Смелее

— Мия! Неужели ты и правда разревелась из-за пустяка? Фи. — брезгливо фыркнула Триша и осмотрела свои ладони, потом снова встала на цыпочки на ободке закрытого унитаза.       Маленькая Янг наблюдала за новой полицейской сверху через стенку индивидуальной кабинки. Рукой она нащупала чью-то пережёванную жвачку и немного отшатнулась назад. Позже лишь убрала руку в сторону и вновь начала уговаривать Батлер покинуть туалет. Как школьницы. — Это не пустяк, это натуральное свинство. Как можно молчком взять ордер на арест, поехать на задержание, а потом не пустить на допрос? Даже наблюдать! — заливалась слезами обиды полицейская, сидя на крышке унитаза и не понимая поступка Фолла.       Утро началось хорошо, Билли смог завести свой старенький мустанг и даже довезти Мию за квартал полицейского участка. Казалось, что с начальником тоже дела налаживаются, но на стоянке его машины не обнаружилось. Так к тому же и кабинет был закрыт на ключ.       Агата сразу позвала Мию на приём к Мора, ведь она заверяла ордер на арест, видела, что фамилия девушки фигурирует, но сама она прибыла на работу спустя полчаса. Босс был очень зол, даже повысил на неё голос, высказывая недовольство о плохом отношении напарников друг к другу и обвиняя в бездействии насчёт раскрытия дела.       Батлер просто молчала, периодически поглядывая в окно, наблюдая за машинами. Это был единственный способ не показать обиду на всю ситуацию и замыленные глаза. Постепенно пришла злостью, а уже потом отчаяние, заставившее её плакать в общем туалете.       Она не хотела говорить ничего о Максе Анхелю и посчитала, что не нужно кичиться похвалой, которая в итоге обнулилась в пределах стен кабинета главного участка. А могла быть смелее и настойчивее, защитить себя, не накаляя обстановку. Принимать удар, вечно всех спасать — вредные привычки Мии, что идут рядом с милосердием, скромностью и добротой. Только это довело до того, что полицейская плачет в туалете, даже в кабинет попасть не может. — Где ордер можно посмотреть? — Батлер шмыгнула носом и стерла мокрую дорожку от слезы с щеки, а потом наконец нашла силы выйти из «укрытия». — У обвинителя, но все копии можно посмотреть у секретаря архива. Если хочешь, могу взять тебе, но при условии, что ты успокоишься и вечером попьёшь со мной кофе. — уже радостнее заговорила Триша, которая сразу начала мыть руки в умывальнике. — Спасибо, это будет просто отлично. Я угощу кофе в обед, вечером обещала поужинать с Уолтером… — она не успела договорить, как собеседница засияла ярче. — Правда? Ура! А ты быстро реагируешь, такого мужчину видного сразу под себя подмяла, умница! Бегу!       Злость была на первом месте, возможно, этого Макс от неё и ждал, но совсем не представлял результаты этой злости. Когда заветная бумажка оказалась в руках девушки, на лице поселилась зловещая улыбка.       Оказалось, что задерживать человека и предъявлять серьезные обвинения нельзя без существенных улик, признания или подтверждения нескольких свидетелей. Батлер выделила в листе часть текста карандашиком, где заметила эту ошибку.       Мужчина произвёл арест на основании работы подозреваемого и сухих обобщённых фактов о статистике. Муж жертвы был фармацевтом, на этом всё. Что двигало опытным полицейским, оставившим заявку на ордер, и что заставило обвинителю его выдать. Нет ничего. Улик, орудия убийства, свидетелей, даже не установлена причина смерти. Не готов отчёт вскрытия. Они застряли в самом начале пути, а точнее ещё в первом дне расследования.       В допросной дела не клеились. Макс уже пыхтел, стянул с себя куртку униформы, и теперь показалась татуировка, идущая рукавом от начала запястья вверх. Рубашка закрывала остальное. Эти линии подкаченного мужского тела, обтянутые тканью, слегка сбили былой запал Мии, заставляя немного прикусить нижнюю губу, но всё быстро вернулось на свои места.       Подозреваемый упорно доказывал невиновность, было алиби. А Макс юлил, подначивал высказать недовольства насчёт жертвы, потому что понял, что бывший муж жертвы не имеет отношения к убийству, но и сдаться он не может, раз начал.       