Не хватайте тануки за хвост

Эрвин ночью не мог заснуть. Эпизод с хвостом отзывался в душе странным удовольствием. Такая мягкая шерсть, приятная на ощупь. Да и обладатель хвоста казался привлекательным. Эрвин имел дело с парнями в юности, еще до знакомства с Мари. Так что интерес к мужчине его не удивил. Больше удивило, что он еще способен увлечься кем-то. Ему казалось, что эта дверь для него теперь закрыта навсегда. Леви с самой первой встречи внес сумятицу в его жизнь. А еще он не человек. Господи! Так бывает?! Это возможно? Оборотень! Случись с ним такое в городе, Эрвин бы уже забронировал номер в ближайшей психиатрической лечебнице и сам бы залез в смирительную рубашку. Но здесь все происходящее казалось логичным и понятным. Ну, оборотень. Местные живут с ними бок о бок и не жалуются. Он никак не мог заснуть и взял с тумбочки телефон, набрал в поисковике «енотовидная собака» и погрузился в изучение статей и фотографий. Про способность енотовидных собак превращаться в людей, конечно, писали только, что есть такое японское поверье; Эрвин нашел гравюру, изображавшую тануки с огромными яичками, и усмехнулся. Насколько он помнил, у Леви все было нормальных размеров. Ну, в его человеческом обличье. Никаких других подробностей о способностях тануки он больше не нашел. Зато прочитал несколько статей о повадках и образе жизни енотовидных собак, посмотрел про них пару роликов. Енотовидные собаки казались милыми и забавными животными, и не скажешь, что это хищник. Впрочем, человеческое лицо Леви казалось ему более интересным. У него были красивые темно-серые глаза, тонкие черты лица, аккуратные маленькие уши. Сквозь человеческий образ проступало что-то звериное, хищное. Если бы Эрвин не знал точно, он бы списал это на характер. Н-да, таких приключений у Эрвина еще не было. Леви вызывал у него живейший интерес. Он был смешон в своей наивности, почти детской, когда не знал какое-нибудь слово, бесился и злился. Как это он назвал его перед уходом? Напильником? Эрвин улыбнулся, потянулся и повернулся на бок. Он заснул только к рассвету и проспал завтрак. Весь следующий день Эрвин переваривал впечатления. Он бродил по окрестностям, сходил прогуляться к морю. За столом он почти не разговаривал, и соседи решили, что он страдает от перегрева. Это было почти правдой, только его мозг перегрелся не от солнца, а от новой стороны жизни. И от Леви. В одиночестве Эрвин пробыл сутки и решил, что придется, видимо, идти мириться: Леви не приходил больше, и Эрвин заключил, что на него обиделись. А не надо хватать тануки за хвост. Мысль устроить пикник ему подкинули Захариусы: они собрались с той же целью в горы. Эрвин подумал, что Леви охотнее примет его извинения, если к ним приложить парочку бутербродов и кусок пирога. И пару бутылок вина. Расчет оказался верным. Несмотря на резкость, Леви не выглядел враждебным и злым. Скорее, они просто не совсем понимали друг друга. Леви жил совсем другой жизнью, которой Эрвин не знал и мог представить только в самых общих чертах. Эрвин родился и вырос в каменных джунглях. Один день его жизни походил на другой. Он занимался продажей недвижимости и неплохо зарабатывал, начальство его хвалило, коллеги были приятными и веселыми людьми, с которыми ему нравилось проводить свободное время и работать. Если бы не измена жены и развод, который сильно подкосил его, все так бы и шло по привычной колее. Даже жилье он себе пока не приобрел, потому что на фоне всего это казалось такой мелочью, о которой стыдно было думать. Какая разница, где