***
— Райнер, а ты как боишься умереть? Елена с тихим стуком зашла в большую комнату, чем-то напоминающую аудиторию, со сценой и белой доской в центре. На столе рядом лежала куча папок, набитых газетными вырезками и другими бумагами, а на слегка отодвинутом стуле висел мужской пиджак. — Мне кажется, страшнее смерти под колёсами какого-нибудь грузовика ничего нет. Порко сидел на своём месте, корпусом повернувшись назад, к крупному мужчине в полицейской форме. По описанию, которое Елена получила недавно, она поняла, что видит сержанта Брауна. Он был не совсем старше Гальярда, но из-за внушительной горы мышц и лица, далекого от нежной юности, как у Порко, Елена дала бы ему под сорок точно. — Вот я думаю, — беззаботно продолжал лейтенант, даже не получив ответа на первый вопрос, — лучше всего умереть в постели. Тепло, хорошо, берешь — и однажды не просыпаешься... Получилось даже как-то мечтательно. — Поскользнуться в ванной не хочу, — подал голос Райнер и прервал суицидальные размышления Порко. — Боишься, что найдут мёртвым, в твоём мини халатике красного цвета? Райнер, даже не моргнув, таким же смешливым тоном выдал: — Я же просил никому не рассказывать! — и приложил палец к губам, издав тихое «тшш». Елена всё ещё стояла в проходе, неловко озираясь вокруг, на немногочисленное количество присутствующих в зале для собраний. На неё внимания никто не обращал, и она думала, куда бы ей сесть. Стоило, наверное, подальше от этих двух. В месте напротив доски и стола, уткнувшись в телефон, сидела брюнетка лет восемнадцати. Стажер, что ли, совсем молодая. Туда Елена и направилась. — А зачем об этом шутить, у меня, вообще-то, бабка именно так на тот свет отправилась! — подала голос женщина, которую Елена сначала и не заметила, потому что та ползла между рядами стульев, пытаясь найти что-то на полу. — Честно говорю, это я бабушку нашла тогда, страшная картина! Голос у странной женщины был — довольно грубый бас, но говорила она громко, и он звонко отскакивал от всех углов. Длинные волосы убраны в высокий хвост, очки в ярко-красной оправе, мятая белая рубашка, вылезшая из штанов, куда она, кажется, пыталась второпях её заправить. На ней ещё был длинный белый халат до пола с именной карточкой у груди, но имя разглядеть не получилось. — Ой, Ханджи, хватит бред нести, у тебя вечно бабка разными способами умирает! Сколько у тебя их вообще? На прошлой неделе ты говорила, что её в больнице отравили! — пренебрежительно тряс рукой Порко, мол, вообще не верю, иди в другое место байки свои трави. Райнер согласно кивнул. — Так это… В больницу она почему попала, потому что в ванной своей как грохнется! — совсем не растерявшись нашлась Ханджи, и все трое засмеялись. Елене стало ещё неуютнее. — Привет, — вдруг подала голос девушка рядом, когда Елена приземлилась на стул и поставила пластмассовый стаканчик с кофе на старый ковёр с какими-то пятнами. С утра она забежала к Грайсу на пару минут, хотела захватить завтрак и кофе, но парень был явно чем-то расстроен и сбит с толку, потому как рассеянно налил ей капучино в стаканчик и забыл положить сахар, а на полках не виднелось ни одной хоть какой-нибудь булочки. В животе Елены неприятно урчало: перед сменой она успела лишь покормить Габи, понадеявшись на забегаловку у работы. Пик ушла ещё раньше, сославшись на неотложные дела в издании, и они сидели на кухне вдвоём, пока девочка неохотно ела ненавистную кашу, которую Елена, по наставлению Пик, обильно заправила голубикой и тёмным шоколадом. Судя по лицу Габи, медленно пережёвывающей ложку "мерзкой бурды", было понятно, что успехом идея не обернулась. — Почему мне кашу есть обязательно, а тебе нет? — Потому что я уже выросла, не видишь, что ли? — сославшись на свои почти два метра, сонно пошутила Елена. Кашу она сама вообще видеть не могла, ну уж нет. Хоть какие-то преимущества у взрослой