Тогда Мия и решила привести план в действие, хотя понимала — добром не кончится желание задеть мужское эго. Она бесцеремонно зашла в допросную с победной улыбкой, поймав на себе безразличный взгляд серых глаз. — Мистер, приносим свои искренние извинения от лица полиции США, вы можете быть свободны. На всём этапе расследования покидать штат пока запрещено. До свидания.       Лицо Фолла стало каменным, а дыхание участилось, когда радушная улыбка Мии дала свободу подозреваемому. Мужчина нервно открыл бутылку с водой и шумно сделал несколько глотков, осознавая происходящее. — Мы живём в мире бюрократии, а не в сериале или книжном детективе, мистер Фолл. — язвительно повторила она сказанные её коллегой слова и положила перед ним копию ордера с пометкой, а после молча ушла, хлопнув дверью.       Макс озверел и, рыча, разорвал все документы в клочья, сильно швырнул со стола штатив с камерой, что та разлетелась на части. Но потом, взяв бутылку с родниковой водой, которую он набрал в источнике района задержания, и широкими шагами направился в кабинет, игнорируя коллег.       Мия в это время спокойно делала бумажную работу, которую нашла в кабинете Виктора. Тяжёлое дыхание Макса отвлекло от рутинного описания изъятого. Он уже налил в бокал воду и быстро осушил его, словно пытался пробить комок злобы, вставший в горле. Со дня назначения в должность начальника он ещё не испытывал такого. Ему казалось, что женщина — его враг номер один. Снова. — И что ты наделала, где столько героизма взяла? Подскажешь? Тоже надо! — на повышенном тоне начал полицейский, оперевшись на свой стол и уставившись на напарницу. — Я сделала всё, как надо, по правилам. А что не так? Не было бы в ордере моего имени, то я бы была спокойна. А если бы Вы, мистер Фолл, хотя бы дождались меня и взяли на задержание, то не сказала бы ни слова. — наконец отвлекаясь от бумаг, девушка пожала плечами. — Всё не так! Ты отпустила подозреваемого! Важного! У которого был мотив! — начал кричать он, испугав на мгновенье собеседницу. — Кто тебе дал право самовольничать?       В действительности дела были куда сложнее. Мужчина и сам понимал, что задерживать бывшего мужа жертвы рано, и не мог он так изощрённо убить жену. Это был приказ "сверху" и сопротивляться бесполезно. Журналисты слишком много узнали и убеждали народ в беспомощности полиции перед угрозой жизни тех, кого они охраняют. Это являлось открытым подстрекательством. Поэтому Макс принял решение взять весь удар на себя и продолжить держать статус "бесчувственного" полицейского. — Так вы же сами в первый день сказали, что я должна всё уже знать и делать сама. И работа в аптеке не делает его убийцей, между прочим.       Обстановка в кабинете накалялась, Мия уже готова была заплакать от страха, а Макс — рвать и метать. Девушка не отвлекалась от бумаг, периодически что-то смотрела на экране своего рабочего компьютера, отвлекая себя. — Только работа? Всё? Или ты дальше первой половины первой страницы не прочитала?! Я имею право держать его сутки здесь и я это сделаю!       За стеной кабинета стояло молчание, никто не мелькал за полузакрытыми шторками к кухне, не слышалось безудержное лепетание статисток отдела, заливистого мужского смеха. Все затаили дыхание, ждали бури. Предатели! Ей нужна сейчас помощь. — Тогда задержать нужно каждого в этом городе! Мы все где-то работаем и имеем мотив, так? Так! Это самый глупый поступок, что можно было совершить! — также кричала в ответ она. — А смысл читать дальше? Нет улик! Даже орудий преступления нет! Что вы собирались предъявлять его адвокату? Свою некомпетентность? — Как можно быть такой избалованной? Не думать о других? Не исполнили прихоть девочки, посмотрите, не взяли на задержание! Допроса лишили, дядечка начальник наругал! Какое горе… — продолжил в порыве злости он, на щеках Макса даже появился румянец от таких учащенных дыхательных движений.       