ты спишь, если спишь один? Если бы только он сказал или сделал что-то, что позволило бы им сохранить друг друга… Но все случилось так, как случилось. За эти дни в «Парадизе» он стал чувствовать себя гораздо лучше. Свежий воздух, близость моря, здоровый сон и прогулки, приятные знакомства вернули его к жизни. Ему было так хорошо здесь, что он думал даже, что можно было бы купить дом в Рагако или устроиться на работу в пансионат и остаться на острове навсегда. Глупо, конечно, но что его удерживает, собственно говоря? Случайное знакомство с Леви грело его душу. Парень — а можно ли столетнего тануки называть парнем? — ему нравился. И не только из-за его мистического происхождения. Было в нем какое-то обаяние, харизма. Да и чисто внешне он был очень хорош. Он нравился Эрвину. Странный, смешной, не похожий ни на кого, кого Эрвин знал. Того, что произошло у реки, Эрвин не планировал. Поцелуй вышел спонтанным. Леви был таким близким, таким красивым в тот момент. Когда они поцеловались, это было восхитительно. И то, как доверчиво Леви прижимался к нему, как не сразу понял смысл происходящего, как смутился потом… Когда Леви отпрянул, почувствовав его стояк, Эрвин не знал, чего в нем больше: смеха или смущения. Неужели за сто лет у Леви никогда ничего не было? Как это вообще у них все происходит? Тануки отличаются от обычных енотовидных собак в этом вопросе? Эрвин прочитал ночью, что енотовидные собаки образуют пары на всю жизнь (и никаких разводов, ха-ха), но тануки, которые умеют превращаться в людей и живут так долго, что столетний… столетняя особь считается у них юнцом? Эрвин попытался представить столетний брак. Ну, может, если не жениться слишком рано, если не растерять чувства друг к другу, если получится завести ребенка… Может быть. Но это не его случай. Наверное, у тануки все иначе. Не как у людей. После возвращения с прогулки Эрвин был рассеян и погружен в свои мысли. Захариусы ушли на весь день, и за столом они оказались вдвоем с Арлертом. Тот попытался завязать беседу, но Эрвин был слишком погружен в мысли и воспоминания, чтобы отвечать. Потом Эрвин бродил вокруг озера. Он зашел в чайную, поболтал со случайной знакомой, с которой они встретились на корабле, привезшем их на остров. Случайная знакомая оказалась биологом, и Эрвин задал ей кое-какие вопросы про енотовидных собак. Потом спросил, верит ли она в местные легенды. — Разумом не верю, конечно, — сказала она, протирая очки, — но тут странные места. Вчера я сидела в лесу и ела бутерброды, а когда собралась уходить, кто-то будто сказал: «Еду оставь». Она рассмеялась, Эрвин тоже. — Оставила? — А то! Без упаковки, конечно. А ты чего вдруг так заинтересовался? — Да так. Интересно, что думают специалисты. На экскурсии нам вчера говорили, что тут охота запрещена. Но как тогда регулируется численность? Ханджи пожала плечами. — Может, про охоту просто байка для туристов. А то вдруг кому пострелять захочется или капкан поставить, порушит всю экосистему… Но тут еще живут и росомахи, и волки, мне говорили, так что, возможно, количество енотовидных собак сокращают они, а их количество сокращается, когда кончается еда… Но я думаю, местные просто не охотятся, пока хищники не начинают забираться на их фермы и драть их скот. Суеверия суевериями… Они поболтали еще немного, рассуждая о соотношении суеверий и научных фактов и наблюдений в фольклоре. Ханджи сказала, что про енотовидных собак и лис много сочиняют из-за их скрытного образа жизни. В целом, она была согласна с Нанабой: местные легенды