жизни должны же быть? — Что-то случилось? — скорее из вежливости спросила она у Грайса, забирая стаканчик с желанным напитком. Елена могла написать какое-нибудь любовное стихотворение кофе, особенно с карамельным сиропом и легкой пенкой, приятно щекочущей губы. Что твой напиток всей жизни. Настроение у неё было более чем хорошим, чего нельзя было сказать о поваре-уборщике-администраторе и кем он там ещё был. — Это всё проделки Кирштейна… — бормотал мастер на все руки и юный бизнесмен Грайс, даже не обратив внимания на вопрос посетительницы. Юный ли? Сколько ему было лет, Елена не знала, может, как ей, может больше. — Что, простите? — Беда какая, спрашиваю? Мельком взглянув на часы, Елена подумала, что пора торопиться, чтобы не опоздать на самую первую планерку. — Нет-нет, все в порядке! Не переживайте, и извините, я сегодня довольно поздно встал, вот даже не успел ничего приготовить… — выдавив из себя привычную улыбку, сказал Грайс. А потом снова уткнулся в какую-то тетрадь, которую держал за стойкой. Видно было, что ему не терпится остаться одному. Елене не надо было повторять два раза. А вот кофе он делал отменный, что правда, то правда. — Я Микаса, а вы, должно быть, новенькая? С Еленой решила познакомиться её соседка, и она радостно пошла ей навстречу. Только не обращалась бы она к ней на вы, не такая уж и старая она, невесело подумала девушка. — Да, меня зовут Елена, я недавно сюда переехала, буквально на днях. Давай на ты, хорошо? Ты здесь стажировку проходишь? Микаса была очень симпатичной, но Елена приметила тень тоски на её лице, которую она, видимо, пыталась скрыть за слабой улыбкой. — Да, вроде того. Я в этом году не поступила, хочу взять перерыв и поэтому подрабатываю здесь несколько дней в неделю. — В полицию хочешь пойти? Молодец. Я в твоём возрасте тоже уже точно знала, чем буду по жизни заниматься. Микаса Елене понравилась — спокойная, тихая, прямолинейная. Холодная, возможно, и немного отстраненная, но такие люди как раз и были в её кругу. А вот буйная женщина в очках на задних рядах точно вызывала только тревогу. Они ещё немного поговорили, обменявшись информацией друг о друге. У Микасы была маленькая семья: отец и мать, братьев и сестер нет. Всё как у всех, ничего необычного. Окончила школу в этом году, всё лето провела в участке. Услышав про школу, Елена вспомнила про пропавшего парня, брата капитана, о котором говорил Порко. — Вы ведь тут знакомы все, может, слышала про парня, который исчез? На этих словах Елена заметила, как лицо Микасы исказило какое-то странное выражение, как будто ей резко отвесили оплеуху. Зря она, может, спросила? Вдруг она его хорошо знала? Додумать не дал очередной взрыв смеха со стороны, где сидели Порко и Райнер. — Я слышал, один мужик обнаружил у дома птицу, которая невероятно красиво пела по утрам, — начал рассказывать Гальярд. — Он, значит, первые дни так наслаждался её пением, записывал видео, делился с друзьями. А потом, она ему надоела. Ну, представляете да? Сначала он восхищался, ходил вокруг, глазел на неё. И так она его достала своим пением. Лейтенант рассказывал эмоционально, то и дело пихая Брауна в плечо, и чем-то напомнил Елене чересчур активного енота. — Мужик уже спать по ночам не мог, как это пернатое чудовище заведёт свою шарманку, хоть вешайся. Короче, взял он ружье однажды да пристрелил её. Потом, говорят, плакал над бездыханным трупиком. — Чего ещё ожидать от людей, Гальярд. В комнату неторопливым шагом вошёл мужчина в чёрной рубашке. Очевидно, он слышал начало истории, значит, простоял у входа некоторое время. На нём были тёмные джинсы, и Елена узнала по бороде и очкам, висящим на правом грудном кармане, капитана Йегера. — Осточертеть может любое произведение искусства. Посади человека на остров, со всеми удобствами и потрясающим видом на океан, закаты и рассветы, и через месяц он сам