Not Bad Idea

      — Глупый отото… — губы Итачи едва шевелятся, но Саске слышит его слова ясно и четко. — Ты слишком слаб.       Слаб… Слаб… Он это слышал, слышал, слышал тысячи, кажется, раз!       Саске тяжело дышит — он вымотан, он не может стоять, держится на ногах только из-за того, что опирается о стену. Он устал. Он истощен. Он больше не выдержит. Внутри пусто. Какаши был прав. Ничего не изменилось. Месть не помогла. Более того. Он проиграл. И Итачи убьет его.       Он тоже истощен — он тяжело ступает, шатается из стороны в сторону, выдыхает слова сквозь зубы, и Саске больше понимает чем слышит растянутое «Я заберу твои глаза…»       Лицо Итачи, до этого холодно-каменное, а позже искаженное безумием, теперь изламывается в гримасе боли. Он кашляет в руку кровью, но продолжает идти, только алые огни Сусаноо исчезают, тлея за его спиной.       Он вытягивает руку, а Саске, распахнув глаза, не может отвести взгляда от его пальцев.       Он смотрит, не отрываясь, пока Итачи медленно бредет к нему, запинаясь о камни, и не способен пошевелиться. Окровавленные пальцы упираются в лоб — мелькает мысль: «промахнулся», а Итачи медленно заваливается на Саске, кренится на бок, прищуривается, опуская тяжелые веки.       Он медленно сползает по бетону остатков монолитных стен убежища под гербом Учиха, стирая о шершавую поверхность кожу лба и оставляя противно-бурый след на камне, пока, наконец, не скатывается на ледяную землю под ногами младшего брата.       Голову разрывает противная звонкая трель, и с каждой секундой звук становится все громче…       ***       Саске через силу распахнул глаза, повинуясь резкому спазму мышц и подлетая на кровати. Руки инстинктивно сжали простынь, костяшки звучно хрустнули.       Дверной звонок надрывался не останавливаясь, а Учиха все пытался сбросить с себя напряжённое оцепенение — тело будто заледенело, только грудная клетка с усилием выпускала прерывистые вздохи.       Наконец, он тряхнул головой. Сжал виски руками и с силой, до боли оттянул волосы.       Это почти отрезвило.       Почти.       Перед глазами все еще маячила улыбка брата, растягивающая покрытые ссадинами и ожогами щеки. Слух мутил причудливый шум.       Спертый воздух пропах пылью и чем-то химозным…       Но это определенно была его комната — темные обои с акварельными разводами зелёного, серая мебель, темный потолок, светлый паркет, ворсистый коврик у кровати, стол, крутящийся стул…       Что… Что происходит?.. Почему он здесь?       Часы показывали шесть утра. Обычно в это время все пространство уже наполнялось запахом кофе, а на кухне шуршало и позвякивало, но…       Саске до головокружения вслушивался в устанавливающуюся на короткие перерывы между звонками в дверь гробовую тишину. И сейчас «гробовая» уже не казалась такой уж метафоричной. По спине стекал холодный пот.       Что за дерьмо?       Он стер со лба липкие капли, запустил ладонь в волосы, лезущие в лицо. В утренних тенях скакали пятна крови. Черт… Приснится же… Как будто только что другую жизнь прожил, а потом умер и проснулся…       Не он умер. Итачи умер.       Звонок внезапно затих, щёлкнул ключ в замочной скважине.       Саске дернулся, метнулся с кровати, припадая ухом к двери комнаты. А потом горячее кольцо на ребрах разомкнулось.       Он потянул ручку двери, ощущая, как вместе с сухим воздухом в легкие врывается теплый аромат эспрессо.       Итачи едва не выронил щетку, когда по квартире пронеслась трель дверного звонка.       — Да Ками милостивая…       В квартиру продолжили навязчиво ломиться, и привычную медлительность утреннего умывания после полубессонной ночи пришлось отложить. Еще пару минут Итачи потратил на попытки вспомнить, куда вчера Саске закинул ключи от квартиры.       Брат вознамерился погостить, чему Итачи по-своему был рад — в основном младший пропадал на занятиях, но сейчас у студентов как раз начинались первые в учебном году каникулы, и братишка предпочел общество Итачи поездкам с мамой по магазинам.       