служат приманкой для туристов. Потому тут нэцкэ в виде тануки, да и всякую другую ерунду туристы охотно покупают. — Я накупил нэцкэ, — признался Эрвин. — И планирую увезти с собой местных пирожков. — Пирожки «Прощай, талия», ага. — Ну, за одну прогулку в горы все сбросится, — усмехнулся Эрвин. Он вспомнил, как ел Леви. И стейк, и бутерброды, и пирог он уминал с такой скоростью, что Эрвин опасался, не подавится ли он. И как в него влезает! Крупным он не выглядел ни в человеческом облике, ни в животном. Наверное, при его образе жизни калории надолго не задерживаются. Он попрощался с Ханджи и долго потом бродил вокруг озера. Наступил вечер, стало немного прохладнее. Эрвин пришел к тому уединенному месту за чайной и решил быстро искупаться. Кусты и задняя стена чайной защищали его от любопытных глаз, и он спокойно нырнул в воду голышом. Вода была теплая и приятно обволакивала тело. Эрвин слышал издали голоса людей, но никого не видел, и ему казалось, что он один во всем мире. Мягкий свет закатного солнца приятно ласкал плечи и шею. Мир казался невероятным, волшебным, каким-то нереальным. Потрясающее ощущение, невозможное в большом городе. Он выбрался из воды, попрыгал на одной ноге, вытряхивая из уха воду. И услышал знакомый смех. Леви сидел на земле, скрестив ноги, и смотрел прямо на него. — Что ты тут делаешь? — Тс. Ты сам сказал приходить вечером. — Ясно. Я имел в виду после ужина, но ладно. Искупаться не хочешь? Эрвину было ужасно приятно его присутствие, и он протянул к нему руки. Леви понял его и прижался к нему, поднял голову, и Эрвин поцеловал его, крепко прижав к себе обеими руками. Леви потерся щекой о его плечо. — Пойдем ко мне? — сказал Эрвин. — Я попрошу ужин в номер. Поедим вместе? Леви довольно прищурился, и Эрвин подумал, что был бы у Леви сейчас хвост, он бы им так же довольно дергал и вилял. Они снова поцеловались, и Эрвин стал одеваться. Он чувствовал, как по коже скользит внимательный взгляд Леви. Хотя они уже видели друг друга обнаженными, он с явным интересом наблюдал за тем, как Эрвин одевается. Явилась мысль, что надо зайти в аптеку. Купить что-нибудь к чаю, как говорится в старом анекдоте. Эрвин за время своих прогулок ни одной не видел, но в лобби пансионата был аптечный киоск. Интересно, можно ли там купить то, что ему нужно. Эрвин надеялся, что уж презервативы там найдутся. Леви не стал превращаться и спокойно и уверенно шел за Эрвином, будто так и надо, будто он такой же постоялец. Барышня на ресепшене покосилась на него, но ничего не спросила и не сказала, когда Эрвин брал ключ от комнаты. Пока Эрвин выяснял, есть ли искомое в аптечном киоске, Леви озирался по сторонам. Эрвину показалось, что он разглядывает себя в зеркальных стенах. Выражение лица у него было довольное. Он так и ходил в своем старомодном наряде, и Эрвин подумал, что надо бы найти ему более подходящую к жаре одежду. — Что ты купил? — спросил Леви, когда они шли по коридору к номеру Эрвина. Эрвин понял, что краснеет. — Узнаешь. Потом. — Тс. — Слушай, а тебе не жарко в этом? Леви пощупал жилет и рубашку. — Это мама сшила, — сообщил он как-то обиженно. — Тебе не нравится? — Такое уже давно никто не носит. И тут жарко. Тебе не жарко? Леви так посмотрел на него, что Эрвин сразу заткнулся. Действительно. Тануки покрыты густой шерстью, а он прицепился к штанам и жилетке. Однако когда они вошли в номер, Эрвин подошел к шкафу и вытащил одну из своих футболок. — Примерь. Леви взял футболку, понюхал ее, пощупал и посмотрел на Эрвина. И принялся напяливать