Это опять случилось! Вскрыли старую рану Мии. Именно так и дразнили её за каждый самостоятельный шаг или действие. Едкое и мерзкое передразнивание, упоминание статуса, к которому она не имеет отношения. На этом моменте нервы Батлер не выдержали, давно она такого не слышала. В университете не знали об её отце и даже не думали дразнить так, как это делали постоянно в школе. В груди распирало от негодования и обиды. Полицейская медленно встала из-за стола, обошла его и остановилась напротив начальника, что был почти на две головы её выше. — Знаете, что, мистер Фолл? — очень спокойно продолжила она, отбросив страх обидеть другого. — Вы самый ужасный человек, которого я встречала на своём жизненном пути. Вы не стоите в одном ряду даже с самыми жестокими преступниками, потому что они доставляли боль физическую, а вы… — Прекратите гов… — начал он, понимая, что она единственная, кто со времен смерти брата говорит правду ему в лицо и даже не колеблется. — Не прекращу, не могу, мистер Фолл. Вы омерзительный, вы сами виноваты в том, что сейчас происходит в вашей жизни, это вы в ней гниёте. Как труп, который мы нашли несколько дней назад. — Мия впервые выдала из себя ехидный смешок, ухмыльнулась, понимая, как жёстко, но удачно подобрала сравнения. — Заткнись! — процедил сквозь зубы Фолл, сжав бутылку в руке до характерного пластмассового треска.       Эта грубость напомнила Мие об общении с матерью, и на автомате она дернула бутылку на себя, плеснула водой в лицо начальника. Макс стал откашливаться, потому что капли попали ему прямо в горло. Он хотел ещё что-то сказать, но не успел. Сейчас мужчина даже не понимал, что происходит, смахнул с глаз жидкость, стряхнул волосы. Это его охладило, немного привело в себя, а неприятные, самые яркие с похорон эмоции не утихали и кололи за грудиной.       Мия отошла на пару шагов назад и победно улыбнулась, понимая: он помог раскрыть ей свою натуру, плохую. Она потрясла ёмкость из стороны в сторону и допила воду за несколько больших глотков. — И правда говорят, что родник в районе центрального парка особенный. Никогда не пила такую воду, привкус металла есть, но многие приписывают ей лечебные свойства. Надеюсь, она поможет восстановить нервную систему. Вы подставили и себя, и меня. Я бы прикрыла вашу задницу, если хотя бы за человека меня считали. — так же спокойно продолжила она, а Макс даже не поднимал на неё взгляд, редко откашливаясь.       Как только Мия дернула на себя дверь, за ней уже стояла рыжеволосая бестия, которая слушала их разговор и победно улыбалась, надеясь, что напарница её бывшего жениха наконец-то сдастся и уйдёт из участка. Но немного сбавила спесь, увидя победную улыбку Батлер, выходящую из кабинета. — Удачи… — прошептала детектив и направилась к лифту, планируя найти смелость, чтобы посетить отдел Гивенсона и отвлечь его на кофе. Слишком было много эмоций и адреналина.       После разговора с коллегой стало намного легче, но Виктор об этом ещё не знал. Поэтому на душе было так тоскливо. Зато девушка оказалась права во всём. Но получат за незаконное задержание оба, кто и указан в документе. Лишним не будет.       Триша светилась, как лампочка за стойкой, когда увидела новую подругу, даже что-то ободряющее прошептала губами, но от телефонного консультирования не отвлекалась.       Отдел убийств зажил прежней жизнью, только некоторые коллеги улыбались, когда видели полицейскую. А в кабинете было всё куда лучше. Макс сидел в одной нательной майке, что-то печатал в компьютере. На его плече красовалась царапина. Волосы стали ещё влажнее и зачёсаны назад. Это была вода или, может быть, пот.       Мия немного отшатнулась, когда увидала на кране висящие чёрные стринги, и брезгливо фыркнула. Взяла со стола карандаш и наточенным кончиком зацепилась за кружево, с отвращением на расстоянии вытянутой руки положила всё на стол начальнику.       Позже Макс вновь подгадил, дал на допрос работников клуба, которые были не в своём уме, в отпуске в момент, когда жертва была в баре, новеньких, даже откуда-то взял подростков, которые не имеют права отвечать без родителей. А для себя оставил хороших и толковых, и не позвал Мию.       Девушка отпустила всех ближе к вечеру и собрала почти пустые по содержанию бумаги в папку. Потому, что она почувствовала себя дурно, кружилась голова. Мия свалила всё на сильный аромат духов девушек лёгкого поведения в допросной, но даже после проветривания состояние не улучшилось. Теперь добавилось бурление в животе. Быстро дойдя до кабинета, она заметила, что Фолл склонился над раковиной и умывал лицо, протирал мокрой ладонью шею. — Я не знала, что нужно на раковине оставлять свои трусики, чтобы попасть с вами на допрос, учту.       