— Позаботьтесь о моем муже, Капитан Моран. — ее скрипучий голос полный любви к ее драгоценному жениху вызывает одно раздражение. — Прости, он мертв. — Себастьян с трудом находит в себе силы, чтобы сказать об этом в лицо совсем юной девицы. Она улыбается грустно-грустно, кажется что расплачется, но вместо того чтобы начать оплакивать своего жениха она говорит: — Ты тоже.
— Снова кошмар снился, полковник? Все это время сидящий отдельно от всех полковник расправил плечи и в полуобороте бросил затуманенный взгляд серых, почти черных глаз в сторону стола. Как-то до Себастьяна лишь сейчас дошло, что он не позавтракал и не проронил ни одного слова, даже не выпил один стакан виски, как делал по обычаю. Тогда ясно как день почему Уильям решил поинтересоваться его самочувствием. Хмыкая, Моран отмахнулся, как от назойливого комара в летнюю ночь и качнул своей головой несколько раз. Пускай он врал, но признавать вслух, что он испугался преследовавшей его девицы во снах, было как-то выше его собственных сил. Лишь когда все расходятся он находит в себе силы перейти порог кабинета Уильяма, закрыть дверь и тихими шагами подойти к нему со спины. Никакой реакции, но этот дьявол уже прекрасно знает о том, что полковник прямо сейчас стоит за ним вытянутой стрункой. Полковник мешкает, невольно сравнивает себя с девицей перед первым разом, тихо посмеивается над собой чем привлекает внимание среднего брата Мориарти. Их взгляды сталкиваются но все равно между ними сохраняется тянущее молчание. Уильям, как зверь выжидает когда же Моран все же заговорит, последний же продолжает надеяться на то, что появится провидец который вслух озвучит его мысли вместо самого Себастьяна. Но преступный консультант прерывает эту тишину своим обволакивающим голосом: — Полковник Моран, если вы продолжите молчать — я не смогу вам помочь. Уильям улыбается доверительно-доверительно, так, что если бы средний брат Мориарти работал в банке то Моран оформил бы у него кредиты до последней возможности. Его улыбке бы позавидовала Мона Лиза, потому что на улыбку Джоконды можно смотреть час и чуть больше, а на преступного консультанта — вечность, чтобы уловить хоть долю мыслей, которые витают в этой светлой головушке. Вздохнув, афганец плюхнулся на кресло под внимательным взглядом профессора и забросил ногу на ногу довольно вызывающим образом. — Уильям, в последнее время мне снится одна женщина. Я знаю ее, но не помню ни имени ни ее внешности… Она была невестой одного из моих подчиненных. Себастьян затих, чтобы достать коробку дорогих сигарет, надо было как-то скрыть всю эту нервозность, которая появлялась в одном лишь голосе, стоит лишь вспомнить про этот сон. Уильям поднимает глаза и подпирает несколькими пальцами свою щеку, показывая всю свою внимательность в разговоре с полковником. Между тем, Себастьян продолжил свой рассказ. — В день нашего отплытия вместе с лейтенантом, моим верным помощником и в каком-то смысле другом, он пришел со своей возлюбленной, которая должна была стать его невестой через несколько месяцев. Он был не единственным кто должен был осчастливится, но почему-то именно он начал мне снится вместе с невестой. Не знаю к чему это, но подобное вызывает у меня лишь недоумение и…страх. Моран поднялся и прошелся по комнате к шкафу, открывая стеклянные дверцы ради стоящей «пухлой» бутылки коньяка и стакана, стоящего рядом. Уильям редко пьет, особенно настолько крепкие напитки, так что эта бутылка предназначалась лишь для Себастьяна Морана. Жидкость цвета английской красной заполнила стакан, а после и сытый желудок Морана. Правда, вряд ли можно было утверждать, что полковник Моран вдоволь насытился ягодами с кустов их оранжереи. Как бы не отравился еще. — У каждого свои страхи за спиной, даже у тебя, полковник. Моран бросил вопросительный взгляд на Уильяма, как до него дошло. То, что имел в виду преступный консультант, это эти сны. Нет, иначе… — Ты боишься встретиться с близкими людьми своих погибших товарищей и услышать главный вопрос: почему ты жив. Все наши сны, это проекция мозга, всех предположений, воспоминаний и фантазии. Та девушка, которую ты видишь… Возможно она яркий осколок твоих воспоминаний. Думаю, тебе стоит развеяться как только мы разберемся с родом Бельзевур. Брату Альберту как раз нужно будет уехать в Лондон, не желаешь с ним? Предложение оказалось вполне выгодным, если подумать. Тем более в Лондоне куда больше пабов и публичных домов, так что выпустить пар и…забыться