И поэтому альфа готов был выколоть глаза тому, кто не ведает о правилах приличия, когда распахивал входную дверь. О, знал бы кто, что бывает, когда в выходные настроенного поспать подольше Саске будят ни свет ни заря…       — Доброе утро, — процедил все же Итачи, окидывая ледяным взглядом прыщавого паренька в жилете доставки, раздражающе активно жующего жвачку.       — Доброе, — дежурно улыбнулся ему альфа, теребя в руках какой-то лист. — Алкомаркет «Темный лотос», вы заказывали двенадцать бутылок «Concha y Toro»?       Итачи еще раз внимательно осмотрел стоящего перед ним невозмутимого молодого человека, но очевидный вопрос все же озвучить решил.       — Я похож на человека, которому в шесть утра могут привезти ящик вина по две тысячи йен за бутылку?       Курьер окинул его равнодушным взглядом, пожал плечами и выдул из жвачки небольшой пузырик.       — Люди разные бывают. Значит, не заказывали?       — Нет, — терпеливо кивнул Итачи.       — Квартира 12В? — без особой надежды уточнил курьер.       — 12С, — ткнул пальцем в номер с противоположной стороны от домофона Итачи. — 12В этажом выше.       — И где логика? — проворчал явно уже подзадолбавшийся еще до него парень. — А-В-С у всех людей, а у вас А-С-В?       — С планировкой напутали. Вам по той лестнице.       — Извините за беспокойство. Хорошего утра…       — Всего доброго!       Итачи хлопнул перед его носом дверью.       И резко замер, заметив в зеркале лишь краем глаза отражение замершего у дверей в свою комнату Саске. Их разделяли лишь коридор и декоративные ступеньки, дань прошлому хозяину квартиры.       — Иди спать, еще рано. Извини, что разбудил, — Итачи чуть улыбнулся, оборачиваясь. Глаза брата нехорошо блеснули в полумраке. — Саске? — омега рвано повел подбородком, стягивая губы в тонкую линию. Итачи почувствовал, как улыбка стекает с лица. Подался вперед. — Отото. Что случилось?       Саске в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и кинулся брату на шею. Первый задушенный всхлип раздался прежде, чем Итачи успел опомниться и понять, почему намокает на плече футболка в том месте, куда младший порывисто зарылся лицом.       — Саске… — зашептал Итачи, обхватывая брата руками. В этом, в целом, необходимости особой не было — Саске жался к нему сам. — Ш-ш-ш, отото, все хорошо. Все хорошо, я с тобой. Тише, тише… Я рядом, я никому не позволю причинить тебе боль, ты ведь знаешь. Тише, я здесь. Скажи, что произошло?       Саске отчаянно всхлипнул, помотав головой. Итачи обнял его крепче, потянул за собой к дивану, на который они, чуть запутавшись в ногах, все же уселись, аккуратно погладил по голове, чувствуя под пальцами влагу.       Попросил, зарываясь носом в отросшие темные взлохмаченные волосы:       — Расскажи мне.       Из сбивчивой, перемежаемого шмыганьями истории Итачи не понял большую половину, но прекрасно уловил суть. Саске за время рассказа вынуждено чуть поутих и теперь просто прижимался к груди брата, позволяя обнимать себя, как большого щенка, и гладить по волосам.       — Это просто сон, — ласково уговаривал Итачи, уложив руку брату на спину. Саске тихо угукнул, подавив очередной всхлип.       В квартире все так же пахло кофе.       ***       Наруто копался с ключами непозволительно долго, поэтому Дей отпихнул его плечом и выдернул массивную связку из рук.       — Сколько раз повторять, вот этот от двери, этот от подсобки, а не наоборот, — заворчал.       Брат улыбнулся, ни на секунду не обидевшись — старшего он знал с рождения, как и его нелюбовь к ранним подъемам, а сейчас было шесть утра. Обычно в это время Дей оставался наедине со своим обыкновенным утренним раздражением, а Наруто находился в семи десятках километров от него и ехал в автобусе с Саске на первую пару, но сейчас, хвала студенческим Ками, были каникулы, и мелкий мог беспрепятственно таскаться за Дейдарой везде, где ему заблагорассудится.       — Хочешь, я включу печи или открою кассу?       — У тебя руки из жопы. Усади ее на стул и любуйся моим великолепием, — съехидничал Дейдара.       Итачи шутил, что когда делили качества, которые они получат от родителей, Наруто достался весь оптимизм, а Дею — весь яд. И будет ложью, если мы скажем, что Дей не гордился этим. Поулыбаться, правда, любили оба брата.       Потрепав мимоходом усевшегося за стойкой мелкого (который стал выше его на полголовы, но ни за что не перестанет быть мелким до скончания времен), Дейдара занялся утренней рутинностью кондитерской.       Наруто и правда наблюдал за ним, подперев полосатую щеку кулаком, и периодически, когда омега отворачивался, пытался стащить одну из вчерашних булочек с подноса под пергаментной бумагой.       — Да бери уже, обжора, — великодушно разрешил Дейдара, в очередной раз скосив глаза. Подтащил к столу пачку бумажных упаковок, натянул перчатки и уселся напротив брата на собственный стул.       — Просто ты очень вкусно готовишь, — оправдался Наруто. Ловкие пальцы зашуршали конвертиками, легко раскрывая их, чтобы упаковать очередную булочку. Наруто не удержался от шутки:       — Боишься обслюнявить?       Дейдара приподнял уголок подведенных губ, щелкнул его белесыми от муки пальцами по носу, демонстрируя одну из татуировок раскрытых ртов на руках. Его постоянные клиенты тоже часто так шутили. Шутки Итачи по этому поводу обычно заканчивались сексом.       — Гигиена, мелкий. Мало ли, что я там в подсобке этими руками трогал!       Мелодичная приглушенная тканью рюкзака трель разнеслась по пока пустующей кондитерской, и Дей, торопливо стаскивая перчатки ровными белыми зубами, подорвался с места.       — Женихи? — осклабился Наруто, подмигивая, и Дейдара по дороге умудрился дать ему звонкий подзатыльник, а потом издевательски сладко протянул, подмигивая младшему:       — М-да, любовь всей моей жизни? — из динамика в ответ раздался низкий голос, который Наруто, даже прислушавшись, не смог бы как-либо идентифицировать. Зато Дей утоляет его любопытство: — В каком смысле не сможем увидеться?!       ***       — …Я хочу провести этот день с Саске. Пойми меня, пожалуйста.       Дейдара на той стороне снова возмущенно хмыкнул. В душе лилась вода, и это значило, что времени поговорить у них еще достаточно — Саске пытался смыть с себя жуткий сон уже четверть часа.       — Прости меня, солнце. Клянусь, это действительно важно, — Итачи отхлебнул кофе, представляя, как между аккуратных светлых бровей разглаживается милая складка.       Дейдара доверяет ему, и подтверждает это, теряя серьезность и с легкой игривостью затягивая:       — Значит, с ним, а не со мной, ммм? Ну я тебе это ещё припомню.       — Я люблю тебя, — смеется Итачи тихо, неосознанно поглаживая пальцем гладкую поверхность смартфона.       — Но ты расскажешь мне в подробностях, что произошло! — мгновенно требует Дейдара.       — Да, только как-нибудь…       — Нет, сейчас. Я хочу знать, из-за чего мне был обломан кайф. Говори, что такого стряслось у этого засранца, что ты бросаешь все и бежишь качать его на ручках! Колись давай. Заболел что-ли? Может, чем помочь?       И в этом весь Дейдара.       — Нет, — улыбается в пустоту Итачи, понимая, что омега легко почувствует его улыбку по голосу. — Понимаешь, Саске сегодня…       ***       Наруто, дожевывая булочку, смотрит, как сменяются эмоции на лице брата. Тот вышел на улицу, накинув кофту, и стоит боком к стеклу витрины, периодически отводя взгляд в сторону или меняя положение. Недовольство, волнение, удивление — все сменяется достаточно быстро даже для эмоционального Дейдары. Сбрасывает звонок брат уже с улыбкой, явно успокоенный и незлой.       Собственный телефон тихо бренькает. Саске? «Прости, сегодня не смогу. Проведу день с братом. Погуляем завтра, ок?»