Голова закружилась, полицейская осела на диван, и чувство неожиданного жара поднялось с самого низа, пробивая на пот. Обед направился обратно. — Я вызвал скорую, — шумный выдох и мужчина опёрся виском о шкаф. — Лучше очисти желудок сейчас. — Что?! — с волнением пролепетала она, пытаясь усмирить позывы и уже слыша шум в ушах.       А Макс снова открыл кран и стал умывать лицо. Происходило что-то неладное.       Батлер всё же не стерпела, но удалилась в туалет. Именно оттуда её вынесли на носилках. Теперь добавилась боль по всему животу. Рвота повторялась всё время, пока их не определили в палату, хорошо, что на разные кровати. — Я не хочу с ним лежать! — воскликнула девушка вслед уходящей медсестре, которая объясняла, что они будут вдвоём до установления причины инфекции. — Боишься, что я окончательно сгнию и сильнее отравлю тебя? — между актами извержения содержимого в специальный контейнер проговорил Макс, усмехнувшись. — Боюсь, что ты опять достанешь ту проклятую воду!       Началась череда уколов и систем, осмотров, исследований. Состояние восстанавливалось очень медленно, и прогнозов никто не давал. Во второй день очень плохо стало Мие в душе. Она лежала на полу в позе эмбриона под струями чуть тёплой воды и не могла даже подать голос.       Макс с трудом, но встал проверить свою соседку по палате и помог вернуться обратно в кровать. Даже сил на ссоры не оставалось. Оба они были бледные, уставшие, теперь ещё добавилась и боль во всём теле. Мия периодически просыпалась ночью и следила, чтобы Макс лежал на боку на случай, если рвота случится во сне. Так же делал и мужчина.       Фолл заставлял девушку пить. Пока были силы поил то из ложечки, то из шприца. Они вызывали друг у друга жалость и сострадание. Он болел не так сильно, как Батлер. Чувствовал огромную вину за то, что принёс эту чёртовую воду. И боялся за напарницу, которая таяла на глазах, теряла силы, а в один момент даже перестала отзываться и в ступоре просто сидела на постели.       Их состояние оставляло желать лучшего. Свидание с близкими только через стеклянную стенку палаты. И впервые Мия увидела малыша Шона, который расплакался, когда понял, что не может обнять самого родного человека. Он показывал отметки в тетрадях, передал рисунки через щелочку между полом и дверью. Впервые с момента их госпитализации Макс улыбался, но притворялся, что с ним всё хорошо. — Стоп! Нет- нет… — довольно громко заговорил мужчина среди ночи. Мия тогда не спала, свернулась калачиком, надеясь уменьшить боль за грудиной после очередного приступа рвоты. — Что? — обернулась она, замечая, как укрытый в одну простыню Макс дрожит, а ткань намокла, так же, как и его волосы, подушка под ним. А потом кашель, словно из глубин лёгких.       Они могли бы стать ближе за эти дни, но всё их общение было скорее через жесты. Было больно говорить, двигаться и даже думать, не то, что налаживать контакт. Только пренебрежительные закатывания глаз на Виктора у Фолла и на Саманту у Мии.       Началась паника, девушка нажала на кнопку вызова медсестры, что только сделала укол и быстро покинула помещение, как это и было нужно по правилам, если замечена новая инфекция. Макс стал покрикивать во сне, снова в бреду, и всё зло на него куда-то испарилось.       Батлер каждые пять минут трогала разгорячённый лоб начальника, смахивала пот. Она налила в тарелку холодной воды, взяла свою простынь и одним концом обмоченного полотна проходилась по каждому доступному участку кожи полицейского. Пыталась его будить, но он словно находился в бреду. Пыталась даже сажать и обтирать оголённую большую спину.       Когда она дошла до красивого мужского лица, немного задержала взгляд, но продолжила своё занятие. Вдруг, Макс перехватил её ладонь и сильнее прижал к своей щеке, будто бы наслаждаясь касанием. Но это лишь бред, не больше. — Я скучаю по них, кожа, — снова бредил он, слова были не связанные. — Меня давно не касались, — тяжелый вдох и кашель. Глаза он так и не открывал всё время. Тело билось в ознобе. — Скучаю, страшно без них.       Мия испугалась, но руку не убрала. Слишком странные моменты. Больной мозг сейчас выдавал удивительные, но вполне реальные вещи. Болезнь сделала их такими слабыми и бессильными. Сердце девушки затрепетало от этой откровенности, жалось вышла на первый план. Максу становилось хуже. — Тебя обнять, Макс? — спросила она. Вдруг он уже в своём уме?       