все равно можно. Пускай все это лишь на время, но Моран вполне не против подобного «лекарства». Какое это однако облегчение, стоит лишь с Уильямом провести несколько минут, как с души падал камень и ненадолго, но голова пустела. Кто-то стучит в дверь и оба синхронно смотрят в сторону входа. Лишь после разрешения хозяина комнаты в помещение заходит Цин-Цин. Девушка бегло и несколько испуганно оглядывается, и стоит ей только увидеть Морана с бутылкой в руке, как она выпрямляется и ножкой стучит по полу. В ее глазах отражается возмущение и не нужен ее острый язычок чтобы понять сколько нецензурной лексики девушка выговорила. «Опять беспросветно бухаешь» — девушка достает блокнот и быстро начеркивает эти строки, развернув и выставив перед собой. — Да. А я смотрю тебе хоть язык и отрезали, а ты все грубишь мне. Мужчина хмыкнул, оставив стакан на столе. Девушка издала мычание в ответ на его едкий комментарий и прошлась вперед уверенным шагом. Сделав реверанс, она протянула к Уильяму телеграмму прямиком из дома графини Бельзевур. — Ох, спасибо что принесла, Цин-Цин… Мориарти кивнул девушке, а она робко улыбнулась и слегка покраснела. Цинха испытывала лишь чувство уважения по отношении к этому аристократу, а вот к Морану лишь чистое раздражение. Поэтому позволяла себе несколько вольностей, к примеру ударить зонтиком по спине афганца или же полить его всеми самыми нецензурными выражениями. Но историю о Цинхе вы узнаете чуть позже, ведь сейчас Уильям разворачивает полученное письмо с целью узнать ответ на визит в дом Графини Бельзевур.«Уважаемый Альберт Джеймс Мориарти, я не имею поводов отказывать вам в вашем визите и буду даже рада, есть лишь одно «но». Я простудилась и мне трудно подняться со своей постели, однако моя дочь с радостью вас примет. Девушка она не глупая и знает все-все на что у вас могли возникнуть какие вопросы о житие в Дареме или же, о чем-то личном. Ждем вас близ к шести часам. Графиня Каллисто Де Бельзевур. "
— Даже на бумаге не сэкономила для этой телеграммы, какая расточительная графиня…- хмыкнул Моран, с каким-то пренебрежением рассматривая светлую бумагу, но за свои слова он получил тростью, принадлежащей Уильяму, которая каким-то образом оказалась в руках помощницы Фреда. — Эй! Кто тебе только разрешал брать трость Уильяма, чертовка?! Очередной удар прошелся по спине, но боли как таковой не было лишь благодаря тому, что спина у Себастьяна крепкая и не такое она выносила. Тем не менее полковник согнулся пополам от рефлексов и девушку это явно раззадорило, но если бы не ее совесть, то Цин-Цин бы точно продолжила бить Себастьяна за его дикость и природную глупость. Она вернула трость на место у стола, подняла виноватый взгляд и улыбка сошла с ее губ. Ну точно взгрустнувший котенок, вот только среднему графу Мориарти будто было все равно. Он молча крутил в своих руках лист, рассматривал его и чему-то своему усмехаясь, он сказал: — Моран, ты едешь с нами… Цин-Цин, последи за домом вместе с Фредом, пока мы навестим госпожу и не беспокойся, мы их не убьем…»…пока что»
***
Дорога до поместья была недолгой, по крайней мере так кажется когда ты держишь в руках поводья от лошадей. Рассмотреть дорогу лучше не особо вышло, вокруг стоял туман еще и тучи сгустились на небе. «Кажется, ожидается гроза…» — подумал Себастьян, дернув поводья на себя, когда они подъехали к единственному особняку на самой окраине. Он находился достаточно далеко от предыдущего дома, пара столбов, нет, пять, располагающихся рядом с домом. Это было подобие полигона, как мог предположить Моран. Что еще важно, так это то что две фигуры двигались резво там, будто шел ожесточенный бой на шпагах. Жаль, что из-за сгустившегося тумана не привлеча на себя внимание просто невозможно разглядеть их в близи. Да и разве это забота Себастьяна? «Точно, если они решат напасть на Уильяма с Альбертом и Льюсом мне просто необходимо защитить их. " — издав тихий вздох, он сошел на землю и тихими шагами подошел к дверям кареты открывая их для господ Мориарти. — Идите лучше осторожно и позади меня, там какая-то шумиха… На него поглядела пара алых глаз и пара зеленых с вопросом но и до их ушей дошел лязг металла и какие-то приглушенные ругательства. Приглушенные для них, а на месте поди куда громче. — Хорошо. Альберт сдержанно улыбнулся и последовал за Мораном, перед младшими братьями. Глядя на их четверку, можно лишь было подумать, что самыми подготовленными были Льюис и Моран. Что