застрелится от скуки. Нам всегда всего мало, — он вдруг оказался совсем близко от девушки, хотя вроде бы шёл к своему столу. Наклонился к ней — роста он был высокого, правда чуть ниже Елены, но из-за внушительного телосложения наводил на неё непонятный дискомфорт. Она смогла хорошо разглядеть его лицо, светлую бороду, глаза непонятного цвета. Синие? Зелёные? Серые? Прямо сейчас, под искусственным жёлтым цветом, они были цвета застоявшейся в озере воды. — Потому что человек такое же тупое, неразумное животное. Внимательно рассматривая её и особенно остановившись на глазах, он выдохнул это прямо ей в лицо и отстранился, пошёл дальше. Вдруг Елена почувствовала лёгкий запах спирта, исходящий от капитана. С утра он, что ли, прикладывается? Горе у человека, понятно, но пить-то зачем? Его и уволить могут. Хотя какое Елене дело, она и радоваться должна бы. Такие мужчины её безумно бесили. Она вспомнила неприятный эпизод в её первый день, как он чуть ли пинком не выкинул её из участка, и испытала ещё большую неприязнь. Зик показался ей раздражительным, высокомерным, неприятным типом, и положительный отзыв Порко о капитане никак на неё не повлиял. — Кстати о животных, у полковника Магата снова что-то с овцами случилось. Без всяких вступительных слов Зик начал утреннее собрание. Он развесил на доске какие-то фотографии, снимки с камер видеонаблюдения. — Также поступил звонок от госпожи Лоренс, она видела подозрительную парочку напротив своего магазина — девочка и взрослый мужчина, по её словам, он странно с ней себя вёл. — Думаете, это наш педофил? — спросила Ханджи, и Елена поразилась, как быстро она сменила маску комичной несерьезности на профессиональную настороженность и готовность чуть что ринуться в дело. Все в комнате значительно заволновались при её вопросе. — Я пока ничего не думаю, вам с Гальярдом надо съездить и узнать у неё подробности. Только не задерживайтесь, вам ещё нужно разобраться с воришкой на центральном рынке. Что-то там зачастили кражи, даже для этого места. — Будет сделано! — шутливо отдал честь Порко. — А что с полковником? Старик уже совсем поехал со своими овцами. Вечно ему враги видятся в каждой дыре. При этих словах Браун пнул по ножке его стула, не сильно, но Порко покачнулся и яростно обернулся к коллеге, желая узнать, за что это ему прилетело. — Ты так про полковника Магата не говори, он с моим отцом вместе служил, военным был отличным. Я поеду, узнаю, что там стряслось. Зик кивнул. — Возьми с собой Елену, будет её первым делом. Фингер, поедешь с сержантом, посмотришь, как мы тут работаем. Представься, кстати, а то кто-то тут тебя в первый раз видит. Тут все взгляды устремились на девушку, и она нашла нужным встать и повернуться лицом к залу. — Меня зовут Елена Фингер, я приехала из N недавно, работала там пару лет, расследовала мелкие дела. Надеюсь, мы подружимся, — сухо, лаконично. В её стиле. На этих словах странная женщина тихонько засмеялась, и у Елены аж глаз задергался. Что смешного она сказала? Планерка длилась ещё полчаса, Зик подводил итоги уже закрытых дел и начинал обсуждение новых. Дело с овцами и старым полковником показалось Елене занятным, поэтому, когда прозвучало громкое «Свободны» и все постепенно начали расходиться по своим делам, она нетерпеливо направилась к сержанту и стала ждать, пока тот наговорится с Порко и они смогут поехать на ферму полковника.***
