага. Разум пронзил и сразу же затопил безотчетный первобытный страх. Что опять она сказала не так?! Какое проклятие он в неё пошлёт? Ей же даже защищаться нечем! Господи, если Волдеморт убьёт её тут, сейчас, никто ведь даже не узнает!.. …Но тело, игнорируя законы гравитации, лишь плавно поднялось в воздухе, управляемое умелым и деликатным колдовством Лорда. Который, аккуратно — и даже бережно — левитировав Жоан, «усадил» её на перила беседки и сухо предупредил: — Держите равновесие, чтобы не упасть. В который раз обалдев от специфичной и, что парадоксально, абсолютно непредсказуемой лордовской галантности, Жоан постаралась усесться поудобнее и не выронить сигарету из слегка подрагивающих пальцев. — Чего вы опять дёргаетесь? Вы хотели сесть. Лавочки нет. Я вас посадил. — Подумала, что вы меня сейчас убьёте, — призналась Жоан совершенно искренне. Брови мага приподнялись в недоверчивом изумлении. — Убью? Вас? За что? — казалось, он по-настоящему удивился. — Несносной вы, конечно, бываете… Но пока — явно не до такой степени. Чего ради мне вас убивать? — Да как будто вам нужен повод! — Жоан машинально всплеснула руками и тут же вцепилась обратно в перила, чтобы не свалиться. — Мракоборцев в переулке вы тогда убили, не особо задумываясь. Откуда мне знать, что я не окажусь следующей, просто попав вам под горячую руку в неурочный час!.. — Мракоборцы в переулке мне мешали, — возразил Волдеморт так, словно они говорили о чём-то будничном и праздном, а не о хладнокровном убийстве двух человек. — Вы же приносите штабу пользу. Он окинул снисходительным взглядом елозящую на месте Жоан, пытавшуюся поймать баланс и удержать равновесие, дабы не рухнуть кулем с перил, и саркастично уточнил: — По крайней мере, пытаетесь. Зло взглянув на него и сдув выбившуюся из причёски прядь, Жоан сердито, импульсивно выпалила: — Да неужели! Вас послушать, так от меня пользы — не больше, чем от флоббер-червя! И боец я никакой, хотя и не обещалась в этом амплуа, и целительница совсем мелкого калибра, и маг защиты посредственный, и порталы делать не умею, и переоцениваю себя вечно, и мозгов у меня маловато, и с нервами беда, и вообще я самый никчёмный и не приносящий никакой выгоды штабу человек! В лучшем случае — ничего не улучшаю, в худшем — ещё и порчу! Мерлин. Кажется, её понесло. Это плохо. Но остановиться было уже невозможно. — Деньги вам и так стабильно переводит мой отец. Связи — тоже обеспечивает он. Маг защиты я не уникальный. Целительница — и подавно. Я иногда вовсе не понимаю, на кой вы держите меня в Барфорде!.. Закончив свою запальчивую тираду, Жоан перевела беспокойно бегающий взгляд на светильник, висевший над Волдемортом. Симпатичный. Декоративный. Упал бы случайно Лорду на голову — цены бы ему не было! Маг молча изучал её с любопытством и еле уловимой насмешкой в уголках губ. В глубине зрачков тлели едва заметные алые искры; омут — нырнёшь и не выберешься. — Так значит, вам хотелось бы понять, для чего я держу вас в штабе, Жоан? — Было бы неплохо, — собственный голос звучал сварливо. — Что ж. Вы вправе знать, — кивнул Лорд с уважением. Выдержав эффектную паузу, он изрёк: — Для красоты. Как волнистого попугайчика. В повисшей оглушительной тишине сада вновь самым пронзительным звуком оказалось стрекотание цикад. Волдеморт смотрел на пошедшую неровными бордовыми пятнами Жоан с самым серьёзным видом. У неё же — разве что пар из ушей не валил. Не удерживая более искусственной постной мины, маг тихо рассмеялся. — Оно того определённо стоило. Видели бы вы своё выражение лица! Задохнувшись от возмущения, от взлетевшего до небес тотального негодования, Жоан безуспешно пыталась подобрать подходящие ситуации слова в ответ. Но слов не находилось. И потому она просто с силой дёрнула