«Ок. Что-то случилось?»

«Ничего. Все в порядке. Чудовищу привет.»       Саске, будто издеваясь, напоследок скидывает фото своего лица с налетом косметики и абсолютно мокрыми после душа волосами, и Наруто сглатывает вязкую слюну, как раз когда Дейдара заходит обратно в помещение.       Чудовищем Саске, разумеется, зовет его. Дейдара обычно в долгу не остается — у него на одно «чудовище» Саске десяток своих куда более стыдных прозвищ вроде «Дюймовочка». Саске научился не беситься. Не сразу, правда. Но научился.       — Ну что? Твои похождения не засчитаны и рыбка сорвалась с крючка?       — О, малыш, эта рыбка у меня уже не сорвётся! — смеется Дей над наивным по его мнению предположением, и снова щелкает Наруто по носу, заставляя незлобливо сморщиться.Вздыхает: — Но сегодняшний день я коротаю в одиночестве… — и корчит грустную мордочку.       Наруто сжаливается мгновенно:       — Ну, похоже, мы всё-таки «коротаем» его вместе. У моих друзей нашлись дела поважнее и все такое…       Дейдара коротко целует его в лоб, а в дверях уже стоит первый клиент.       ***       Он отчаянно скребет все тело мочалкой в душе, заставляет себя вылезти и закутаться в полотенце, хотя еще ощущает на себе чужие липкие от крови прикосновения. Пишет Наруто две короткие фразы, надеясь, что к нему не пристанут, и Наруто проявляет чудеса тактичности, не выпытывая, что происходит. Но Саске знает, он с него не слезет потом при встрече, пока все не вызнает. Это же Наруто.       Итачи ждет его под дверью, будто боится, что Саске станет плохо. Хотя почему «будто». Наверняка боится.       Саске с удовольствием позволяет заключить свою сонную и вялую тушку в крепкие объятия.       Через полчаса они сидят вместе на диване, опять в обнимку и смотрят фильм. Саске вытягивает шею, неловко тычется носом в кадык Итачи.       — Нии-сан. Я могу остаться у тебя ещё до одних выходных? После конца каникул.       Итачи сейчас может, конечно же, вспомнить, что Дейдара будет в очередной раз недоволен, возможно, припомнить Саске все те аргументы, которыми он сыпал в начале учебного года перед родителями вроде «Мне от общежития ехать ближе почти на час, мам, сама подумай! Ты говорила, что я не высыпаюсь и плохо выгляжу в последнее время, мало ем, а это потому что я не успеваю готовить завтрак!». Но под боком сидит его младший брат — не простой знакомый и даже не друг, а брат. И только поэтому он отвечает:       — Конечно, — и целует Саске в подставленную макушку.       Не может же он ему отказать. И никогда не мог. Правда, Дей действительно будет ворчать на него. Может, день. Или два. Но не больше. Потерпит «Дюймовочку». До этого же терпел.