футболку прямо поверх жилета. Эрвин рассмеялся и подошел к нему. — Погоди. Это не так делается. Сначала надо снять все остальное. Да не… Это же рукав! Голову сюда. Погоди. Дай помогу. Вот. Н-да, больше на платье похоже. Но тебе идет. Эрвин подвел его к зеркалу. Футболка Леви была чудовищно велика. Но вид у него был очень довольный. Футболка самая обыкновенная: белая, с принтом в виде эмблемы колледжа, где учился Эрвин. Леви подергал ворот, подтянул рукава и посмотрел на Эрвина. — Ты мне ее даришь? — Если хочешь. Я обычно рубашки ношу. Взял на всякий случай. Леви снова понюхал футболку. — Пахнет. Не тобой. Цветами. Почему? — Это дезодорант для белья. Леви хотел спросить еще что-то, но тут в дверь постучали. Леви вздрогнул, и тут же вместо него на полу появилась вчерашняя вазочка. Эрвин усмехнулся и пошел открывать. — Леви, — позвал он, когда за официантом закрылась дверь. — Можешь больше не прятаться. В следующий раз спрячься в ванной. Это там, где вода, — добавил он, видя, что Леви его не понял. — Давай ужинать. Леви, кутаясь в футболку, уселся на кровати и сразу потянулся к десерту. — Нет уж. Давай по правилам. — Тс. — Хочешь жить среди людей, ешь правильно. Начинаем с салата… Леви нахмурился, но спорить не стал. Эрвин налил ему вина в стакан. Леви взял его за края и поднес ко рту, сделал большой глоток. Вино ему нравилось. Не без удивления Эрвин обнаружил, что Леви умеет пользоваться ножом и вилкой, но предпочитает все хватать руками. Наевшись и напившись, Леви повалился на кровать и довольно хлопнул себя по животу. Эрвин наклонился к нему и поцеловал. Леви вдруг замер в его руках, но стоило Эрвину обнять его чуть крепче, он расслабился. От его губ еще пахло вином и пирожными. Весь он как-то притих. Эрвин стянул с него футболку и поцеловал его в шею. — Это зачем? — дернулся Леви. — Приятно. Тебе нравится? — Эрвин выцеловывал его шею и спустился к ключицам. — У нас так принято. — Приятно. Странно. Леви закрыл глаза, выгнулся навстречу поцелуям и рукам Эрвина. Довольно заурчал. И вдруг он вывернулся из рук Эрвина и сообщил: «Надо посрать». Эрвин аж подавился, но от замечаний удержался, спросил только, знает ли Леви, как пользоваться сантехникой. — Тс. Знаю. У матери на работе такое же ведро. — Это не ведро, — начал было Эрвин, но договорить не смог из-за приступа хохота. Пока Леви был в ванной, он отодвинул столик, на котором им привезли ужин, положил на тумбочку у кровати смазку и презервативы. Чувствовал он себя очень странно. Будто впервые притащил парня или девушку к себе и сейчас лишится невинности. Из ванной доносился шум воды из крана и ворчание Леви. Что он там делает так долго? Эрвин уже хотел постучать в дверь, но Леви его опередил. Он был голый, мокрый и какой-то притихший. — Я помылся, — сообщил он. — Я знаю, что вы перед спариванием моетесь, — добавил он несколько хвастливо, будто очень гордился этим сакральным знанием. Он прыгнул в кровать и вытянулся на ней, довольно щурясь и урча. — Давай не называть это спариванием, — сказал Эрвин. — А как? — Ну… Секс. Еще говорят «заниматься любовью» или «трахаться», но это грубо… Леви посмотрел на него и протянул к нему руку. — Займись со мной любовью, Эрвин Смит. Это прозвучало почти как приказ. Эрвин наклонился к нему и жадно его поцеловал. Леви дернул его за рубашку. — Сними. Эрвин отстранился от него и стал раздеваться. — Зачем вам двое штанов? — спросил Леви. — Это не штаны, — рассмеялся Эрвин. — Это трусы. Нижнее белье. Ну… Так принято. Да и неприятно, когда член трется о