***
Клаус наблюдает за тем как стремительно меняется пейзаж за окном, фыркает на каждое замечание несмолкающей всю дорогу сестры стараясь абстрагироваться от надоедливой мелодии льющейся из радио. Он не привык сидеть на пассажирском сиденье предпочитая рулить не только машиной, но и жизнью, а теперь был вынужден подчинятся предписаниям врача запретившим не только нагрузки, но и как показалось Нику все доступные развлечения. Кто бы знал что его, Никлауса Майклсона грозу Нового Орлеана и самый худший страх всех предпринимателей в штате скосит сердце, которого по слухам у него быть не должно. Ник сам не понял, как так получилось, что, он обладающий отменным здоровьем с самого детства, попросту потерял сознание на одной из важных встреч, а очнулся уже в больнице под истеричный плачь Ребекки, угрюмое молчание братьев и раздражающий писк приборов. Врач был непреклонен, сердце Клауса, служившее ему верой и правдой почти тридцать лет, постепенно сдававшееся под натиском переживаний, вредных привычек и переутомления, требовало передышка и лечения, дать которое в одной из лучших клиник родного города попросту не могли. Как бы Клаус не сопротивлялся, какие бы проклятия не слал в сторону старшего брата и как бы не угрожал, но Элайджа, заручившийся поддержкой Кола и Бекки, оставался упертым и беспощадным в намерении продлить отмеренный брату срок. Он провел ревизию в кабинете и дома, забирая весь алкоголь, тут же выливая коллекционный бурбон в раковину, словно сомневаясь, что иначе сможет удержать Ника от выпивки, забрал ключи от машины, боясь привычки брата гонять, нанял сиделку, а теперь просто посадил его в машину и повёз в пансионат на окраине Вирджинии, заверяя, что там ему помогут. Вот только Никлаус не хотел помощи. Никогда не хотел. Он лишь желал поскорей вернуться к работе, которая была его смыслом и отдушиной последние годы, чтобы хоть бы на время забыть о навалившихся на его плечи душевных дерзаниях. От глупых мыслей отвлек слегка расстроенный голосок сестры с заднего сиденья вынуждая Клауса обернуться. — Он так и не позвонил. — Наверное понял какая ты стерва на самом деле и сбежал. — усмехнулся Кол тут же болезненно айкая получив не слабый удар в плече. — Ай! Ты на самом деле сумасшедшая девка. — Лучше быть стервой чем идиотом. — огрызнулась Ребекка устало откидываясь на спинку сидения. — Милая не преувеличивай. Ты та ещё глупышка хотя и стараешься строить из себя кого-то другого. — Сволочь. — Бекка заносит ладонь для удара не ожидая что через секунду её руку перехватит Клаус зло сверкая карие глазами. — Вы что творите? Уже все мозги пропили? — Кто бы говорил. — надрывисто смеется младший из братьев Майклсон не веря что он осмелился сказать что-то подобное Клаусу. Злому, сильному, могучему Клаусу которого привык опасаться даже несмотря на семейные узы связавшие их крепче стальных канатов. — Разве не из-за твоего алкоголизма мы вынуждены сейчас трястись все вместе на пути в этот чертов Мистик Фоллс? —Я не просил тебя ехать со мной, — зло рычит Никлаус. — если на то пошло я вообще никого из вас не просил строить из себя семью. —Ты прав. Ты меня не о чем не просил, но тогда когда ты беспомощный валялся в реанимации, а мне позвонила напуганная Бекка я ответил. Несмотря ни на что ответил. Она не знала что делать, не могла связаться с Эдайджай и тогда именно я бросил все: учебу, роботу, свою жизнь, и примчался обратно в Новый Орлеан. Мы провели у твоей кровати жуткие пятнадцать дней не зная очнешься ты или нет. — минута молчания словно последний шанс остановится и не произносить роковых слов после которых дороги назад уже не будет. — Мы не знали выживешь ты или нам снова придётся хоронить брата. Сначала Хенрик потом Финн теперь ты. Мы могли потерять тебя. Ребекка закрывает глаза, сжимается в комок желая вычеркнуть из памяти только что сказанное Колом, но необдуманно брошенные слава вызывает так много воспоминаний что сердце невольно замирает. Хенрик, Финн, мама, отец. Смерть словно преследует семью Майклсонов по пятам нанося точные удары пот дых желая только сбить с ног, а не убить. А потом время позволяет им оправится, подняться на ноги, смериться с потерей, только что бы через пару лет они смогли почувствовать боль от очередной смерти. Сколько уже могильных плит на их семейном кладбище? Не сосчитать. Некоторые из них старше родного города, покрыты пылью, сломаны, только четыре могилы у самого края кладбища, где земля Майклсонов переходит в городскую всегда аккуратны. Ребекка за этим следит… — Так что будь добр потерпи нас этот месяц и поиграй в семью раз тебе так сложно поверить в её реальность. — Ты думаешь я этого хотел? Думаешь я наслаждаюсь своей беспомощностью? — Хватит! Замолчите оба! — Элайджа бьет по тормозам до побеления сжимая кулаки на руле и дышит прерывисто, через раз стараясь успокоить клокочущий внутри гнев. — Я слушаю ваши перебранки уже несколько месяцев к ряду и мне ужасно надоело. Сейчас вы пожмете друг другу руки, улыбнетесь и всю оставшуюся дорогу будете молчать. — А потом? — Ребекка смотрит исподлобья боясь услышать ответ. — А потом мы сделаем как сказал Кол: проведём этот месяц как семья и разъедимся каждый в свою сторону. — он переводит взгляд на Клауса. — Ты уже достаточно окреп что бы справлять сам, а нам всем нужен отдых друг от друга. Элайджа снова завел мотор езжая по пустынной дороге надеясь что бензина хватит до ближайшей заправки иначе они, и вовсе поубивают друг друга по пути в злосчастный пансионат. На небе начали сгущаться первые тучи предвещая скорый дождь и проблемы для путников.***