ногой с надетой на нее туфлей — и отправила ту в область коленки Волдеморта, слабо думая о последствиях и логичности своего поведения. Да и всё-таки, не убил за портсигар в голову — не убьёт и за тапку в ногу!.. Туфля, в отличие от портсигара, своей цели достигла. Но никакого ощутимого вреда магу не причинила: даже пятнышка на брюках не осталось. Жоан же, закинув ногу на ногу, нацепила на лицо выражение оскорбленной добродетели и с яростью сверлила Лорда взглядом, всё ещё надеясь подобрать достойный ответ на выпад про «волнистого попугайчика». — Вы же понимаете, что если я сейчас всерьёз вам отвечу, то вы спиной полетите с перил беседки и изрядно покалечитесь? — осведомился Волдеморт невозмутимо. — Вы же понимаете, — спародировала Жоан, — что в таком случае штаб останется и без мага защиты, и без какой-никакой, но целительницы? Цветастый передник Фредерики для выхаживания раненых на себя наденет Долохов? Или, быть может, вы сами? Она фыркнула, представив эту до крайности комичную картину, — но совсем уж откровенно смеяться себе не позволила. И на всякий случай вцепилась в перила покрепче. — Смотрите, не навернитесь с насеста, — «заботливо» порекомендовал Волдеморт. Дьявол. И всегда-то последнее слово должно быть за ним! Подумав, что, сидя на перилах беседки в своих сорочке и пеньюаре, она со стороны и впрямь несколько похожа на попугайчика на насесте, Жоан, сдавая позиции, всё-таки прыснула, отчётливо осознавая, что злиться на лордовскую манеру общения — она попросту больше не может. Это совершенно бесполезно. Только силы зря тратить. — Давайте хотя бы в эту исключительную и странную для нас обоих ночь обойдёмся без членовредительства, — окончательно откладывая в сторону воинственный настрой, предложила Жоан и протянула Лорду открытый портсигар. — Насчёт травяных сигарет я вполне серьёзно. Вам действительно станет гораздо легче. Попробуйте. Сделав несколько шагов вперёд, маг неспешно, точно дразня, шагнул к ней близко — очень близко. Так, что теперь уже до носа Жоан доносился примечательный аромат его парфюма. Тот же, что и год назад в этой же беседке. Тот же, что был на балу. А Лорд весьма консервативен. Тонкие бледные пальцы — очень красивые для мужчины — достали из портсигара изящную бежевую скрутку; от предложенных спичек Волдеморт отказался. Неяркое маленькое пламя зажглось прямо на его ладони, от которого он и прикурил, делая первую затяжку. Рукава белой рубашки, закатанные до локтя, под тусклым светом огня обнажили испещрённые выступающими венами запястья; Жоан незаметно для самой себя закусила губу. Глядя на эту завораживающую, поистине магическую картину, она невольно улыбнулась. Ловя себя на том, что любуется моментом. Любуется Лордом. Это выглядело весьма… эффектно. Эстетично. По-особенному сексуально. Волдеморт курил красиво. Он в принципе был хорош собой. Знал об этом. И она — тоже знала. Но именно сейчас Лорд смотрелся действительно… необыкновенно. Как актер с разворотов известных маггловских журналов. Ему чертовски, невероятно шло держать сигарету в оплетённой выступающими венами руке. И, не торопясь, выдыхать густой дым, глядя на Жоан из-под полуприкрытых темных ресниц. — Вы замолчали, — прервал Лорд образовавшуюся в диалоге паузу. — Да. — О чём задумались? — Что вам идёт. Лгать не хотелось. Ни ему, ни себе. Жоан пристально рассматривала мага, узнавая его будто заново. Склеивая в единый образ все недавние кусочки пазла имени Волдеморта, которые роились у неё в голове не один день. Сводили с ума своей непонятностью и, что хуже, отсутствием идей, как всё это — привлекательное, живое, поднимающее бурю сильнейших эмоций внутри, — можно было бы «прилепить» к тому непроницаемо холодному Лорду, которого Жоан знала ранее. — Что именно? Курить? — Быть