ж, если бы вы знали их куда ближе то поняли бы, насколько они готовы к любой неожиданности. Раздается возглас схожий с криком победившего, а после очередное ругательство. Уильям сжал в своей руке рукоять трости-меча, продолжая идти уверенным шагом чуть постукивая скрытым оружием по земле в такт своим шагам. Калитки как таковой не было и ворот тоже, о многом однако же это не говорило лично Себастьяну. Он не знал что насчет братьев но в себе уверен был. — В этот раз я выиграю, треклятый дурень! Себастьян останавливается и разворачивается всем корпусом тела, отходя к ближайшему дереву и бросая короткий взгляд в сторону особняка. В доме везде были зажжены газовые лампы. Неужто эти двое беспризорников из этого дома? Себастьян пригляделся получше. Две фигуры как в танце находились. Правда, неравном как мог судить Моран. Поскольку одна из фигур старалась содержать дистанцию для выпадов и ударов, что куда энергозатратнее. Да и уворачивался он слегка неумело, постоянно пытался выставить перед собой блок но не столь твердый что с ним защититься от удара ногой куда труднее. Вторая фигура куда резвее двигалась, несмотря на рубашку с длинными рукавами, которая все время мешалась во время его маневров. Оба были очень похожи, разве что единственное отличие у первого, не особо опытного юноши с длинными волосами, собранными в тугой хвост. У него были слишком женственные черты лица. Не хотел бы Моран думать о существовании еще одной девушки, которая маскируется под мужчину ради более обширных прав. (Нет, они еще не столкнулись с Ирэн Адлер, речь идет о том что в то время было достаточное количество женщин, которые внешне пытались косить под мужчин ради определенных разрешений на то или иной действие.) Оба застывают как в землю вкопанные не от грозы, прогремевшей где-то в далеке, а от звонкого, как колокольчик, голоса. Наконец на них обращают внимание и первым делом двое юношей склонили головы гостям, как подметил про себя Себастьян, этим двоим словно было по боку на пришедших аристократов. Лишь третья фигура, вышедшая на крыльцо дома была куда приветливее в отношении гостей. Да и взгляда отводить от нее от слова совсем не хотелось. Ветер трепал ее темно-каштановые волосы, собранные не в столь сложную прическу: две передние пряди от челки были закреплены за ушами заколками с жемчужинами, а остальная часть волос распущена. Ветер поднялся, колыхая ее волосы, в сочетании с ее светло голубыми одеждами она казалась лунной феей. Как только Себастьян додумался со своим скудным умом до подобного сравнения, он не знал. Даже стоя в далеке он видел как уголки ее губ были подняты в грустной улыбке с ноткой заботы. — Господа Мориарти! Прошу, заходите быстрее! Сестренка Рейна, брат Дориан, вы тоже. Скоро будет гроза с ливнем, я бы не хотела, чтобы вы простудились. Девушка отошла в сторону и махнула рукой пришедшим гостям. Опускаться перед ними в реверансе было попросту неудобно для нее, мешал передник и ее рана на колене. Тем не менее одной ее робкой улыбки и нежного голоса хватило для приглашения, как подумал Альберт идя впереди своих братьев и Морана, идущего в конце. Последний явно был не готов к тому, что один из юнош окажется юной девой с холодным оружием в руках. Перейдя порог дома к ним тут же подошли слуги, невысокие девушки схожие своей внешностью как близкие сестры. Между тем, в их осанке не было ни грама намека на принадлежность к аристократскому роду или же рабочему сословию, сей факт посеял вопросы в голове Уильяма. Но он отвлекся на аромат чая, в которм кажется было сочетание черного чая и различных специй — корицы и знакомого Альберту шафрана. С остальным ему было трудно разобраться, но это нисколько не портило дивный аромат чая, который кстати разливала девушка, встретившая их на крыльце. Сразу же назрел очередной вопрос, но озвучить смог его лишь Льюис все это время осматривавший уходящих на второй этаж младших этой девушки. — Почему же вы разливаете чай, когда это может сделать прислуга? Они еще не уселись за стол, как девушка принялась уже разливать по тарелкам суп. Невольно Льюис даже засмущался подобному приему. «Будто не решать важные вопросы пришли, а к старой подруге чаи пить». На возникший вопрос гостя девушка наивно глупо улыбнулась и сказала: — Потому что они не слуги, а наши близкие друзья, которые помогают нам а мы им. Прошу, присаживайтесь за стол! Я не хочу чтобы гости моей матушки стояли в дверях и вы, господин кучер или же…лакей? Впрочем, здесь