ткань джинсов или брюк… Ну и чище так… Давай потом поговорим? Он вернулся в кровать и со всей силой навалился на Леви, вжимая его в матрас. Тот довольно запыхтел и зарылся пальцами в его волосы. Скользнул по затылку, по шее и плечам, будто изучая. Эрвин провел языком по его шее, по ключицам. Леви ерзал и фыркал. Эрвин опустился ниже. Он выцеловывал его живот, бедра. Скользнул языком по головке его члена и взял его в рот почти целиком. Леви вдруг взвизгнул и стал вырываться. — Ты что делаешь?! Не ешь меня! Ты что?! Чего ржешь-то?! Тебе понравится, если тебе член откусят?! — Я… — Эрвин с трудом перевел дыхание и никак не мог перестать смеяться. — Я не… Я не ем. Это… Господи… Это делают для удовольствия. Ну, приятно же… Леви сидел, поджав ноги и так сверкал глазами, что Эрвин еще пуще захохотал. На глазах выступили слезы. — Прости, — сказал он, успокоившись. — Поверь, я не сделаю ничего, что бы тебе повредило. Правда. Леви. Иди ко мне. — Тс. Он позволил себя обнять. Эрвин уложил его на кровать и прижал к себе. Леви дернулся, когда Эрвин снова взял его член в рот, но рыпаться не стал. Он громко сопел, потом вдруг застонал. Сквозь стоны Эрвин разобрал свое имя. Леви кончил ему в рот и замер, будто испугался. — Леви. — Эрвин осторожно погладил его по лицу, убрал мокрые от пота волосы со лба. — Все в порядке. Это нормально. Открой глаза. Посмотри на меня. Леви открыл глаза и посмотрел на него. — Приятно было, — сказал он и облизнулся. — Но странно. А еда есть? Он выпрыгнул из кровати и подошел к столику, где еще оставалось кое-что от ужина. — Не увлекайся, — мурлыкнул Эрвин. — Мы еще не закончили. Леви быстро вернулся в кровать. — Да? Давай продолжим. Он навалился на Эрвина. Обнимая его, Эрвин скользнул рукой по его заду и обнаружил хвост. — Можно? — спросил он, памятуя бурную реакцию Леви в прошлый раз. — Можно. Эрвин осторожно скользнул пальцами по гладкой шерсти, хвост дернулся, но Леви так довольно фыркал, что Эрвин не стал прекращать. На ощупь это было не более интересно, чем гладить кошачий или собачий хвост, но Леви так млел от его прикосновений, что у Эрвина голова кругом шла. Он поцеловал Леви, крепко обнял его и подмял под себя. — Хочу тебя… — прошептал Эрвин между поцелуями. — Займемся любовью? — Да… Эрвин перевернул его на живот и поцеловал его спину, провел языком вдоль позвоночника. Леви поднял бедра и махнул хвостом. — Подожди, сейчас… — сказал Эрвин. Он потянулся к тумбочке. Выдавил на пальцы немного смазки. Леви дернулся от движения его пальцев, злобно дернул хвостом и глухо зарычал, но ничего не сказал. — Все хорошо, — шепнул Эрвин. — Расслабься. Я просто… Поверь, ты не хочешь, чтобы я без подготовки… Вот так… Не больно? Сейчас… Подожди… Пока он надевал презерватив, Леви нетерпеливо ерзал и поводил хвостом. Эрвин взял его одной рукой за бедро, другой приставил свой член к его заднему проходу. Чуть надавил, наблюдая за реакцией. Леви шумно выдохнул и подался назад; дернулся, когда Эрвин вошел в него. Зашипел, но не вырывался. Хвост его метнулся из стороны в сторону, задевая Эрвина. — Господи… Леви… — Эрвин наклонился, опираясь о кровать рукой. — Я… Господи… Я сейчас… Леви застонал под ним, заскользил руками по простыне, нашел руку Эрвина и со всей силы сжал ее. Хвост лежал, будто обхватив бедро Эрвина. От этого прикосновения становилось совсем хорошо, невыносимо хорошо. Он быстрее задвигался, едва сдерживаясь, чтобы не кончить раньше времени. От близости, от жары его разморило. Леви пыхтел и едва слышно постанывал под ним, откликаясь