Сержант Браун переключал каналы местной радиостанции, когда они ехали из участка в его машине. Внутри было очень жарко, кондиционер не работал, Райнер несколько раз за это извинился и предложил девушке ручной вентилятор, но она отказалась. Елена была одета в легкую шелковую майку и бриджи, поэтому на погоду не жаловалась, но упакованному в форменную рубашку, жилет, штаны и ботинки Брауну, вероятно, самому понадобилась бы пара-тройка таких вентиляторов, да посильнее. Видя, как струйка пота стекает по лбу мужчины, ей даже стало его жалко. Жара в этом городе стояла адская. — Какую музыку слушаешь? — нарушил молчание сержант, когда они уже проехали пару улиц по направлению к дому полковника. — Всё что угодно. Radiohead люблю, джаз, шумное что-то, классическое. Я в музыке не привередлива особо. Он нашёл что-то попсовое, непринужденное и остановился на нём. Райнер был довольно симпатичным мужчиной и большего очарования ему прибавляла легкая щетина и общая, как будто бы специально подстроенная неаккуратность во внешности. Волосы были светлыми, как у капитана и самой Елены, коротко подстриженные. Лицо расслабленное и приятное, на такое хотелось смотреть, когда как, глядя на Зика, у Елены только лоб морщился от злости. Хотя, она этого и не признала бы никогда, но внешность капитана ей тоже нравилась. — Я думаю, тебе Порко обо мне столько наговорил, что лучше сначала мне узнать, что именно тебе известно, а потом представиться самому. Дорога от участка до фермы не должна была быть долгой, но из-за внезапных пробок, в центр которых они и попали, им пришлось провести некоторое время в машине вдвоём, попутно познакомившись лучше. — Не волнуйся, ничего особенного. Только про рыбалку и собак. — Неужели? Не ожидал от Гальярда, вот это честь. У парня язык без костей. Кстати, про рыбалку… — что-то подсказало, что сейчас последует предложение, о котором Елену предупреждал Гальярд же, и она тут же отрицательно покачала головой: — Извини, не интересуюсь рыбалкой. Но мы с семьей хотим поехать куда-нибудь за город на выходных, не подскажешь место? Райнера, вероятно, расстроил такой быстрый отказ, но виду он не подал. Мужчина сидел, высунув руку из окна и легонько водил пальцами по двери машины, чертя что-то неопределённое указательным. — Королевские озера — довольно неплохой выбор, но там нужно бронировать домик заранее. Ты замужем, к слову? Елена, не ожидавшая, почему-то, этого вопроса, задумалась. Ей всегда было не особо уютно говорить о своей семье с незнакомыми людьми. — Жената, вообще-то, и дочка есть, в школу ходит. — И как вам наш город? — Пока очень даже неплохо, тихий и уютный. Думаю, мы тут задержимся. По реакции Райнера (кивок, нейтральное «понятно») она заключила, что и сержант не шибко консервативный человек. Что за чудо, подумалось ей, не коллектив, а рай. Всегда бы так. Они ещё поговорили о семье Елены, потом Райнера, то есть о его жене, с которой он проходил через процесс развода и был очень от него уставший. Вот и сбегал на рыбалку, отдохнуть и отвлечься. — Вот мы к полковнику заглянем, а мы с ним часто вдвоём рыбачим. Может, спрошу у него насчёт следующего раза, когда нам стоить кинуть удочки, — прокомментировал Райнер, когда они въезжали во двор и увидели старика с граблями в руках. — Рай, сынок, это ты? — крикнул он, и сержант, припарковавшись у дома, вышел из машины и пошёл ему навстречу. Елена шла за ним, достав из ранца блокнот и ручку. Она никогда с ними не расставалась и брала на каждое дело, вот и сейчас переворачивала наполовину вырванную страницу, чтобы начать запись о новом. Ей стоило вообще выбросить этот блокнот и завести новый, чтобы оставить прошлое в прошлом, но было жалко почти новую, красивую, подаренную Пик книжку. — Тео, как вы себя чувствуете после операции? — Райнер и полковник стояли у дома и разговаривали, пока Елена рассматривала забор, дом и кошару, стоящую в отдалении. Двор у Магата был чистый, строго ухоженный, подстать нраву военного. После недолгого диалога, Райнер и Елена пошли в овчарню, чтобы поискать улики и осмотреть место. — Ты заметил, что капитан выпил с утра? — шепнула Елена, когда они шли по траве, оставив Тео позади. — Он в кофе что-то добавляет, ром, вроде, — так же тихо ответил Райнер. — Никак с потерей справиться не может, ты ведь знаешь? Про Эрена? — То, что у него брат пропал, я