человечным, — сказала она так же честно. Улыбнулась вновь. Уже лично ему. И как-то… иначе. Лорд ожидаемо поморщился. — Понятия не имею, о чём вы. — О вас. Вы действительно преображаетесь. Когда ведёте себя как… человек. Делаете что-то человечное. Проявляетесь человеческой стороной. Жоан и сама понимала, что звучит это, должно быть, глупо. И Лорда, вероятнее всего, попросту взбесит. Но внутри тлела слабая надежда, что её мысль, ощущение, переживание чувств в моменте — он всё-таки худо-бедно поймёт. Подумав, она дополнила: — Мне, например, было приятно и важно, что вы дали несколько дней передышки от всех дел, когда я находилась в сильном истощении. — Вы просто были неэффективны в таком состоянии, — молниеносно отбрил Лорд любые подозрения в его потенциальной добродетели. — И когда починили мою золотую заколку после перемещения из Каталонии, — не унималась Жоан. — Она очень дорога для меня. — К слову, о вашей заколке… Жадные, алчущие глаза Волдеморта на доли секунды ярко полыхнули багрянцем. Предположение Жоан о его сентиментальности маг сдержанно проигнорировал. — Откуда она у вас? — Заколка? — Жоан как-то даже удивилась. — Это подарок от бабушки. — Матери Кристофа? — Нет. От той, которая из Америки. Мой дедушка в маггловском мире владеет несколькими крупными бизнесами и большим количеством имущества, — внесла ясность Жоан. — Поэтому украшения для меня и мамы часто дарились с той стороны семьи. — Интересная вещица, не находите? — протянул Лорд. — Редкая. — Да, она очень красивая. Одна из моих любимых! — Я не о том, — Волдеморт рассматривал лицо Жоан пристальнее обычного. — Кто ваша бабушка? — Бабушка?.. — Жоан растерялась. С чего вдруг Тёмный Лорд вообще заинтересовался её далёкой родословной? — Да просто бабушка. Джейн Браун. — Браун — это фамилия по мужу? — Да. Виктор Джонатан Браун. — А девичья фамилия у миссис Джейн была? — не отставал маг. — Она же не с рождения в замужестве. Чудной какой-то интерес. Обычно Лорду до посторонних людей дела нет. Жоан призадумалась, вспоминая. — Слушайте, если честно, то я не знаю. Я даже не уверена, что своя фамилия у неё когда-то имелась. Потому что бабушка выросла в какой-то глухой деревне, совсем в глубинке. У них там было что-то навроде закрытого ковена, если я правильно помню. Откуда она и сбежала к деду. Так что не факт, что какая-либо фамилия у неё физически могла быть до замужества. Я её всегда знала просто как бабушку Джейн. Ну и из-за того, что большую часть времени мы жили на разных континентах, то виделись семьёй мы не так чтобы очень часто… В основном это было наездами на каникулы или в гости. Я никогда никого не расспрашивала о таких мелочах. Как-то к слову ни разу не приходилось в беседах. — Любопытная складывается картина, — Волдеморт задумчиво затянулся, вдыхая сигаретный дым. Жоан против воли вновь засмотрелась на него в этот миг. — Да о чём вы? — Ваша заколка не разрушилась в пыль после использования в качестве очень мощного портала. Хотя должна была. Обуглилась, почернела. Но не рассыпалась. И когда я стал её исследовать, оказалось, что она поддаётся восстановлению. Более того, на неё оказались наложены защитные чары, выступающие в роли оберега. — Оберега? — удивилась Жоан. — Как талисман? — Что-то вроде того, — подтвердил Лорд. — С одним лишь нюансом. Это весьма древние чары. Не в плане того, что заколка старинная. Самому украшению не так много лет. А в том смысле, что к такому колдовству никто не прибегает уже не один век. Это магия архаических форм. Давняя, беспалочковая. Существовавшая задолго до всех современных заклинаний. Откуда такие чары могли оказаться на вашей заколке, Жоан? Теперь Волдеморт смотрел уже в упор, настойчиво, и Жоан почувствовала себя будто на допросе. — Да откуда мне