неважно какой у вас род деятельности, вы должны сесть с нами. Все были приятно поражены сказанному этой девушкой, впрочем лишь Моран не особо-то и горел желанием сесть за стол рядом с Альбертом. А других мест за столом к большому сожалению не было. — Себастьян, сядь уже. Альберт взглянул «дружелюбно», нет, боюсь в их отношениях это не дружелюбие, а взаимная тихая ненависть, возникшая вследствие совершенно разных методов воздействия на ту или иную ситуацию. Альберт мог воспользоваться как своим положением, так и другими за счет особо продуманных манипуляций, а вот Себастьян прямо напротив. Он предпочитал делать все самостоятельно не перекладывая на кого-то проблему. Человек косвенного воздействия и человек прямого воздействия. Они всегда находятся в войне не уступая друг другу. «Какая же ты заноза в заднице, Альберт» — удручающе подумал Себастьян, бросая раздраженный и прищуренный взгляд на такое расслабленное лицо аристократа, что невольно кулаки зачесались от появившегося желания врезать по этому красивому лицу с тонкими очертаниями и хитрыми зелеными глазами. За окнами послышался удар раската грома и молния блеснула, но не испугал всех присутствующих звук, сколько изменившееся лицо девушки. Ее мягкая пусть и грустная улыбка сошла на нет, вместо этого ее ротик чуть приоткрылся, глаза округлились и стали меньше от увиденного. Лишь Моран стоящий напротив нее, смог увидеть слезы, скопившиеся в ее красивых глазах, в которых отражалось его изумленное лицо. — Молодая госпожа? Полковник спросил осторожно, делая к ней шаг и вытягивая свою руку не обтянутую перчаткой к ней, однако прикоснуться к девушке не успел, она сделала шаг назад и схватилась за спинку стула задрожав, как осенний лист на ветру. Затрясла своей головой, начала шептать что-то себе под нос едва схожее с фразой:"быть такого не может». Как в лихорадке она задрала свою голову и уставилась невидящим взглядом перед собой на фигуру в дорогом фраке. «Она его боится?» — Льюис встревоженно оглядел девушку, пытаясь вспомнить хоть одну похожую даму из «постельных похождений» полковника которых младший Мориарти смог по случайности встретить, но никто в голову не приходил. Тем более, эта девушка казалась слишком невинной, чтобы встретиться с Мораном где-то за пределами этого поместья. Между тем, девушка по прежнему молчала будто и не замечала как по красивому лицу стекает одна слеза за другой. Кажется постепенно девушка приходила в сознание, но видимо она и вовсе забыла о всех присутствующих: в один шаг она преодолела столь небольшое расстояние между ними двумя и своей мелкой ладошкой с мягкими подушечками пальцев потянулась к пиджаку мужчины. Никогда Моран не думал, что женщины способны его удивить несколько раз подряд и при этом делать что-то заходящее за линию его сознания. Он даже среагировать не успел, как она уже отстегнула пару верхних пуговок и уставилась на его шрам, располагающийся ниже ключицы. — Капитан Себастьян Моран, так вы живы… Ее ладонь скользнула с его рубашки, зависая в воздухе. Сама дева закачалась, как на ватных ногах, поспешила сесть за стол и взяться за чашку своего чая. Себастьян же начал прокручивать её слова, как пленку старого фильма, стал куда внимательнее рассматривать каждую деталь ее лица. Но его мозг решил сыграть с ним в «угадайку» в которой Моран ощутимо проигрывал. Снова она его удивляет, третий раз. Чуть поворачивает голову, смотрит на него живой и по-настоящему счастливой улыбкой с блеском в ее красивых пусть и мокрых глазах. — Спасибо Богу за то, что вы выжили… Вы забыли меня, кажется. Я — Сиджи Ренэйн Фон Бельзевур, невеста Виктора Разумовского, перед отплытием я решила проводить своего возлюбленного и попросила вас приглядеть за ним…- она затихла и опустила глаза, делая глоток из чашки дрожащими ручонками, из-за чего Себастьяну захотелось придержать ее ладони, но он вовремя себя остановил. Не стоило этого делать сейчас, в этот неподходящий момент, в этом неподходящем месте, где его жалость может быть расценено иначе, особенно если это видит он. За ее спиной, на одной из полочек шкафа выше средней стояла фотография в деревянной рамке. Со снимка прямо на Морана глядел его погибший товарищ, приобнимая свою невесту. Стекло рамки треснуто. Показалось ли это стрелку или же оно на самом деле было треснутым — думать не хотелось. Хотелось вновь выпить и затеряться на неделю в борделях, стоит лишь вспомнить его новый кошмар — ее заплаканное лицо с грустной улыбкой.