Ребекка в теплый салон машины залазит сразу же ощущая насколько успела замерзнуть. По лицу стекают мокрые ручейки дождевой воды, а кожа покрывается мурашками пока на её плечи не накидывают вязаный плед, а в руки не впихивают стаканчик с ароматна пахнущим кофе и хотя она уверена, что оно просто ужасно на вкус и точно без сахара улыбка невольно появляется на холеном личике. Кол никогда не умел извинятся. Ему куда легче давалось делать вид словно ничего не произошло, а очередная сора лишь примерещилась как дурной кошмар. Ребекка правда хотела уметь также, но вместо этого она срывалась, кричала, ненавидела и вместе с тем любила до потери пульса каждого из братьев мечтая однажды снова почувствовать что они семья. Всего минуты хватает что бы перевести дух и принять самое верное решение в жизни. Она впервые послушает Элайджу и уедет из Нового Орлеана оставляя Никлауса самого разбирается со своими проблемами. Она посетит Грецию о которой мечтала годами, погостит в Париже где будет курить на балконе с видом на елисейские поля не боясь быть пойманной, загорит на карибских островах наслаждаясь шумом прибоя и вкусом тропических фруктов, заведёт короткий, полный страсти роман где-то в Италии или встретит настоящую жрицу Вуду на Ямайки. У неё будет целая жизнь наполненная впечатлениями и счастьем вдалеке от семейного особняка, что скрывает с десяток тайн. — Прости Бекс, я не хотел делать тебе больно. — Кол улыбается смущенно словно не зная что сделать или сказать что бы сгладить свою вину перед сестрой. — Не знаю что на меня нашло… — Ты не должен был вмешиваться сюда мать и отца. Не должен был говорить все это. — Ребекка смотрит зло словно и не решила минуту назад что простит братьям все. — Я знаю, но я так сильно разозлился… — Я то же зла Кол. — глоток теплого напитка обжигает саднящее горло. — Я зла на Никлауса что ведёт себя словно последняя сволочь. Зла на тебя и твои слова. Зла на Элайджу за то что делает вид словно все в полном порядке когда это не так. Зла на себя за то что поверила что мы можем быть семьей. — Мы можем. — Кол с силой сжимает руку сестры надеясь передать её хотя бы часть своей уверенности. — Пристегнитесь детишки я поведу. — Клаус дверь рывком открыл впуская в салон холодный воздух и сырость. В руке поблескивали ключи зажигания. — Элайджа? — Ребекка посмотрела на старшего брата страшась той каши, что творилась в его голове раз он позволил Никлаусу сесть за руль. — Я решил что Нику будет полезно посидеть за рулем. Это поможет вернуть чувство контроля и уверенность, а я смогу передохнуть. Поверь мне Ребекка. И Ребекка верит ему на слово, кивает соглашаясь и посильней закутывается в плед стараясь согреется. Рядом садится заметно повеселевший Кол, а старшие братья занимают передние сиденья о чем то тихо переговариваясь. Её даже на минуту кажется что все произошедшее не больше чем кошмар. Новенький Порше несется по пустынной автостраде с громким свистом разрезая лесную тишину. Из-за дождя стоящего непреодолимой стеной вдалеке с трудом можно различить огни небольшого городка, что манят к себе словно костер бабочек. Никлаус впервые за много месяцев ощущает себя свободны от всех оков, ощущает себя хозяином своего тела и положения. В венах закипает адреналин разгонная кровь и даже тихие просьбы сестры притормозить не успокаивают. Он всегда любил скорость, опасность, риск. Всегда любил чувствовать ту тонкую грань между жизнью и смертью. — Клаус помедленней. — Элайджа смотрит на сестру, что прижимается к Колу испугано, проклиная себя за веру. Он не должен был доверять Клаусу, что и в лучшие времена не отличался особым благоразумием, а теперь и подавно сходил сума используя все доступные для этого методы. — Клаус, пожалуйста. — Ты кого-то собьешь. — Здесь никого нет. — спорит Ник даже не думая тормозить. — Ник! Ник тормози! — женский крик оглушает как раз в тот момент когда машина выезжает на встречную полосу и с оглушающим скрежетом врезается в небольшой минивэн сминая его словно игрушку. — Вызывай скорую. — приказывает Элайджа первым очнувшись от шока и выскакивая из машины. — Кол помоги мне. — Ага. — заторможённо кивает парень. — Кол давай. Ребекка касается его плеча заставляя посмотреть на себя. — Ты в порядке? — Ага. — младший из братьев Майклсонов кивает своим мыслям и спешит последовать за старшим братом. Последнее, что видит Никлаус перед тем как потерять сознание это то как братья вытаскивает из покорёженной машины переломанную словно куклу девушку неземной красоты запятнанную кровью…