знать? Мне бабушка подарила эту заколку, ещё когда я в Шармбатоне училась! Лет в четырнадцать, кажется. Или пятнадцать. — А где изучала магию ваша бабушка? В Ильверморни? — Сильно сомневаюсь, — отозвалась Жоан. — Они в этой своей деревне как-то самостоятельно колдовали. Что использовали и чем руководствовались — я не знаю. Бабушка, сколько я её помню, даже не всегда могла воссоздать палочкой какие-то простые бытовые заклинания. А иногда и вовсе ей не пользовалась, просто махала руками в воздухе. Выглядело забавно. Уголки губ Жоан сами собой ностальгически расплылись в стороны. По родне из Америки она скучала. Особенно после трагических событий Парижа… — В Ильверморни училась только моя мама, — сочла важным уточнить Жоан. — И потом ещё маггловское образование получала обширное. Культура, искусство, музыка, литература, мифология, языки, социология… Бабушка с дедушкой считали, что образование — это очень важно. Они оба выходцы из деревень. Пробивались в высший свет маггловского и магического обществ Америки своими трудом и талантом. Маме, как единственной дочери, они хотели более лёгкой и приятной жизни. Мне с Робертом — тоже. — И, тем не менее, вы учились в Шармбатоне не с первого курса? — пытливо продолжал выспрашивать Волдеморт. — Хотя и у Дю Беллей, и у Браунов образование детей стояло в приоритете. Тема была весьма неудобная, щекотливая. И шаткая, как текущее положение Жоан на перилах. Она предельно обтекаемо обмолвилась: — Да, некоторое время я училась на дому. Так было… удобнее. Тогда. И дополнительно мама сама обучала меня защитной магии, плетению рунических вязей и языкам. В Шармбатон я приехала, уже имея высокий уровень домашнего образования. — Вы поразительно безалаберны в вопросах изучения собственной родословной, — разочарованно отрезал Лорд. — А для чего мне её изучать? Генеалогическое древо Дю Беллей бабушка Франсуаза меня выучить заставила. Тоска смертная! И какой в этом смысл? Мне всегда гораздо интереснее были более личные вещи, касающиеся родственников, — Жоан начала перечислять: — Как и где они познакомились, как друг друга полюбили, почему решили пожениться, как заводили детей и выбирали нам имена… Это же в разы живее и занимательнее сухого перечня имён, титулов и дат! Волдеморт, не скрываясь, смотрел на неё как на блаженную идиотку. — Ну слушайте, неужели вам самому не было любопытно, как познакомились ваши родители? Вы, например, в курсе, что вы — потомок Салазара Слизерина, — разум Жоан ворчливо подкинул мысль, что и она после хеллоуинского бала вынужденно оказалась в курсе этого факта. — И можете в любой момент почитать о своём далеком предке в куче учебников, это общедоступно. Но знаете ли вы, где, например, ваш отец впервые увидел вашу мать? Как они встретились? Краем сознания Жоан интуитивно понимала, что лезет на очень зыбкую почву. В принципе допустить, что у Волдеморта когда-то были (или есть?) реальные, живые родители, казалось диким по сути своей. Он существовал словно ощетинившийся дикий зверёныш из глухих лесов — появившийся из ниоткуда, созданный неясно кем и чем. И представить этого могущественного тёмного мага беззаботным ребёнком, сидящим на коленях у матери или задорно играющим во что-нибудь с отцом, — Жоан при всей силе её образной фантазии не удавалось никак. Лорд создавал впечатление человека, который с рождения не был привязан вообще ни к кому. И себя позиционировал сугубо как Силу, а не нечто… земное. Ответа на свой опрометчивый вопрос Жоан не ожидала. И потому замерла от парализующего шока, когда Лорд — нехотя, цедя каждое слово, — сухо обронил: — На конной прогулке. В лесу. Других дополнительных деталей не прозвучало. «Что ж… Надо же. Значит, какие-то родители у него всё-таки… были?», — подумала Жоан растерянно. Она