на каждое движение внутри себя. Он был такой узкий, горячий… Эрвин скользнул свободной рукой Леви под живот, обхватил и сжал его член, провел пальцем по головке. Леви издал какой-то странный звук: не то тявкнул, не то фыркнул, не то мяукнул, не то застонал. И тут же Эрвин почувствовал, как теплое наполняет его ладонь. Он сделал еще одно движение и кончил тоже, тяжело повалился на Леви. Леви вывернулся и обвил его руками. Эрвин притянул его за голову и поцеловал в мокрый от пота лоб, потом в губы. У Леви раскраснелось лицо, взгляд осоловел, будто у пьяного. Он улыбался как-то по-дурацки, смущенно, словно не знал, что теперь делать и как себя вести. Эрвин снова прижал его к себе и поцеловал в нос. Леви фыркнул. — Пойдем в душ, — сказал Эрвин, отдышавшись. Он встал, подхватил Леви на руки. Тот поворчал было, но тут же затих, обхватил Эрвина за шею и прижался к нему. Эрвин опустил свою ношу перед душевой кабиной и открыл дверцу. — Я туда не полезу, — заявил вдруг Леви. — Почему? Все нормально. Погоди, ты же мылся? — Там, — сказал Леви, указывая на раковину. — Водой. Эрвин посмотрел туда, куда указывал Леви, и увидел около раковины лужу. Ладно, лекция на тему водопровода и сантехники подождет. — Ясно, — улыбнулся Эрвин. — Тут проще. Давай. Не бойся. Леви недоверчиво посмотрел на него, но в душевую кабину вошел. Эрвин закрыл дверцу и повернул кран. Сверху полился поток воды. Леви заорал как резаный, заметался, чуть не упал и заорал снова: — Что это?! Откуда вода?! — Это душ. Да что с тобой? Это же почти как дождь. Леви? Леви попытался открыть дверцу, но не получилось. Он снова взвизгнул. И к ногам Эрвина упала дохлая енотовидная собака. — Да чтоб тебя. — Эрвин выключил воду и присел на корточки. — Я знаю, что вы прикидываетесь мертвыми по любому поводу. Не дурачься. Леви. Он пощупал мокрый бок. Бок подрагивал под его рукой. Эрвин вздохнул, открыл дверцу и поднял животное. Он положил свою ношу на кровать и сходил в ванную за полотенцем. Когда вернулся, на кровати лежал Леви. Голый, мокрый и очень недовольный. Эрвин стал вытирать его. — Что это?! Пусти! Ай! — Прекрати дурачиться, — сказал Эрвин. — Ты не боишься воды и умеешь плавать. Что принято мыться перед сексом, ты почему-то знал. А душа и полотенца испугался? Думаешь, я тебе поверю? — Тс. Про мыться знал. И про поцелуи знал. Брат рассказывал. Про душ нет. На клетку похоже. Вода еще. Не как дождь. Прямо по голове. Слишком сильно. — Ладно, — улыбнулся Эрвин, — тут я виноват. Люблю под сильным душем мыться. Полотенце тебе чем не угодило? — Жесткое. Эрвин рассмеялся и притянул его к себе. Они поцеловались и забрались под одеяло. Леви устроился у Эрвина на плече и довольно засопел. — Вот сейчас хорошо, — тихо сказал Леви. — А в душ твой я больше не пойду. Он затих. Эрвин осторожно поглаживал его по спине, целовал в лоб и в щеки, в голову. Леви подрагивал хвостом от удовольствия.  — Слушай, — спросил Эрвин, — а почему у тебя хвост появляется? Это само по себе? Или ты специально? — Специально. Иногда само. Когда я знаю, что в безопасности. Иногда хвост нужен для баланса. — А если кто-нибудь увидит? — Будет плохо. — А когда мы шли по коридору… Тебя же видели. Это ничего? — Нормально. Людей много. Легко затеряться. Мать умеет глаза отводить. Я умею прятаться. Да и девчонку за столом там я знаю. — Откуда? — Это тануки. — Никогда бы не подумал. — Ее семья живет с людьми. Давно. — Да, этот остров — очень странное место. — Эрвин потер переносицу. — Ладно, давай спать. Или еще раз хочешь? — Хочу.