знаю, но почему сразу "потеря"? Вдруг он ещё жив? Райнер нахмурился. — Если ты в это веришь, значит, ты — плохой коп. Его нет уже больше нескольких месяцев. — Шансы, что он жив, равны нулю… — Именно. И Зик, являясь хорошим копом, сам это отлично понимает. Дальше Елена тему развивать не стала. Они зашли в маленькую овчарню и увидели, что она вся была в крови, а в центре лежала мёртвая овца, которой перерезали горло и пустили кровь. Райнер тихо выругался, подойдя к животному и присев на колени рядом с ним. Он провёл пальцем по уху овцы, приподнял её голову, которая резко рухнула на землю, словно камень, когда он её отпустил. Глаза у овцы были открыты и устремлены куда-то вглубь кучи сена, стоявшей в дальнем углу. — Тихий город, говоришь? В овчарне невыносимо воняло, а жара делала всё только хуже. Овцы жались друг к другу, как будто напуганные чем-то, и Елена заметила еле различимые кровавые следы, ведущие от места трупа до двери. Кажется, выходя, предполагаемый убийца снял обувь и дальше пошёл босиком. К ним спешил полковник, легонько прихрамывая на одну ногу. — Я с тех пор, как мне ногу подлатали, стал очень забывчивым. Тео разлил чай по алюминиевым кружкам и вынес из чулана банку со сливовым вареньем. Райнер сначала отнекивался, ссылаясь на боль в зубах, но затем Елена даже моргнуть не успела, как сержант прикончил большую половинку банки. (— Это тоже возьми, — сказал Тео, передав ему ещё одну, когда они собирались уходить, — Жене передашь. На слове "жена" у Райнера аж голова дернулась.) — Возможно, и забыл дверь нормально закрыть, что с меня теперь взять? Я из-за этой дуры, — постучал пальцем по колену, на котором виднелся уродливый шрам, — в последнее время чувствую себя старым придурком, да ещё и больным. На Елену он почти не смотрел, а когда взглянул, что-то в его взгляде ей не понравилось. — В ваше время женщины дома сидели с ребёнком? — вызывающе спросила она, на что он тихо посмеялся. — С зубами она, значит. Сидели, правильно. И кости вправляли солдатам. А если могли, — положил ложку большой порции варенья в рот, прихлебнул чая, — убивали. Вот и я думаю, что кто ружье держать может — должен его держать. — Это ведь не первый случай? Когда у Магата убили овцу в первый раз, он жутко разозлился и подумал на какую-то дикую собаку или даже волка. Но откуда в этой местности волки? — А вчера совсем что-то дикое произошло. Лежу в постели, даже сплю… И сон мне снится, будто вода льется из крана. А у меня кран на улице, у спальни его точно слышно не должно быть. И звук такой странный, как будто резким напором — ффууу… — изображая звук, — и кончилось. Райнер взял со стола сухой корж, засунул в рот. — Это я сейчас лишь понял: как этот урод Милли моей кровь пускал, это я и слышал. Райнер чуть не подавился, а Елене захотелось прямо сейчас встать и уйти из этого дома. — Но зачем ему это? Кто бы это ни был, — хороший вопрос, сержант Браун. Возле морщинистой руки полковника разлились капельки варенья, блестевшие алым на фоне тусклого, бежевого цвета скатерти. Елена сглотнула, достала блокнот и сделала пару записей. — Много людей разных в нашем городе появилось в последнее время… — Тео смотрел в окно, на овчарню. — Я раньше всех знал. А сейчас в магазине даже с продавцами не здороваюсь. Никому больше доверять нельзя, это я вам скажу. Сегодня овце моей горло, — медленно провел по шее вилкой, зажатой в правой руке, — а завтра, кто знает? Райнер прокашлялся, вытер перепачканные вареньем пальцы. На салфетке тоже остались ярко-красные следы. — Мы сходим в овчарню ещё раз, зафиксируем следы и отправим Ханджи на экспертизу. Я думаю, нам стоит ненадолго начать слежку за вашим домом. Если кто ещё заберётся, мы его вычислим. Вы ведь сказали, что между этими случаями небольшой разрыв? — Меньше трех дней, как-то так. — Вот и хорошо. Значит, Елена, сегодня ночью вернёмся сюда.