всеми силами постаралась не выдать ни единого намёка на тёплую или, тем паче, ободряющую улыбку в качестве неосторожной, беспечной реакции на столь личное — поразительно личное — откровение мага. За любое опрометчивое проявление теплоты и большего интереса с её стороны — Волдеморт однозначно отправит её в небытие одним взмахом палочки. — А мою маму папа впервые увидел за фортепиано, — произнесла Жоан мягко, уводя беседу в более безопасную и предсказуемую сторону. — Мама всегда замечательно играла и пела, и её часто просили выступить на различных вечерах. Отец утверждал, что безоговорочно влюбился с первого взгляда. Она с тихой нежностью рассмеялась, подумав об истово сражённом прелестью, характером и напором прогрессивной во всех смыслах Матильды Браун чопорном и консервативном уже в молодости Кристофе Дю Белле. — А где ваш дед-маггл обнаружил будущую супругу? — с поразительным упорством гнул ту же линию Волдеморт в своём странном, узко локальном небезразличии к судьбе бабушки Джейн. — Если она росла в закрытом ковене глубоко в лесу? Не успев себя остановить, Жоан выпалила: — О, это целая история, достойная экранизации! Она с трудом понимала, с чего её в принципе несёт в этакую откровенность, да ещё и в обществе такого типа, как Тёмный Лорд. Пахитоски, что ли, дают слишком расслабляющий эффект?.. Но маг промолвил: — Я весь внемлю. И, окончательно махнув рукой на попытки держать Волдеморта на дистанции, Жоан завела рассказ. — Бабушке этот закрытый ковен, с её слов, до смерти надоел. Там какие-то очень строгие порядки были заведены. Да и жизни как таковой толком не было. Лес да каждодневные обряды. Поэтому она сбежала. И пока бежала — выкатилась на дорогу, прямо под колёса дедового автомобиля. Машины в Америке тогда только появлялись, — растолковала Жоан, не очень зная, насколько Волдеморт ориентируется в маггловской технике и ориентируется ли вообще. — Но дед уже был достаточно богат, да и в целом тот ещё щёголь по натуре. Коллекционер сокровищ и редкостей. И тут, представляете, едет он посредь леса, а ему под колёса вылетает очаровательная незнакомка — из ниоткуда, как волшебница из сказок. Осторожно глянув на Лорда — тот слушал с поразительной сосредоточенностью и, казалось, даже искренне вникал в детали дней давно минувших, — Жоан коротко и иронично подвела итог истории: — В общем-то, чувства у них вспыхнули достаточно быстро и ярко. Деду, правда, поначалу знатно поплохело, когда он узнал, что его прекрасная супруга — и впрямь колдунья. Настоящая, а не из книжек. Бабушка беспокоилась, что у него сердце не выдержит, и не одну неделю держала на всяких успокаивающих зельях. Ну ничего, свыкся постепенно. Это даже стало некой изюминкой их брака. И о бабушкиных… особенностях постепенно узнали и родственники деда, и некоторые близкие друзья Браунов. То, что она волшебница, никому не мешало. Маг продолжал демонстрировать предельную заинтересованность, не перебивая и не вставляя едких замечаний. Жоан вновь с настороженным недоверием покосилась на него, ожидая какого-то подвоха и прислушиваясь к собственным чувствам. Однако поймала себя лишь на совершенно нелогичном, иррациональном ощущении спокойствия и абсурдной лёгкости. И это тогда, когда она раскрывала настолько сокровенные вещи, как история её семьи, — по сути, решительно чужому ей человеку! Да ещё и — Мерлин помилуй! — Волдеморту… — Вы весьма сентиментально об этом рассказываете, — заговорил маг. Не ясно было, воспринимать ли это как осуждение, очередной упрёк с его стороны, или он просто выдаёт скупую реакцию в ответ на длинный рассказ о далёком прошлом?.. — Почему у вас столько чувств к этим историям? Что в них особенного? Посмотрев на него пристально, Жоан поняла, что Лорд не играет и даже уже не