А в ответ только слабые кивки головой. Она скинула с кровати влажную от пота простынь и взяла свою вторую, осторожно сначала села рядом, а потом и легла, немного краснея от смущения. Девушка сразу оказалась в капкане сильных рук и сама приобняла Макса, что держался за неё, как за спасательный круг. Они лежали лицом друг к другу.       Локтем она упёрлась во что-то металлическое под краем подушки Макса и усмехнулась, понимая, что это пистолет, который всегда был с ним. Даже в таком состоянии он был начеку. Неужели так боялся за свою жизнь? — Тебе нравится? — Мия медленно поглаживала ладонью ещё подрагивающую от дрожи спину мужчину, чувствуя смущение. — Да, давно мечтал, — начал говорить он внятно предложение. — А потом отменили всё, так бы каждый сделали на моём месте. И с тех пор нет, — продолжал Макс, кажется, он пытался рассказать о своих прошлых отношениях. — Главное, завтра встать раньше, чем ты проснешься, ну или хотя бы не облевать друг друга. — Нет, я буду здесь, ты только никуда не уходи. Обещаю. — проговорил Фолл, утыкаясь в изгиб тонкой женской шеи. — Главное, ты кони не двинь, дрожь так и не проходит. — с волнением добавила Мия, прижимая к себе начальника и тяжело вздыхая.       Под утро Фолл проснулся от разрывающего кашля, отдающего во всю грудь. Он почувствовал, что упёрся лбом в кого-то через подсохшую ткань, и понял, что обнимает за тонкую талию спящую Батлер. Она только немного вздрогнула, но глаза не открыла.       Мужчина немного приподнялся и заметил следующее. У его соседки кровать полностью пустая от постельного белья, а его комплект наполовину лежал в углу комнаты. Простыня была одним концом в таре с водой. Он начал вспоминать. Обеспокоенный взгляд зелёных глаз. Её голос, приказывающий держаться и немного подняться. Спасительная прохлада, что бегала зверем по его телу, а закончилась этой самой тканью на лбу. Это всё Мия.       Они заботились друг о друге. Но главное Макс осознал: это не ответственность за его проступок, ему греет душу факт того, что именно эта девушка взяла на себя заботу о нём. И как приятно было лежать в этих объятьях, словно в коконе. Не лезли в голову ненужные мысли, не всплывали образы убитых жертв.       Фолл думал разбудить её, но желание прижаться ещё раз было сильнее. Что он и сделал. Его волчья преданность и предательство невесты стало главной причиной ненависти к девушкам, но сейчас эта нежность и чувство безопасности рядом с Мией обезоруживало.       «Не смей подпускать её к себе так близко! Она не заслужила такого! Не смей влюбиться, она просто проявила заботу, как и ты к ней.» — вторил раз за разом себе Макс. Но все те дни, когда мужчина отпаивал Мию из ложки, как котёнка, им двигало что-то большее, чем обычная забота. Так он и заснул, не отпуская её.       Мия проснулась от рвотного позыва и вырвалась из объятий. Её кровать уже была застелена, и она не захотела больше не возвращаться к мужчине, надеялась, что он не вспомнит события ночи, сама решила об этом умолчать. Её снова подключили к капельнице, а Макса увезли на обследования. Новые краски наступившему дню подарил мистер Фолл-старший, что без страха и без защитного костюма вошёл в их палату с толстой папкой в руках.       Их болезнь оказалась не новым возбудителем опасной инфекции, а отравлением трупными ядами. После оглашения диагноза Мию помутило снова. Два этажа больницы были забиты пациентами, что пили воду в районе центрального парка. Жертву оставили рядом с водонапорной цистерной. Вопрос, столкнули ли её намеренно, или она упала туда сама.       Макс сквозь частый кашель возмущался, почему это стало их делом, но, когда увидел всё те же розы, замолчал. Врачи нашли пневмонию. Когда Мия окатила его водой, Макс набирал в лёгкие воздух, желая что-то сказать. Так он заглотнул и капли этой воды. Так и произошло заражение.       