допрашивает. Он правда не понимал. — Потому что я им завидую, — через силу растянула она губы в горькой, неестественной улыбке. Признание далось ей с трудом. — Завидуете? Чему? Она вздохнула. На сердце скребли кошки, и тема была — чистой воды дрянь. Но поговорить об этом почему-то захотелось. И почему-то — сейчас. — Вы знаете, как происходят знакомства и бракосочетания в среде обеспеченных и чистокровных? — спросила Жоан вместо ответа. — Вполне. — Это похоже на массовую случку. Молодых отпрысков богатых семейств стадами сгоняют на различные приёмы. Искусственно знакомят их между собой, организуют какие-то свидания, подспудно выясняя, у кого какие капиталы, статусы, должности, родословные и возможности. Это ещё в лучшем случае. Бывает как у Беллы — когда имя жениха односторонне объявляют родители. И всё это до того… ненатурально, пресно. Просто неперевариваемо. Как британская овсянка на воде без сахара. Только в сфере человеческих отношений. — Но вас, если меня не обманывают глаза и память, замуж ни за кого так и не выдали, — отметил Волдеморт хмуро. — Вы делали что хотели. И до сих пор не связаны никакими обязательствами. — И да, и нет, — кивнула Жоан. — Насильно выдавать меня замуж никто бы не стал. Моя мама была категорически против подобной практики. Но уговор на то, что я периодически буду таскаться по всем этим приёмам и организованным свиданиям, в нашей семье существовал. Требований и ультиматумов относительно кого-то конкретного — мне, безусловно, не выдвигалось. Но каждый раз, когда отец видел, как ему казалось, «подходящую» партию, — тем более, если эту партию одобряли его родители, от мнения которых он до сих пор весьма зависим, — начинался неумолимый подспудный прессинг. — Прессинг? — Весьма изощренный, к слову говоря. Организованных встреч с потенциальными кандидатами становилось всё больше, иногда по несколько в день. Чтобы время зря не терять и якобы «поберечь» меня от слишком частых выходов в свет, — Жоан постаралась не скрипнуть зубами от поднявшейся злости. — По итогу, это был просто бесконечный цирковой балаган, из которого невозможно вырваться. И ты на сцене — главный клоун. Родственники старательно наряжают тебя как рождественскую ёлку и бесперебойно выдают нравоучения и советы, чтобы ты куда-нибудь подальше припрятала свой характер и привычки на время. То есть отпилила и выбросила половину себя в принципе. Помолчав, она грустно добавила, не стыдясь звучащей в голосе досады: — Родители же, бабушка с дедушкой, да и Роберт с Кристин — имели везение просто спонтанно влюбиться. И выбрать подходящего себе спутника естественным образом. В силу удачного стечения обстоятельств и искренних чувств. Свободно. Несколько нервно стряхнув пепел с очередной пахитоски дрожащими пальцами, Жоан сделала ещё одну глубокую затяжку, смотря куда-то в сторону. — Полагаю, господин Де Вержи в цепочке настойчиво предлагаемых вам кандидатов стал завершающим звеном? Жоан против воли сжалась, вновь ощущая жгучий стыд за своё поведение в адрес Мишеля. Бросив затравленный взгляд на Волдеморта, она ожидала увидеть в холодных синих глазах привычные уничижение, насмешку и издёвку, торжество. Ведь именно он волей случая оказался полноценным свидетелем отповеди Де Вержи в её адрес. Беспристрастной, обличающей. И сейчас Лорд имел поистине блестящую возможность воспользоваться своим преимуществом, от души пройдясь по уязвимости Жоан. Но маг просто внимательно смотрел на неё, ожидая ответа. — Да, — она не видела смысла отрицать. — Мишель выхватил вообще за всех. О чём я сожалею. Палку я тогда перегнула. Вышла за все разумные рамки. Да вы и сами… всё слышали, — Жоан поморщилась. — Это было недостойно с моей стороны. И не очень-то справедливо по отношению к Мишелю. На сей раз на губах Лорда заиграла недобрая ухмылка. Он покачал головой, будто сам не верил, что собирается озвучить. — Знаете, Жоан, буду с вами откровенен. Каждый раз, когда я сталкиваюсь с несдержанностью, самонадеянностью, экспрессией и выходками, которые вы демонстрируете с завидной регулярностью, — это до зубного скрежета, невыносимо меня раздражает. Вас хочется выволочь за шкирку как нашкодившего щенка и преподать парочку хороших уроков. Тряхнуть как следует, чтобы сбить эти спесь и норов. Желательно публично. Голос мага понизился на несколько тонов, стал вкрадчивым. Жоан не смела перебить. — Но когда вы себя намеренно останавливаете, натягиваете очевидно притворную, искусственную личину послушной куклы… Парадоксально, но по итогу — это бесит ещё больше. Жоан только оторопело моргнула, уставившись на Волдеморта во все глаза. — Скажу больше — это даже разочаровывает. Ваша искренняя порывистость хотя бы дразнит, играет на нервах, выводит из себя какой-никакой оригинальностью, самобытностью. С этим, по крайней мере, интересно иметь дело. Есть напряжение, противостояние. Азарт. Однако фальшивые, напускные скромность и приличие, которые вы неумело пытаетесь выдать за чистую монету, держа окружающих за дураков, конкретно вас — попросту портят. Жоан казалось, что с её лица схлынули все краски разом. Она почувствовала себя обескураженной. Абсолютно выбитой из колеи. Единственное, к чему она привыкала большую часть жизни, — так это к мягким, но настойчивым попыткам всех вокруг её дрессировать и загонять в рамки. То напрямую, то исподволь. Сделать с ней хоть что-то, чтобы она была такой, какой должна быть. А не такой, какой, в силу обстоятельств, являлась с рождения. И даже Лорд, как полагала Жоан, только тем и занимался в штабе, что пытался вылепить из неё безропотного, послушного исполнителя. Бессловесного болванчика, не более того. И потому услышать от него такое… казалось решительно невообразимым. Резко сморгнув и отмечая, как ресницы подёргиваются непрошеной влагой, Жоан отвернулась и с преувеличенным старанием принялась доставать следующую пахитоску из портсигара, не поднимая глаз. В ответ на речь Волдеморта она пробормотала негромкое: — Буду иметь в виду, Милорд. Благодарю за откровенность. В поле её зрения показалась мужская рука; в тусклом холодном свете бледная кожа практически светилась. Лорд без слов затребовал — и получил — ещё одну сигарету. Жоан всё ещё слегка дрожащими пальцами пробовала высечь спичкой искру о край портсигара для своей пахитоски. Получалось дурно. Маг, наблюдая за этими бесплотными попытками, невыразительно поинтересовался: — Вам прикурить? — Да, пожалуйста. Раскрытая ладонь со вспыхнувшим на ней огоньком оказалась у её лица. Лорд, скользнув вслед за движением своей руки, также оказался к Жоан ближе. Она чуть сдвинула ноги вбок, отмечая, что иначе попросту прижмётся вплотную к ноге Волдеморта полуголым бедром. В изрядно спутанном сознании Жоан с трудом удавалось разобраться, от чего к щекам прилил густой, тягучий жар. От открытого огня рядом… или от совсем другого пламени. Отрицать наличие которого было бессмысленно. И трусливо. Она же уже не подросток и не девица. И определённо в состоянии трезво подметить и оценить очевидные вещи, собственные реакции. Например, что даже неловкости за свой откровенный внешний вид в присутствии постороннего мужчины — Жоан не ощущает. Совсем. Она курила в неглиже вместе со стоявшим подле неё Волдемортом, и в данную минуту это казалось самым естественным и органичным процессом на свете. Они даже не разговаривали некоторое время. Просто находились рядом. На расстоянии нескольких десятков сантиметров. И в ночной час, далеко заваливший за полночь, словно не было и не могло быть ничего нормальнее этого момента.