Даже не понятно, радоваться или грустить этому факту. С одной стороны, мужчина это заслужил. А с другой — ему стало хуже, и первая тяжёлая ночь легла на плечи Батлер. Но, они стали ближе духовно, и Макс уже спокойнее воспринял их сотрудничество на расследовании второй жертвы. — Нам нужен психолог, чтобы составить портрет серийника для начала. — заключила она, просматривая первую часть фотографий с места преступления. — Давай ещё цыган и экстрасенсов привлечём, — взялся за старое Макс, но получил лишь неодобрительный взгляд от своего дедушки. — Как там Шон? Вы доделали скворечник на выставку? — Да, он отлично. А теперь по старой жертве, перед смертью она резко похудела, в желудке была еда, не приготовленная термически на кухне, скорее сухпоёк. И много, причём ела она его долго и часто. Всё содержимое тракта было в нём на разных этапах пищеварения. — проговорил Конрад, ища что-то в своей сумке. — Или у неё не было денег на нормальную еду, но она же купила билеты на троих на самолёт, или её заставляли есть именно такую еду. Её пленили? — заключила Мия и хмыкнула. — Она бы сопротивлялась, кому понравиться быть в плену? — добавил Макс и снова закашлялся. — В аутопсии лёгких был найден усыпляющий газ. Поэтому и следов принуждения нет. И насилия тоже нет. — пожилой мужчина поставил на столик в палате несколько больших канистр воды и попрощался, оставив все документы у детективов. — Пока мы здесь прохлаждаемся, сейчас мучают другую девушку! — воскликнула Мия, намереваясь выдернуть из руки проводки. — Успокойся, у нас ещё слишком мало фактов, сейчас он убивать не будет. Каждое убийство — послание. Он говорит так с миром, хочет быть пойманным, а кто будет его ловить, если мы ещё в больнице? Эта передышка для всех нас, отдыхай пока.       От этих слов легче никому не стало. Каждый понимал, что появился серийный убийца, и работы предстоит очень много.

***

      Батлер почувствовала себя лучше, как и Макс, что после ингаляций и лошадиных доз лекарств перестал захлёбываться кашлем. Больных собирались выписывать почти всем отделением, что полегло от трупного яда.       Мужчина стал спать крепче, усталость этих дней брала своё. А между ними что-то поменялось, особенно после слов в очередной словесной перепалке:       «Макс, я тебе не враг, прекрати так безобразно себя вести!» — оставила за собой молчание в палате полицейская и с надеждой смотрела на соседа, который только отвёл взгляд и осознавал сказанное, но сопротивлялся ему всеми силами.       Тогда Мия не могла долго уснуть с тех пор, как в её руках не оказались материалы дела по новому убийству. Все разговоры были только об этом. Они даже написали план действий на тот момент, когда окончится их больничный.       Мысли в голове так и лезли друг на друга, не могли выстроиться в одну общую картину. Зато одна и самая важна пришла в три часа ночи. Батлер тихо подошла к Фоллу и несильными толчками в плечо пыталась разбудить его. Только вот полицейский отреагировал как всегда. Он почувствовал не маленькую ручку племянника, а какую-то чужую и на автомате направил на напарницу пистолет, что всё время находился на одном и том же месте, под подушкой.       Девушка немного взвизгнула и отскочила назад, замечая в свете луны оружие, что заговорило с ней спуском механизма предохранения. — Ты чего?! — пробубнил спросонья Макс и принял сидячее положение. — Прости, но это важно! — на эмоциях говорила Мия, сев напротив Фолла. — Если это не важно, то я в тебя стрельну намеренно, Батлер. Слушаю… — Убийца может быть подражателем того, кого мы ищем. Вторая роза пропитана не так профессионально кровью, как прошлая. Словно, это делал новичок. — поделилась своими мыслями она и кивнула, подытоживая мысль. — Всё? — с недоумением спросил он и поднял брови вверх, удивляясь такой включенности в работу. А в ответ лишь кивок. — Умница, Мия, а теперь иди и поспи, ты чуть на тот свет не ушла, набирайся сил. — Я всего лишь отравилась, как и ты! — с некой обидой ответила полицейская и вернулась на кровать. — Ты болела хуже, тебя пришлось выхаживать. Ты почти дала остановку сердца от обезвоживания. Не спорь и соблюдай режим. А идея адекватная. Спокойно ночи. Он говорил непринуждённо, без привычных упрёков и подколок, чувствовал усталость и спертость в закрытом помещении. Макс, как глава отдела, знал, какой завал кроме расследования его ожидает на работе за время их каникул, и хотел получше отдохнуть. Хотя ему и нравилось пребывание Мии рядом. От неё веяло тем, что он утратил. — Сладких снов, бубнилка. — Заноза в заднице. — уже по-свойски говорил с девушкой Фолл, привыкшей к такому соседству.